Глубоко в сердце

И вот очередные два года пролетели как один миг. Отметили двенадцатый День рождения Зефирки, а после и сорок четвертый самого Юнги. Прошло лето. Целый месяц семья жила в деревне, не желая уезжать. Единственной, кто скучал, была Зефирка, тоскующая не столько по друзьям, сколько по Тэ. Когда же они с Куки и Ёнтаном, спустя две недели, вырвались к ним на несколько дней, она сразу успокоилась и оставшийся отдых провела с удовольствием. Наступила осень. Отметили День рождения Чонгука, потом Джуна, потом Чимина, вновь совпавший с Чхусоком. Теперь дедушка уже не отказывался приезжать к внукам и оставался у них с осени до весны, возвращаясь в деревню лишь на лето. Техен с Чонгуком, после завершения строительства комплекса приютов, задумали построить себе дом за пределами Сеула, в провинции Кенгидо, в районе города Ансан. Предполагалось, что они будут жить в Сеуле, а туда уезжать при первой появившейся возможности. И Тэ почти смог уговорить дедушку жить с ними, пообещав даже участок земли для посадок. Дедушка, в свою очередь, дал слово подумать. Тэхен, лишенный в детстве родительской любви, с каждым годом все сильнее «прибирал к рукам и к сердцу» всех вновь обретенных родных. Чимин уже ничему не удивлялся и не ревновал деда, как и дочь. И вот за окном конец ноября. Юнги в какой-то момент вдруг осознал, то ему уже скоро сорок пять. А Чимин уже перешагнул тридцатилетний рубеж. С этими невеселыми мыслями он сидел в своей студии, как вдруг на столе зазвонил телефон и на экране высветилось имя Джина. До Юнги вдруг дошло, что на улице уже скоро декабрь и они не виделись уже… сколько? Неужели со Дня рождения Чимина? Нет… Да… Со Дня рождения Чимина, который они провели в небольшом традиционном ресторанчике, всей большой шумной компанией, на которую сам Юнги весь вечер жарил самгепсаль и зарекся больше никогда!.. — Привет, Джин! Как дела? — ответил он на звонок. — Юнги! Мне надо с тобой поговорить! Это важно! Жду в кафе напротив агентства! Поторопись! — услышал Юнги в ответ. — Когда? — только и успел он спросить. — Прямо сейчас! Я уже здесь! — и телефон отключился. Юнги ничего не оставалось, как выйти из студии и, предупредив Чимина, чтобы не искал его, отправиться в кафе. Заметив друга за дальним столиком у окна, он направился к нему, кивнув знакомому бариста за стойкой и показав жест «как всегда». Разглядев состояние Джина, Юнги пожалел, что в этом кафе не наливают спиртное. Друг выглядел, мягко говоря, не очень. И это очень мягко говоря! Как только Юнги сел за стол, не дожидаясь пока принесут заказ, Джин огорошил его «чудесным» известием: — Намджун мне изменяет!.. — Что? — Юнги подумал в первый момент, что ослышался или поехал мозгами. — Этот мудак мне изменяет! Что из сказанного тебе непонятно? — произнес, срываясь на истеричные нотки, Джин. — Джин… — в этот момент к ним подошла официантка, и пришлось на время замолчать. Как только они снова остались одни, Юнги продолжил: — Джин! Я уже давно тебе говорю — кончай лечить психов! Ты, вместо их лечения, заражаешься от них сам! Почему другие психиатры или психологи, хуй вас разберет, находят себе непыльную работенку? — Может потому, что я психотерапевт? Ты запомнишь уже когда-нибудь это или нет? — Да похуй! Консультируй грудастых молоденьких телочек, для которых трагедия — лишний целлюлит на бедрах или кривой зуб! Меньше миллиона вон на карте для расходов на один день — это нищета. А если не достанется шмотка из новой коллекции — это конец света. Ты заработал себе имя, так смени профиль! Имеешь право! Иначе случится пиздец! — Юнги, я что, говорю тебе, что я перегорел на работе? Или что у меня кризис среднего возраста? Нет! При чем здесь моя профессия? Я тебе говорю, что этот тюлень в штанах мне изменяет! Мне! Красавчику всея Кореи, который ждал его четыре года! Этот мудила!.. — Не матерись! — Да что ж такое! — взорвался Джин. — Один твердит не матерись, другой твердит не матерись! Я вам не Юри! Не надо меня воспитывать! — Просто, тебе не идет… — стушевался Юнги. — Мне можно, а тебе нельзя… А Намджун и сам не матерится… — Не говори мне о нем! Слышать не хочу! Мне! Изменяет мне! Мне! — Джин! Я бы тебе въебошил сейчас промеж глаз! Чтобы мозги встали на место! Но как-то невовремя и некстати вспоминаю, что ты мне хен, как-никак, и рука не поднимается! Но, наверное, надо себя пересилить! — Вот-вот! Вспомни хоть раз, что ты мой донсен! И я не просто на три месяца старше, но и рожден годом раньше! Никакого уважения! — Закончил? — спокойно уточнил Юнги. — Да! — все также на взводе ответил Джин. — А теперь слушай сюда! — продолжил Юнги. — Ты за кого принимаешь Джуна? Он столько лет тебя ждал!.. — Это я столько лет его ждал! — перебил Джин. — Я ждал! А он за юбками бегал! — Не суть! Нахуй ему те юбки нужны были! Ты же знаешь, почему он это делал! Так неужели ты думаешь, что теперь, добившись тебя… — Кто это кого добивался?! — снова перебил Джин. — Я ему себя на подносе преподнес практически! На, Джун, только возьми! — Ты дашь сказать или нет? — начал заводиться Юнги. — С чего ты взял эту херню? Зачем ему это, спустя столько лет? — Вот именно! Спустя столько лет! — снова не сдержался Джин. — Все когда-то надоедает. Ты прав. Когда-то, когда я был для него запретным плодом, он метался и желал. Потом, дорвавшись, успокоился. А сейчас, видимо, устал. Прошла новизна и потянуло на что-то другое… — И с кем же он тебе изменяет, по-твоему? — уточнил Юнги. — С девушкой, разумеется! — уверенно произнес Джин. — Если бы с мужчиной, их двоих уже в живых бы не было! На какого мужчину он мог бы меня променять, если лучше меня нет? Но с женским полом, увы, я сравниться не могу… — И откуда ты узнал? — Сам видел… — Где и когда? — тон Юнги стал деловым и строгим. Ему начал надоедать весь этот