Глубоко в сердце

Прошло два года. За это время много всего произошло. Успели отметить два Дня рождения Юри. Она росла настолько развитым, умным и способным ребенком, что удивлялись все вокруг. Даже доктор Пак, вернее Соджун или Соджун-хен, как называли его все друзья, со всей ответственностью заявлял, что таких детей за всю свою практику не встречал. Ходить Зефирка научилась в девять месяцев. И снова не без участия любимого Тэ. Как только она стала вставать на ножки, сначала в кроватке и в огромном манеже, подаренном НамДжинами, а потом и на полу, держась за ручки, Техен до боли в спине, согнувшись в три погибели, ходил с ней по дому и улице, пока ей самой это не надоедало и она не перемещалась к нему на руки. Могла ли она после этого не научиться ходить так рано? Чимин в тот день играл с ней на полу, а Юнги на кухне готовил кашу. Войдя в гостиную, он остановился в проходе, любуясь двумя своими самыми дорогими людьми на свете. Юри, стоя рядом с Чимином, взглянула на второго папу и на мисочку в его руке и вдруг отпустила отцовские руки и шажок за шажком, неуклюже, но все-же держась на ножках и не падая, пошла в сторону Юнги. Оба папаши затаили дыхание и смотрели на это чудо во все глаза. Юнги радовался вдвойне, потому что хоть одно событие в жизни дочери прошло в тесном кругу, без участия этой занозы Техена, которого уже все со смехом называли третьим папой. Однако со вторым важным событием в жизни дочери им так не повезло. Первое слово, вернее даже не слово, а почти предложение, она произнесла как раз на руках своего любимого «третьего папы», и было это ни что иное как: — Мой Тэ! Она сказала это так громко, четко и уверенно, при этом шлепнув его по плечу, как давнего приятеля, что все сначала замерли, а потом зашлись в хохоте от восторга. И никому, даже Юнги, не пришло в голову обижаться на то, что первым, чье имя она произнесла, оказался именно Техен. Ведь его помощь в ее воспитании была неоценима. Ни сама Юри, ни папы, так и не смогли смириться с присутствием чужой тети в роли няни в их доме и жизни, хоть попытки и были. Особенно когда для младших была написана программа и обговорена дата дебюта. Это было очень напряженное время, и Юнги возобновил свои попытки поиска няни, чтобы выкроить для младшего и Техена больше времени для тренировок и репетиций. Но Юри, разумеется, все решила по-своему. Не терпя в своей жизни и в жизни любимых мужчин ни одну женщину, кроме Сольхи, в которой, видимо, сразу почувствовала любимую бабушку, оставаясь с нянями, она закатывала такие скандалы и истерики, что Чимину или Юнги приходилось срочно срываться из агентства и мчаться домой. Это, конечно, было еще хуже, чем если бы мелкая, как раньше, находилась с ними в студии. Потому что, если не было звонков от нянь какое-то время, они нервничали еще больше, переживая и волнуясь, что там могло случиться что-нибудь пострашнее обычной истерики. Техен же все время был рядом, приходя на помощь, готовый находиться рядом с Зефиркой двадцать четыре часа в сутки, несмотря на ревностные вздохи Куки. Тот же, кроме вздохов, больше ни на что не осмеливался, даже не пытаясь оспаривать ту необыкновенную связь, которую признали все. Правда один раз Техен все же потерял ненадолго уверенность в своих силах и испугался не на шутку, когда не смог в течении нескольких часов успокоить заходившуюся в плаче девочку, а папочки, оставив ее в надежных, по их мнению, руках, на пару дней улетели в Китай по делам Юнги. Это было в первый год ее жизни, в ноябре. Зефирке только исполнилось восемь месяцев и Юнги очень долго пришлось уговаривать младшего полететь с ним, ведь это всего на пару дней. И Чимин, с одной стороны, тоже очень хотел и ждал эту поездку. Но с другой — не представлял, как сможет оставить свою любовь, даже в надежных