Глубоко в сердце

После этого случая жизнь Чимина немного наладилась. Тренировки теперь проходили спокойно, отдельных занятий не было. Ребята, поначалу верившие сплетням и относящиеся настороженно, видя теперь, что никаких поблажек новенькому не делается и он занимается, как все, и не зазнается, стали вести себя с ним более дружелюбно. Даже пару раз звали его с собой в кафе. В школе тоже было все хорошо, благодаря высокой успеваемости и хорошим оценкам, преподаватели закрывали глаза на частые пропуски Чимином уроков. Из-за сильной занятости Юнги, Чимин стал все чаще добираться домой самостоятельно. Раза два в неделю они вместе ездили за продуктами, затаривали холодильник. В остальное время Чимин приезжал домой раньше, готовил ужин, делал небольшую уборку и ждал старшего. Порой, не дождавшись, он перекусывал один, ставил вторую порцию в микроволновку и уходил спать, даже не зная, во сколько старший возвращался. Жизнь текла, и все было вроде хорошо, если бы не одно но… Чимин никак не мог избавится от мыслей о Юнги. Тот завладел его сознанием полностью. Фантазии на тему «Я и Юнги» преследовали его теперь не только ночью, но и днем: на занятиях, на тренировках, по дороге домой. Это уже походило на паранойю. Чимин хотел его! Он с ума сходил! Не только его тело. Он хотел быть ближе к нему. Он сгорал, представляя его руки, его губы, его всего! Редких моментов их совместного засыпания, когда Чимин помогал Юнги отправиться в царство Морфея и мог таким образом прикоснуться к нему и побыть рядом, было катастрофически мало. Все чаще Чимин засыпал, не дожидаясь Юнги, но при этом всегда закрывался в своей комнате, чтобы доставлять старшему как можно меньше неудобств. Однако, будь то спальня или ванная, где он мог уединиться, рука сама тянулась вниз к паху. Чимин ничего не мог с собой поделать, он ласкал себя с именем Юнги на устах и представляя его за закрытыми веками. Сегодняшний вечер не был исключением. Приехав домой, Чимин приготовил ужин, сделал немногочисленные уроки, посмотрел немного аниме и, увидев на часах довольно позднее время, отправился в душ. В квартире было две ванные комнаты. Одна на втором уровне, где находились спальни. Это была большая ванная комната с душевой кабиной и вместительным джакузи. Вторая была на первом этаже между гостиной и прихожей. Она была гораздо меньше и вмещала только душевую, хоть и большего размера, биде, унитаз и раковину. Однако Чимин предпочитал именно ее. Там не обязательно было закрывать плотно дверь в душевую кабину, так как душ был расположен так, что брызги разлетались минимально и было не так душно. Положив полотенце, Чимин встал под теплые струи воды, как всегда оставив дверцу душевой открытой. Он закрыл глаза и, положив ладони на стену перед собой, постарался расслабиться. Не прошло и минуты, как перед закрытыми глазами предстал образ Юнги, такой, каким он видел его утром: наполовину сонный, милый и такой домашний. Чимин одной рукой прикоснулся к шее, повел ладонью вниз, дойдя до соска, погладил его пальцами, слегка сжав между большим и указательным. Из груди вырвался первый стон. Рука медленно спускалась вниз. Проведя пальцами по пупку, Чимин поводил ими по коротко стриженным лобковым волосам и дотронулся до возбужденного члена. Проведя большим пальцем по основанию головки и размазав по ней выступившую каплю предэякулята, он сжал ее всей ладонью и начал водить вверх и вниз, периодически задевая уретру коротким ногтем. Стоны становились все громче, Чимин стонал и выкрикивал имя Юнги в особо приятные и сладостные моменты. Пик удовольствия уже приближался, движения становились резче, а крики и стоны громче. И вот, когда оргазм подкатил неотвратимой волной, а Чимин, в очередной раз громко выкрикнув заветное имя, напрягся в предвкушении, дверь внезапно открылась и на пороге возник предмет фантазий. Он ошарашенно уставился на Чимина, и в