Поцелуй, ожог и свитер

Сережа сплевывает зубную пасту и встречается взглядом со своим отражением над раковиной. В кои-то веки не тянет постыдно отвести глаза или врезать по зеркалу кулаком. Этой ночью ему ничего не снилось, он выспался и знает, как плодотворно провести свободный от смен день. Вчерашняя беседа с Алексеем будто дала необходимый толчок, укрепила веру в правильность выбранного пути. Последние месяцы все эти нескончаемые задачи, подготовки к экзаменам, пробники олимпиад и прочие горы бумажек чуть ли не с каждым днем вгоняли Сережу в еще большее уныние. Он читал, учил и решал, поскольку так надо, но уже не был уверен, что старания окупятся и проложат им с мамой путь в лучшее будущее. Сегодня Сережа проснулся и почувствовал: что-то неуловимо изменилось. Словно открылось второе дыхание. Окупятся и проложат — еще как. Иначе быть не может. Он давно собирался записаться в РНБ — школьную библиотеку объективно перерос еще классе в девятом, — но руки никак не доходили. Вот после завтрака он этим и займется: прогуляется до ближайшего филиала, узнает, какие именно документы необходимы для оформления читательского билета. Сережа перекидывает через предплечье влажное полотенце и выходит из туалета. Алексей упомянул, что пункты записи читателей есть только по двум адресам: на площади Островского и на Московском. Нужно уточнить в справочнике адрес второго, а после… Сережа заворачивает к своей комнате и застывает. Олег прикрывает соседнюю дверь, закидывает руки за голову и лениво потягивается. Блядь. Он не дошел до спальни какой-то десяток метров! Сережа стискивает полотенце и силится унять раздражение. Какого черта это раз за разом происходит? Они соседствуют с четырнадцати, как только их переселили на этаж для старших, но Сережа не припомнит, чтобы раньше сталкивались так часто. А может, он просто не обращал внимания. Олег поворачивается и утыкается в Сережу взглядом, растерянно моргает. Явно только вылезший из кровати, не до конца проснувшийся, взъерошенный и без майки — та небрежно заброшена на Олегово плечо. Сережа невольно опускает глаза и едва не давится воздухом: через серые спортивки отчетливо проступают очертания утреннего стояка. Член лежит набок, крупный — Сережу накрывает воспоминанием, каким тот ощущался под его ладонью, и воздуха резко не хватает. Господи боже. Он сглатывает и отводит взгляд, запоздало понимая, что на Олеге, кажется, нет белья. Дебильный Олег со своим дебильным… Всем. Сережа с досадой чувствует, как разогнался пульс и кровь прилила к лицу и паху. Сколько еще он будет реагировать на Олега так? Невыносимо. Хорошее настроение моментально испаряется, и Сережа, поджав губы, проходит мимо и почти касается дверной ручки, когда Олег к нему обращается: — Слушай, а у тебя есть на сегодня планы? Работаешь там или как? Сережа нехотя оборачивается. — Не работаю, но планы есть, — сухо отрезает он. — Прям на весь день? — Олег приваливается плечом к стене и склоняет голову набок. Тянет соврать: да, на весь день и вообще — на год вперед. Но что-то внутри предательски поджимается, замирает в нетерпении и волнении. Олег спрашивает, потому что хочет встретиться, побыть с Сережей? Повторить то, что они делали позавчера на крыше, или, может, попробовать что-то еще. Кончики пальцев начинает приятно покалывать, по спине пробегают мурашки. Сережа знает: по-хорошему нужно послать Олега куда подальше, но, кажется, если он это сделает, нечто огромное и неподвластное ему раздерет изнутри, выпотрошит, уничтожит. До одури хочется согласиться и снова вжаться в Олега всем телом, вдохнуть запах, почувствовать, как крепко, надежно обнимают. — Не знаю, — Сережа добавляет уклончиво: — Я собираюсь в библиотеку на Московском и без понятия, во сколько вернусь. Туда в одну сторону только часа полтора идти. — О, давай с тобой сгоняю, хочешь? Сережа недоуменно хмурится. Олег собрался идти с ним? Зачем? Там же везде куча людей — что по дороге, что в самой библиотеке, — пообжиматься точно не удастся. — Я в библиотеку иду, — на всякий случай повторяет он. — Да хоть в консерваторию, — Олег пожимает плечами и отлипает от стены. — После завтрака же выдвигаешься? — Сережа с недоверием кивает. — Ну ок. Если разжалобишь теть Люду, чтоб дала че-нидь с собой, — вообще супер будет. Встретимся тогда за воротами. Сережа провожает Олега удивленным взглядом