руках лучшего друга, которому доверял даже сам Юнги, не смотря на всю чудаковатость Тэ. В итоге общими усилиями Чимина удалось уговорить, и папаши, обцеловав на прощание дочь, улетели с наказом каждые два часа выходить на связь и сообщать, что дома все хорошо. Чонгук в то время стажировался в своем архитектурном бюро и задерживался до поздней ночи, пытаясь вникнуть во все нюансы. Техен же прекрасно тренировал свой вокал дома, подыгрывая себе на цифровом пианино несколько аккордов, которые сумел выучить, и продолжая наблюдать за Зефиркой, которая, играя в манеже, с удовольствием его слушала. Вдруг прямо у него на глазах она начала кукситься и громко заплакала. В недоумении, что могло случиться, Тэ подлетел к ней и, схватив на руки, осмотрел с ног до головы на предмет ушибов или ссадин и проверил каждый пальчик на ручках и ножках, нет ли царапин. Но все было в порядке, однако девочка продолжала плакать. Надо отдать должное Зефирке, она была очень спокойным и жизнерадостным ребенком, что было удивительно, по мнению Тэ, учитывая гены ее вредного старшего папы. Заставить ее плакать, да еще так сильно, должно было что-то из ряда вон выходящее. Техен не мог не вспомнить первые дни жизни Зефирки, когда Юнги точно также улетел в Китай, а они с Чимином не знали что делать с плачущей девочкой. И тут Тэ почувствовал, что ребенок у него на руках непривычно горячий. У него все оборвалось внутри. Ведь стоило только папашам оставить девочку с ним наедине, как она, видимо, заболела. И как теперь они смогут ему доверять, если он уже в первый раз не уследил за ней?! Решив, что слишком легко одел ее на недавнюю прогулку, а ноябрьский ветер был достаточно сильный и вполне мог ее продуть, он быстро сунул градусник ей подмышку и прижал ручку, продолжая укачивать на руках. В рот его засовывать он не стал, потому что мелкая почти не болела за все это время и, не понимая, что это такое, просто выплевывала инородное тело изо рта. Услышав писк термометра, он посмотрел на цифры и ужаснулся еще больше. Тридцать восемь… Не раздумывая ни секунды, он набрал номер Соджун-хена и, заикаясь, попытался обрисовать ситуацию. У того был прием в клинике, но, услышав панику в голосе младшего, он пообещал сделать все возможное и приехать как можно скорее. Попросив коллегу подменить его, доктор Пак в рекордно короткие сроки примчался домой к Тэ. Осмотрев девочку, доктор улыбнулся, хоть это и выглядело странно, учитывая, что Зефирка все еще была горячей и продолжала плакать. — Что? Что с ней, хен? Почему ты улыбаешься? — спросил трясущийся Техен. — Это же всего лишь легкая простуда, да? — Готовься, дядюшка Тэ! — смеясь, ответил Соджун. — Запасайся мазью от укусов! Ты десенки ее видел? Красные, опухшие и горячие, а это что значит? — Что? — все еще не мог понять Тэ. — Зубки у нас режутся, вот что! Давно пора, между прочим. Учитывая, что она на искусственном, даже поздновато… — проговорил тихо доктор и уже громче добавил. — Скоро кусаться начнем! Ничего странного не замечал в последнее время? Слюни обильно могли течь, температура поднималась или капризничала? Или еще что? — Слюней у нас всегда много, — ответил Техен. — Я уже привык ходить постоянно в мокрых вещах. Она столько пузырей пускает, что ванну можно наполнить! — в первый раз с прихода доктора улыбнувшись и немного расслабившись, продолжил он. — А капризничать она в принципе не любит. Она и так получает все, что хочет, но сама по себе не избалована. — Скоро начнет тянуть в рот все, что не приколочено! — проговорил Соджун. — Да, кстати! Она не выпускает в последнее время костяшки моих пальцев изо рта! — вспомнил Техен. — Никак не могу отучить ее от этого. А запретить и отказать ей в чем-то я не в силах. Вот и бегаю мыть руки чуть ли не каждые пять минут, как только к чему-нибудь