Глубоко в сердце

И снова приближался день рождения Чимина. Ровно год прошел с момента, когда все они познакомились друг с другом и подружились. И вновь впереди была поездка в провинцию Кванджу, к дедушке Чимина. Как и обещали летом, парни решили отметить Чхусок вместе с Днем рождения в деревне. Только на этот раз решили ехать одной большой компанией, шестеро мужчин, Юри и Ёнтан. Конечно, не обошлось без неразберихи, капризов и суеты. На этот раз виной всему стал Чонгук, не поделивший с Зефиркой обожаемого обоими Тэ и включивший обидку, как всегда, когда дело касалось его любимого. Намджун с Джином предложили младшим ехать с ними в большой и удобной машине Джуна. Те согласились. Но Юри, увидев, как любимый Тэ удаляется от нее, как всегда начала капризничать. Сердце Техена не могло этого выдержать и он, разумеется, вернулся к ней. Но из-за детского кресла в машине Юнги на заднем сидении места было не так много, и втроем там было совсем неудобно. Поэтому все принялись уговаривать младшего одного сесть в машину НамДжинов, а Тэ оставить с Зефиркой. Он же, в свою очередь, был категорически против, с ревностью поглядывая на девочку. Все это продолжалось не менее получаса, в течение которого Чонгук продолжал цепляться за руку Тэ, держащего на руках Юри. Ситуацию разрешил Юнги, который, не выдержав, схватил за руку младшего и буквально втолкнул его во вторую машину, сунув после этого ему в руки переноску с Ёнтаном — «чтобы не скучно было», и захлопнул дверь. Однако за всю дорогу песику досталось мало внимания, потому что Чонгук весь путь следил за машиной, в которой ехал Тэ, то провожая ее взглядом, когда она вырывалась вперед, то оборачиваясь, когда она ехала позади, но ни на минуту не выпуская ее из поля зрения. В Кванджу, когда они остановились для заправки машин и собственных желудков, выяснилось, что Юри недавно покушала и теперь крепко спит, поэтому Чонгук с чистой совестью затащил Тэ на заднее сидение машины Нама и, гордо посмотрев на всех и сморщив в улыбке свой большой нос, закрыл двери и заблокировал их. Всю оставшуюся дорогу они ехали именно с такой рассадкой и в спокойной обстановке, что не могло не радовать водителей. Приехав на место и познакомив с дедушкой оставшихся членов их компании, ребята принялись выгружать из багажников подарки, еду, постельное белье и дополнительные футоны, на которых им предстояло спать. Дедушка с любовью потянулся к проснувшейся Юри, и девочка, узнав его, с удовольствием пошла к нему на ручки, хлопая по щеке крошечной ладошкой и довольно что-то лопоча. Пак Дживон был счастлив, что ребята смогли приехать, тем более такой большой компанией. Даже соседи обратили внимание, что к нему стали часто приезжать родственники, у него было шумно и весело, что не могло не вызвать любопытства людей. И пожилой человек с удовольствием делился радостными новостями со всеми, кто хотел и готов был слушать. Но, оказывается, было то, что могло сделать мужчину еще счастливее, а именно родная дочь, подошедшая немного позже со стороны пешей тропинки под руку с приятным молодым мужчиной с заразительной открытой улыбкой. — Сольхи! — Мама! Крикнули в один момент отец и сын женщины и бросились оба ее обнимать. — Сынок! Папа! Я так счастлива, что вижу вас! Папа, как вы поживали все это время? Хорошо ли у Вас со здоровьем? — поклонившись, спросила она, не выпуская руку Чимина из своей. — Все хорошо, милая! Спасибо, что решила навестить отца! — проговорил дедушка Пак. — Я не только навестить, отец. Я хотела представить Вам своего мужа. — Мужа? — в один голос воскликнули все и громче всех Чимин. — Да. Мы расписались в районном управлении префектуры Осаки несколько дней назад. Отметить решили здесь, зная, что вы все собирались приехать. Папа, это Чон Хосок, мой муж! — представила Сольхи. — Здравствуйте, аджосси! Я Чон Хосок, муж Вашей дочери. Обещаю любить и заботиться о ней до конца своих