Глубоко в сердце

Год прошел. Следом пролетел другой. И вот Зефирке уже четырнадцать. Уже не девочка, но еще пока не девушка. Маленький гадкий утенок, который на самом деле вовсе не гадкий, но который в будущем обещал превратиться в изумительную красавицу. Никто не ожидал, что невинное увлечение маленькой Зефирки танцами перерастет в настоящую одержимость. Она жила этим. Возможно вынужденное бездействие и невозможность показать себя в чем-то другом из-за несправедливого игнора в младшей, а потом и в средней школе, толкали ее всецело отдавать себя единственному увлечению, в котором она могла проявить свою артистическую натуру. Чимин был счастлив, что дочь так преданно увлечена тем, что всегда являлось частью и его жизни. У Зефирки помимо этого был хороший слух и довольно приятный голос, но как бы не убеждал ее любимый Тэ попробовать себя еще и в пении, она утверждала, что это не ее и в семье достаточно одного певца мирового масштаба. А вот танцоров много не бывает. Год назад Чимин поставил в пару к дочери талантливого парня по имени Хенджин. Ему на тот момент исполнилось четырнадцать. Он был старше ее на год и пришел в агентство, чтобы попытать удачу и стать трейни, с мечтой в будущем петь в мальчуковой группе. Ради этого он готов был, по его словам, на все. Однако, несмотря на его явные таланты, как певческие, так и танцевальные, Юнги с Намджуном предпочитали набирать парней постарше. Поэтому, чтобы не разочаровывать мальчишку и не терять такой талант, Чимин предложил ему пока записаться в свою танцевальную школу при агентстве и пообещал договориться о том, чтобы ему разрешили посещать уроки по вокалу. И тогда к шестнадцати-семнадцати годам он станет уже настоящим профессионалом и сможет без проблем занять лидирующее место в будущей группе. Хенджин согласился. И вот Чимин сделал из них с Юри экспериментальную пару. Поначалу это был обычный дуэт, ничем не отличающийся от остальных, кроме разве что особого отношения преподавателя к партнерше. Но со временем Чимин начал замечать прогресс. И прогресс не только в движениях, связках и поддержках. Прогресс в самой подаче танца. В выражении. В чувствах, как бы странно это не звучало в мыслях отца по отношению к своей четырнадцатилетней дочери. И Чимин начал замечать еще кое-что. Юри стала вести себя немножко по-другому в присутствии парня. Это не было явно заметно, и никто другой точно ничего не замечал. Но только не любящий и обожающий свою маленькую девочку отец. Увы, Зефирка не была с ним так близка и откровенна как с любимым Тэ. Она по-прежнему любила папочку Чимина больше всех людей на земле. Но открыться и полностью доверить все свои девичьи тайны и секреты могла только одному человеку. Однако узнать что-нибудь у Техена не представлялось возможным. Он как священник хранил тайну исповеди и ни словом ни разу не обмолвился о том, что они с любимой Зефиркой доверяли друг другу. Именно друг другу, потому что у Тэ тоже не было от нее никаких секретов. И Юнги порой заставлял нервничать Чимина не на шутку, предполагая, не рассказывает ли ей Тэ о своей жизни в период нахождения в том агентстве, или про выкуп его Чонгуком. — Кто знает, что может прийти в его взбалмошную башку? — говорил в такие моменты Юнги, и Чимин вздрагивал, представляя. Но узнать об этом они не могли, потому что эти двое молчали как партизаны и папочкам оставалось только лишь надеяться на лучшее. У Юри по-прежнему в жизни оставались двое самых близких и верных друзей — Юми и Чонсок. Эта троица с младшей школы и по сей день оставалась неразлучной. Они везде и всюду были вместе. Юми с возрастом из зубастой дурнушки в очках превратилась в очень милую девочку. Линзы вместо очков и брекеты, которые она носила несколько лет, сделали свое дело. Строгая и молчаливая, как и в детстве, она стала вызывать интерес у мальчиков своим нестандартным поведением. Юри тоже нравилась ребятам, но скорее своей жизнерадостностью и позитивом. И, конечно, красотой. Чонсок, как верный рыцарь, оберегал своих подруг от особо