прикоснусь… — Это первый признак. Все правильно. У нее чешутся десны и она чешет их о твои пальцы. Значит, это ее самое любимое! — засмеялся доктор Пак. — Терпи, скоро твоим пальцам будет сложнее. Зубы — не десны! Но лучше запаситесь прорезывателями. — Я потерплю… — улыбаясь, проговорил Тэ. — Лишь бы моя Зефирка была здорова и счастлива! — Более здорового и счастливого ребенка я и не встречал! — констатировал Соджун, одеваясь и собираясь обратно на работу. — Я оставил охлаждающий гель на всякий случай. Но не злоупотребляй им! Это крайняя мера, если станет совсем худо. С этими словами он уехал, а Техен, снова занервничав, полностью сосредоточился на девочке. Однако позже, к возвращению Чонгука, Зефирка уже немного успокоилась. Температура чуть спала и она смогла уснуть, правда просыпаясь несколько раз ночью. А к приезду папашек, через три дня, поскольку они вынуждены были задержаться, Юри могла похвалиться двумя нижними резцами, торчащими из десны, как две маленькие жемчужинки. Они с любимым Тэ утром даже успели их почистить мягкой щеточкой, одетой на палец. Поэтому сейчас продемонстрировали их во всей красе! — Ты — моя любовь! — с восторгом схватив ее на руки и прижав к себе, проворковал Чимин. — Зубастик ты мой сладкий! Юнги же, подойдя к Тэ, положил руку ему на плечо и несильно сжал в порыве благодарности, подозревая, что не все тут было так гладко, как заливал им младший по телефону. Конечно, с последующими зубами им пришлось помучиться всем вместе и послушать «выступления» Зефирки с громким плачем еще не раз. Но постепенно они со всем справлялись. Очередная сложность возникла, когда мелкая, едва научившись ходить, начала с любопытством изучать окружающий мир. Разумеется, ее не могли не заинтересовать абсолютно все ящики, двери, ручки и выключатели в доме. Но здесь на помощь пришел Чонгук со своей смекалкой. Он купил большой лист ЛДСП и прикрепил его внизу противоположной от станка торцевой стены в танцевальной комнате Чимина, во всю ее длину. К этому листу он прикрутил все, что смог найти в хозяйственном супермаркете, а скупил он, нужно отметить, «полмагазина»! Здесь было все! Любые защелки и шпингалеты, кнопки, тумблеры и выключатели, ручки и даже маленькие дверки на петлях, с яркими картинками или мягкими игрушками на маленьких пружинках за ними! Все это щелкало, дзынькало, пищало, крутилось и вертелось, открывалось и закрывалось! Юри была в таком восторге, что следующие несколько недель и даже месяцев ее невозможно было оторвать от этой стены. Папочка Чимин же получил возможность спокойно репетировать часами свою программу, лишь изредка поглядывая на увлеченное времяпрепровождение дочери. Жизнь взрослых тоже не стояла на месте. Техен закончил школу, но с поступлением решил подождать год или два, обязательно исполнив свою мечту позже, но пока посвятив себя музыке и Зефирке. Чонгук смог поступить в университет на факультет архитектуры и дизайна, как и мечтал. Посмотрев его работы со школьных времен и более поздние, которые он сделал, уже работая, преподаватели в один голос пророчили ему большое будущее и с первых дней записали в число подающих надежду студентов. С матерью отношения у него так и не наладились, однако с бабушкой он все-таки перезванивался и даже виделся иногда, хоть та и вела себя с ним сухо, так же как и мать, не в силах принять его выбор. Чимин с Техеном выступили со своим дебютным номером на общем предрождественском концерте, спустя год и три месяца после начала репетиций и тренировок. Надо отметить, что там выступала и группа, в которой начинал Чимин, и которая за это время уже стала довольно популярной. Конечно, нельзя сказать, что Техен с Чимином произвели грандиозный фурор. Но зарекомендовать себя как будущих звезд и запасть в сердце почти каждого