Глубоко в сердце

Проснувшись на следующее утро, Юнги в первую очередь пошел в гостевую спальню. Вчера они не могли обсудить эту ситуацию, пока ехали домой в такси. Войдя же в квартиру, у обоих и вовсе пропало желание выяснять отношения. Квартира являлась их гнездом, их островом, их райским уголком для двоих, хоть и потревоженным в предыдущие две недели посторонним, лишним, ненужным человеком. И сейчас нарушать гармонию, которая сохранялась здесь с лета, не хотелось никому… - Малыш, давай оставим все до завтра? - Хорошо, хен. Что ты хочешь на ужин? - Сделаешь снова те яичные роллы с тунцом и тофу, которые сделал тогда… в первый раз?.. - Я понял. Я помню, все помню, каждую мелочь… Только не знаю, есть ли у нас тунец?.. - Я купил! Несколько банок! Просто не было возможности попросить тебя об этом. Чимин отправился на кухню, а Юнги, посмотрев наверх и испытывая острое желание подняться, найти и прочитать письмо, все-таки сдержался. До утра - так до утра… Поужинав, оба уселись на диван, не включая свет и телевизор, они просто сидели молча, каждый думая о своем. Спать легли рано. Сегодня было не до занятий любовью. Юнги обнял младшего, поцеловав и прижав к себе. Чимин потерся носом о его плечо: - Хочешь, спою тебе, как раньше? Юнги посмотрел на него и, улыбнувшись, кивнул. Он повернулся и, сняв с себя футболку, лег на подушку, подставив спину. Чимин начал гладить по ней пальчиками, тихо напевая. Юнги уже задышал глубоко, наконец отключившись после трудного дня, а Чимин все пел тихонечко, думая про себя, что был бы не прочь точно также петь эту песню той девочке, что лежит сейчас в кислородном боксе больницы и которая как две капли воды похожа на старшего… Сейчас, утром, стоя посреди комнаты, Юнги обратил внимание на то, что вещей Ёнхвы почти не осталось. Лишь немного домашней одежды для отвода глаз. Он помнил, что младший убирался здесь на следующий день после того, как он отвез Ёнхву в больницу, но зная, что она может еще вернуться за вещами, Чимин старался ничего не трогать и даже шкаф не открывать. Поэтому и не понял, что она практически все забрала. Значит знала, сучка, что не вернется сюда больше… И планировала все заранее. Осмотрев комнату, он подошел к комоду. Там лежал блокнот, из которого был вырван лист. Но письма никакого не было… Юнги услышал шаги за спиной. - Можно? – младший остановился в дверях, не решаясь войти. - Конечно. - Нашел? - Нет… Не знаю, где оно может быть. - Скорее всего там, где его нельзя было бы случайно обнаружить раньше времени… Значит, среди личных вещей, которые, она была уверена, мы точно трогать не будем… - В кого ты у меня такой умный? Чимин, снова превратив свои глаза в щелочки от улыбки, начал искать вместе с ним. Они одновременно потянулись за шелковым халатом, пояс от которого нашел в тот день Юнги. Письмо обнаружилось в одном из карманов. Юнги развернул его и, сев на кровать, похлопал рукой рядом с собой, приглашая младшего сесть и держа листок так, чтобы удобно было читать обоим. «Оппа. Только что внизу ты назвал меня дурой и сказал, что я упустила свой шанс стать певицей. Это не так. Я стану ей. Сейчас, чувствуя, что ребенок уже просится наружу, я понимаю, что не готова и не хочу становиться матерью! Ты прав, совместить ребенка и карьеру невозможно, а сцена это все, чего я хочу! Клянусь, я не планировала это заранее и сама не понимаю, как это случилось. Но когда ты приказал сделать аборт, я не испугалась, просто еще надеялась на что-то… Я не знаю кто у меня внутри, специально просила врачей не говорить мне этого. Но кто бы там ни был – он твой! Я уверена в этом, потому что действительно ни с кем не была все это время! Хотела бы написать, что люблю тебя, но ты ведь не поверишь… и будешь прав… Да и боль мешает писать дальше. Деньги, что ты дал на квартиру тогда, я забираю. Они ведь уже мои, это не воровство… Мне они очень нужны, чтобы все начать с начала… И я не дура, оппа! Я докажу тебе это! Я еще удивлю тебя, вот увидишь! Прощай.» Еще какое-то время они сидели молча. - Да уж… Удивила так удивила… - проговорил Юнги. - Хен? Что будешь делать? Что будем делать? - А что мы можем? - Хен, надо решать с ребенком. Она не