навязчивых кавалеров и на зависть другим оставался единственным парнем, одобренным родителями и допущенным к двум принцессам. Надо отдать должное, мальчишка прошел проверку временем и доказал, что ему можно доверять. Даже самый строгий в семье, папа Юнги, дал ему зеленый свет и позволил оставаться наедине со своими девочками. Именно своими, потому что Юми прочно прописалась не только в их доме, но и в сердцах. Она часто оставалась у них с ночевкой, а прошлым летом они все втроем даже смогли уговорить родителей отвезти их на пару недель в деревню и оставить там одних под присмотром только дедушки. Вот где было веселье и свобода. Все трое были счастливы. Много ли надо детям в тринадцать лет для счастья? Лишь немного свободы и пару верных, надежных, веселых друзей. Когда приехали папочки, ребята забеспокоились, что их свободе пришел конец. Но узнав от дедушки, что те вели себя вполне прилично, отцы не стали ограничивать их свободу и даже разрешили жечь костер по ночам, как и раньше, только по возможности не до четырех утра, а хотя бы до часу или двух ночи. И вот сейчас, когда им уже исполнилось по четырнадцать, в отношениях троицы произошли первые изменения. Юри по-прежнему была близка с Юми, но вот Чонсок все чаще оставался в стороне и не посвящался в маленькие девичьи тайны. С появлением в жизни Зефирки партнера по танцам, секретов и тайн между девочками стало больше. Чонсок же с каждым днем все больше мрачнел и отстранялся. Последней каплей стало заявление Зефирки в начале июня, что поездка этим летом в деревню, которую они планировали весь год, отменяется, потому что Юри не хотела надолго уезжать от Хенджина. Она заявила, что ей надо тренироваться лучше, чтобы дорасти до его уровня и быть ему достойной партнершей, а не балластом. Единственное, на что она согласилась, это на поездку с Тэ и Чонгуком на Чеджудо на пару выходных. Мужчины взяли с собой и двоих друзей. Но после возвращения все, кто видел Чонсока, мог с уверенностью заявить, что ситуация между друзьями не улучшилась, а, наоборот, стала еще хуже. И вот сегодня Юнги, выйдя из комнаты, случайно столкнулся с мальчишкой в коридоре, когда тот вышел за соком для девочек и оглянулся, посмотрев на них. И Юнги в этот момент увидел его взгляд. Он сам никогда не смотрел так на Чимина, да и Чимин на него. Между ними с первой минуты все было ясно и только время было необходимо, чтобы осознать взаимность. Но Юнги видел этот взгляд в глазах своих друзей. В глазах Джина, когда он ждал Нама четыре года. В глазах самого Нама, когда он думал, что никогда не сможет быть вместе с любимым. В глазах Чонгука, когда мать запрещала им видеться с Тэ. Про Тэ он вспоминать не хотел. Такой тоски, как у него тогда, он не видел ни у кого и надеялся, что никогда не увидит. И вот сейчас Чонсок смотрел в сторону девочек таким тоскливым и разочарованным взглядом, что Юнги не удержался и подойдя положил ему руку на плечо, несильно сжав. Парень вздрогнул, не заметив, как подошел старший. — Пойдем-ка поговорим. Ты ведь за соком? Я слышал, как Чимин вас звал. — Да, господин Мин. Однако пройдя через столовую, из которой была видна кухня, в которой Чимин колдовал над обедом и дразнящие запахи уже разносились по дому, Юнги провел парня в гостиную и усадил на диван, сам заняв место напротив. В старой их квартире этого бы не получилось, и Чимин уже давно бы их заметил, там гостиная со столовой и кухней являлись одним целым. Сейчас же, как часто говорил Чимин, они разжились как короли, и в данный момент Юнги был очень этому рад. — Ну что, рассказывай, что за грусть-тоска тревожит твое сердце? — Что? Простите… О чем Вы, господин Мин? — насторожился парень. — Чонсок, ты меня знаешь. Я строгий, но справедливый. Я позволил расти и процветать вашей дружбе. Скажу больше, ты мне даже нравишься в какие-то моменты… Хотя нет, забудь! Я тебе этого не говорил! Так вот. Я вижу, что с тобой происходит что-то странное. Но не могу понять что? И сдается мне, что дело тут не в Юми, а в моей дочери… Я прав? Чонсок