зрителя, а после и телезрителя, они все же смогли. Танец Чимина был невероятен! Он как будто не касался ногами сцены, а все время летал над ней, словно земное притяжение было не властно над ним. Белая развевающаяся одежда с большим количеством летящих элементов подчеркивала всю силу и красоту движений. Нежный, как ручеек и в тоже время бархатный, как самый дорогой виски, перекатывающийся на языке, а в следующую минуту более низкий, чарующий и тягучий, как мед голос Техена сливался с движениями и делал это выступление по истине незабываемым. И это было только начало! Юнги с Намджуном обещали им много незабываемых номеров и огромную популярность. И вот сейчас, когда Юри уже исполнилось два года и четыре месяца, ребята готовились к большому концерту, в котором должны были принимать участие исполнители из разных стран, не только азиатских, но и из Европы, России и Соединенных Штатов. Концерт должен был состояться через месяц. Программа была подготовлена и отработана до мелочей. У каждого из ребят было по два сольных номера и три общих, где Чимин снова танцевал под чарующий и уже такой любимый многими поклонниками и фанатами голос Техена. В один из этих дней, в студию к Юнги вошел Намджун, плотно прикрыв за собой дверь. Это было странно. Намджун, с большим уважением относящийся к работе и вдохновению друга в одиночестве, позволял себе подобное крайне редко. Значит, случилось что-то действительно из ряда вон! В первый момент Юнги подумал о Юри, которая в агентстве чувствовала себя как дома и могла часами играть в одной из комнат под присмотром Чимина, Тэ или даже самого Намджуна, но вспомнил, что сегодня она осталась дома с младшим, и спокойно посмотрел на Нама. Кроме его дорогих людей вряд ли что-то могло быть настолько важным. Намджун, подойдя к нему, протянул свой телефон и нажал значок «плей». На экране возникло знакомое лицо Джимми Айса, который давал интервью какому-то, видимо, американскому журналисту, говоря о своих планах участвовать в том самом концерте в Южной Корее через месяц. И все бы ничего, если бы с ним рядом не сидела… Ёнхва собственной персоной, которую, как поняли мужчины в ходе интервью, теперь звали Энн Блэк. Юнги молча смотрел на экран, пока Намджун не нажал на паузу, и так же молча перевел на него взгляд. — Это еще не все… — проговорил тот и нашел другое видео. На экране появились те же, но уже на сцене. Видимо, это была запись с одного из концертов в Америке. Что больше всего поразило обоих мужчин — это музыка. Это был один из треков, написанных Юнги для Ёнхвы, но не показанных ей по причине отсутствия из-за беременности. Каким образом она или Джимми смогли до них добраться, оставалось загадкой. Но факт оставался фактом. Записи были украдены, но доказать это столько времени спустя было невозможно. Тем более, что Юнги так и не заявил на них права, забыв про все в то время и полностью посвятив себя семье. — Не хотелось бы сейчас говорить эту дурацкую фразу: «А я ведь предупреждал!» — проговорил Нам. — Вот и не говори, — тихо ответил Юнги. — Но я ведь и правда предупреждал! — не мог успокоиться Намджун. — Джун! Да хуй с ними, с треками! Пусть подавятся! Если это все, что ей надо, будем считать, что я откупился от ее присутствия в моей жизни! За свое спокойствие я готов заплатить и больше! — Окей. Пусть так… — миролюбиво проговорил друг. — Только что-то мне подсказывает, что это не конец, и она еще появится в твоей жизни… Прошло три недели. Юнги и думать забыл о том разговоре, полностью сосредоточившись на концерте и выступлении ребят. Чимин с Техеном не вылезали из агентства, репетируя с утра до ночи. Слава Богу, в Корею недавно вернулись Хосок с Сольхи. Теперь бабушка целыми днями сидела с внучкой, не устраиваясь пока на работу и дав возможность ребятам как следует