Глубоко в сердце

Они поднялись на второй этаж, и Чимин зашел в свою комнату. На тумбе стоял новый ноутбук, который подарила Сольхи со словами, что для учебы нужно все самое лучшее. К нему была подключена приставка, подаренная друзьями. На комоде лежали солнцезащитные очки в фирменной упаковке Prada, подаренные Хосоком, «чтобы скрываться от многочисленных фанаток в ближайшем будущем, как только станет айдолом». Чимин смотрел на все подарки, вспоминал весь сегодняшний день с самого утра, с первого сладкого поцелуя Юнги. Этот день стал одним из самых счастливых в его жизни, и Чимин не хотел, чтобы он закончился вот так, ссорой и непониманием. Поэтому он, решившись, быстро вышел и направился в спальню к Юнги. — Ты уже? Я думал, ты примешь душ, и сам хотел освежиться. Или ты что-то хотел, Пухляш? — Юнги рылся в шкафу в поисках чистой футболки и не смотрел в данный момент на младшего. — Я хотел… Я хочу… Хен, я хочу по-настоящему. Хочу… — Чимин, я понял, — Юнги резко вынырнул из шкафа, ударившись локтем. — Но если ты хочешь таким образом кому-то что-то доказать, то не стоит этого делать. — Нет, не поэтому, хен. Я просто… Ты не хочешь? — Глупый! Как я могу не хотеть? Но я не хочу так! Мы же не собирались торопиться с этим. — Как так? Это не из-за мамы и Хоби. И даже не из-за того, что я сегодня стал совершеннолетним. Просто я так долго ждал этого. Я не чувствую себя твоим полностью, понимаешь? И еще. Сегодня был один из лучших дней в моей жизни, пожалуйста, сделай его самым лучшим, хен. — Ты знаешь, как это происходит? — В общих чертах… — Будет больно. И в процессе, и после, завтра утром. А нам завтра предстоит серьезный разговор и я не хочу, чтобы тебе было плохо во время него. Я, конечно, постараюсь быть максимально аккуратным, но полностью от боли избавить не смогу. Ты готов? Чимин кивнул и уверенно посмотрел на Юнги. — Да, я хочу этого. Я выдержу. Чимин, конечно, был абсолютным нубом в плане секса. Он полностью доверял себя Юнги. Ему нравилось учиться у него всем тонкостям интимной близости. Но чтобы иметь хоть какое-то представление что его ждет в их первый настоящий раз, он однажды все же открыл страничку с гейским порно и глянул одним глазком. В первом же видео, включенном им, здоровый качок с огромным членом без всякой прелюдии поставил в коленно-локтевую на диване юного худенького парня и тараном начал вбиваться в его задний проход. Парень орал так, что Чимину пришлось срочно убрать звук. «Божечки, что ж он так орет-то, неужели это так больно?» Одна надежда, что у Юнги хоть и не маленький член, но все же не настолько огромный. Просто немного больше, чем у самого Чимина. Он включил другой ролик. В нем парень снизу не орал, но стоны издавал тоже довольно громкие. И было не совсем понятно, стонал он от боли или от удовольствия. Но судя по первому ролику, Чимин решил, что, наверное, от боли. Тем более что перед этим он зашел на какой-то гейский форум и там прочел рассуждение одной девушки (каким боком дамочка затесалась на форум для геев, непонятно), но она с полной уверенностью и знанием дела заявляла, что «в гомосексуальных отношениях один берет и получает, а другой отдает, любя и желая доставить максимум удовольствия, принося себя в жертву и испытывая при этом боль. Но что такое боль в сравнении с любовью и желанием подарить партнеру всего себя». Чимин не смог больше читать и смотреть все это, и решил и в этом деле довериться старшему. Он, конечно, не был дураком и прекрасно понимал, что тем, кто снизу, кто «дарит всего себя», будет он. И, главное, он хотел именно этого. И он готов был «принести себя в жертву». Если Юнги получит от этого удовольствие и если оно хоть немного сравнится с тем, что дарит старший самому Чимину, то он готов был вытерпеть любую боль. Во всяком случае, никто пока не умер от этого, иначе бы