фарс. Он был уверен в Джуне. Тот, кроме своего Джина, не видел и не слышал никого. Но для того, чтобы переубедить этого истерика, одних слов было мало. Нужны были факты… — Вчера. В ресторане недалеко отсюда. Я заезжал в типографию за визитками и решил прогуляться пешком до вашего агентства и выманить этого тюленя на обед. Он себе желудок посадит когда-нибудь! Да и ты бы давно это сделал, если бы не Чимин. Про мелких вообще молчу, я Чонгуку сколько раз говорил… — Джин, тебя не туда несет! — прервал его тираду Юнги. — А! Да! Так вот… Я шел к вам мимо того ресторана, что на соседней улице. Ты знаешь. Мы недавно были там… Ну, когда еще мелкие… — Джин! — прикрикнул Юнги. — Ближе к делу! — Ащ! Вот вечно ты! — возмутился Джин. — Никакого уважения! Дождешься от тебя! — Джин! Мать твою! Я сейчас или уйду, или втащу тебе! — уже не сдерживаясь, зашипел Юнги. — Говори уже, психолог херов! — Психотерап… — начал было Джин, но, увидев взгляд Юнги, запнулся на полуслове. — Вот ведь!.. Так вот! Я проходил мимо, а там же окна во всю стену и видно все! И я увидел их! Этого мудилу и девушку! Они мило ворковали! Причем, в основном, ворковал этот омуль глушенный, который обычно бе-ме связать не может. А тут раскудахтался! А она лишь поощряла его и головой кивала — стерва! — Так. Сестру я отметаю сразу, ты ее знаешь, не спутал бы… Но это могла быть знакомая, стажерка, сотрудница наша в конце концов! Такой вариант ты не рассматривал? — Да? А все продюсеры дарят своим стажерам или сотрудницам цацки? — Цацки? — Да! Украшения! Этот мудак коробочку ей преподнес! Уж не знаю, что там было, я через окно не разглядел. Но она так восхищалась!!! Сука! Я убью Намджуна! Я его просто убью! Сука! Сука! Сука! — Не мат… — И не надо мне говорить не материться! — Просто тебе это не и… — Юнги! Я тебе сейчас сам втащу! Ты слышал, что я сказал? Твой гребаный друг мне изменяет! Вот факт, который мы должны сейчас обсуждать! А не мой мат! Ю андестенд? — Я поговорю с ним… — И что? Скажешь: «Ай-яй-яй, Намджун, больше так не делай, не обижай Джина!» А я буду стоять и выглядывать из-за твоей спины в ожидании? Так, что ли? Ты мне не старший брат, Юнги. А Намджун не школьный хулиган… О чем с ним разговаривать? — Нужно хотя бы выяснить, что произошло… — с сомнением проговорил Юнги. — И что? Он скажет: "Да, встречаюсь. Да, открылись глаза. Да, устал от этих отношений. Да, хочу семью. Хочу детей"… И что? Что, Юнги? Что будет со мной? Я уже чуть не сдох тогда! Теперь я точно не смогу это пережить… Я сломаюсь, Юнги… Я точно сломаюсь… — Джин, все! Закончили истерику! Уверен, этому есть разумное объяснение. Никогда не поверю, что Нам может изменить тебе! Тем более бросить! Я разберусь! Не делай глупостей! Пошли работать. Я вечером позвоню… Вернувшись в агентство, Юнги первым делом направился к другу. Намджун работал и был увлечен процессом так, что не замечал ничего вокруг. Однако Юнги — это Юнги! Не заметить его нельзя! А не уделить ему внимания — тем более! — Прошу всех выйти! Перерыв пятнадцать минут, — сказал тихо Юнги. Очень тихо. Но тем не менее через десять секунд в студии никого не было, и дверь была плотно прикрыта. — Ты чего? — в тихом шоке спросил друг. — А ты? — ответил вопросом на вопрос Юнги. — Ты о чем? — снова задал вопрос Нам, все также не повышая голоса. Их диалоги вообще всегда поражали своим спокойствием и невозмутимостью. Они даже ругались, не повышая голоса. — Блять, Джун, не тупи! Что у тебя с Джином? — не стал рассусоливать Юнги. — В смысле? — снова не понял Намджун. — Блять, сука! Ебись оно все конем! За что мне это?! — начал закипать, но все также тихо, Юнги. — Ты его еще любишь? … — Джун посмотрел на него, как на не вполне здорового человека. — Что смотришь? Что за шашни ты крутишь за его спиной? — спросил прямо Юнги. — Юнги… С тобой все в порядке? — уже нервничая не на шутку, спросил Намджун. — У вас с Чимином все в порядке? — У меня с Чимином все в порядке! Не переводи тему! Я за его спиной баб по ресторанам не вожу и цацки им не дарю! — Каких баб?.. По каким рестора…?.. Какие цац…?.. Да что, в конце концов, случилось? — взорвался Нам. — Ты мне можешь нормально объяснить?! — Я не Чимин — херов миротворец. Деликатничать не умею! Скажу прямо! Джин видел тебя в ресторане с какой-то девицей! Ты ей что-то подарил. Она мило улыбнулась. Теперь Джин уверен, что ты ему изменяешь и хочешь бросить! Так это правда? У тебя кто-то есть? — Конечно, есть! Джин есть! Кто мне еще нужен-то может быть? И не девица это была, а брачный агент! И я ей не дарил ничего, а показывал наши кольца! — чувствуя себя как в дурдоме, проговорил Намджун. — Я хотел ему сюрприз сделать и на День рождения отвезти на Гавайи. В Америке такие браки разрешены. А Гавайи мне посоветовали из-за экзотики. Ты же знаешь Джина. Ему красоту подавай! Чтобы все в цветах. Не на Аляску же мне его везти! А там беседка красивая. Венки все эти… Ожерелья из цветов… Она все так красиво описывала… Фото показывала… — Бляаааать! Джун! Вот почему, а? Почему у тебя все всегда через жопу? — обреченно проговорил Юнги. — Ты даже сюрприз нормально не можешь сделать! Господи! Встречаться в ресторане рядом с агентством! Ты бы еще к себе домой ее позвал! — Юн! Сейчас не так много свободного времени! — оправдывался Намджун. — Я не мог надолго отлучаться. Тем более, Джин работает так далеко! И шанс того, что он приедет в обед и пройдет мимо именно в этот момент… Был минимальным… — Но он был! А с твоей рукожопостью и невезучестью, шанс увеличивался раз эдак в сто! То есть, стопроцентная вероятность! Ты попал! Пиздец тебе, Джун! Прости, ты был неплохим другом! Я буду скучать… — Боже… Юнги… Боже… — пробормотал Джун, потирая виски пальцами. — Можно без пафоса! Просто Юнги! — Хватит острить! Что теперь делать-то? — спросил, готовый