и, вздрогнув от раздавшихся из другого конца коридора мальчишеских голосов, быстро заходит в комнату. Олег пропадает куда-то на время завтрака, но, когда Сережа выходит на улицу, тот уже подпирает собой ворота. Завидев его, перекатывается с пяток на носки, пружинит, чуть ли не подпрыгивает — ни дать ни взять пес, собравшийся на прогулку. — Пошли? — Олег криво улыбается. — Нет, блин, постоим, — бубнит Сережа себе под нос. На улице тепло, душно и серо, но нависшие тучи уже начинают медленно расползаться. Асфальт еще не высох после дождя, полночи барабанившего по окнам, и Сережа почти машинально обходит лужицы. Олег идет рядом шаг в шаг. Между ними висит почти ощутимое, будто наэлектризованное молчание. Сережа раздраженно косится на Олега. Тот ловит его взгляд и с улыбкой щурится. Интересно, как вести себя теперь? Что вообще принято делать в таких ситуациях, как их с Олегом? «Не так уж и часто такое происходит, идиотов-то мало», — услужливо подсказывает внутренний голос. — Что делал вчера? — выпаливает Сережа, чтобы задвинуть собственные мысли, от которых ничуть не радостней, поглубже. — А? — Олег на мгновение теряется и удивленно моргает. — Да ниче, работал. Пару грузовиков разгрузили, потом с мужиками у падика посидели. Но я так, чутка: вечером тренировка была. Сережа хмыкает. Здорово, конечно, что Олег иногда чередует алкоголь с насилием. Вот это хобби у человека — сразу видно: далеко пойдет. — Не думал, что ты и летом ходишь на них. Что там у тебя, каратэ? — небрежно добавляет он, хотя прекрасно знает, что не каратэ. — Дзюдо, — произносит Олег почти оскорбленно, — это совсем разные вещи! Сережа смеется. — А по-моему, одно и то же, — говорит он с насмешливой улыбкой. Олег выглядит так, будто собирается вступить в словесную перепалку, но вовремя соображает, что Сережа издевается. — Ну тя, — усмехается тот. — Поехали на траллике, может? — Давай. Они доходят до остановки и зайцами пробираются в очень вовремя подъехавший троллейбус. — Прикольно, мне редко везет. Обычно подхожу, когда они только-только уехали, — признается Сережа и занимает место у окна. Олег плюхается рядом. — А у меня так почти всегда, — с довольным видом хвастается тот. Сережа улыбается. Всю поездку молчат, смотрят в окно и караулят кондуктора. Им снова везет: женщина, проверяющая билетики, заходит всего за две остановки до нужной. Они быстренько выскакивают под неодобрительными взглядами пассажиров. На улице вновь становится как-то неловко, нелепо. Сереже кажется, они идут слишком близко, но отходить некуда — только на поребрик забраться. — Так что там с дзюдо? — спрашивает Сережа, чтобы хоть как-то возобновить разговор. Лужи вокруг потихоньку подсыхают, светит солнце, в лицо дует прохладный ветерок, разгоняя осточертевшую духоту. Может, этот день не так уж сильно и испорчен. Олег хвалится: своими поединками, бросками и захватами. Сережа слушает и честно пытается вникнуть, но практически ничего не понимает. Понимает только, что Олег вечно побеждает. Если верить словам самого Олега, конечно. — Тебе так необходимо постоянно кого-то мутузить? — не выдерживает Сережа после пятнадцатиминутного монолога. Олег замолкает и удивленно хлопает на него глазами. — Ты чего, это ведь не только... Ну, мы же не просто кулаками машемся. Это прежде всего боевое искусство, дисциплина и... Ну, я уже точно не помню, но тренер там нормально объяснял, красиво. — Олег вдруг вытягивает перед Сережей руку и притормаживает. По небольшой дороге в метре от них проносится синий фольксваген. Олег руку убирает и продолжает, как ни в чем не бывало: — Ну да, кулаками мы, конечно, машемся. Куда ж без этого? Но это спорт, а не просто отпинать друг друга за школой, так что не считается. Олег продолжает болтать о дзюдо, но Сережа практически не слушает, раздавленный идиотским теплым чувством, вызванным жестом, который Олег, кажется, сделал машинально. Он и сам увидел бы этот чертов автомобиль — не маленький уже, — но Олег ведь... «Что, снова навыдумывал себе фигни? Забыл, зачем ему это дурацкое дзюдо? Чтоб таких, как ты, Сереженька, пиздить. Поймешь, о чем я, когда он скажет сделать то, к чему ты не готов. Помнишь ведь видео с теми парнями? Думаешь, это безопасно? И никого не будет рядом, чтобы тебе помочь, только...» — ...