люди этим не занимались. Значит, и Чимин тоже сможет. Поэтому сейчас он стоял напротив Юнги и с уверенностью заявлял, что хочет и выдержит. — Иди ко мне, — Юнги затянул его в объятья и нежно поцеловал. — Раз мой малыш так этого желает, кто я такой, чтобы отказать. Сегодня твой день, раз ты считаешь, что уже взрослый для этого, пойдем готовиться. Юнги завел его в ванную и целуя начал медленно раздевать. Сняв с него всю одежду, он решил и сам раздеться, чтобы младший меньше смущался. — Прежде чем залезть в душ, мы должны кое-что сделать. Вернее, сделать должен ты и обычно это делают самостоятельно, но сегодня я хочу помочь тебе с этим. Ты позволишь мне? Это не очень приятная процедура, но она необходима. — Хорошо, я тебе позволяю все, что ты хочешь. Юнги и сам не понимал, почему не дал все необходимое младшему, не объяснил, что нужно делать и не вышел из ванной. Но ему безумно хотелось все делать самому. Как с маленьким ребенком, учить его всему и во всем помогать. Даже в этом. Наверное, это какое-то извращение, нужно узнать у Джина есть ли этому название. Но даже если и так… Да и хрен с ним. Когда Чимин увидел, что старший держит в руке, его глаза расширились от удивления. — Это что, клизма? — Да, ты знаешь что это? Делал когда-нибудь? — Нет, просто у бабушки в последний год были проблемы и ей делали. Но у меня все в порядке. Я каждое утро… И сегодня… — Малыш. Это обязательная процедура при подготовке. И не только для меня, как для партнера. В основном она нужна для тебя. Это, конечно, неловко объяснять, но я попытаюсь. Ты же понимаешь как это будет происходить? — Чимин кивнул. — Так вот, твой кишечник должен быть максимально свободен и чист. Это уменьшит боль и неприятные ощущения, такие, как чувство распирания и давления. Понятно? — Чимин снова кивнул. — Тогда давай подготовим тебя. Лучше всего это делать на боку, но можно и на четвереньках или просто наклонившись вперед. Думаю, сейчас ты можешь встать на колени и локти. Чимин послушно выполнил указания Юнги. Почему-то он совсем перестал смущаться. У Юнги даже подготовка превратилась в своего рода прелюдию. Он, опустившись рядом, погладил младшего по спине, поцеловал лопатки, медленно спустился поцелуями по позвоночнику до самого копчика. Вот оно, сокровище, прикоснуться к которому хотелось так долго. Он погладил ладонью одну половинку, в тоже время целуя и слегка покусывая другую. Чимин задышал чаще. Юнги мягко развел полупопия руками. От открывшейся картины перехватило дыхание. Маленькая, бледно-розовая, туго сжатая дырочка была окружена нежным пушком темных, мягких, коротких волосков. Это говорило о том, что всегда заботящийся о себе младший никогда даже не помышлял обрабатывать себя там, и это место оставалось девственно нетронутым. Чимин, будучи танцором, тщательно ухаживал за собой и коротко стриг волоски в паховой и лобковой зоне, так как тесное, специальное белье и обтягивающие трико делали это необходимым. Если во время танца или тренировки один волосок попадет под кромку трусов, ощущение будет очень болезненным. Он не брился гладко по той же причине: тесное белье порой натирало нежную кожу до раздражения. Но Юнги и не любил гладкую выбритость, ему нравилось именно так. А попа и сморщенная дырочка с нежным пушком стали его главным фетишем. Он смазал кремом кончик клизмы, аккуратно ввел и, надавливая, медленно влил содержимое внутрь. — Теперь нужно немного потерпеть. Чимин сел на бортик. Юнги наклонился и поцеловал его в губы, обняв и поглаживая руками по спине. Чимин в ответ тоже обнял его. Так они продолжали целоваться какое-то время, пока у младшего не заурчало в животе. Он смущенно оторвался от губ старшего и, убрав от него руки, сжал ими края ванной. — Хен, не мог бы ты выйти? — Чимин, если ты не против, я хотел бы остаться. Я прошу, чтобы ты никогда