подготовиться. В один из этих дней на телефон Юнги пришло сообщение с неизвестного номера. «Здравствуй, оппа! Надеюсь, ты понял, кто тебе пишет. Нам надо поговорить. Через два дня я прилетаю в Сеул. В субботу концерт, поэтому встретимся в четверг, в восемь вечера, в кафе возле университета Конкук, мы там были вместе как-то, помнишь? Буду ждать. До встречи». Юнги сидел и смотрел на погасший экран телефона, не в силах пошевелиться. У младших закончилась репетиция и они вдвоем зашли за ним, чтобы ехать домой. — Что с тобой, хен? — испугавшись его состояния, воскликнул Чимин, подлетев к старшему. Не желая никогда ничего утаивать и скрывать от своего малыша, Юнги показал сообщение ему и Техену, посвященному, как и все друзья, в историю появления Зефирки на свет. Прочитав, ребята впали в такой же ступор. Первым, как ни странно, ожил Тэ, набрав номер адвоката. — Отец, здравствуй. Нам нужна твоя профессиональная и моральная помощь. Ты сможешь приехать домой к Юнги-хену? — выслушав ответ, он продолжил. — Встретимся там через час, — и, отключившись, выскочил из студии в поисках Намджуна и Хосока, которые тоже все еще были здесь и так же занимались подготовкой к концерту. Идя уже с ними в сторону студии, Тэ набрал Чонгука и сказал ему тоже отпрашиваться пораньше и ехать срочно домой к ЮнМинам, для общего сбора. В момент опасности обычно ветреный и шебутной Техен, как всегда, оставался собранным и спокойным, продумывая каждый шаг. Намджун позвонил Джину и тоже попросил срочно приехать. Собравшись все вместе и дождавшись Джунги, которому добираться было дальше и дольше всех, парни снова показали сообщение и попросили всех вместе обдумать ситуацию. — Для чего еще ей надо встречаться с тобой, если не из-за Зефирки, хен? — спросил недоуменно Чонгук. — Юри! — на автомате поправил Юнги. — Не знаю, Чонгук. Но если она хочет забрать дочь, я ее убью! — Может, не все так страшно? — предположил тихо Чимин. — Может, она просто хочет увидеть ее? Она же мать… — Чимин! Что ты несешь? — возмутился Юнги. — Какая она мать? Думай, что говоришь! Я не позволю ей даже одним глазом взглянуть на Юри! — Как бы там ни было, она ее родила… — упрямо проговорил младший под гневным взглядом Юнги. — Юнги, — вставил свое слово адвокат. — Я завтра подготовлю бумаги. Ты должен будешь заставить ее их подписать. Не бесплатно, конечно. Не думаю, что ей нужен ребенок. Скорее, она хочет денег. — Я тоже так думаю… — согласился Хосок. — И я… — поддакнул тихо Тэ. — Да, скорее всего, так и есть… — тоже подтвердил Джин. В этот момент в столовую, в которой они все сидели с кружками крепкого кофе, вошла Сольхи, уложившая малышку. Сев рядом с Хосоком и вникнув в суть разговора, она согласилась с большинством. Даже если в планах Ёнхвы и было побороться за ребенка, от крупной суммы денег она, судя по всему, не откажется. — Мне пора… — сказал адвокат. — Не волнуйся, я составлю такие документы, что после того, как она их подпишет, у нее не будет шанса даже приблизиться к дочери, а не то что забрать ее. Причём, раз мы теперь знаем, что она обосновалась в Штатах, я составлю два варианта для отказа, по законам обеих стран. Чтобы у нее не было возможности даже подумать о том, чтобы забрать девочку. Готовь деньги. Если нужно, я могу помочь с этим. — Нет, спасибо. Деньги есть. Не волнуйтесь, Джунги-щи. Спасибо за все. — Не переживай! Мы справимся! — Джунги, пожав протянутую руку, потянул за нее и приобнял Юнги, слегка похлопав по спине. Это было совсем на него не похоже, но он не мог отрицать своего уважения к этому молодому мужчине. Видимо, долгое общение со своим вторым сыном сделало его немного сентиментальным и более тактильным. — Завтра к вечеру все бумаги будут готовы. — Спасибо, — тихо ответил Юнги, закрывая за адвокатом дверь. И вновь семеро мужчин