Сереж! — А? — Сережа часто моргает, не понимая, как они вообще успели дойти до того большого здания, которое только что было далеко. Ну и странные у него мысли в последнее время. Нужно больше спать. — И-извини, просто задумался. — Говорю, хочешь на тренировку прийти? Я бы показал пару штук, — Олег смотрит с явной надеждой. — Что, на дзюдо? — Сережа брезгливо морщится. Олег пожимает плечами и кивает. — Не, спасибо. — Ну, а... Можешь просто посмотреть прийти. Вдруг понравится? Мы прям в спортзале школьном занимаемся. Сережа вздыхает. С одной стороны, здорово, что Олег зовет его. С другой — как это вообще будет выглядеть? Там же не только Олег, а целая куча агрессивных пацанов. Может, даже девчонки есть. И он, который пришел посмотреть? — Да не, не хочу. — Ну, не хочешь — как хочешь, — беззаботно пожимает плечами Олег. Затем оглядывается по сторонам и понижает голос практически до шепота: — Слушай, а ты узнал что-нибудь про Шамиля? Сережа вскидывает брови. С чего бы Олегу интересоваться? — Ага. А что ты хотел? — подозрительно тянет он. — Да так, хочется разобраться уже с этим и успокоиться. Появились более интересные дела, знаешь ли. Сережа хочет поинтересоваться какие, но вовремя замечает, как тот ему улыбается. К щекам приливает жар. Неужели Олег флиртует? — А, — многозначительно изрекает он. — Дела, да. Шамиль... — мысли разбегаются в разные стороны, выдать что-то осознанное не выходит. Сережа чувствует раздражение. — Подбросим ему наркотики, — выпаливает он идею, закравшуюся после созвона с Ритой. Олег притормаживает и настороженно озирается по сторонам. — Разумовский, ты совсем с дуба рухнул? — подступает вплотную и рычит вполголоса. — Как мы, по-твоему, это сделаем? Сережа ухмыляется и вздергивает подбородок. У него нет ни малейшего представления, как это провернуть, но признаваться он не собирается. Особенно после такой реакции. — Потом расскажу, — уклончиво отвечает Сережа. Олег смотрит на него, как на идиота. — Даже не думай с хуйней этой связываться. В милиции, что ль, не был еще? Плакал твой институт, если в этой теме замажешься. — Трусишь? — дразнит он и с удовольствием наблюдает, как Олег сильнее хмурится и заливается краской. Того и гляди, из ушей пар пойдет. Сережа склоняет голову к плечу и невинно интересуется: — Не по зубам такое волку? Разрываешь сделку? — Еще чего, — огрызается Олег. — Но ты, блядь, точно не догоняешь, чем это грозит таким, как мы, если поймают. Мусора запалят грамм какого-нибудь амфетамина — и уедешь от трех до десяти. А Шамиля родственники отмажут, не сомневайся. — Ого, Волков, какие впечатляющие познания в криминологии, — Сережа весело присвистывает. Олега, кажется, его беззаботность злит сильнее, и это забавно. — Отмазать-то — отмажут, но у него, оказывается, такие родственнички, что жизнь похуже тюремной за это устроят, — добавляет Сережа чуть серьезнее. — Так что отличный вариант, поверь. Олег несколько долгих секунд смотрит на него пораженно, будто сомневается, что хорошо расслышал, потом хватает Сережу за предплечье и утаскивает за угол дома, без особых церемоний впечатывает в стену и тычет пальцем в грудь. — Нет, Разумовский, это ты поверь мне: в подобное дерьмо ввязываться не нужно. Оно того не стоит — ни Шамиль твой, ни… — Вот только заикнись про Риту, — Сережа вскидывается и грубо отталкивает руку Олега. — Блядь, я про месть твою хотел сказать. Не передергивай, а? — тот недовольно кривится. — Откуда ты вообще собрался наркоту доставать, умник? Сережа вздрагивает. Олегово «умник» звучит резко, с издевкой, как пощечина — отбрасывает на месяцы назад, когда тот вместе с Владом и компанией ловил его на переменах или после уроков. Сережа морщится. Внезапно близость Олега ощущается неприятно, тревожно. Словно загнали в угол, опять будут бить. Пульс разгоняется, к горлу подступает тошнота. Ну уж нет, бояться он не собирается. Сережа стискивает зубы и смотрит прямо, с вызовом, готовый в любую секунду броситься на Олега, если тот вдруг… Что вдруг? Он действительно считает, что Олег, буквально позавчера пообещавший не причинять ему вреда, сейчас возьмет и ударит или сделает что-то плохое? «А почему нет? — взвинчивается внутренний голос. — С чего ты решил, что ему можно верить на слово? С чего ты вообще взял, что находиться рядом с таким человеком безопасно? Идиота кусок. Совсем рехнулся. И не плачься потом, если он зажмет тебя в каком-нибудь переулке, изобьет и трахнет». Сережу