смущенно опустил глаза. Он не мог вымолвить ни слова. — Господин Мин, не подумайте ничего плохого… — Чонсок, сколько раз я просил не называть меня так официально? Ты друг моей дочери или нет? — С некоторых пор я уже начинаю сомневаться в этом… — тихо проговорил парень, но Юнги смог разобрать сказанное. — В каком смысле? Вы поругались? — Нет… Просто… — парень снова замолчал. — Чонсок, чтобы доверить тебе свою дочь и ее подругу, я должен быть уверен в тебе. А сейчас моя уверенность с каждой минутой тает. В чем дело? — Просто с некоторых пор у Вашей дочери новые друзья и новые увлечения. А я уже вроде-как и не нужен… — Не понял?! Что ты хочешь этим сказать? Какие друзья? И почему нам с ее папой ничего об этом не известно? — начал закипать Юнги. — Да известно ему все!.. — пробубнил Чонсок. — Он же его и свел с ней. И теперь — Хенджин то, Хенджин это, и бла, бла, бла… — Так, малец! — строго одернул Юнги. — Побольше уважения! Ты о моей дочери вообще-то говоришь! — Простите… Вы сами просили… — тихо пробубнил парень. — Вот я и объясняю… Меня вот там так долго нет, а они даже не вспоминают обо мне… Все разговоры только о нем… — Ясно, — Юнги было и смешно, но и в какой-то мере жаль парня. — Ладно, пацан… Иди за соком для своих дам… — И Вы даже ничего не посоветуете мне? — возмутился мальчишка. — Зачем же я тогда все Вам рассказал? — Чтоооо? — строго проговорил Юнги. — Вот щегол! Поговори мне тут! Скажи спасибо, что я вообще… — Ладно! — перебил Чонсок. — Я понял. Тот, кого выбрал папа Чимин, проходит без экзаменов и испытательного срока, в отличии от меня. Только я обязан что-то доказывать… И мальчишка, резко поднявшись, поспешил выйти из комнаты. — Стоять! — воскликнул Юнги. — Не так быстро, малец! Да, на тебя я смотрю более строго. Не отрицаю. Но и допущен ты к девочкам гораздо ближе, чем кто бы то ни был! Я должен быть уверен в тебе! Остальные только фон. И танцор этот в том числе… — и только мальчишка посмотрел на него с надеждой, как он обломал: — Но! Если Юри поймет, что это ее выбор, ни ты, ни я ничего не сделаем… Поэтому все в твоих руках. Докажи, что ты лучше него! Так и быть. Я даю тебе добро на это. Но! В рамках возрастных ограничений, разумеется! Я слежу за тобой, щегол! А теперь дуй за соком! Когда парень взял сок и стаканы и ушел в комнату Юри, Юнги подошел к Чимину и, заглянув через плечо, втянул аромат блюда на плите. Младший слегка обернулся и поднес ложку к его губам, предварительно хорошо подув на нее. — М-м-м-м… За что мне такое сокровище досталось? — пробубнил Юнги, смакуя и пережевывая. — Ко всем прочим достоинствам еще и божественно готовит! — продолжил он, проводя рукой по половинке любимой попы и несильно ее сжимая. — Кому-то было мало ночи? — поинтересовался Чимин, который до сих пор не мог отойти от того, что вытворял ночью старший. Как будто им снова тридцать один и девятнадцать. — Мне всегда мало, если речь о тебе! И ты прекрасно это знаешь, маленький искуситель, — прошептал Юнги, целуя его в висок. — Что на тебя нашло? — спросил Чимин, полностью разворачиваясь и облокотившись поясницей о столешницу. — Я же вижу, ты сам не свой. — Пухляш… Нашей дочери четырнадцать… Мне еще рано думать о ее кавалерах. Мне рано иметь седые волосы и мешки под глазами от недосыпа… — Ты и так не спишь! — проворчал, улыбаясь, Чимин. — Дело не в этом. Пухляш, ты ничего не замечал за Юри и этим твоим танцором, который танцует с ней? — Нет. Они просто партнеры, если ты об этом… Ничего большего я не замечал… Да и ты сам сказал, ей четырнадцать… Что там может быть?.. — А ты знал, что Чонсок смотрит на нее не как на друга? — Догадывался… Но ты же понимаешь, что об этом не надо думать всерьез… Это просто детские фантазии или увлечения… — А если нет? — серьезно спросил Юнги. — Думаю, да. Думаю, все еще двадцать раз изменится. Ну а если нет, то об этом можно только мечтать. Если эти чувства не пройдут за столько лет, значит они настоящие… — снова улыбнувшись, проговорил Чимин. — Ладно… Но ты приглядывай за этим… как его