Глубоко в сердце

С понедельника у Чимина начались тренировки по танцам и вокалу. И если в пении он и сам не был в себе уверен, зная, что пока слабоват, то от хореографии он никак не ожидал подвоха. Но, как оказалось, и тут не все было гладко. Его балетная школа не совсем подходила под концепцию стиля группы. Работать предстояло долго и упорно. Ребята из будущей группы приняли его спокойно и дружелюбно. Их было четверо и Чимин должен был стать пятым. Два рэпера и три вокалиста. Всю первую неделю Чимин приезжал в агентство утром вместе с Юнги и уезжал с ним вечером. Пока не началась учеба в школе, Чимин все свое время посвящал тренировкам и репетициям. С Юнги они пересекались редко, но спустя несколько дней по агентству поползли слухи. Пока это был всего лишь шепот и косые взгляды, но со временем все могло перерасти во что-то серьезное. Ученик-стажер, приведенный лично Мин Юнги, живущий не в общежитии со всеми, а у продюсера дома, и тот каждое утро привозит его на тренировки. Это было настолько невероятно, что каждый считал своим долгом выдвинуть версию происходящего. Не трудно было догадаться, откуда подул ветер. Конечно, всему виной была Ёнхва. Она всеми силами пыталась настроить каждого против Чимина. Представляла его хитрым и пробивным интриганом, втершимся в доверие к продюсеру ради своей выгоды. Однако люди, познакомившись и пообщавшись поближе с парнем, недоумевали и удивлялись, как такой вежливый и скромный молодой человек может быть таким меркантильным. Одногрупники делали вид, что все хорошо, тренировались как обычно, шутили, где надо помогали, но сближаться и становиться друзьями не спешили. Четверо сами по себе и один сам по себе. Чимин это чувствовал, переживал в душе, но сделать ничего не мог. Юнги он втягивать в это не хотел, надеясь, что слухи до него не доходят и рано или поздно все само собой прекратится. С утра у Пака были уроки вокала, три часа с небольшим перерывом. Затем начинались тренировки по танцам. После обеда снова вокал, а после снова танцы. Преподаватель вокала Им Сон Им, мужчина лет сорока пяти, видел в Чимине потенциал и был уверен, что из парня получится прекрасный вокалист с мягким, нежным голосом. С танцами же, наоборот, все оказалось сложнее. Молодой тренер, Ли Мин Ук, заявлял, что для хорошего результата тренироваться нужно в два раза больше. Он предложил парню индивидуальные занятия, так как нужно было догонять остальных ребят. — У тебя нет небрежности в движениях, Чимин. Ты очень хорошо двигаешься, у тебя отличная пластика, но этого мало. У нас не балет. Ты знаком с техникой стрит-дэнс? Уличные танцы — это наша концепция. Нужна небрежность и расслабленность в движениях, понимаешь? — Да, Минук-сонбэ. Я готов тренироваться еще больше. Я буду стараться. И он действительно старался, оставался с тренером, когда все уже уходили отдыхать, и занимался до изнеможения. Однако спустя неделю таких занятий, Чимин начал замечать некоторые странности в поведении тренера. Во время постановки движений тот стал периодически прикасаться к Чимину, якобы для того, чтобы правильно поставить руку или ногу. Эти касания становились все чаще и дольше. Иногда Минук мог провести рукой по ноге парня до самого паха и задержаться там. Или в другой момент мог сказать что-то о правильном дыхании и положить руку на грудь, невзначай проведя пальцами по соску. Чимину было не по себе от этих касаний. Он пытался уворачиваться от них как мог, но это было сложно, учитывая их положение. У парня была одна надежда: когда начнется учеба в школе, занятий станет меньше и подобные неловкие моменты сами собой прекратятся. Однако с началом учебы все осталось как прежде. Занятий танцами хоть и стало меньше, однако индивидуальные уроки Минук не отменил, сократив их до тридцати минут в день. Чимин от отчаяния уже готов был поговорить с Юнги, хоть и не хотел жалоб и конфликтов в агентстве. Он пытался намекать Минуку, что против подобных отношений. Старался правильно выполнять все движения, занимался дополнительно дома, чтобы у тренера не было повода лишний раз к нему прикасаться. Однако все было безрезультатно. Мужчина совсем потерял контроль и на очередном занятии прижал Чимина к зеркальной стене, пробираясь одной рукой под майку. Парень, не выдержав, начал вырываться и просить прекратить. — Ну ты чего? Тебе же нравится, признайся! Что ж ты такой несговорчивый? — Отпустите меня, Минук-сонбэ, прошу Вас, прекратите! — Да перестань! Что ты ломаешься? Ты же не против! — Я против! Отпустите меня! Чимин с трудом оттолкнул тренера от себя и собирался было уже забрать вещи и уйти, как от двери раздался грубый голос: — Что здесь происходит? Юнги стоял в проходе и не давал парню выйти. Увидев в глазах Чимина слезы, он перевел злой взгляд на Минука. — Ничего не происходит. Тренируемся. Парню никак не даются некоторые движения, вот он и расстроился. — И поэтому ты решил его пожалеть и приласкать? Даже против его воли? — О чем ты? Ничего подобного не было! — Я достаточно слышал и видел. Если еще раз подобное повторится, вылетишь из компании в течении двадцати четырех часов без выходного пособия! Ты меня услышал? — Но ты не так все понял… Я могу объяснить… — А я могу передумать и выгнать тебя сию минуту, несмотря на твои заслуги и опыт! — Я понял. — Вот и хорошо. Пойдем, Чимин. Младший вышел вслед за Юнги. В машине они половину пути проехали молча, каждый думая о своем. Первым нарушил тишину Юнги: — Я видел по твоему поведению, что что-то происходит, но никак не мог предположить такое. Пришлось понаблюдать. Как давно он к тебе приставал? Чимин, почему ты ничего не сказал? — Я не хотел конфликта. Думал, сам справлюсь. Я боялся… — Чего? — Что ты во мне разочаруешься. Или подумаешь, что я и правда не против, как он сказал. А мне было противно… — Противен он или противно в принципе? - спросил Юнги, затаив дыхание. «Противен любой, кто не ты», — подумал Чимин, но вслух ответил: — Противен он. — Ну, тогда все в порядке. Мне вот он тоже не очень симпатичен. Ничего не поделаешь. Оба улыбнулись, и атмосфера в машине немного разрядилась.