дней. Прошу, благословите нас! — проговорил, низко поклонившись, Хосок. — Я рад за вас, мои родные. Пусть ваша жизнь будет легкой и долгой. И прошу, не надо так официально. Муж моей дочери — сын мне. Зови меня отцом, если пожелаешь. — Спасибо, отец! Я счастлив, что могу Вас так называть. Я был поздним ребенком, родителям было далеко за сорок, когда я родился. К сожалению, они не дожили до этого дня, но я надеюсь они радуются за нас оттуда, как и мама Сольхи. — Конечно. Даже не сомневайся в этом, — ответил мужчина. Чонгук ткнул Чимина локтем в бок и, подмигнув, прошептал: — Ты мог бы взять новую фамилию матери, и мы с тобой стали бы братьями, как мечтали в детстве! — Ага! Вот Юнги-то обрадуется! — с сарказмом ответил Чимин и пошел за старшим в дом. И вновь суета и веселье. Вовсю шла подготовка к завтрашнему тройному празднику. Первый день Чхусока и День рождения Чимина. Юбилей! Двадцать лет! Это вам не шутки! А теперь еще и свадьба Сольхи и Хосока. Техен с Чонгуком, схватив бутылки, вызвались сходить за водой и, не дожидаясь согласия, помчались в сторону «водопада», вспоминая прошлый раз, когда они не имели возможности прикоснуться друг к другу и желая стереть плохие воспоминания новыми ощущениями, нацеловавшись до боли в губах. Сольхи, впервые увидевшая Юри, не могла отвести от нее глаз, любуясь и сюсюкая с ней. Как и все до нее, она влюбилась в девочку с первого взгляда. Та же в ответ тоже с удовольствием шла на контакт, с интересом смотря на женщину, которых в своей короткой жизни видела не часто, и с удивлением слушая нежный, мягкий женский голос. Когда вернувшийся Техен взял Зефирку и пошел ее кормить из бутылочки, переданной Юнги, Сольхи отвела Чимина в сторону и тихо спросила: — Ты счастлив, сынок? Ничего не хочешь мне рассказать? — Я счастлив, мама! Так счастлив, что боюсь задохнуться от этого! Я так люблю Юнги-хена и Юри! Я так благодарен тебе, мамочка, что ты приняла меня таким, какой я есть! — Знаешь, милый, со стороны я наверное могу показаться равнодушной и безразличной… Ведь кому сказать — единственный сын влюбился в мужчину, старше себя в полтора раза, теперь еще и с ребенком! Единственное, во что люди могут поверить — это выгода… Но мне все равно, кто и что подумает. Я знаю, что это твое. Именно это — твоя жизнь. Каждая мать хочет, чтобы ее ребенок был счастлив. Но ты прав, очень тяжело принять его выбор, если он не соответствует стандарту. Я тоже испугалась в первый момент. Прости меня. Но, осознав все, сейчас я понимаю, что тебе действительно повезло в жизни с самого начала встретить своего человека! Сама я искала такого гораздо дольше… А то, что твой человек одного с тобой пола и старше, так я и не представляла никогда тебя с девушкой. Уж прости, пыталась, но не могла… Хоть и с парнем тоже не могла… Просто не было в голове у меня картинки твоей взрослой жизни с кем-то. А сейчас понимаю, что ничего и не могло быть, только так, как сейчас. Хоби возмущался, что Юнги лишил тебя радостей юности… А я думаю, зная тебя, что тебя бы вряд ли манили такие радости… Я ведь права? Ты всегда был домашним и не любил все эти шумные компании и вечеринки… — Мне ничего не надо, мама! Ничего, кроме Юнги и Юри! Ты права, я тоже сразу понял, что это мое. И самое страшное для меня — это потерять их! Хоби-хён хочет как лучше, я понимаю, но лучше для меня быть не может! Я мечтаю только об одном, чтобы ты была так же счастлива с хеном, как я! — проговорил Чимин и прижался к матери, обняв ее. — Думаю, я тоже нашла, наконец, свое счастье, сынок… — ответила Сольхи, прижав его голову к своей груди и нежно перебирая пальцами густые волосы. — Тогда я вдвойне счастлив! — прошептал сын, крепче прижимаясь к любимой матери. Позже, после того как поужинали, все начали укладываться спать. За это время, с прошлого приезда ребят, дедушка успел поставить две небольшие кровати из досок в маленьких комнатках, сам продолжая спать в комнатушке