там… Хенджином! — дал наказ Юнги. — Как скажешь, папочка! Глаз с него не спущу! — ответил младший. В этот момент, как всегда без звонка, в квартиру вошел Техен. И первым делом прошел к ним на кухню. — Пухляш! Сколько раз просил, не готовь так вкусно! — демонстративно сморщившись, проговорил Юнги. — На запах твоей еды, как всегда, со всей округи сбегаются все собаки района! — Ой, ой! Как смешно, хен! Не ворчи, ворчун! — весело проговорил Тэ. — Я зашел сказать, что вся семья в сборе и уже дома! — Что? Правда? — воскликнул Чимин. — Ура! Наконец-то! — Да… Я тоже рад за них! — поддержал его Юнги. — Надеюсь, у них все будет хорошо! — Да… Я тоже в это верю! — радостно произнес Техен, но затем его взгляд стал хитрым. — Но раз Юнги-хен так настаивает, я, так и быть, пообедаю с вами, — и после снова своим громогласным голосом заорал на весь дом: - Зефиииркааа! Иди корми своего любимого Тэээ! Из детской раздался счастливый визг и через пару секунд девочка, ворвавшись в кухню, уже повисла у него на шее. Следом за ней в дверях появились друзья. Чимин пригласил всех в столовую, в которой Юнги уже накрывал на стол. Все как всегда. Впрочем, Юнги, сев за стол, без сомнения готов был начать обратный отсчет. И действительно, не прошло и пары минут, как входная дверь снова щелкнула кодовым замком, и в тот момент, когда он должен был произнести — … два… один… пуск! — в столовой показался Чонгук. Он подошел к Юри и, чмокнув ее в макушку, поздоровался со всеми и уселся рядом с Тэ, как будто нарочно оставившим ему местечко. — Привет, хены, привет, братва! Что у нас на обед сегодня? Чаджанмен? Здорово! Зефирка, тащи оппе тарелку! — Какой бл… Какой оппа?! — взорвался Юнги. — Давно не огребал? Чимин, говорю тебе, накрывай еду крышкой, чтобы она не приманивала своим запахом всяких бродяг! — Куки! Они дома! Я только что оттуда! — проговорил счастливый Техен, беря мужа за руку. — Я так счастлив! — Да, Тэ! Я тоже рад! Джин-хен позвонил мне! Поэтому я здесь! — Тэ! — изумилась вошедшая с тарелкой и приборами Юри. — Это правда? — Да, Зефирка моя ненаглядная! Папочки наконец-то забрали своих птенчиков! — ответил счастливый Техен. И все сидящие за столом, даже друзья девочки, вздохнули с облегчением и радостью. Все были счастливы за вновь возникшую большую семью. Все началось четыре месяца назад. Вернее, не так. Все началось три года назад. Уже три года Техен занимал пост директора комплекса приютов, которые придумал и отстоял во всех инстанциях, каких только можно. И это оказалось совсем не так просто и радужно, как казалось в мечтах. Детским приютом он руководил сам, по мере возможности, наняв себе заместителя лишь на время отсутствия из-за гастролей, которые в последнее время он сократил почти вдвое, к сильному огорчению поклонников. Домом престарелых, в котором на данный момент находилось двадцать человек, руководила О-Джин, бывший секретарь адвоката Ли, полностью сменившая профессию. Приютом для животных поставили заведовать молодого мужчину по имени Чан Хек, который обожал собак, умел их воспитывать и точно знал кого из них можно подпускать к детям. В его хозяйстве хвостатых, помимо собак, были также кошки, птицы, которые из-за проблем с крыльями не могли летать, и даже пара коз, которых подобрали местные жители, но никто не захотел оставить у себя, и никакие расспросы ничего не дали. Техен только теперь осознал, насколько сложна и муторна система образования и воспитания в их стране. Сколько условностей нужно выполнять. Сколько бумаг заполнять. Сколько инстанций обойти. Сколько проверок принять. Сколько раз доказать, что он сможет и справится. И если бы не помощь во всем его любимого отца, Техен возможно уже несколько раз опустил бы руки. Комплекс его был экспериментальным. И не все в городском управлении были согласны, что это правильное решение. Многие были против такого новаторства и откровенно ставили палки в колеса. И так сложная обстановка осложнялась еще сильней. Если, не дай Бог, кто-то заболевал и попадал в больницу, тут же приезжала