этот момент струя белесой жидкости выстрельнула из члена младшего, во все глаза смотревшего на Юнги, и ударилась каплями о стену душевой, медленно стекая вниз. Чимин от стыда готов был слиться в сток для воды. Он отвернулся от Юнги и сел на корточки, закрыв голову руками и осознавая, что из душевой выйдет разве что лет через сто и то желательно вперед ногами. Юнги медленно закрыл дверь и побрел в гостиную, переваривая только что увиденное. Он сегодня пораньше разделался с делами и решил провести остаток вечера с Чимином, возможно, заказав какой-нибудь вредной еды и, может быть, успев посмотреть хоть немного очередную сопливую дораму, что так любит младший. Войдя в квартиру, разувшись, он направился было в комнату, как вдруг услышал из ванной протяжный стон и громко выкрикнутое свое имя. Недолго думая и решив, что с Чимином что-то случилось и ему нужна помощь, он резким движением распахнул дверь (благо ни одна дверь в доме не закрывалась на замок), и замер от представшей перед ним картины. Мокрое, распаренное тело младшего переливалось искрами от отражающегося от капель света. Щеки Чимина были алыми от еще не сошедшего возбуждения и волной накатившего смущения. Когда он повернулся к Юнги спиной, прежде чем он сел на корточки, старший успел рассмотреть его спину и Боже! такую шикарную филейную часть, которой ни одна статуя в европейских музеях и в подметки не годилась. Идеальной формы половинки кремового цвета сверкнули в свете светильников и исчезли из видимости после того, как Чимин опустился вниз. Юнги от досады чуть не застонал, но, вовремя опомнившись, тихо вышел, закрыв за собой дверь. И вот сейчас, сидя на диване и воскрешая в памяти прекрасный образ двух полупопий, Юнги вдруг опомнился и понял, что прошло уже не менее получаса, а Чимин из ванной так и не вышел. Поняв, что стыд и смущение завладели младшим окончательно и нужно с этим что-то делать, Юнги подошел к двери и тихонько постучал. Ответа не последовало. Тогда он позвал мелкого по имени, но в ответ опять ни звука. — Чимин, если ты через пять минут не выйдешь, я буду вынужден войти и вытащить тебя силой. Напоминаю, что дверь не заперта и я войду беспрепятственно, хотя замок меня вряд ли бы остановил. Я жду, Чимин. Я специально пришел домой пораньше, чтобы ты помог мне заснуть, так как в последнее время я очень мало и плохо сплю. Прошу тебя, не задерживайся, жду тебя в своей комнате. Это было, конечно, неправдой, но Юнги хотел как можно спокойнее показать Чимину, что для него ничего ужасного не произошло и все в порядке. Уже лежа в постели, повернувшись спиной, чтобы меньше смущать младшего, он услышал шаги на лестнице и потом — как открылась и закрылась дверь спальни. Чимин стоял возле кровати, не решаясь сесть или лечь на нее. — Так и будешь стоять? — Хен. Прости. То, что ты увидел… Ты не должен был… Мне так стыдно! — А что я увидел, Чимин? В твоем возрасте это нормально. Я бы сказал, в твоем возрасте это необходимо. И было бы странно, если бы ты этим не занимался. Вопрос в другом… — Юнги повернулся лицом к Чимину и, похлопав по простыни рукой, позвал его лечь рядом. Младший послушался и устроился на соседней половине кровати. — Вопрос в том, почему в такой момент из твоих уст вырвалось имя не твоей одноклассницы, например, или актрисы из твоих любимых дорам, а мое? Почему я, старый, одинокий, нелюдимый и грубый мужик? — Ты не такой, — совсем тихо, почти одними губами прошептал Чимин. Его щеки от стыда горели так, что коснись — получишь ожог третьей степени. — И все же, почему? Почему мое имя? — Я не могу сказать. Прости меня, пожалуйста, хен. — Нет, Пухляш, так дело не пойдет. Давай так, все, о чем говорим в этой комнате, в ней и останется. Обещаю, что бы ты ни сказал, я не изменю своего мнения о тебе и буду относиться так же, как прежде. Поверь, я за свою жизнь слышал и видел столько, что вряд ли могу чему-то