за ширмой. Поэтому сейчас одну из комнат сразу было решено выделить Сольхи с Хосоком. В другую отправились Тэ с Зефиркой, снова не сходящей с его рук. Чонгук же, видя такое безобразие, взял один из футонов и с упрямым, вредным видом расстелил его рядом с их кроватью, заявив что будет спать здесь! Хоть и как верный пес, на коврике, но лучше так, чем отдельно от Тэ. Дедушка ушел к себе, а остальные четверо абсолютно спокойно легли все вместе в общей комнате. Следующий день был как всегда суматошным, веселым и насыщенным событиями. Шутки, поздравления, песни с танцами. Дедушка с Чимином, к которым присоединились Сольхи с Джином, наготовили столько, что хватило и соседям, которые, услышав, что к Паку вновь приехали родственники, пришли познакомиться и поздравить. Да так и остались до вечера в этой веселой и такой уютной компании. Юнги, улучив момент, когда они остались ненадолго наедине в доме, вручил младшему свой подарок. Это были ключи с маленьким атласным бантиком. — Что это? — спросил Чимин недоумевая, потому что ключи от новой квартиры, в которую они переехали на днях и еще не успели сменить замок на кодовый, уже лежали у него в кармане рюкзака. — Узнаешь, когда вернемся. Могу сказать только, что оно золотисто-бежевого цвета и там уже есть детское кресло на заднем сидении, — улыбаясь ответил старший. — Юнги? — взвизгнул Чимин. — Это то, о чем я думаю? — Я не умею читать мысли, малыш… — скромно проговорил Юнги. — Но судя по тому, что ты говорил о своих вкусах, надеюсь, что-то похожее… — Юнги! Ты… — не нашелся с ответом задохнувшийся Чимин. — Самый лучший? — уточнил старший. — Самый любимый! — шепнул Чимин и впился в его губы. — Фуууу! Это даже неприлично! Здесь же соседи! — проговорил вошедший за добавкой Намджун. — Постеснялись бы! — Что-то я не заметил твоего стеснения, когда вы сосались с Джином на полу утром, пока мы с Пухляшом лежали рядом, очень близко! — возмутился Юнги, не выпуская Чимина из объятий. — Звуки были, знаешь ли, такие громкие! — Мы думали, вы спите… — покраснел Нам. — А вот я не спал! — продолжил Юнги. — Ты зачем пришел, за мясом и кимчи? Вот бери и иди! Намджун, все еще смущенный, подошел к холодильнику и, взяв нужные продукты, быстро ретировался. Влюбленные же продолжили свое занятие с того момента, на котором их прервали. Весь день прошел в шумном веселье. Городские, впервые окунувшись в сельскую жизнь с соблюдением традиций и обычаев, радовались и удивлялись всему как дети, без раздумий соглашаясь на любые игры и забавы, предлагаемые простыми деревенскими жителями. Наступил уже вечер, начало смеркаться, но расходиться никому не хотелось. Впервые все так хорошо повеселились, как местные, так и приезжие. Поэтому решили собраться завтра снова все вместе и продолжить праздновать. Все согласились и на этом разошлись. На следующий день праздник продолжился и было даже еще веселее. Соседей пришло еще больше, потому что те, кто был вчера, поделились с другими, и все захотели присоединиться. Каждый из жителей принес с собой угощение, все что могли, самое лучшее, поэтому стол ломился от разнообразия и количества еды. Помимо этого соседи принесли с собой новые игры и идеи для праздника. Ребята хохотали до слез, участвуя в различных конкурсах и соревнованиях. Ёнтан носился как сумасшедший с громким лаем. И даже Пират вышел и уселся на крыльце, жмурясь от осеннего солнца. И самое главное, что все до единого были счастливы. После обеда Сольхи позвала Хосока немного прогуляться. Они поднялись на тот самый холм, немного не доходя до любимого места Чимина. Отсюда тоже открывался очень красивый вид на осеннюю долину. Рядом с тропинкой лежал огромный валун, высотой в человеческий рост, с одной стороны обложенный камнями поменьше, по которым на него можно было забраться. Сольхи именно так и сделала: поднявшись, встала на самом краю валуна и посмотрела вниз на замершего Хосока. — Знаешь, Хоби, в