виновата, что… - Пухляш! Разговор окончен! Что скажет твоя мать, если я, кроме себя - старого недотепы, повешу на тебя еще и ребенка? - А я как раз наоборот думаю, что скажет моя мать, если я позволю тебе бросить свою дочь! - Чимин, иди собирайся в школу. Сейчас этот разговор ни к чему не приведет! Юнги как обычно отвез Чимина на занятия и уехал в агентство. Младший, не досидев последнюю пару, сорвался и через час уже стоял у дверей больницы, сам не помня, как сюда попал. Войдя внутрь, он подошел к стойке. Сегодня за ней была пожилая женщина. - Вы что-то хотели или кого-то ищете, молодой человек? - Я хотел… - как сказать, что он просто хочет еще раз взглянуть на девочку? Кто его туда пустит? – Простите, не подскажете ли Вы, как я могу увидеть доктора Пака? - Доктора Пака? - Да. Он педиатр. - Я поняла. Но у него сейчас прием. Я не смогу его пригласить. Вам придется долго ждать или прийти в другой раз. - Ясно… Спасибо… - Чимин собрался уже уйти. - Представьтесь, пожалуйста. Я записываю всех посетителей, кто спрашивает кого-то из врачей. - Меня зовут Пак Чимин. Мы общались вчера… - Пак Чимин? Подождите, пожалуйста, минуту! – женщина взяла трубку и быстро набрала номер. - Соджун-щи, прости, что отрываю от работы, но ты просил сразу набрать тебя, если появится кто-то из двух людей, записанных тобой на листке. Один из них здесь… Да… Хорошо… Я все сделаю. Она снова повернулась к Чимину: - Прошу вас, присядьте вон там на диване. Доктор Пак спустится к Вам, как только освободится. - Спасибо, - поклонившись, ответил Чимин и прошел куда указала женщина. Спустя минут десять он увидел врача. Подойдя, тот протянул руку для приветствия: - Добрый день, господин Пак. - Здравствуйте, - поклонившись и пожав руку врача, ответил он. - Можно просто Чимин. - Хорошо, Чимин-щи. Если честно, я ждал Вас и был уверен, что вы приедете. Даже предупредил медсестру за стойкой, чтобы обязательно позвала меня. Хотите взглянуть на девочку? - Как Вы догадались? - Ну, Вы же здесь. Не со мной же пришли поболтать… Хотя, я был бы не против… Чимину стало не по себе от его слов. Доктор это заметил. - Простите. Не смущайтесь! Я не имел ввиду ничего плохого! Пойдемте, я провожу Вас к ней. Они вновь, как и вчера, поднялись на второй этаж и прошли по коридору. После того, как Чимин одел спецодежду, они прошли в помещение и подошли к боксу. В этот раз девочка не спала и лежала на спине, а медсестра, аккуратно придерживая бутылочку, поила ее водой. Взгляд девочки хоть и был еще расфокусированным, глазки уже были не мутными, а ясными и очень красивыми. - Мне кажется, она самая красивая девочка из всех, кого я видел. Хоть и видел новорожденных я разве что по телевизору или мельком на улице… - Вам не кажется. Она действительно очаровательная, уж поверьте, я повидал много детей за свою практику, – улыбнувшись, проговорил врач, исподтишка наблюдая за Чимином. – А господин Мин не изъявил желания приехать? - Нет, он… Нет… Он и не знает, что я здесь… Думаю, он бы рассердился, узнав об этом… - Я так и думал. Вы говорили об этом вчера? - Нет. Пытались сегодня, но он и слушать ничего не хочет… - Я хотел дать Вам совет. Вернее даже попросить. Не говорите ему ничего пока об этом. И не убеждайте ни в чем. Дайте ему время. - Но как же... Тогда он точно ничего для нее не сделает! Его нужно убедить! – заволновался Чимин. - Поверьте, что-то мне подсказывает, что он и сам уже к этому идет. Просто еще не осознал, – ответил врач. - А если Вы будете его подталкивать, у него может возникнуть чувство протеста и дело в итоге затянется. Но думаю, рано или поздно, он все равно поймет то, что уже у него в душе. - Вы так думаете? Если бы только Ваши слова сбылись, - задумчиво проговорил Чимин, все еще нежно глядя на девочку, которая уже вновь спала. - Знаете, - проговорил врач, когда они уже снова медленно шли по коридору. - Страх и нежелание господина Мина меня не удивляют, это естественная реакция любого человека. Так кардинально и резко изменить свою жизнь мало кто готов. Удивляет же меня Ваше отношение. Что движет Вами в желании забрать малышку? Чимин, немного помолчав, тихо ответил: - Моя мама родила меня в девятнадцать. Мой отец