прошибает ледяной дрожью. О подобном раскладе он не думал. Наверное, что-то отражается в его выражении лица, потому что Олег вдруг слегка теряет запал, отшагивает назад, смотрит неуверенно. Сережа чуть расслабляется и отгоняет назойливые мысли. — Я думал, с этим ты поможешь, — наконец отвечает он. Выходит холоднее, чем хотелось бы. — Наверняка у тебя есть нужные знакомые на улице. Олег медленно качает головой и говорит тише, спокойнее, но твердо: — Нет, я этого делать не стану. Сереж, послушай меня. Я не сливаюсь, я все еще готов тебе помочь отомстить Шамилю. Но не так, ладно? Не связывайся с наркотой, не лезь в это. Понял? — Сережа упрямо поджимает губы, и Олег нетерпеливо дергает головой, явно снова начинает заводиться. — Бля, ты меня слушаешь или как? Я те говорю: ты рискуешь себе тупо жизнь испоганить. Забей, а? Че-нидь другое придумаем. «Ты реально собрался с ним спорить?» Сережа, действительно хотевший возразить, закрывает рот и выдыхает. Переубеждать Олега смысла нет. Ну и похер — сам все необходимое достанет, без помощи Олега. Есть у него запасной вариант. — Я тебя услышал, — бесцветно выдает он, обходит Олега и возвращается на тротуар. Сережа надеется, что Олег развернется и пойдет в обратную сторону, но тот плетется следом. Нахрена — Сережа не понимает. Оставшуюся дорогу до библиотеки они молчат. Сережа с остервенением пытается оттереть ярко-оранжевое пятно. Не выходит — это очень злит. Его сегодня злит все: и Витя, с утра доебавшийся на тему «Разумовский, где мои чипсы? Я вчера на тумбе оставлял», и чуть подгорелая запеканка на завтрак, и ужасно медлительные посетители, и скатерть эта, в которую пятно от соуса, кажется, намертво въелось. И то, что его запасной вариант — Настя с ямочками — послала на хер. Когда он без подробностей сказал, что ему нужно немного наркоты, она округлила глаза и покрутила пальцем у виска. Сережа думал, ему удастся ее уломать, но Настя только разозлилась, запретила вообще заикаться об этом и пригрозила рассказать все Рите, если узнает, что он еще к кому в детдоме с этой просьбой полез. На самом деле, Сереже больше не к кому с таким обратиться. Настя полтора года назад лежала в больнице, и Рита по секрету поделилась, что это никакое не воспаление легких, как сказали воспиталы, а передоз. Наверняка Настя после того случая завязала — по крайней мере, Рита в этом свято уверена, — но должны ведь остаться связи, каналы или как там это называется. Откуда-то же она доставала наркоту. А подходить с таким вопросом к рандомным ребятам Сережа, разумеется, не собирается. Вот и получается, что отличный план загнулся на первом же этапе. И все из-за дебильного упрямства Олега. Сережа сжимает челюсти и трет скатерть усерднее. — Сбавь обороты, а то гостей своим рвением распугаешь, — раздается за спиной голос Маши. — Да не смоешь ты его. Забей, отнеси в подсобку теть Марине, она застирает. — Сережа коротко выдыхает и послушно сворачивает скатерть. Маша идет следом и тормозит его, когда они скрываются за поворотом коридора. — У тебя все в порядке? Это абсолютно не ее дело, но, когда Сережа собирается вежливо ей об этом напомнить, в нем словно что-то щелкает. Может, потому что в карих глазах читается искреннее участие, а может, Сережа хочет сохранить адекватные, человеческие отношения с окружающими хотя бы здесь, на работе. — Да, — он слабо улыбается, — все нормально, просто немного загружен всяким личным, по мелочи. Маша задумчиво смотрит на него, и Сереже кажется, она сейчас ляпнет, что он может свободно излить ей душу, поплакаться в жилетку, — и вот тогда Сережа точно не сдержится и осторожно пошлет ее куда подальше. Но она лишь спрашивает: — Хочешь, я тебя подменю, а ты сегодня уйдешь пораньше? Отдохнешь немного или развеешься. Сережа удивленно моргает. Неожиданное и щедрое предложение. Очень. На доли секунды даже тянет согласиться, слишком уж соблазнительно, но Сережа тут же себя одергивает: свинчивать с работы из-за всяких заморочек — безответственно. Да и куда он пойдет? Тупо вернется в «Радугу» на пару часов раньше, а ему туда, откровенно говоря, совершенно не хочется. Лучше уж на работе, тут проще отвлечься и нет риска пересечься с Олегом. Но Маше он правда благодарен. — Спасибо большое, — Сережа снова улыбается, в этот раз по-настоящему. — Но не нужно, я в норме. — Ну, хорошо, — Маша бодро кивает. Слава