заплакать от отчаянья, Намджун. — Джун, я не знаю… Я в такой заднице ни разу не был… В этот момент в студию вошел обеспокоенный странным поведением старшего Чимин. А за ним следом, разумеется, Ким-не-могу-пропустить-ничего-интересного-Техен. — Тебе-то что здесь надо? — спросил ворчливым голосом Юнги у Тэ. — И так в агентстве теперь не частый гость. Чтобы записать трек, особое приглашение нужно! Так еще и сейчас отлыниваешь! — Я уже все! — ответил с хитрой улыбкой Тэ. — Я профессионал! А что у вас здесь происходит? — Да, хен… — спросил Чимин, подходя и беря Юнги за руку. — Что случилось? — Случилось непоправимое, Пухляш! — ответил трагичным голосом Юнги. — Была такая прекрасная идея, а этот, прости Господи, долбоеб ее похерил на корню! — Хен! — возмутился Чимин. — Прости, Пухляш! Эмоции! — проговорил Юнги, усаживая младшего рядом с собой. Старшие обрисовали парням всю суть проблемы. Все вчетвером они решили подумать, как выйти из данной ситуации. Как успокоить Джина, и не загубить сюрприз. До Дня рождения оставалась ровно неделя. Техен, только услышав о планах Нама, загорелся такой же мыслью. Он набрал Чонгука и, пока все остальные не успели опомниться, весело проговорил в трубку: — Куки! У старших через неделю свадьба на Гавайях. Делаю тебе предложение руки и сердца! Давай тоже распишемся там! Видимо получив положительный ответ от своего подкаблучника, он, довольный и счастливый, отключился и посмотрел на остальных. — И что это было? — спросил мрачный Юнги. — Хен! Мы с Куки едем с вами! — радостно сообщил Тэ, обращаясь к Намджуну. — Я счастлив! — сказал ошарашенный Нам. — Да не волнуйся! Мы не испортим твой сюрприз! Нам не нужна вся эта бутафория! Мы просто тихо распишемся и все. А у вас можем быть шаферами или свидетелями. Вся слава и красота достанется вам! — Ладно, — сказал обреченно Джун. — Поехали с нами. Юнги посмотрел на Чимина и вздрогнул от загоревшегося интереса в его глазах. — Пухляш! Только не говори, что хочешь тоже! Мы и так мужья друг другу! Нахуй нам свидетельство?! — Нет-нет, хен! Я не хочу… — как-то неуверенно произнес Чимин. — Просто интересно было бы посмотреть на это… — Конечно, интересно! Разумеется, вы должны лететь с нами! — воскликнул Техен, как будто его свадьба уже была решена и это не он сам узнал обо всем лишь пять минут назад. — Летим все вместе! — Ты еще Юри предложи взять! — снова возмутился Юнги. — Нет… Зефирке там не место! — проговорил Тэ. — Оставим ее с дедушкой и тетушкой Сольхи! Хоби-хен тоже присмотрит за ней. — И твои родители просили разрешить ей пожить у них, — вставил свое слово Чимин. — Им одиноко после того, как Джеун-хен женился и стал жить отдельно… — Ничего, через полтора-два месяца его жена родит. Вот тогда и повеселятся! — ответил довольный за брата Юнги. — Хен, давай присоединимся! — попросил Чимин. — Мне бы очень этого хотелось! — Пухляш! Снова вьешь из меня веревки! — возмутился, уже согласный на все, Юнги. — Ладно! Летим с ними… — Я, конечно, очень рад за вас всех, но прошу прощения… — вставил свое слово Намджун. — Вы все очень хорошо спланировали, однако так и не посоветовали мне, что делать с Джином. Ведь может так случиться, что вы полетите без нас… Все трое посмотрели на него, осознав свою оплошность. — Ладно, не очкуй! Придумаем что-нибудь! — проговорил Юнги. Но придумывать ничего не пришлось, потому что, вернувшись домой вечером, Намджун обнаружил записку от Джина, в которой говорилось, что тот на несколько дней уехал в Пусан к родителям. — Только бы вернуться успел… — подумал Нам, но сделать уже ничего не мог. Как сказал еще днем Юнги: «Все что мог изговнять, ты уже изговнял!» Оставалось ждать… К первому декабря все было готово. Куплены билеты на шестерых. Забронирован номер для новобрачных и два номера люкс в отеле на первую ночь после свадьбы. Потом же вся компания решила устроить себе «медовый месяц» на пять дней, сняв мини-отель на частном пляже, отослав даже обслуживающий персонал, чтобы отдохнуть без лишних глаз и ушей и без фотоаппаратов. А Джина все не было. Второго декабря все начали нервничать не на шутку. Ведь завтра нужно было вылетать, чтобы подготовиться к свадьбе. Костюм для Джина заказал Тэ, зная его вкус и стиль, и, слава Богу, имея свой. Все остальные очень сомневались, что капризный Джин одобрит чей-то выбор, кроме своего. Но выхода не было… Как и самого Джина… Остальные его вещи собрал Намджун, надеясь, что не накосячил, как обычно. Если что-то забыл, все же можно купить там… Правда? Третьего декабря рано утром Чонгук отправился в Пусан. Вряд ли Джин послушает кого-то, кроме него. Гук, хоть и самый младший из всех, был тем не менее ближе всех к Джину, и с полным правом считался его лучшим другом. Приехав в город, Чонгук с болью в сердце проехал по улице, на которой жила его мать. Бабушки уже не было в живых. Она умерла полтора года назад, просто уснув и не проснувшись утром. Чонгук, узнав об этом от крестного, не мог не приехать на похороны. Техен, разумеется, приехал с ним, но ждал в машине, чтобы не раздражать еще больше его мать. Чонгук попрощался с бабушкой и проводил ее в последний путь. Стоя уже у готовой ячейки с прахом, он посмотрел на мать. Она изменилась. В глазах, едва заметных за темными очками, почти не было жизни. Как она стала такой? Ведь была когда-то веселой, жизнерадостной, молодой женщиной. Чонгук, все еще на что-то надеясь, попытался взять ее за руку. Однако женщина вырвала свою ладонь из его и посмотрела на его руку с такой брезгливостью, что сын понял — матери у него нет. Он в последний раз взглянул на нее и с тяжелым сердцем, развернувшись, направился к выходу с кладбища, к машине, в которой его ждал самый близкий и родной человек на земле. Человек, который, увидев его состояние, сжал его в крепких