собрались все вместе из-за одной маленькой девочки и вместе с Сольхи сидели и переваривали случившееся, пытаясь придумать лучший выход. В назначенный день и час Юнги подъехал к указанному месту и вошел в кафе. Он увидел и узнал ее сразу. Она сидела за самым дальним столиком и, судя по двум уже пустым кофейным чашкам на столе, пришла гораздо раньше. Она совсем не изменилась за это время. Та же прическа, тот же макияж, даже взгляд заискивающий, покорный, но в тоже время как будто ждущий от него чего-то, все тот же. Именно таким взглядом она всегда смотрела на него. И этот взгляд очень отличался от того, которым она смотрела на журналиста и на самого Джимми во время интервью на том видео. Тогда в ее глазах было безразличие. Они были как будто неживые… Юнги подошел к столу и, положив на него папку с документами, сел, не поздоровавшись и ни слова не говоря, посмотрел на Ёнхву. — Здравствуй, оппа. Давно не виделись… — тихо произнесла она. Он в ответ все так же молча смотрел на нее. В этот момент подошел официант. Они заказали по чашке кофе и сидели молча, пока не принесли их заказ. — Оппа, хорошо выглядишь… Отдохнувшим и… счастливым?.. Это было похоже на издевку, потому что весь вид Юнги в последнее время оставлял желать лучшего. Вымотанного подготовкой к концерту и переживаниями из-за дочери, бледнее обычного, с темными кругами под глазами, его никак нельзя было назвать счастливым и, тем более, отдохнувшим. Но посмотрев на Ёнхву, он не увидел издевки в ее взгляде. Похоже было, что она и правда не разглядела его состояние или слишком глубоко ушла в свои мысли. — Что ты хотела, Ёнхва? Ближе к делу! — безэмоционально проговорил Юнги. — Оппа… Я не знаю с чего начать… Я… Я виновата перед тобой… Но… Но мне нужно от тебя кое-что… И… — Тебе снова от меня что-то нужно, Ёнхва? — усмехнулся Юнги. — Тебе не кажется?.. — Нет! — перебила его девушка. — Прошу, оппа, дай мне сказать! — Говори… — Оппа! Прости! Ты, конечно, уже знаешь, что я украла те треки… Но они ведь были написаны для меня… Я… Я просто забрала свое, не так ли?.. Юнги усмехнулся, но ничего не сказал… — Я не стала бы сейчас поднимать эту тему, но Джимми… Он уверен, что ты сам отдал мне их. Я сказала, что договорилась с тобой устно и просто не успела подписать документы на передачу… Поэтому теперь он требует, чтобы все было сделано до конца перед тем, как мы выступим с ними в субботу… Одно дело использовать их в Америке, и совсем другое здесь… Он боится, что может произойти скандал, ты же понимаешь… Тем более, он считает, что увел меня у вас с Намджуном из-под носа… Без договора и денег… Оппа, прошу, подпиши бумаги, и я больше тебя не побеспокою! — Это все, что ты от меня хочешь? — спросил Юнги, не веря, что все настолько просто. — Не совсем… — ответила девушка. Юнги напрягся. «Вот оно!» — подумал он. — «Самое главное, оказывается, впереди… Так и думал…» Он затаил дыхание, ожидая ее дальнейшие требования. — Еще я хотела попросить тебя ни слова не говорить при Джимми о ребенке… — проговорила Ёнхва. Это было совсем не то, чего ожидал Юнги, и он ненадолго впал в ступор, что дало возможность девушке продолжать. — Понимаешь… У него какое-то особое отношение к детям… Особенно к брошенным… Я никогда не слышала от него ни слова про родителей и про детство… Не знаю, может, его самого бросили?.. Но боюсь, если он узнает, что я из-за карьеры и из-за него оставила ребенка, тогда… — Это он помог тебе тогда сбежать? — спросил Юнги, немного придя в себя. — Да. Не сам, конечно. Нанял человека, корейца. Сам сидел и ждал в машине. С его внешностью его бы сразу заметили, ты же понимаешь. — И как же ты его охмурила? Как и когда вы успели сговориться? И откуда у тебя копии треков? Говори все, Ёнхва, а я подумаю, как мне поступить, — строго проговорил Юнги с