небесам, не настаивает или не просит, к примеру, натянуть на лицо более радостное выражение. — Тогда относи теть Марине скатерть и возвращайся в зал. До конца рабочего дня решение в голову так и не приходит. Сережа переодевается вдвое медленнее обычного, упорно оттягивая время до возвращения в «Радугу». Воображение живо рисует Олега, ехидно тянущего что-то вроде «Ничего без меня не можешь, так я и думал». Сережа забирает свою долю чаевых, прощается со всеми и уныло плетется по тротуару в сторону детдома. С дороги вдруг подруливает тонированный черный джип и начинает медленно катиться рядом. Сердце ухает в пятки: вот и добегался за дагестанцами. Сережа старается справиться с закостеневшим телом и рвануть во дворы, но вместо этого застывает столбом посреди улицы. Стекло со стороны водителя опускается, и Сережа чуть не падает от облегчения, когда видит в салоне приветливое лицо Алексея. — Добрый вечер, Сережа! — тот тормозит машину окончательно и, кажется, не испытывает никаких угрызений совести по поводу того, что на такой узкой дороге вряд ли кто-нибудь разъедется с джипом. — Хотел заглянуть пораньше, но как видишь. Хорошо, что застал по дороге. Сережа нервно смеется и выдавливает: — Привет. — У меня тут мероприятие срывается, — разводит руками Алексей. — Купил два билета на «Лебединое озеро» в семь, а друг приболел. Хотел было уже пропустить — не идти же одному, в конце концов! — но на удачу вспомнил, что один мой знакомый крайне увлечен искусством и как раз свободен этим вечером. Я прав? Сережа открывает рот и тут же закрывает обратно. Сердце все еще колотится где-то в горле. Он действительно подумал, что его сейчас будет метелить толпа «братков». А тут всего лишь Алексей с билетами на балет и обстоятельствами, удачно совпавшими с его свободным временем. «Слишком удачно, не находишь? Не будь таким наивным», — встревает внутренний голос. Ну да, на счастливое стечение обстоятельств это мало похоже. Ну и что? Возвращаться так рано в «Радугу» все равно не хочется, а компания Алексея — приятная. И, к тому же, когда еще удастся на халяву сходить на балет? Детдомовские спонсоры не спешат разнообразить свой скудный арсенал билетами на новые спектакли. «Да иди, ради бога, — фыркает внутренний голос. — Я тебя и не отговариваю». Сережа утвердительно кивает. Потом спохватывается: странно, наверное, кивать самому себе. — Да, я свободен. Балет... Почему бы и нет? — он слабо улыбается. В машине у Алексея просторно и чисто. Не как в пропахших нагретой обивкой и резиной воспитательских седанах, на которых Сережу подвозили на олимпиады, когда он был мелким. На передних сидениях в замках ремней стоят заглушки. Сережа неловко колеблется пару секунд, но все же вытаскивает заглушку и пристегивается. — Куда едем? — спрашивает Алексей. Тот крайне доволен сложившимися обстоятельствами и ничуть этого не скрывает: слегка постукивает по рулю ладонями и с улыбкой ждет ответа. Сережа хлопает глазами. Раз они собрались на балет, почему Алексей спрашивает, куда ехать? — В смысле, тебе надо переодеться, — подсказывает тот, видимо, заметив его замешательство. Сережа чуть не хлопает себя по лбу. Конечно, ну кто ходит по приличным местам в футболках и потертых штанах? Нельзя, чтобы Алексей увидел, где он живет. Да и едва ли у него есть шмотки, приличнее рабочей формы. Он силится быстрее сообразить, как лучше соврать. Ни к чему Алексею знать, что Сережа — детдомовский оборванец. — Обратно в ресторан, — решает он. — Переоденусь в подсобке. У меня дома все равно нет подходящей одежды. Сережа старается говорить как можно небрежнее. Мало ли, вдруг он любит ходить во всяком безразмерном рванье. Алексей, кажется, покупается: резко заруливает во двор и разворачивает машину. Сережа ненадолго залипает на то, как ловко Алексей управляется с рулем, используя только одну руку. Однажды он и сам так научится. Сережа проникает в подсобку, по пути врет задержавшейся Маше, что кое-что забыл, и, к счастью, не встречает никого из официантов первой смены. Быстро переодевается в форму, критично глядит на себя в зеркало, перевязывает хвост. После целого дня работы от него наверняка пахнет кухней, но делать нечего. Сережа уже почти выходит из подсобки, но возвращается к зеркалу и стягивает с волос резинку. Умывает лицо и шею в установленной тут же маленькой раковине, пару раз расчесывает