детстве это было моим самым любимым занятием. Мы приходили сюда с отцом, я забиралась на этот камень и падала ему на руки. Всегда по-разному. Могла лицом, как сейчас, а могла и спиной и даже с закрытыми глазами, абсолютно не боясь, доверяя, уверенная что он обязательно поймает. И он всегда ловил меня. Он ведь был очень сильным мужчиной в молодости. Он и сейчас жилистый, если ты заметил. А в молодости он мог посадить меня на одну руку, а маму на другую и дойти так сюда от самого дома… Она ненадолго замолчала, углубившись в воспоминания, все так же стоя на краю камня, а Хосок все так же завороженно смотрел на нее снизу вверх. — Так вот, — продолжала Сольхи, — после того, как я выросла и уехала из дома, мне в жизни не встретился ни один мужчина, которому бы я доверилась настолько и осмелилась на подобное, хоть в прямом, хоть в переносном смысле. Ты первый… С тобой мне не страшно упасть с любой высоты… Ты же поймаешь меня, Хоби? — с надеждой спросила она. — Всегда, Сольхи! На какой бы высоте ты не находилась, я поймаю тебя, даже ценой собственной жизни! Но клянусь тебе, не обещаю, а именно клянусь: со мной ты не будешь падать, со мной ты будешь летать! Я все для этого сделаю! — проговорил Хосок и развел руки в стороны, готовый поймать любимую. И она без страха, тоже расставив руки как крылья, полетела вниз в любимые надежные объятия, которые наконец обрела спустя столько лет, и в которых чувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Проведя время до самого вечера наедине, счастливые и умиротворенные, они уже в сумерках вернулись к дому и застыли в шоке, увидев редкую картину. Все соседи уже ушли. Юри, видимо, была в доме вместе с папой Чимином и дедушкой. Намджун с Джином стояли, хохоча, в стороне, а вокруг уже пустого, но еще не убранного стола носился Техен, а следом за ним… Юнги с большой хворостиной в руке, которой, периодически догоняя, стегал мелкого по тем местам, до которых мог дотянуться. И даже Чонгук не осмеливался вмешаться, чтобы защитить возлюбленного, только постоянно порывался вклиниться между ними в тот момент, когда старший замахивался, чтобы очередной удар достался ему, а не Техену, но не пытаясь помешать Юнги делать это. Как выяснилось, Юри, в последнее время выучившая и произносившая все больше новых звуков и даже почти слогов, выдала очередной. В основном она чаще всего говорила: айй-яйй-яйй, с большой оттяжкой буквы «й», что означало, что она требует внимания, и все уже привыкли к этому. Так же недавно она стала частенько повторять «тт-те-тт-те-тт», что младший, конечно, объяснил как свое имя. И Юнги и рад бы был поспорить, но зная, как сильно дочь привязана к этому чудовищу, смирился. Сегодня же мелкая выдала очередной новый звук «зь-ззззь-зззь», на что Техен тут же заорал, что она пытается сказать свое имя! На это старший, свирепея, как всегда заявил, что ее зовут Юри! И вот Техену бы промолчать, но нет! Этот самоубийца вскочил со своего места и начал спорить и доказывать, что «Зефирка» ей больше подходит и она сама тоже так считает и сейчас пыталась объяснить это недогадливому папе! Чимин, благоразумно взяв ребенка, унес ее в дом от греха подальше вслед за дедушкой, ушедшим туда ранее. У Юнги глаза налились кровью, и он начал оглядываться по сторонам, ища предмет потяжелее, но кроме небольшой ветки, которой дедушка выбивал пыль из придверного половичка, ничего не нашел, довольствуясь хоть этим. Намджун с Джином, тихо посмеиваясь, отошли на безопасное расстояние, в последний момент прихватив с собой Чонгука за шкирку, пытаясь спасти хоть одного, коль другому уже ничем помочь было нельзя. И лишь один глупый Техен продолжал стоять на месте и доказывать свою правоту, не замечая ничего вокруг, пока не почувствовал обжигающий удар хворостиной по боку и только тогда ринулся вокруг стола от разъяренного папаши. Задохнувшись от бега и потеряв где-то на очередном круге свою