твердым намерением выяснить все до конца. — Я увидела записи в тот день, когда пришла сообщить тебе о беременности. У тебя на рабочем компьютере они были открыты и уже вставлена флешка. Видимо, тогда ты копировал их для чего-то. Когда ты пошел в кабинет за деньгами для аборта, я просто вытащила ее и спрятала в карман. Ты был так груб со мной… Впрочем, тогда я просто не знала, что такое настоящая грубость… Но в тот момент мне так хотелось отплатить тебе хоть чем-то. Я взяла тогда флешку, даже не зная, что буду с ней делать… Юнги вспомнил тот день. Он действительно скопировал те несколько треков, чтобы поработать над ними дома. Но Ёнхва своей новостью так ошарашила его, что он обо всем забыл. Потом пришел Чимин и они уехали домой. А на следующий день он даже не вспомнил все это, позже подумав, что снова потерял где-то флешку, что случалось постоянно. — Так вот, — продолжала девушка. — После этого я действительно хотела сделать аборт, но в последний момент испугалась. Но ты это все уже знаешь. Джимми, не добившись от вас информации обо мне тогда, спустя несколько месяцев снова приехал в Корею и смог узнать мой телефон у кого-то из стаффа, не обращаясь больше к вам с Намджуном. Это было в начале февраля, я уже была на последнем месяце. Я сказала, что ненадолго уехала к родителям и свяжусь с ним позже, разумеется, не упоминая про беременность и не показываясь на глаза со своим пузом. В тот вечер я пришла к тебе домой. — И как же ты смогла уговорить его помочь тебе сбежать из больницы? Раз он так относится к этому, как ты говоришь? — спросил Юнги. — Ведь тебе пришлось назвать отделение, в котором ты лежала… — Я сказала, что у меня был выкидыш… Сделала вид, что очень страдаю от этого и не хочу оставаться здесь, где все напоминает мне об этом. После этого он предложил уехать с ним в Америку… — тихо проговорила она. — А это именно то, что тебе и было нужно! — закончил за нее Юнги. — Ведь ты заранее готовилась к этому и даже смогла собрать все вещи! — Прости, оппа… Так ты подпишешь? — посмотрела она на него с наигранным раскаянием в глазах. — Ты сказала про жестокость… Мою и Джимми… Он… бьет?.. Он обижает тебя? — не то, чтобы это волновало Юнги, но не задать этот вопрос он просто не мог. — Нет, пока нет… — ответила смущенно девушка. — Но, думаю, если его сильно разозлить, он может… Особенно, когда выпьет… Не знаю… Я всегда считала тебя грубым… Но сейчас понимаю, что добрей и заботливей тебя в своей жизни человека не встречала, даже несмотря на то, что всегда раздражала тебя… Представляю, какой ты с теми, кого любишь… — Не представляешь! — перебил он ее. — Так это все, что тебе от меня нужно? — все еще не веря в душе, спросил он. — Чтобы я подписал права на музыку и ни слова не говорил о ребенке при Джимми? — Да! — … Юнги был в шоке и какое-то время молчал. Девушка восприняла его молчание, как обдумывание условий, и тоже сидела тихо, давая ему время на это. — Хорошо, Ёнхва. Я подпишу твои бумаги, но только после того, как ты подпишешь мои! — и он вынул из файла документы, составленные адвокатом Ли. — Что это? — спросила Ёнхва, беря в руки листы бумаги. — Отказ от ребенка, — коротко ответил Юнги. — Так ты все-таки забрал ее?! — в шоке произнесла она. — Подписывай! Я спешу! — поторопил все еще не надеявшийся на такой легкий исход Юнги. — И ты даже не усомнился в моих словах тогда? — все еще не веря, спросила она. — Так сразу поверил, что это твой ребенок? Юнги молча сверлил ее тяжелым взглядом в ожидании. — Хорошо оппа, я все подпишу, — сказала в итоге она, взяв ручку и ставя подписи на каждом листе. Как только все было подписано, Юнги схватил документы и убрал их в файл, незаметно вздохнув с облегчением. После этого он так же подписал ее бумаги. — Это все? Тебе даже не интересно, как растет твоя