пряди влажными пальцами, приподнимает у корней, придавая объем, и встряхивает волосами. Сейчас, в свете единственной тусклой лампочки, он кажется себе очень похожим на маму. «Подумаешь — запах еды, — одобрительно урчит внутренний голос, — да никто даже внимания не обратит за такой красотой». Алексей улыбается и приподнимает брови, когда Сережа садится в машину. — У меня из знакомых рыжих только бывший однокашник, да и тот облысел. Редкий цвет, благородный. Красивый. Сережа не отвечает, но ему необычно и здорово слышать что-то хорошее о своих волосах. Не считая мамы, Риты и нескольких добрых воспитал, никто не говорил комплиментов его прическе — и вообще, в основном дразнили. Некстати вспоминается выражение глаз Олега, с которым тот в последнее время наблюдает за ним, когда Сережа поправляет волосы. Он с младших классов усвоил, что Олег к его волосам неровно дышит, но не думал, что в таком смысле. «А сказать будто языка нет», — ехидно встревает внутренний голос. Сережа хмыкает. Действительно. А вот Алексей взял и сказал. — До сих пор общаешься с одноклассниками? — спрашивает Сережа, чтобы нарушить воцарившееся молчание. Пока они едут до Мариинского, Алексей успевает нарассказывать баек из школы, института и бандитского прошлого. Слушать удивительно: настолько насыщенная жизнь была у этого человека. Что Алексей мог в нем найти? Сережа и мира-то дальше круга детдом-школа-дворы особо не видел. Он думает о том, что рано или поздно проколется. С другой стороны, он Алексею не врал. Не сказал всей правды — но тот ведь и не спрашивал. Из мыслей выдергивает окончание рассказа: — ...достаю, смотрю: пакет мета, грамм двести там было. Причем заложил глубоко, под кардан прям. Знал, куда прятать, чтоб не вывалился, засранец. Раз шугнули его, второй. Потом еще с пару месяцев возле мойки околачивался. Мы красоту эту выкидывали, когда замечали: отката нам, сам понимаешь, не было, а дело иметь — себе дороже. Но ментам его так и не сдали. Потом, правда, пропал парниша. «Бинго», — шепчут на правое ухо. Сережа испуганно поворачивает голову к окну. Конечно, в машине, кроме них с Алексеем, — никого. Нужно меньше нервничать. И все же да, бинго. Сережа заинтересованно косится на расслабленно ведущего машину Алексея. Наверняка какие-нибудь старые связи у того имеются. Он пытается прикинуть, как можно попросить достать наркоту и при этом не вызвать вопросов. И чтоб Алексей не решил, что Сережа — торчок. Ему удается расслабиться и перестать прокручивать предстоящий разговор только ко второму акту. Он в балете не шибко разбирается, но даже без глубоких познаний понимает, что постановка хорошая: сильная хореография, потрясающая музыка. Не будь он так взвинчен — наверняка получил бы невероятное удовольствие. После балета Алексей предлагает прогуляться, и Сереже это только на руку. Чем раньше он поднимет эту тему, тем лучше. Алексей рассказывает, что в сороковых в Советском Союзе «Лебединое озеро» представили в новой редакции — не сказочной, а более бытовой, реалистичной, и как во времена «Августовского путча» в девяносто первом все телевизионные каналы страны три дня подряд транслировали этот балет между выпусками экстренных новостей. А потом Алексей вдруг разворачивается и спрашивает: — Все в порядке? — Сережа тоже притормаживает и озадаченно моргает. Алексей чуть хмурится. — Ты как будто вообще не здесь. — Да, я… — он неловко улыбается и рефлекторно тянется поправить резинку, забывая, что волосы распущены. — Я задумался, прости. — Выглядишь так загруженно, будто, пока я стоял в очереди в буфете, ты успел найти проблемы себе на голову, — Алексей усмехается и шагает дальше. — Не, проблемы старые, — Сережа отмахивается с деланой беззаботностью. — Просто сейчас остро встали. Он бросает на Алексея быстрый взгляд, подмечая отразившийся на лице интерес, и начинает внутренний отсчет: если интуиция его не подвела, то… — Не подумай, что лезу в личное — всего лишь предлагаю, — вкрадчиво начинает Алексей. — Если нужна помощь, обращайся. Решать проблемы, знаешь ли, я умею, — тот поворачивает голову и весело подмигивает. — Ну, и советом вроде помочь могу. Сережа сдерживает торжествующую улыбку. «Разыграно как по нотам, — хвалит внутренний голос. — Молодец». — Спасибо, — Сережа смущенно улыбается, — но тут такое дело… В общем, с подобным точно не обращаются к знакомым после