объятиях и плакал вместе с ним, пока обоим не стало легче. И они, омыв свои души слезами сначала тоски, а потом лишь светлой грусти, немного успокоившись, отправились обратно в Сеул. Сейчас, проезжая по улице мимо дома матери, Чонгук понял, что ничего не чувствует. Ни боли, ни сожаления, ни разочарования. Он отпустил. И его отпустили. Он смирился и простил. Навсегда… С легким сердцем Чонгук повернул в другую сторону и через тридцать минут подъехал к дому родителей Джина. Слава Богу, он был здесь! — Джин-хен, собирайся, поехали! Тебя все ждут! — проговорил младший. — Нет, Чонгук. Я не поеду! Я понимаю, что вы готовились к моему Дню рождения и наверняка хотели сделать сюрприз… Но я не поеду. Нет настроения… И желания нет… Прости… — Хен! — у Чонгука был лишь один аргумент, но весомый и действенный на все сто! — Хен, пойми. Пока у тебя есть шанс сделать все тихо! Но если ты сейчас не поедешь со мной, завтра здесь будет Техен. И не один! Он будет здесь со всеми! Со всеми, хен! — Нет… — пробормотал Джин, представляя все это… — Да, Джин-хен! Да! — проговорил уверенно младший. — Ты же знаешь Тэ! Он сделает это. И заметив такую движуху, потому что ее нельзя не заметить, здесь будет куча журналистов! А тебе и твоим родителям оно надо? — спокойно закончил Чонгук. — Поехали, хен! Поехали! — Ладно… — Джин быстро собрал свои вещи, пока родители кормили и поили Чонгука чаем. После этого они вместе сели в машину. Чонгук предложил ехать на своей, боясь опоздать на рейс. Машину Джина потом перегонит наемный водитель. Успев точно к самолету, Чонгук оставил автомобиль на парковке аэропорта и повел ничего непонимающего друга к терминалу. — Куда мы летим, Гук-а? — спросил растерянный Джин. — Или мы кого-то встречаем? — Летим, Джин-хен, летим! — ответил Гук. — Только не удивляйся ничему и не сопротивляйся! Уж если я тебя сюда доставил, то теперь все остальное лишь дело техники. Если надо, то и связать могу… — пробормотал он в конце. — Что? — не понял Джин, уже смотря во все глаза на компанию, ждущую их. И особенно пристально на своего тюленя. — Шутка… — пробормотал Гук и заискивающе улыбнулся в ответ на мельком брошенный на него взгляд старшего. Как только они подошли к остальным, объявили их рейс. Однако Джин ничего не расслышал за громкой болтовней друзей, так и не поняв куда они летят. Все отправились на посадку. Услышав уже при прохождении контроля место назначения, он в шоке посмотрел на остальных, однако было уже поздно, и, получив штамп в документах, он пошел вслед за всеми на посадку. Весь перелет они сидели рядом, но не обмолвились ни словом. Намджун всю дорогу делал вид, что спит, по совету друзей, чтобы ничего не испортить. Джин же, по-прежнему ничего не понимая, просто сидел молча, переваривая все, что происходит. Две другие пары мирно проспали весь полет. Гавайи встретили их утренней свежестью и цветочными ожерельями. Все было подготовлено и продумано до мелочей. Они приземлились в пять утра. Свадьба была назначена на три дня. Времени было вполне достаточно, чтобы отдохнуть в отеле, пока в простом номере, одном на всех, и подготовиться к торжеству. До основного торжества, было запланировано еще два дела. Именно два. Потому что Юнги, видя все еще заинтересованный, но уже немного печальный взгляд своего малыша, тоже подал заявку на роспись, по времени сразу вслед за младшими. Регистрация проходила в соседнем с отелем здании. Они не хотели никакой шумихи. Ни одна, ни другая пара. Это была просто скромная роспись. После нее младшие обменялись кольцами, которые подготовил Тэ, заказав на них гравировку с их именами внутри. Чимин же ни за что не хотел расставаться со своим кольцом, подаренным ему старшим в их первую ночь. Впрочем, как и сам Юнги. Поэтому они просто расписались, обменявшись словами любви. Вернувшись, все четверо обнаружили Нама сидящим в холле, уже одетым в свой костюм и пьющим самый крепкий кофе, какой только нашелся в кафе гостиницы. Как оказалось, как только он облачился в костюм, Джин открыл свой чемодан и увидел какие вещи положил туда Нам. Он начал закипать с каждой секундой все больше, и Намджуну ничего не оставалось, как, оставив костюм, выбранный Тэ, на кровати, ретироваться из номера, чтобы не испортить все окончательно. И вот теперь он, растерянный и нервный, сидел и без конца смотрел на двери лифта, в которые на этот раз зашел Тэ и обещал выйти из них через скорое время вместе с Джином. И действительно, не прошло и десяти минут, как они вышли из лифта вместе. Не залюбоваться этими двумя мужчинами было невозможно. Служащие и посетители отеля даже останавливались, засмотревшись на эту красоту. Даже возлюбленные и друзья, знавшие этих двоих столько лет, не могли отвести от них взгляд. Джин, в пудрового цвета костюме, с зачесанными назад волосами, был великолепен. Тэ не ошибся с выбором одежды. Старший был доволен. Он подвел слегка свои красивые глаза и прошелся по пухлым губам светло-розовым тинтом. Розовая от природы кожа будто светилась изнутри и подчеркивалась цветом костюма, который должен был прекрасно сочетаться с бледно-серым костюмом Джуна. Техен, в костюме песочного цвета, с темными волнистыми волосами, падавшими на глаза, смотрелся не менее прекрасно, и Чонгук, не сдержавшись, сорвался с места и направился к своему уже законному мужу, чтобы обнять и взять за руку. Все подошли к большому белому лимузину и тут Джин обалдел. Рядом с автомобилем стояла та самая девушка, которую он видел тогда, в ресторане, вместе с Джуном. Джин растерянно смотрел то на нее, то на Джуна, то снова на нее, ничего не понимая. — Добрый день! Меня зовут Солли. Я американка корейского происхождения. Говорю на обоих языках и сегодня с вами буду общаться на корейском. Я распорядитель вашей свадьбы и сейчас прошу вас разместиться