бросил ее, как только узнал, что она беременна. Она вырастила меня одна. И я счастлив и благодарен ей за это. Мой друг вырос в приюте, – на этих словах доктор кинул на Чимина быстрый взгляд. - И по сравнению с ним, мою жизнь можно назвать просто райской! Вы и представить себе не можете, как тяжело ребенку в детдоме. Так могу ли я допустить, чтобы ребенок моего любимого человека попал туда, и ничего не предпринять для того, чтобы этого не случилось? Но дело не только в этом. Главное - я считаю, что Юнги-хену самому это необходимо. Хоть он и не осознает этого пока. Не буду вдаваться в подробности, но я очень хочу дать ему семью! Даже если таким необычным способом… Доктор Пак вновь посмотрел на Чимина странным, но добрым взглядом. - Знаете, Чимин-щи, я очень рад, что познакомился с Вами. И у меня есть предчувствие, вернее даже уверенность, что мы еще не раз встретимся. И если не станем друзьями, то хотя бы будем иногда общаться. Мне бы очень этого хотелось. Чимин снова почувствовал себя не в своей тарелке от этих слов и врач, заметив это, быстро объяснил: - Поверьте, никаких тайных, тем более грязных мыслей у меня нет и в помине! Я имел ввиду только общение и, возможно, даже консультации по поводу здоровья ребенка. Я, во всяком случае, очень надеюсь на это… - Спасибо, доктор Пак. И простите, я ничего такого и не думал… - А что касается приюта, поверьте, я прекрасно знаю, насколько несладко там может быть. Поэтому, если быть совсем откровенным, вчера я пошел на должностное преступление. Я не должен был утверждать, что это ребенок господина Мина, не имея на это доказательств. И, тем более, не имел права давить на него и настаивать на принятии решения. Если бы он захотел пожаловаться на меня, я мог бы лишиться практики. Но я не жалею, и второй раз поступил бы точно так же. Еще раз прошу Вас, Чимин-щи, ничего не говорить господину Мину. И не убеждать его ни в чем. Пустите все на самотек. Хотя бы до завтра. Посмотрим, захочет ли он сам приехать сюда. Почему-то уверен, что увижу вас обоих завтра. Даже поменялся дежурствами с коллегой, чтобы встретить вас лично. А сейчас прошу извинить. Меня ждут пациенты. Надеюсь, до завтра. - До завтра, доктор Пак, – поклонившись, ответил Чимин. Поздним вечером, когда младший уже лежал в постели, выйдя из душа после долгих ласк и нежного секса, так необходимого обоим, Юнги, не удержавшись, спросил: - Пухляш, это странно, но я ни слова не услышал от тебя за весь вечер о нашей ситуации. Ты передумал? - Нет. Но зачем об этом говорить, когда мы все уже обсудили и знаем мнение друг друга? Я просто не хочу больше давить на тебя. В конце концов, решение все равно за тобой и только. Давай спать. Завтра скажешь, что надумал, – Чимин, прижавшись к старшему всем телом, обнял его, положив одну руку на затылок, и стал нежно поглаживать пальцами немного отросшие волосы. Юнги на самом деле думал обо всем этом весь день. И сейчас все еще не мог заснуть, хоть младший уже засопел, так и не убрав руку, и даже во сне по инерции продолжая иногда шевелить пальчиками. Юнги не мог понять, что с ним. У него не было абсолютно никаких чувств к ребенку, которого они видели. Ну, по крайней мере, он так думал, пытаясь разобраться в себе. Но что-то все равно не давало ему покоя. Это не вина, которую он мог бы испытать, отказавшись от ребенка, что все еще собирался сделать, так как считал это самым правильным. Какой из него отец? Господи, да он сам как сын для Чимина, который младше его на… Лучше не вспоминать на сколько лет. И хоть он большую часть жизни жил один, самостоятельности и хозяйственности в нем нет ни грамма. Но самое главное - это Чимин. Как он сможет взвалить на него такую ответственность? А ведь так оно и будет, он не сомневался в этом. Забери они девочку, вся забота о ней ляжет на младшего! Мог ли он так с ним поступить? Нет! Все факты и доводы говорили о том, что этого делать нельзя. Но что же тогда никак не давало ему уснуть, хоть время уже давно перевалило за полночь? Возможно, все еще стоящая перед глазами картина крошечной малышки, так похожей на него, со смешно поднятой попкой в подгузнике и неудобно, как казалось Юнги, повернутой головой?..