похода на балет. Но все в порядке, серьезно. Не подумай ничего такого: у меня все под контролем. — А ты попробуй, — с доброй усмешкой тянет Алексей, — может, и обращаются. Бьюсь об заклад, я и не такое слышал. Как-то раз товарищ попросил сопроводить его на разборки. Все бы ничего, но дело было на похоронах моей бабули — едва крышку гроба закрыли, а меня уже за локоть в сторонку отвели и вводят в курс дела. Так что, как видишь, ситуации бывают разные. Сережа коротко смеется и кивает. — Да уж. Но у меня никаких разборок. Отчасти даже не вранье. Его счеты с дагестанцами — не уличные разборки «по понятиям», а серьезная месть. Правосудие, которого ни за что не добиться законным путем. Алексей тоже кивает и смотрит красноречиво, с понимаем. Сережа ждет несколько секунд в надежде, что тот сам начнет допытываться, но, видимо, Алексей действительно не собирается помощь навязывать. Что ж. Сережа набирает в легкие побольше воздуха и, понизив голос, выпаливает: — Мне нужно достать наркоту. Совсем немного. И это не для меня, честно, просто… Нужно. Сережа мысленно кривится: прозвучало слишком по-детски. Сейчас Алексей также, как и Настя, решит, что он рехнулся с такими просьбами подъезжать. Он лихорадочно соображает, как можно исправить ситуацию — ну репетировал же про себя, придумал нормальный вариант! Алексей — подарок небес, реально его последний шанс осуществить задуманное. Нельзя облажаться. А если сказать?.. — Что именно? — спрашивает тот. — Или вообще без разницы? Сережа оторопело пялится под ноги. Неужели прокатило? — Амфетамин, — выдает он первое, что пришло в голову. Кажется, Олег упоминал именно амфетамин. — Два грамма. И да, деньги не проблема, — добавляет торопливо. Сережа без понятия, какие там расценки, но надеется, что скопленных за три недели чаевых ему хватит. Алексей задумчиво хмыкает, и Сережа внутренне съеживается: сейчас тот спросит, нахрена ему наркота. Он готов врать до последнего, лишь бы Алексей согласился. — Посмотрим, что можно сделать, — тот пожимает плечами. — Но я был прав: на своем веку и постраннее вещи при еще более неподходящих обстоятельствах слышал, так что ты зря переживал, — Алексей ободряюще улыбается и переводит взгляд куда-то поверх Сережиного плеча. — Хочешь сладкую вату или кукурузу? Я бы съел и то, и то, а потом бы еще кофе зашлифовал. Сереже кажется, земля под ногами приходит в движение. Или просто колени делаются ватными, подгибаются. От облегчения тянет засмеяться в голос. — Да, — он широко улыбается, — конечно. И вату, и кукурузу, и кофе — все на свете. Ему сейчас без разницы. Важно лишь то, что Алексей без неудобных вопросов согласился помочь. «Вот это я понимаю — полезное знакомство», — довольно сообщает внутренний голос. Сережа идет за Алексеем и с трудом сдерживает рвущееся наружу ликование. Удалось, он нашел способ! Шамиль получит по заслугам. «И без всяких Волковых справился». Сережа не припомнит, чтобы внутренний голос звучал так довольно. Впрочем, оно и понятно — повод достойный. Они сперва съедают на лавочке около продавца с тележкой кукурузу, потом Алексей покупает им по огромной разноцветной сладкой вате — Сережа порывается заплатить хотя бы за нее, но тот мягко не позволяет. Под интересные рассказы Алексея про жизнь итальянской балерины Пьерины Леньяни, которая в конце девятнадцатого века исполнила роль принцессы Одетты, они выходят через Александровский к Неве, прогуливаются до квартиры Пушкина и действительно покупают кофе в какой-то знакомой Алексею булочной. Девушка за стойкой очаровательно улыбается и кладет Алексею в бумажную коробку целую гору эклеров и пирожных, которые позже тот вручает Сереже. Вечер определенно удался. Сережа сидит на переднем сидении, аккуратно прижимает к животу коробку со вкусностями и размышляет над предложением Алексея как-нибудь сходить в Эрмитаж — пройтись по незаезженным залам, до которых экскурсионные гиды никогда не добираются. Почему бы и нет? В голову не приходит ни одной причины отказаться. Алексей завозит его во дворы их с Олегом крыши — ну, не мог же Сережа назвать адрес «Радуги», — он прощается, вводит выученную комбинацию на кодовом замке и скрывается внутри парадной. Забирается на второй этаж лестничной клетки и наблюдает в окно, как черный джип выезжает на улицу. Интересно, как долго удастся скрывать, что он из детдома? «Так долго, как