проверка. Если обнаруживались нарушения техники безопасности, которая проверялась тщательней, чем на космической станции, и все равно что-то упускалось, то штрафы выписывались такие, что Техену нужно было месяц выступать без гонораров, чтобы восполнить потери. Впрочем, у них и так большая часть заработка уходила сюда. И Чонгук никогда не возражал, беспрекословно соглашаясь. Со временем количество детей в приюте увеличилось до ста пятидесяти. У них был заключен договор с двумя школами на их обучение. Но Техен добивался в администрации разрешения построить свою приютскую школу, чтобы дети не чувствовали себя обделенными по сравнению с теми, кто воспитывается в семьях. Возможно, он смог бы давно получить разрешение, если бы не несколько детей с небольшими отклонениями, для которых нужна была особая программа обучения. Их, разумеется, нужно было возить в специальные учебные заведения с определенным уклоном. Это были двое глухонемых деток, брат и сестра, которые родились с патологией и из-за этого от них отказались родители. В приюте был воспитатель, прекрасно знающий язык жестов, который постоянно находился с ними. Но обучить их всевозможным предметам он не мог, поэтому только специальная школа. Двое других деток немного отставали в развитии. Их необходимо было отдать в школу со специальным уклоном. Однако Техен был уверен, что если к этим детям найти особый подход, то они смогут заниматься по обычной программе и впоследствии окончить хотя бы в колледж, поступление в который после спецшколы было маловероятно и практически невозможно. И еще у одного мальчика было ДЦП. Его, наоборот, приписали к обычной школе, и Техен очень волновался, что у него могут быть проблемы с общением с другими детьми из-за его особенности. Вот в этих хлопотах и заботах незаметно пролетели три года. Техен все же смог отстоять школу при приюте, и вот, в этом году они набрали штат учителей, вытянули все дотации из бюджета министерства образования, получили все необходимые материалы и книги и даже выиграли грант на строительство детского спортивного комплекса. Да, они хорошо потрудились. Еще одна сложность у Техена, да и не только у него, но и у всех сотрудников приюта, состояла в усыновлении детей. Это было тяжело, но, конечно, необходимо. Однако Техен подходил к этому вопросу с такой ответственностью и строгостью, что позавидовала бы даже NIS — национальная разведывательная служба Кореи. Он проверял и перепроверял будущих родителей с помощью связей отца. Он контролировал жизнь детей после усыновления. И с самого начала, хоть и с большим трудом, добился запрета усыновления детей из своего приюта иностранными гражданами. И вот, около года назад с усыновлением одного мальчика начали происходить странные вещи… Это был мальчик с ДЦП. Его звали Чанук. Год назад одна семейная пара приехала в приют с намерением усыновить ребенка и выбрала из всех именно его. Они уже имели нескольких детей. Все были усыновленными. И у всех были отклонения. Техен проверял их с особой тщательностью. Но никаких причин отказать им не нашел. И вот, когда почти все документы уже были собраны и подписаны, к нему вдруг пришел сам Чанук и слезно стал просить не отдавать его этим людям, не объясняя причины. Нужно отметить, что Тэ очень трепетно относился к желаниям самих детей и шел на усыновление только при их полном согласии и явном желании. Здесь же странность заключалась в том, что Чанук все время хорошо общался с этими людьми и был готов к усыновлению. Что случилось в последний момент Техен так и не понял, однако отменил всю договоренность и отказал данной семье в усыновлении мальчика. Других детей они не стали смотреть и на этом все контакты с ними прекратились. Через пару месяцев другая семья тоже изъявила желание усыновить мальчишку, пообщавшись с ним немного. И история снова повторилась. Чанук поначалу охотно шел на контакт, но в последний момент снова отказался покидать приют. Однако в этот раз Техен внимательно наблюдал за ним. И заметил кое-что. У Чанука был лучший друг