и ни в чем меня не стеснялся. Я не хочу, чтобы мы были похожи на пару, в которой если партнер нечаянно пукнул, потом оба неделю не смотрят друг на друга от смущения. Это естественный процесс, к тому же, в первый раз процедуру нужно будет повторить. Чимин не мог больше терпеть, поэтому, не споря, рванул к унитазу. После подмывания и повторных действий, оба помылись под одним душем, целуясь и помогая друг другу, и переместились на кровать. Юнги заметил, что младшего заметно потрясывает от волнения. — Нервничаешь, малыш? — Немного… — Маленький, чего ты боишься? — Боюсь, разочаруешься во мне. — Этого никогда не случится. Ты идеален! Такой сладкий, такой нежный. Твоя кожа как сливки, как самый дорогой шелк. Я боюсь не сдержаться и съесть тебя целиком! — Без масла и специй? — нервно засмеялся Чимин. — Ты сам — масло, и перчика в тебе хватает, — улыбнулся в ответ Юнги. — Если тебе что-то не понравится, будет неприятно или больно, сразу скажи мне. Мы остановимся в любой момент, если только ты захочешь. — Я не хочу останавливаться. Все, чего я хочу, это ты. Хочу быть твоим, принадлежать тебе. Хочу, чтобы тебе со мной было хорошо. — Мне уже хорошо. Так хорошо, как никогда и ни с кем. Иди сюда. Хочу тебя, мой Пухляш. Как же я тебя хочу! Юнги притянул Чимина к себе и впился в его рот, захватив его целиком, сразу врываясь в него языком так глубоко, что, казалось, достал до самых гланд, вылизывая им небо и даже щеки. Он целовал с такой силой и страстью, что у младшего закружилась голова. Ни о каком мандраже и страхе уже не было и речи. Осталось только обоюдное желание, тяга друг к другу. Чимин плавился в любимых объятиях. Оторвавшись от желанных губ, Юнги осыпал хаотичными поцелуями его лицо, скулы, шею, плавно спустился поцелуями к груди. Поиграв языком с сосками, спускаясь губами ниже, он тем временем поглаживал бедра и живот младшего подушечками пальцев. Уже вовсю стоящий член Пака сочился предэякулятом, однако старший, помня о чувствительности любимого, старался пока не дотрагиваться до этой части тела. Перевернув Чимина на живот, он прошелся поцелуями вдоль всей спины, от шеи до круглой сладкой попы. — Подогни колени под себя. Чимин послушно поджал ноги и приподнял бедра вверх. Юнги тут же притянул их ближе к себе и раздвинул половинки руками. Открывшаяся картина смотрелась еще аппетитнее, чем в ванной, и старший не стал отказывать себе в удовольствии. Покружив вокруг короткими поцелуями и покусываниями, он внезапно прошелся языком по самому центру. Мазнув еще несколько раз всей поверхностью языка, он напряг его и самым кончиком впился в центр сжатого колечка мышц. Точечными нажатиями и проникающими движениями он начал потихоньку толкаться внутрь. Анус был слишком сильно сжат и поддавался с трудом. — Какой же ты узкий, малыш. Чимин в данный момент уже плохо соображал и не совсем понимал, что ему говорят. Ощущения были настолько сильными, что он терялся в них, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то. Юнги продолжал проникать внутрь языком. Одной рукой нырнув вниз, он начал поглаживать член младшего, пытаясь расслабить его таким образом. Со временем ему это удалось. Мышцы Пака немного поддались, и язык постепенно проник в анус на всю возможную длину. Продолжая одной рукой ласкать член и одновременно языком растягивать тугое отверстие, другой рукой Юнги дотянулся до флакончика со смазкой, и сжал его в ладони, пытаясь немного согреть. Чимин под ним уже вовсю стонал и извивался, его ноги ежесекундно норовили разъехаться. Тогда старший подложил ему под живот подушку, сложив ее пополам. Отстранившись через какое-то время, он обильно смазал один палец лубрикантом и ввел его аккуратно внутрь. Чимин поначалу даже не понял что произошло, находясь под впечатлением от предыдущих действий, поэтому был расслаблен и позволил