потребуется», — твердо отзывается внутренний голос, и Сережа согласно кивает. Олег буравит хмурым взглядом прозрачный пакетик, который Сережа с довольной ухмылкой роняет на рубероид прямо к чужим кроссовкам. — Что это? — настороженно уточняет Олег. Сережа сладко улыбается и смотрит на вчерашнюю коробку с недоеденными сладостями. — Это? Эклеры, картошка и, кажется, что-то типа медовика, — он усаживается рядом, прислоняется к парапету крыши и ставит коробку между ними с Олегом. — А это, — указывает пальцем на пакетик, — амфетамин. Два грамма. — Олег ошалело таращится на Сережу, и он тянет губы в самодовольной улыбке. — Что, думал, без тебя не найду, где достать? — Блядь. Ну я же просил не лезть в эту хуйню. Олег выглядит не то чтобы недовольным — скорее, расстроенным. Сережа пожимает плечами. — Слушай, я тебя ни к чему не принуждаю. Если так боишься засветиться с этим, то пожалуйста, сам все сделаю. Тем более, половина уже готова. — Меня напрягает, что ты совсем не боишься, — буркает тот и отворачивается. — В конец на голову отбитый, бля. — Сочту за комплимент. Настроение отличное, и никакие унылые Олеги Волковы этого не испортят. Сегодня днем Алексей позвал его на задний двор «Армении» и в салоне машины передал наркоту. Деньги наотрез брать отказался, хоть Сережа настаивал взаправду, а не ради приличия — такие большие одолжения ему ни к чему. Но факт фактом: наркота при нем, причем абсолютно бесплатная, и это не может не радовать. — И что дальше? — спрашивает Олег как-то совсем уж тихо и понуро. Сережа искренне не понимает, какого черта тот так заморачивается. — Найду место, где удобнее подбросить, все сделаю и позвоню ментам. Изящно и просто, — он мило улыбается и откусывает большой кусок шоколадного эклера. Олег тяжело выдыхает. — Ты угощайся, — мычит он с набитым ртом. — И я серьезно: не хочешь — не участвуй. Я реально с этим сам справлюсь. Тут делов-то. Хотя, — задумчиво добавляет Сережа, — от помощи в выборе, где это лучше сделать, я б не отказался. Олег молчит долго и смотрит на пакет с наркотой. — Кто тебе это дал? Сережа напрягается. — А какая разница? Ну, есть знакомые, которые готовы помочь в трудной ситуации. — Это что за знакомые настолько хуевые, раз так быстро дрянь подгоняют? В таком, блядь, количестве, — Олег почти рычит. У Сережи от этого низкого, угрожающего голоса внутри все поджимается. Жутко тянет съязвить, что это те самые знакомые, которые, в отличие от Олега, не ссут заниматься серьезными вещами, но Сережа сдерживается. — Какие есть, — огрызается он. — Чего ты прицепился вообще, Волков? — Да потому что, — бросает Олег и достает сигарету из слегка помятой пачки. Черты лица Олега делаются жестче, острее. Курит быстро, нервно. Красивые длинные пальцы суетливо дергаются. Сережа немного залипает на процесс, но от запаха табака морщится и машинально трет два небольших ожога на запястье, оставленные другой сигаретой и этими же самыми руками, на которые он так пристально смотрит. — Долбанутый, — бурчит Сережа себе под нос. Олег докуривает, разворачивается и отправляет бычок в полет с крыши. — От долбанутого слышу. — Будешь мусорить на улице — так и останешься сидеть в помойке, — зло шипит Сережа, не понимая уже, чем бы таким задеть побольнее. — Ага, — Олег поднимает пакетик с амфетамином, взвешивает на ладони и со сложным лицом убирает в карман. Сережа не успевает возмутиться, Олег говорит: — Пусть пока побудет у меня. Из помойки в тюрячку не так обидно будет, как из твоей страны необъятных возможностей. Сережа открывает рот, закрывает и вздыхает. Спорить совершенно не хочется. Он прислоняется затылком к парапету и смотрит наверх. Солнце садится — края затянутого обломками неба исполосованы рыже-алым. Красиво. Олег вытягивает ноги и достает из пачки вторую сигарету. Сережа скашивает взгляд на карман, в котором исчез пакетик. Не так уж, видимо, Олег и трусит попасться. Сережа неловко потирает мочку уха и покусывает нижнюю губу. — Бери пирожное, — напоминает он и небрежно подталкивает коробку ближе к Олегу. — Не хочу, — бросает тот и закуривает. Глубоко затягивается и, запрокинув голову, медленно выдыхает дым. Потом опускает глаза, пару секунд глядит на коробку и кивает. — Но спасибо. Попозже. Сережа не уверен, но, кажется, губы у Олега чуть дергаются, обозначая полуулыбку. Затем тот снова затягивается и отворачивается.