Сынхо. Они с малых лет, с поступления в приют были вместе. Сынхо считался местным атаманом и задирой. Он дрался везде, где можно и нельзя, и со всеми, кого считал противником. А противниками он считал всех, кто хоть раз обидел или даже просто не слишком хорошо пообщался с Чануком. Они, как братья, всюду были вместе. Однако Сынхо ни разу никто не выбрал для усыновления. Лишь ознакомившись с его анкетой, будущие родители высказывали опасения и сомнения в своих силах по воспитанию такого сложного мальчика. И вот, когда очередные родители спустя несколько месяцев после предыдущего случая снова выбрали Чанука, Техен, понаблюдав за ребятами, обратил внимание на то, что как только решался вопрос с усыновлением Чанука, Сынхо начинал его в чем-то убеждать и что-то доказывать, после чего Чанук сразу шел к Тэ с просьбой не отдавать его родителям и оставить в приюте. Это был уже третий раз и Тэ, не выдержав, решил поговорить с мальчиками. Однако на все вопросы Сынхо шел в отказ, утверждая, что никакого отношения к этому не имеет и Чанук сам решает, хочет он ехать в новую семью или нет. И Чанук полностью это подтверждал, заверяя что все именно так. Не зная, что и думать, Техен перебирал в голове все варианты, начиная от детской влюбленности, как бы странно и нелепо это не звучало, и заканчивая банальной завистью, ведь к одному неоднократно проявляли интерес, в то время как вторым не заинтересовались ни разу. Не добившись никакого результата в беседах ни с обоими мальчишками вместе, ни с каждым по отдельности, Техену ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи профессионала и обратиться к Джину. И вот четыре месяца назад Ким Сокджин приехал в приют и впервые увидел мальчика, который в последствии перевернул всю его жизнь и жизнь его возлюбленного. Сынхо очень неохотно шел на контакт и Джину с большим трудом удалось вывести его на откровенный разговор, применив при этом весь свой профессионализм. Оказалось, что дело было вот в чем. Сынхо с раннего детства проявлял заботу о Чануке не только из-за его недуга, но и потому, что был его хеном, родившись на пол месяца раньше. Он искренне радовался за друга, когда его решили усыновить в первый раз, хоть это и означало разлуку на много лет, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы встретиться, несмотря на расстояния. Он от всей души желал Чануку попасть в хорошую, любящую семью. Но когда вопрос с усыновлением был почти улажен, и эти люди в очередной раз приехали в приют для окончательного подписания всех документов и сидели в пустом кабинете в ожидании задержавшегося где-то Техена, Сынхо, направляясь к ним с намерением попросить разрешения перезваниваться иногда с другом, застыл в шоке перед приоткрытой дверью, услышав их разговор. Оказалось, что данная семья усыновляет исключительно больных детей, но с такими дефектами, чтобы было не слишком сложно с уходом. Чанук прекрасно передвигался самостоятельно, хоть и при помощи костылей. С головой у него все было более чем в порядке, поэтому особых проблем не должно было возникнуть. А пособие за него полагалось увеличенное. Именно это пособие и интересовало данных людей. Услышав все это, Сынхо, пока не поздно, рванул к другу и не вдаваясь в подробности, чтобы не давить на него лишний раз его болезнью, убедил пойти к Тэ и отказаться от усыновления. Вторая семья не вызвала доверия у Сынхо потому, что смотрела на Чанука, как на убогого, и именно его недуг сыграл роль в их выборе. Они откровенно жалели его и относились, как к трехлапому котенку, с намерением во всем его опекать. — А ему не нужна жалость! — доказывал мальчишка Сокджину, как только тому удалось вытянуть его на контакт. — Он не просто нормальный! Он такой же, как все мы! Да, с костылями! Но это не делает его другим! — доказывал восьмилетний Сынхо. — Я понимаю… — спокойно поддерживал его Джин. — Он лучше и сильнее многих! Он… Он… Вы знаете какой он умный?! — с жаром продолжал пацан. — С ним нельзя так! Они убьют его своей жалостью! Понимаете? С ним надо… Они