сильно удивиться. Прошу, откройся мне. Ну же?.. — Ты мне нравишься, — на грани слышимости произнес Чимин. И уже громче. — Но это ничего не меняет, я справлюсь с собой и не доставлю тебе никаких хлопот. Прошу, прости меня, это больше не повторится! — Тише, тише. Все в порядке, Чимин-и. Не волнуйся так. Мы не выбираем, в кого нам влюбляться и кем увлекаться. Сердце само все решает за нас. Я польщен, что ты выбрал меня предметом своих фантазий. Правда. Просто я гораздо старше тебя и не думаю, что твое увлечение продлится долго. Но если бы я был твоим ровесником или разница между нами была не такой большой, думаю, что точно ответил бы на твои чувства. Даже не сомневайся. Я и сейчас не могу отрицать, что ты просто не можешь не понравиться. — А разве возраст что-то значит, если есть чувства, хен? — Увы, Чимин, когда разница слишком большая, то да, значит. Тринадцать лет — это много. — Двенадцать с половиной. Юнги засмеялся. — Да, это в корне меняет дело. Если серьезно, ты еще школьник, несовершеннолетний, и для меня ответить на твои чувства было бы преступлением, понимаешь? — Мне уже скоро девятнадцать, осталось два месяца всего. — Чимин! — Но ты же сам сказал, что будь я совершеннолетним, разговор был бы другим! — Я такого не говорил! — Но дал понять! Я подожду, хен. Давай вместе подождем до октября? — Ребенок! Из всего, что я сказал, ты услышал только это? Чимин, успокоившись, придвинулся максимально к старшему и коснулся его губ своими, прижавшись слегка сильнее. Задержался так на несколько секунд и отпрянул, снова покраснев и зажмурившись в ожидании гневной отповеди. Юнги усмехнулся: — Как я понимаю, еще и нецелованный! Это ведь был сейчас твой первый поцелуй? Юнги смотрел на Чимина с нежностью, которой сам от себя не ожидал. Но ему так не хотелось ранить первые и такие чистые чувства младшего. Чимин кивнул, не открывая глаз. — Ну, думаю, это мы можем исправить. Хочешь, научу тебя целоваться? Чимин, неуверенный, что правильно расслышал, посмотрел на Юнги и медленно кивнул. Старший приблизился к Паку и нежно коснулся его губ своими, после захватив губами его нижнюю губу. Пососав ее немного, он переключил свое внимание на верхнюю, проделав с ней тоже самое. Захватывая и отпуская поочередно губы младшего, Юнги положил ладонь на его горящую щеку и начал осторожно поглаживать ее большим пальцем. Захватив обе губы Чимина в плен своего рта, Юнги пустил в ход язык, медленно и нежно облизывая и пробираясь между ними внутрь. Облизнув зубы младшего, Юнги толкнулся в них языком и, не встретив сопротивления, ворвался внутрь горячего рта. Он ласкал нёбо, облизывал его язык своим, выманивая и вытягивая из уютной пещерки рта, и, добившись своего, принялся нежно посасывать, продолжая ласкать. В какой-то момент старший осознал, что не может оторваться от этой сладости, но воздуха в легких становилось все меньше. Он бы смирился с этим и продолжил, если бы не почувствовал, что мелкий начал задыхаться. Тогда ему пришлось оторваться от таких сладких и манящих губ. Чимин был на грани обморока от переполнявших его чувств и ощущений. Он жадно хватал воздух открытым ртом и пытался прийти в себя и сфокусировать свой взгляд на Юнги. Старший продолжал ласкать щеку Чимина ладонью, успокаивая, тем самым, и его, и себя. Он не ожидал, что поцелуй с неопытным подростком так на него подействует. Он горел изнутри и жаждал продолжения. Понимая, что это неправильно и так нельзя, он постарался взять себя в руки. Как можно спокойнее, что было неимоверно сложно, он произнес, немного отстраняясь: — А теперь ты поможешь мне заснуть? Я правда вымотался за последние дни. Младший, придя немного в себя, неуверенно кивнул. Юнги повернулся и лег, расслабляясь. Чимин осторожно протянул ладошку, несмело касаясь спины старшего. Оба все еще находились под впечатлением от поцелуя и решили про себя, что подумают обо всем завтра.