дочь? — не выдержав, спросил он. — Я… — краснея от стыда за свое безразличие, произнесла она, пряча документы в сумку. — Я все еще не верю, что ты так легко поверил и забрал ее. Юнги встал из-за стола и уже собрался было уйти, но в последний момент вытащил из кармана пластиковую карту, которую приготовил для откупа и бросил на стол перед девушкой. — Что это? — спросила она. — Забери и спрячь, — проговорил натянуто Юнги. — И не будь дурой, не засвети ее перед Джимми. Если станет совсем хреново, сможешь воспользоваться ей и вернуться в Корею. Или просто начать новую жизнь где бы то ни было, только подальше от меня и от дочери. Пин код — дата рождения твоего ребенка, надеюсь, ты ее помнишь. Прощай. Ёнхва в немом шоке смотрела на последний подарок от этого удивительного мужчины, не в силах произнести ни слова. Юнги же, больше ничего не говоря, повернулся и пошел к выходу. Когда он уже взялся за ручку двери, сзади вдруг раздался крик: — Юнги! — в первый раз за все время она назвала его по имени, без уважительной приставки и не произнося это свое любимое дурацкое «оппа». Юнги обернулся. — Она твоя! — крикнула Ёнхва. — Клянусь! — А мне похуй! — тихо ответил он и вышел, закрыв за собой дверь. Разве мог он объяснить этой дуре, что ему действительно все равно, является ли он биологическим отцом этой девочки? Она его! Его и Чимина! И какая разница, какой узор содержит ее молекула ДНК, и похож ли этот узор на его собственный! Она стала их дочерью в тот самый день, в тот самый миг, когда они увидели ее в том боксе, в кислородной палатке, лежащей с повернутой к ним головой и смешно поднятой попкой в крошечном подгузнике. В то мгновение его сердце уже было отдано ей навсегда! И плевать он хотел на все слова и доказательства Ёнхвы. С этими мыслями Юнги завел мотор и со всей возможной скоростью помчался домой. Там его ждали все, собравшись вместе и волнуясь не меньше, чем он сам. Там были все: друзья, Сольхи, адвокат Ли и даже доктор Пак, который тоже не мог оставаться в стороне и, поменявшись дежурствами с коллегой, приехал сегодня к ним. Но больше всех, конечно, не находил себе места Чимин. Его любимый, такой чувствительный и преданный малыш! Как же хотел Юнги скорей успокоить его. Подъехав и даже не тратя время на парковку машины, он бросил ее недалеко от дома и, поднявшись, влетел в квартиру. Под ожидающим и взволнованным взглядом девяти пар глаз, он подлетел к дочери, играющей с Сольхи на диване, и, схватив ее на руки, начал целовать хаотично, не разбирая куда попадает, без конца приговаривая: — Зефирка моя! Моя Зефирка! Сладкая моя! Доченька! Моя! Моя! Зефирка моя ненаглядная! Наткнувшись на довольный и счастливый взгляд Техена, он, оторвавшись на минуту от дочери, направил на него указательный палец и строго проговорил: — Только попробуй вспомнить этот момент когда-нибудь! Лучше сотри себе память уже сейчас! — и не глядя больше на готового лопнуть от распирающего смеха Тэ, пытающегося что-то сказать, посмотрел на Чонгука. — Лучше убери его отсюда, Гук! Младший, сам едва сдерживая смех, обнял Тэ и, повернув его лицом к себе, уткнул в свое плечо, дав возможность смеяться беззвучно. Юнги же продолжил чмокать ничего не понимающую, но очень довольную такой неожиданной лаской дочь. Чимин, подойдя к ним, обнял Юнги со спины, тоже с трудом сдерживая улыбку, и тихо спросил: — Все хорошо? — Все отлично! — проговорил Юнги, не отрываясь от сладкой щечки дочери. В этот момент все с облегченным вздохом подошли к ним. Младшие, да и Джин с Джуном, и даже Хосок, тоже приблизились и обняли их как могли. Сольхи, Соджун и Джунги стояли рядом, счастливо улыбаясь, а семеро мужчин стояли обнявшись со слезами облегчения и счастья, чувствуя силу и поддержку друг друга. Чтобы не случилось, они вместе! И это навсегда!