в этом автомобиле, чтобы проследовать к месту ее проведения. Если есть вопросы, я с удовольствием на них отвечу. — Свадьбы? — только и смог выговорить Джин. — Я думал, это День Рождения… — Само собой, хен! — весело проговорил Техен за всех. — Но почему бы не совместить? — Ты выйдешь за меня, Джин? — спросил, затаив дыхание, Намджун. — Я не изменял тебе никогда и не смог бы этого сделать, потому что слишком сильно тебя люблю! Я готовился к нашей свадьбе в тот день… Хотел сделать сюрприз… Прости, что, как всегда, чуть все не испортил… — Джун… — у Джина навернулись слезы. — Джун… — Эй! Не надо, не плачь! У тебя же косметика! — забеспокоился Джун. — Ты очень красивый! Не плачь! Я так люблю тебя, Джин. Ты ведь согласишься стать моим мужем сегодня? Да? — Да! — ответил сквозь слезы Джин. — Да! — Ура! — прокричал Тэ, как всегда в своей эксцентричной манере. — Все по машинам! Вернее, в машину! Опоздаем же, ну! Свадьба. Описать ее словами сложно. Все было прекрасно. Все было волшебно. Все было… Все было так, как будто это готовил не Джун! Потому что все прошло идеально! Без единой загвоздки или помарки! Солли действительно была профессионалом своего дела, и Намджун ни разу не пожалел, что нанял ее. И самое главное, Джину понравилось все, без исключения! И сама церемония. И обстановка. И наряды. И кольца! И музыка! И угощения… Он был доволен всем! Всем, кроме одного! Когда они вернулись в отель и поднялись в номер для новобрачных, куда уже перенесли их вещи, Джин в спальне открыл свой чемодан и, увидев разлитый шампунь, лежавший без пакета в общем отделении и перепачкавший все, что можно, заорал так, что Намджун в ванной подпрыгнул и выронил зубную щетку: — Какой рукожоп собирал мои вещи?! На этой веселой ноте я планировала закончить данную главу… Но… У всех есть тапки, и кто-нибудь вполне мог в меня одним из них запульнуть. )) Поэтому… продолжение следует… ))) Продолжение: Джин ворвался в ванную с кипой перепачканной одежды, с конкретным намерением свалить это все на голову тому ослу, что был сейчас в душевой кабине, и чьи неясные очертания просвечивали через запотевшее стекло. Однако эти самые очертания были столь соблазнительны, что руки непроизвольно разжались, и весь этот ворох одежды посыпался на пол. Когда же Джин опустил вниз глаза, взгляд его зацепил платиновое колечко, сверкнувшее на безымянном пальце левой руки. И в этот миг пришло вдруг осознание, что там, под струями воды, сейчас стоит его МУЖ! Не бойфренд, не возлюбленный, не любовник, а законный и самый что ни на есть настоящий муж! И все страхи и мучения последних дней, вся безысходность и отчаянье схлынули вдруг с него мутной волной и утекли в сток, оставив лишь чувство эйфории и безграничного счастья! Джин скинул с себя остатки одежды и, не медля больше ни секунды, вошел внутрь душевой. Джун стоял под водой и его красивое, крупное, мужское тело, уже не столь подкаченное, как раньше, потому что посещение спортзала было сведено к минимуму, но от этого не менее соблазнительное, переливалось отблесками воды. Джун смотрел на любимого часто моргая, потому что, на ресницах собирались капли. Увидев, что Джин не раздражен и не зол за испорченные вещи, а наоборот, смотрит на него с любовью и вожделением, Джун протянул руку ладонью вверх в приглашающем жесте. И бедный, уже почти умерший от отчаянья, но вновь возродившийся лишь от мысли, что по-прежнему любим, Джин вложил свою ладонь в его и шагнул навстречу. И тут же был заключен в крепкие, надежные и такие любимые и родные объятия. Намджун нашел его губы и поцеловал со всей возможной нежностью, на какую только был способен. И почувствовав солоноватый вкус любимых губ, заглянув в глаза, мокрые не только от капель воды, но и от слез, слез облегчения и счастья, Джун растаял окончательно и сдался в плен этих любимых губ и обожаемых глаз. Сегодня не хотелось резкости. Не хотелось силы. Не хотелось необузданной страсти. Сегодня хотелось нежности и ласки. Не хотелось доминировать. Хотелось подчиняться. Хотелось давать. Отдавать всего себя. Поэтому некоторое время спустя, после бесчисленного количества поцелуев, почувствовав, как его поворачивают лицом к стене и спускаются рукой на поясницу и ниже, к заветной расщелине, Джун с удовольствием и безграничной покорностью позволил раздвинуть свои ноги и максимально прогнулся в спине. Он затаил дыхание в предвкушении, чувствуя входящий внутрь скользкий палец и ощущая на спине продолжающиеся, бесконечно нежные поцелуи. Это их ночь. Это их жизнь. Это теперь их семья. На следующий день вся компания отправилась на один из небольших островов в снятый отель с частным пляжем. Впрочем, главным молодоженам, пожалуй, было абсолютно все равно в каком отеле и на каком острове проводить свой медовый месяц. За все время отдыха остальные четверо мужчин их почти не видели и лишь с пониманием смотрели на постоянно закрытую дверь их комнаты, проходя мимо. Парочки наслаждались отдыхом и новым положением женатых людей. Чимин никогда бы не признался, но был невероятно счастлив от осознания того, что Юнги теперь его настоящий муж. Сам же Юнги был счастлив вдвойне от того, что смог подарить любимому это чувство. Он никогда не думал, что для Чимина это может быть так важно. Оказывается, за столько лет осталось еще что-то, чем он мог еще больше угодить своему малышу. Сегодня они встали очень рано. Спать больше не хотелось. Чимин достал из холодильника две баночки слегка кислого обезжиренного йогурта. В жару на завтрак это самое то. Он положил йогурт в сумку-холодильник вместе с парой бутылок воды и несколькими грушами. Юнги взял полотенце и небольшой плед, и они отправились на маленький отдаленный пляж, который обнаружили вчера, и он им очень приглянулся. Все остальные еще сладко спали. Прогулявшись