все такие… понимаете?! Они не видят его настоящего! Им не интересно! Понимаете?! У мальчишки не осталось сил, и он закусил губу, стараясь не заплакать. Джин, глядя на него, видел и даже смог прочувствовать всю силу чувств этого мальчика к своему другу. Нет… Не другу… Брату! Именно брату! Именно такие чувства он испытывал. Сильные, братские, настоящие. Пообщавшись с самим Чануком, Джин, как и все до этого, попал под очарование умного, начитанного и действительно сильного духом мальчишки. Он поговорил перед отъездом с Техеном, объяснив ему ситуацию и пообещав вернуться через пару дней. В ту ночь Джин увидел первый сон, который повторялся потом на протяжении долгого времени. В этом сне они были вчетвером на заднем дворе их дома. Намджун делал барбекю, Чанук читал ему журнал, что-то доказывая и размахивая рукой. А Сынхо на лужайке играл с белым лабрадором и весело смеялся. Джин смотрел на это со стороны крыльца, на котором стоял с миской вымытых овощей в руках и любовался своей семьей. Семьей. Семьей. Семьей. Это слово крутилось у него в голове, когда он проснулся задолго до будильника и лежал с открытыми глазами, глядя на Намджуна и не зная как начать разговор, когда он проснется. Он так и лежал задумавшись, пока Джун, приоткрыв глаза, не спросил: — Может, расскажешь уже, что тебя гложет? — Ты проснулся? — удивился Джин, не заметив за своими мыслями изменившегося дыхания и приоткрытых глаз мужа. — Ты так громко вздыхаешь, что спать просто невозможно! Я уже давно проснулся, — ответил Джун. — Прости… — смутился мужчина. — Постарайся еще поспать, а я пока пойду приготовлю завтрак. Он попытался подняться, но Джун остановил его, взяв за руку. — Прекрати. Я не хочу больше спать. Рассказывай, что не дает тебе покоя с утра? А точнее, со вчерашнего вечера… С тех пор, как ты вернулся от Тэ. Ведь ты уже тогда был сам не свой. — Не знаю пока… Не знаю как объяснить… — Джин задумался ненадолго. — Но, Джун… У меня к тебе просьба… Не мог бы ты сегодня съездить со мной в приют? — Сегодня? — удивился Намджун. — Но ты же собирался туда в конце недели… — Да… Собирался… Но нужно сегодня! Так ты поедешь со мной? — с надеждой спросил Джин. — У меня запись в одиннадцать… — тихо проговорил Намджун. — А… Понимаю… Прости… — разочарованно прошептал Джин. — Нет-нет. Все в порядке. Я перенесу или попрошу Юнги. Не волнуйся! Я поеду с тобой! — Намджун сам не знал почему, но именно в этот раз он не мог отказать любимому и во что бы то ни стало хотел выполнить его просьбу. — Спасибо, Джун, — тихо ответил Джин. — Я пойду все же приготовлю завтрак… — с этими словами он встал, а Нам посмотрел на часы и, увидев, что пора вставать, тоже поднялся и отправился в душ, планируя после позвонить Юнги. Они приехали в приют к десяти утра. Техен, приехавший незадолго до них, увидев друзей, сделал вид, что удивлен, хотя на самом деле был уверен, что Джин вернется. Видимо, врожденный дар снова сработал в младшем, и он почувствовал уже то, о чем сами хены еще даже не думали, а один из них и не знал вовсе. — Джун, мне надо поговорить… Вернее, я хочу поговорить с одним мальчиком… И хочу, чтобы ты в это время поговорил с другим, — заикаясь и запинаясь, что было для него несвойственно, проговорил Джин. Джун ощутил сильное волнение любимого. От этого, и так сомневающийся в себе Нам, почувствовал себя еще более неуверенно. — Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним наедине? Без тебя? — спросил он. — Да… Ты сможешь? — с надеждой посмотрел на него Джин. — Но, ты же знаешь… Я не очень умею разговаривать с детьми… Даже с Юри… Я вообще не слишком хорош в общении, ты же знаешь… — с сомнением в голосе пробормотал Нам, уже собираясь отказаться. — Джун, ты же умный очень! — попытался убедить его Джин. — Так вот, этот мальчик тоже очень умный. Пожалуйста, пообщайся с ним… Совсем немного… А я скоро, очень скоро к тебе присоединюсь… Пожалуйста… Джин не стал говорить мужу про особенность Чанука. Осознанно не стал. Пусть сам увидит и узнает мальчика. Ему важно было