пальцу войти до конца, не испытывая при этом неприятных ощущений. Юнги начал водить пальцем туда-сюда, чувствуя, что анус тесный, но не сжатый, и малыш под ним все еще расслаблен. Тогда, добавив немного смазки, он вошел уже двумя пальцами. На этот раз Чимин почувствовал дискомфорт. Тянущее чувство внизу живота и жжение в заднем проходе были ощутимыми и неприятными. Он слегка сжался и всхлипнул. — Малыш, мне остановиться? — Юнги замедлил свои движения. Чимин отрицательно покачал головой, что-то невнятно промычав. — Тогда постарайся не сжиматься, я буду все делать очень медленно и аккуратно, хорошо? Чимин кивнул и постарался максимально расслабиться, хоть это было довольно сложно. Юнги мягко вводил пальцы в анус, со временем слегка разводя их в стороны. Чимин же, хоть и чувствовал легкую боль, тем не менее не мог отрицать, что это было и приятно. Он не мог объяснить это, но останавливаться не хотелось, хотелось продолжать, более того, спустя время ему захотелось самому двинуться навстречу пальцам старшего. Когда Юнги добавил третий палец, Чимин уже без просьбы старшего постарался расслабиться, несмотря на болевые ощущения, и у него это получилось уже гораздо лучше. Юнги, работая одной рукой, тем не менее не забывал второй продолжать ласкать член младшего, который поначалу опал от боли, но теперь снова напрягся и стал твердым и горячим. Юнги осознанно старался не задевать переднюю стенку ануса пальцами, чтобы не касаться пока простаты и четко чувствовать, когда Чимину станет легче именно от растяжки, а не от того, что он отвлечется на незнакомые ощущения. Тем временем двойная стимуляция сделала свое дело и Чимин, чувствуя распирающее томление сзади и крышесносное удовольствие спереди, не сдержался и кончил с громким стоном. Юнги подтянулся и поцеловал его сначала в плечо и ухо, а затем, когда младший повернул к нему голову, нашел его губы. — Все хорошо? — спросил старший, убирая руку от члена, но не вынимая пальцы из заднего прохода младшего. — Мне продолжать? — Да! Я хочу тебя! — тихо прошептал выдохшийся после оргазма Чимин. — Тогда повернись и ляг на спину, хочу видеть твое лицо, когда войду в тебя. Младший послушался и повернулся. Юнги снова подложил подушку ему под поясницу. Еще немного поработав пальцами внутри и заметив, что Чимин уже не напрягается и не морщится от боли, он вышел, вытерев руку о простыню, и, вылив побольше лубриканта на свой член, подставил головку к розовому сфинктеру младшего. Прикрыв на пару секунд глаза, он начал потихоньку входить. Чимин понял, что боль от пальцев — это ничто, по сравнению с тем, что чувствуешь, когда в тебя входит член. Теперь ему стало понятно, почему Юнги настаивал на тщательной предварительной подготовке. Распирающее чувство было гораздо сильнее, чем когда в него проникали пальцы. Если бы не чистка перед процессом, было бы, наверняка, еще хуже. Но все равно в этом тянущем и разрывающем чувстве было какое-то томление и зудящая потребность продолжения. Чимин не мог не признать, что ему это нравится, несмотря на боль. А если это доставляет удовольствие хену, как он надеялся, то вся боль не идет ни в какое сравнение с тем чувством единения и нужности друг другу. Юнги медленно, но настойчиво продвигался все глубже и, наконец, вошел полностью, замерев в таком положении и давая привыкнуть Чимину. — Ты как, малыш? — заглядывая в глаза младшего, спросил он. Чимин поднял руки и стер капли пота с висков старшего, появившиеся от напряжения. А затем, опустив их ниже, провел по груди Юнги и погладил пальчиками его соски. — Люблю… — прошептал Чимин. Юнги, пораженный и восхищенный тем, что даже в такой момент и в таком положении младший помнит о том, что ему нравится и может доставить удовольствие, начал осторожно двигаться, поначалу выходя совсем чуть-чуть и снова погружаясь. Со