вдоль кромки воды, они добрели до небольшой бухточки с тем самым пляжем. Юнги расстелил плед в тени деревьев и уселся, облокотившись спиной о ствол одного из них. Чимин тем временем, скинув рубашку и шорты, оставшись в плавках, начал делать упражнения на растяжку, которые выполнял каждое утро. Когда Юнги видел позы, которые принимал его малыш при том или ином упражнении, у него переворачивалось и ухало что-то в животе и шевелилось в штанах, как у подростка в период пубертата. Он сам поражался. Мужик за сорок не мог смотреть спокойно на своего возлюбленного, принимавшего сексуальную позу, прожив с ним более десяти лет. Ведь пора было уже немного успокоиться и остыть… Ведь пора?.. Наверное… Но нет! Ничуть! Чимин оставался для него таким же желанным, как в первые дни их знакомства. И ни разу Юнги даже в мыслях не потянуло к кому-то другому. Он смотрел на своего малыша сейчас и вспомнил вдруг, как в прошлом году они вчетвером ездили во Францию. Вернее, ездила большая команда со стаффом: менеджерами, полным составом помощников и съемочной группой. Из них же должны были ехать только Техен, который участвовал в концерте и сам Юнги. Вернее, ехать должен был Намджун, но, как всегда, что-то пошло не так, и пришлось ехать Юнги. Он не хотел оставлять Чимина одного. Юри вместе с Юми и Чонсоком были в детском школьном лагере. И Чимин согласился поехать, чтобы побывать вместе с возлюбленным в Париже. Узнав об этом, Чонгук тоже увязался за ними. Как всегда! Отработав концерт, вся группа уехала обратно, а четверо друзей остались еще на несколько дней в Европе. Первый день они провели в Париже. Однако город, несмотря на свое очарование и романтику, не произвел на них должного впечатления. И знаменитая Эйфелева башня не возымела должного эффекта. Единственное, что зацепило, это Лувр, в который Тэ тянул их с самого утра, и откуда не выпускал почти до вечера, не в силах насмотреться и насладиться всевозможными шедеврами мирового искусства. На следующий день, не желая больше тратить оставшееся время на осмотр не слишком заинтересовавшего всех города, Юнги решил сделать младшим сюрприз и сообщил о том, что они отправляются в Монако. У младших загорелись глаза от слова казино. Но Чонгук с Техеном проявили скромность и предложили сами оплатить свою поездку. — Хен… Не стоит! Давай мы сами! — Я твой продюсер, Тэ. Как и Чимина, собственно. Могу себе позволить сделать вам такой подарок. — А я? — скромно спросил Чонгук. — А тебе я просто хен. Так что замолчали все и пошли собираться. Такси будет через час. — Ну ладно, — скромно проговорил Чонгук. — Спасибо, хен. И вот Юнги всегда поражало это спокойное отношение младшего. Эти двое желторотиков просто обожали халяву! И если Тэ даже в голову не приходило отнекиваться, он хозяйничал у них, как у себя дома и без зазрения совести просил денег на сувениры в любых поездках, то Чонгук был гораздо хитрее. Он сам приглашал частенько Юнги на обед в какой-нибудь ресторан, говоря: — Я угощаю. Однако, когда подходило время расплачиваться, Юнги как дурак, на правах хена всегда по привычке лез за бумажником. Чонгук же на это невозмутимо отвечал: — Спасибо, хен, я хорошо покушал. И старший каждый раз смеялся сам над своим растяпством, чувствуя себя полнейшим идиотом. И причина была отнюдь не в жадности. Это были такие мелочи для них всех. Причина была в азарте и желании в очередной раз обвести вокруг пальца. Ведь если дело касалось серьезных трат, то каждый из друзей, не только из этой четверки, но и все остальные, особенно младшие, не задумываясь отдали бы все до последней воны. Приехав на Ривьеру, они побывали в нескольких казино и даже смогли выиграть приличную сумму в рулетку. Везунчиком оказался Тэ, который, не слушая советов ни одного из друзей, ставил на одному ему понятные числа и цвета. Однако весь выигрыш был очень быстро потрачен и проигран в автоматах. От них Юнги еле-еле оттащил своих спиногрызов, которым казалось, что вот-вот и они сорвут джек-пот. В покер никто из них играть не умел, поэтому его решили обойти стороной. На следующее утро они всей компанией отправились на пляж. Пока младшие купались и дурачились в воде, Юнги лежал в тени под тентом, так как его бледная кожа уже успела покраснеть от ярких солнечных лучей. Недалеко от него сидели несколько девушек, видимо, англичанок или американок, потому что он понял английскую речь, но не мог отличить акцент. Девушки с интересом наблюдали за младшими, которые по очереди выходили из воды. А там было на что посмотреть. Три красивых, подтянутых, бронзовых тела и экзотической красоты лица привлекли внимание не только этих девушек, но, по-видимому, почти всех людей, находившихся на пляже. Парни, не обращая ни на кого внимания, взяли мяч и решили немного поиграть, чтобы обсохнуть. Девушки, не теряя времени, ринулись в атаку. Юнги наблюдал за этим со стороны, как отец за своими детьми, ничуть не ревнуя и не переживая. В отличии, кстати, от Чонгука, самого младшего и по сути самого интересного для девушек, но тем не менее самого ревнивого собственника по отношению к своему Тэ. Он, как когда-то с Юри, отодвигал его плечом от всех особо наглых девиц, не разрешая приближаться к своей драгоценности. Девушки предложили сыграть в пляжный волейбол. Парни поняли и объяснили на ломанном английском правила игры и что дают им фору, так как девушек было четверо, а их всего трое. Чимин, обернувшись, вопросительно посмотрел на Юнги, но тот покачал отрицательно головой и поднял большой палец вверх, как бы разрешая и давая свое согласие. Игра завершилась вничью, так как ребята, не желая выпендриваться, великодушно подыгрывали девушкам. Как только все закончилось, девицы, надеясь на продолжение, начали откровенно заигрывать, приглашая отдохнуть, переместившись в более