палку, от которой больше досталось Чонгуку, чем самому Техену, Юнги плюхнулся на табуретку, чуть не сев мимо нее от того, что сильно кружилась голова. Техен же, прячась за спиной своего Куки, продолжал ехидно улыбаться, всем своим видом показывая, что он не сдался. Однако впереди была вся ночь. И в этот раз с Юри должен был лечь Чимин, потому что Тэ, со своей привычкой обниматься во сне, всю прошлую ночь почти не спал, боясь сильно сжать Зефирку спросонья, в итоге под утро поменявшись местами с Гуком, который мог спать всю ночь не шевелясь, привыкнув делать это с Тэ, оберегая его даже во сне. Юнги же пообещал всю ночь пинать Техена ногой, потому что был уверен, что без Чимина все равно не заснет рядом с таким количеством народа. Однако младший, конечно, решил все по-своему, заставив Юнги лечь с ними в комнате и выспаться как следует, потому что завтра ему предстояло весь день провести за рулем. Техен же, наказание которого не отменилось, но отложилось на потом, тоже спокойно заснул, обнимаемый и охраняемый верным Куки. А на следующий день у самого Куки случился праздник. Сольхи и Хосоку в честь свадьбы был дан недельный отпуск, от которого у них оставалось еще два дня. Чтобы не лететь обратно с пересадкой через Пусан, поскольку прямых рейсов из Кванджу в Японию не было, они решили доехать вместе со всеми до Сеула и уже оттуда завтра лететь в Осаку, чтобы еще день побыть с Чимином и друзьями. Поэтому Чонгук, со счастливой кроличьей улыбкой отдав сумку с Ёнтаном Чимину на колени, сел в машину к Юнги, который огнедышащим драконом смотрел в сторону Техена и предупреждал, что если тот за весь путь произнесет хоть слово, он с чистой совестью высадит его посреди полей и, ни разу не оглянувшись, поедет дальше. Попрощавшись с дедушкой и всеми соседями, которые пришли их проводить и притащили гору гостинцев в виде сушеных фруктов и маринованных овощей, ребята пообещали обязательно приехать снова на Соллаль зимой, и обязательно всей компанией, потому что Джину с Джуном здесь тоже очень понравилось. Правда, конечно, уже без Сольхи и Хосока. Без происшествий добравшись до Сеула, все разъехались по своим домам. Джин с Джуном, завезя своих пассажиров домой к Юнги с Чимином, уехали, пообещав завтра заехать попрощаться. Младшие, выйдя из машины, забрав Ёнтана и гостинцы, тоже отправились к себе. Юнги с Хосоком, отправив уставшую Сольхи с Чимином и Юри домой отдыхать, отправились ненадолго в агентство, проверить работу и обсудить дела. У Хоби через год заканчивался контракт, у Сольхи через полтора. Они не хотели больше оставаться в чужой стране и решили вернуться. Поэтому Хосок потихоньку начинал вникать в дела агентства, к большой радости друзей. Пока их не было, Чимин, уложив дочь, показал матери танец, который репетировал и дорабатывал уже почти под музыку, вернее под клавишный проигрыш Юнги, который тот наиграл и записал, чтобы младшему было легче, пока не готов был сам трек и слова. Сольхи с восхищением смотрела на сына. Она видела раньше несколько его выступлений в школе и в студии. Но то было совсем иначе. Всего за год Чимин освоил такие движения и приобрел такую пластику, что у нее просто не было слов! Перед ней сейчас был настоящий профессионал. Было видно, что сотрудники агентства и преподаватели академии знают свое дело. Да и сам Чимин многого добился в своих тренировках. Как же она гордилась своим мальчиком! И клятвенно пообещала обязательно присутствовать на дебюте. Они еще долго сидели в гостиной уже после того, как вернулись Юнги с Хосоком и разошлись по своим комнатам, потому что Хосоку завтра предстоял перелет, а Юнги вымотался за день и засыпал прямо на ногах, хоть и знал, что по-настоящему заснет только, когда младший окажется рядом. Поэтому ближе к полуночи мать с сыном вынуждены были тоже пойти спать, хоть и не наговорившись до конца, но успокоенные тем, что оба нашли свою любовь и оба наконец счастливы!