временем движения стали более уверенными, он выходил уже на половину и, сменив угол наклона, войдя чуть резче, в первый раз прошелся по простате. Чимин в первый момент не понял что произошло. То ли боль резко стала в несколько раз сильнее и затронула все нервные окончания, то ли что-то другое. Но когда при следующем толчке ощущение повторилось, он на секунду решил, что он мазохист. Потому что назвать это ощущение неприятным он не мог. Да, боль никуда не делась, но в то же время было приятно до искр перед глазами, которые, кстати, расширились и стали больше в два раза от восхищения. Юнги, увидев это, улыбнулся удовлетворенно и стал двигаться более уверенно, стараясь как можно чаще задевать заветное местечко. Чимин стонал и сам уже не понимал, от чего больше: от боли, от любви и чувства нужности или от удовольствия. Спустя какое-то время Юнги вновь протянул руку к члену младшего и стал двигать ею в такт своим движениям. Чимин захлебывался от удовольствия и уже сам двигал бедрами навстречу толчкам и руке старшего. Еще через какое-то время тело младшего напряглось, затем выгнулось дугой, и он кончил с громким криком, изливаясь себе на живот и грудь и даже задев подбородок и части тела склонившегося над ним Юнги. Старшего надолго тоже не хватило, он сделал еще несколько толчков в сжавшемся от оргазма проходе и, выйдя и доведя себя рукой парой движений, кончил младшему на живот, смешивая их сперму. — Ты в порядке? — отдышавшись, спросил Юнги. — Я в раю, — тихо ответил утомленный Чимин и, повернувшись, прижался к его плечу. — Я и не подозревал, что это оказывается так… Думал, будет только боль… — Ты думал, что тебе будет только больно, но я все равно захочу заняться этим с тобой? — Я был готов к этому. Лишь бы тебе было хорошо. — Глупый! Я бы никогда даже мысли об этом не допустил, если бы не хотел доставить тебе удовольствие. Я слишком сильно тебя люблю! Не знаю, как объяснить. Я вижу в тебе не только донсена или возлюбленного. Ты для меня ребенок. Не по возрасту. А мой ребенок, понимаешь? Мой. О котором хочется заботиться и оберегать, за которого волнуешься и переживаешь больше, чем за себя, или за кого-либо. Тебя хочется укутать и прижать к себе. Наверное, глупо звучит, тем более от меня, но это так. — Хен, мне уже стоит называть тебя папочкой? — Чтооо?! Откуда ты этой пошлости набрался? — Ребята из группы прикалывались и спрашивали, называю ли я тебя наедине папочкой. Я сказал, что не понимаю, о чем они говорят, они посмеялись, а потом объяснили. — Выебу всех к херам! — Хен! — вскрикнул Чимин. — Да, ты прав, не так. Въебу каждому, кто смеялся над моим малышом! — Хен! — еще громче воскликнул Чимин. — Прекрати, они же просто шутили. К тому же, я так ничего и не понял, зачем мне нужно так тебя называть. — И слава Богу. Если еще раз будут тебя дразнить, скажи мне. А сейчас в душ. — Мне немного лень. — Мне тоже, но надо. — А мы сможем сделать это еще? — Хоть каждый день и не по разу. Но только не сегодня. В первый раз тебе и так завтра будет несладко. А у нас важный разговор намечается, помнишь? — Да, конечно. Тогда в душ. Ополоснувшись сам и помыв Чимина от следов любви, Юнги достал из тумбочки мазь и, когда младший лег, заставил его повернуться на живот и раздвинуть половинки. Чимин был на удивление послушным, более того, ему так нравилось слушаться во всем старшего. И он, как ни странно, не испытывал никакого стеснения, с удовольствием выполняя все, что тот говорил. Намазав мазью воспаленную попу младшего, Юнги лег на кровать и прижал Чимина к себе. — Спасибо, что подарил мне свой первый раз, Пухляш. Спасибо за все, что даешь мне. — Хен, я люблю тебя. Всем своим сердцем люблю. И хочу, чтобы все мои разы были только с тобой. — Так и будет. Спи и не волнуйся ни о чем. Они так и заснули, прижавшись и крепко обнимая друг друга.