прохладное место. И тут Чонгук включил уже своего обиженного кролика и, сведя брови, обнял Тэ, прижав его к себе и посмотрев на дам так, что у них вмиг пропало желание дальнейшего флирта. Однако две другие девицы нагло увязались за Чимином, отправившимся за напитками. Он взял два стакана с соком и, мило улыбнувшись и извинившись, направился к своим лежакам. Девушки неотступно следовали за ним, почуяв легкую добычу. Однако он, подойдя уже совсем близко к Юнги, посмотрел на них хитрым взглядом и, опустившись на колени рядом со старшим, произнес тихим скромным голосом, подбирая английские слова. — Мне очень жаль, милые дамы, но я никак не могу уделить вам более своего внимания. Боюсь, мой господин уже заскучал без меня и его мучает жажда. Я должен позаботиться о своем господине. С вашего позволения, — и повернувшись к Юнги, поклонился, протягивая стакан. — Ваш сок, господин! Юнги еле сдержал смех, принимая напиток. Девушки стояли в немом шоке. А позади за всем этим наблюдали младшие, уже отделавшиеся от своих дам и откровенно хохочущие. — И кто это еще здесь господин, хотел бы я знать… — произнес Юнги, как только они остались относительно одни. — Ох, и ответишь ты за свои слова ночью, ох, ответишь! — Все, что пожелает мой господин! — все с той же хитрой улыбкой, но уже уверенным и даже вызывающим тоном ответил младший. Сейчас, лежа уже совсем на другом пляже, глядя на сидящего в почти полном поперечном шпагате и тянущегося к своим носкам младшего, вспоминая тот день и все, что было после него ночью, Юнги понял, что завелся не на шутку. Посмотрев вокруг, он вспомнил, что вся эта часть пляжа в данный момент принадлежит только им шестерым, и сейчас, по сути, они здесь в полном одиночестве, потому что остальные четверо еще крепко спят. — Пухляш… — позвал Юнги тихо, но Чимин расслышал его, даже несмотря на шелест волн и листвы от легкого ветерка. — Да, хен?.. — младший посмотрел в ожидании. — Иди сюда… — все также тихо проговорил старший. — К тебе? — не понял Чимин. — Да, ко мне… Иди ко мне… Юнги смотрел так, что младший, как под гипнозом, плюнув на незаконченную растяжку, подорвался со своего места и в несколько шагов пересек расстояние, отделявшее его о старшего. Опустившись на плед рядом с ним, Чимин посмотрел на Юнги… — Еще ближе, малыш, — прошептал тот, протягивая руку и притягивая к себе младшего. — Совсем ко мне. — Хен… — вырвалось у Чимина за миг до того, как их губы встретились. С этого момента слова им были не нужны. Не волнуясь более ни о чем, они в один момент оба избавились от оставшейся одежды. Юнги готов был к любым ласкам, готов был исполнить любые желания и фантазии младшего. Но он никак не ожидал, что как только спустится губами к паху и дальше, младший одним плавным движением сменит позу и, устроившись на нем сверху, сам приблизит свое лицо к его члену, но, не уделив ему должного внимания, проберется дальше с недвусмысленным намерением, уже вырывая из старшего тихие стоны и постанывая сам. И Юнги забыл обо всем, погружаясь в удовольствие и экстаз с головой. В это самое время неугомонный Техен тоже проснулся чуть свет и, выбравшись из постели, почесывая подтянутый животик, подошел к окну. Увидев, что солнце уже поднялось над морем, но на улице еще не слишком жарко, он вернулся и разбудил легкими поцелуями своего ненаглядного с намерением по прохладе прогуляться по побережью и изучить доступную им часть острова. Вытащив не имеющего сил сопротивляться любимого на улицу, он потащил его вдоль побережья. — Пойдем, Куки. Я точно помню, что именно там видел вчера эти красивые цветы. Мы сорвем их и принесем Джин-хену. Он такое любит и будет рад, когда проснется. — Ага… Если они сегодня решатся выйти из своей комнаты и согласятся хотя бы поесть с нами вместе, а не утащат еду к себе, как вчера! — проворчал все еще сонный Чонгук. Они прошли по тропинке через рощу и приблизились к пляжу. — Куки, посмотри в той стороне, а я вон там… — проговорил почему-то тихим голосом обычно шумный Техен. Чонгук пошел в указанном направлении. Пройдя через заросли не очень густых, но высоких кустов, он вышел на край той самой бухты и наткнулся взглядом на… Он не смог бы сейчас описать то, что увидел. Двое слились в недвусмысленной, шестьдесят девятой позе, и судя по всему, были увлечены даже не обоюдным минетом. Отнюдь… Учитывая, в каком положении находились их лица в промежности друг друга, эти двое занимались глубоким риммингом, не замечая ничего вокруг. Очень глубоким. И Чонгук, как загипнотизированный, не мог отвести от них взгляд. — Куки, ты чего застыл, нашел? — спросил взявшийся ниоткуда Техен. Но не услышав ответа и подойдя ближе, он вновь столкнулся со взглядом олененка в свете фар. А проследив за этим взглядом, увидел то, что послужило причиной. — Нашел… — тихо пробормотал Чонгук, все еще не в состоянии отвернуться. — Эй! Ты чего! Ну-ка, быстро пошли отсюда! — прошептал Тэ и потащил его за руку обратно к дому, тоже находясь под впечатлением от увиденного. Джин-хен сегодня, увы, остался без цветов. Затащив младшего в номер, Тэ достал из холодильника банановое молоко, до сих пор так любимое его ненаглядным, и, вставив трубочку, протянул Чонгуку. — Ну ты как, Куки? Пришел в себя? — Тэ! Тэ, ты видел? — прошептал Чонгук, все еще тараща свои не по-корейски круглые глаза. — Видел, Куки, ну и что? Ты что, не знал? Ну… Не догадывался, чем они занимаются по ночам? Ты не слышал никогда их стоны, что ли? — Тэ! Это же Чимин! Мой друг! И хен! Юнги-хен! — почти плакал Чонгук. — А тут они… — Ну и что, Куки… Друзья и хены тоже имеют право этим заниматься! Разве нет? — Я думал, у них все просто… Юнги-хен… Он же взрослый… Я не думал о нем так… Знал, но не представлял… И Чимин… Мы же с ним с детства. А тут он… И Юнги-хен… Это же было как в порно! — Куки… Ну… Мы все таким занимаемся… — не понимая его шока, пробормотал Техен. — Господи! Как мне это развидеть?! — как будто не слыша, продолжал причитать Чонгук, топчась по комнате с коробочкой молока в руке. — Я же не смогу теперь смотреть на них как раньше. Не смогу общаться… Как развидеть?! Как забыть?! — Иди сюда, Куки! — Техен похлопал по кровати рядом с собой. — Иди! Я помогу тебе забыть! — Я же теперь не смогу кушать рядом с ними! Сразу буду вспоминать, что они делали этими языками и губами! Как развидеть, как?! — Мой маленький, невинный Куки! Мы же тоже это делаем! Но эти бесстыжие хены смутили моего Куки! — проговорил Техен так, как даже с Зефиркой уже давно не разговаривал. — Иди сюда, мой хороший! Иди, я тебе помогу! — Поможешь? — спросил Чонгук, ведясь на уловку и опускаясь рядом на кровать. — Правда? Как? — Даже не сомневайся… — прошептал, приближаясь, Техен. — Самым проверенным способом! Дыхание обоих участилось. Они смотрели друг другу в глаза, приблизившись лицами максимально близко, но не касаясь губами друг друга. Лишь лаская кожу теплым дыханием. И эта ласка была не менее интимной и желанной для обоих. Первым не выдержал Чонгук, впиваясь в эти невероятные, совершенные губы, сладость которых с годами становилась насыщенней и гуще. Техен на ощупь нашел его руку, державшую молоко, и, забрав коробочку, отставил ее на тумбочку, после открыв ящик и достав смазку. Чонгук уже расстегивал пуговицы на гавайской рубашке Тэ, купленной вчера. Сняв ее с плеч, он оторвался от любимых губ и перешел на шею и плечи, лаская языком уже схваченную загаром, золотую шелковую кожу. Техен, ненадолго отстранившись, стянул с него футболку и шорты с бельем, и, проделав тоже со своей одеждой, вновь вернулся в обожаемые объятья. — Люблю… Люблю тебя… — шептал младший, спускаясь все ниже. Оглаживая руками и языком живот и переходя на бедра, он вдыхал самый родной в мире запах с любимой кожи. Спустившись к стройным ногам, целуя, прошелся вниз по одной и, перейдя на вторую, поднялся с поцелуями обратно. Без предупреждения он, облизнувшись, заглотил стоящий, твердый как камень член, беря сразу почти на всю длину и, немного соскользнув, снова насадился на него ртом, уже полностью расслабив горло и уткнувшись носом в пах. Замерев в таком положении, он сглотнул, вырвав тем самым из Тэ первый протяжный стон, и начал работать ртом так, как больше всего любил старший. Почувствовав, что Тэ уже на пределе, Чонгук, сам возбужденный до черных кругов перед глазами, отстранился на миг, чтобы спросить: — Хочешь войти в меня или так?.. — Так, Куки! Давай до конца! Съешь меня… И Чонгук с новой силой и старанием продолжил насаживаться ртом на член любимого, пока сперма не ударила ему в горло мощной струей. Он продолжал ласкать его, вылизывая и облизывая все дочиста, после чего поднял голову и посмотрел на еще не отдышавшегося возлюбленного. Техен, придя в себя после невероятного наслаждения, поднял голову и, глядя на Чонгука призывающим и искушающим взглядом, согнул ноги в коленях и раздвинул их в приглашающем жесте. Младшему не надо было повторять приглашение дважды. Налив немного смазки на свой большой член и размазав ее по нему, он приставил головку к отверстию и медленно, но уверенно вошел в хорошо разработанный за несколько раз прошлой ночью проход. Почти опустившись полностью на Тэ, он начал двигаться в их любимом ритме. Протянув руку вниз, Чонгук хотел было закинуть ноги Тэ себе за спину, чтобы войти еще глубже, но у старшего были другие планы. Взяв бутылочку со смазкой, лежавшую рядом, он выдавил немного на свои божественно длинные пальцы. Протянув руку и войдя почти до конца сразу двумя пальцами в не ожидавшего таких действий Чонгука, Тэ начал двигать ими у него внутри, пытаясь нащупать источник удовольствия. И у него это получилось! Чонгук, ошалевший и застывший в первое мгновение от этой двойной стимуляции, опомнившись, с громким стоном продолжил свои движения, врываясь в узкий проход и, выходя, насаживался уже на три пальца, получая такое удовольствие, что искры сыпались из глаз. Все увиденное ранее утром было забыто и стерто новыми невероятными ощущениями. Оргазм обрушился на него с такой силой, что он на несколько секунд потерял сознание, и придя в себя, с удивлением и радостью обнаружил следы спермы между их животами, говорившие о том, что старший тоже кончил, во второй раз. — Тэ… Как тебе пришло такое в голову? — отдышавшись, спросил младший. — Понравилось? — прошептал утомленный Техен. — Ты еще спрашиваешь? Где ты этому научился? — спросил Чонгук, знавший отношение старшего к порно и всему, что с ним связано. — Увидел картинку… Стикер в телефоне… — просто ответил Техен. — Стикер? — удивился Чонгук. — Но откуда у тебя такие стикеры? — Прислал кто-то из фанатов… — не подумав, ответил старший, тут же пожалев о сказанном, потому что глаза его Бемби сразу округлились и начали наливаться кровью. — Успокойся, Куки. Это просто стикеры. Я не знаю, кто их прислал. Их так много… Просто именно этот попался на глаза и заинтересовал. Я решил попробовать… Но я уже все давно удалил… Я же теперь замужний мужчина! — улыбнувшись, закончил он. И его маленький ревнивый Куки почему-то сразу успокоился, осознав, как и остальные, что они и правда теперь не просто два до безумия влюбленных друг в друга мужчины. Они теперь настоящие мужья! И пусть эта бумажка просто пылится где-нибудь в документах, и по большому счету ничего не значит, само осознание того, что они пошли даже на это, давало уверенность и спокойствие. Они вместе. И будут вместе еще так долго, как позволит им судьба. И чтобы не случилось в будущем, все шестеро знали одно — они останутся вместе до конца своих дней. До последнего взгляда. До последнего вздоха. До последнего удара сердца.