первое мнение Намджуна. Оно было для него жизненно важно. И в данную минуту он понял и осознал это, как никогда. — Ну хорошо… — ответил Джун. — Если ты настаиваешь, я попробую… Только не сердись, если не получится, хорошо? Ты же меня знаешь… — Хорошо! Все будет хорошо! — уверенно проговорил Джин, хотя уверенности никакой на самом деле и в помине не чувствовал. — Я скоро! Не волнуйся ни о чем! Иди! Намджун зашел в здание приюта и пошел в библиотеку в сопровождении одной из воспитательниц, потому что именно там, по словам Тэ, находился мальчик. Джин же, обогнув здание, отправился в питомник, где, по словам того же Тэ, был сейчас Сынхо, страстный любитель животных. Он увидел мальчика рядом с сотрудником, который насыпал в это время корм в миски, и Сынхо, беря их, совершенно без страха ставил в отсеки, успевая даже потрепать некоторых собак по голове. — Разве это не опасно? — с сомнением спросил Джин у сотрудника, подойдя ближе. Однако ответил ему сам мальчик: — Нет. Они совершенно не опасны. Я чувствую их и понимаю. Они никогда не обидят тех, кто о них заботится. — Да, это так, — подтвердил сотрудник. — Они действительно адекватные и к ним не страшно подпускать любых детей. Но этот мальчик особенный. Он может подойти к любой собаке или кошке. Даже самой дикой. И через некоторое время он найдет подход к любому животному. Он как будто и правда понимает и чувствует их. Впрочем, как и они его… Джин наблюдал, как Сынхо общается с собаками, которые уже поели и их можно было выпустить из вольеров немного побегать. Он сразу вспомнил свой сон, в котором мальчик играл с собакой во дворе их собственного дома. И Джин в эту минуту четко понял, что это теперь самое сильное и главное его желание. Чтобы двое этих мальчишек всегда были рядом. И для того, чтобы понять это, ему потребовалось меньше суток. Джин задумался, быть может это просто порыв?.. Может, его импульсивный характер всему виной?.. Но нет. Покопавшись немного в себе, он понял, что, возможно, это самое быстрое в его жизни, но тем не менее самое осознанное и принятое не на горячую голову решение. — Вы видели уже Чанука сегодня? — спросил, кажется, уже второй или даже третий раз Сынхо. Настолько глубоко погрузился в свои мысли Джин. — Нет еще, — ответил, еще не совсем придя в себя, старший. — Я думал пообщаться с вами двумя. О, Господи! — воскликнул Джин, вспомнив что-то и слегка напугав мальчишку. — Сколько времени прошло, а Намджун все с ним! Как бы этот дурень не наплел чего и не напугал ребенка! Пошли скорее! — Намджун? — переспросил мальчик, однако сразу отвел собаку, с которой играл, в вольер и, присоединившись к старшему, поспешил с ним вместе в библиотеку. — Да… Мой муж… — не подумав, проговорил Джин. — Муж? Как у вас может быть муж? Вы же не женщина… — удивился мальчик, все еще следуя за старшим. — Да… Так бывает… Не всегда сходятся только мужчины и женщины. Бывает, что мужчины влюбляются даже в глупых тюленей… Вернее, в умных, даже очень умных, но все равно тюленей и живут с ними всю жизнь, не жалея ни минуты… — сумбурно отвечал Джин, переживая в данную минуту совершенно о другом и говоря, совершенно не подбирая слова. Однако мальчишку это совсем не оттолкнуло. Наоборот. Сынхо словно тоже почувствовал в нем своего человека, открывшись полностью, чего не делал никогда и ни с кем, кроме Чанука. — Только бы этот омуль не накосячил. Только бы не напугал своим занудством… Как же я оставил их так надолго… С этими словами он распахнул дверь в библиотеку и замер на пороге, открыв рот. Сынхо застыл рядом с ним, тоже с удивлением и недоверием глядя на открывшуюся им картину. Мужчина и мальчик сидели на полу, на пушистом ковре, а перед ними были разложены всевозможные логические игры. И они… И они громко хохотали, глядя друг на друга и даже не заметив двух вошедших людей, смотревших на них во все глаза. Первым опомнился Намджун, вытерев выступившие от смеха слезы и переведя взгляд на стоявшего недалеко Джина. — Джин! — воскликнул он. — Джин! Ты не поверишь! Этот малолетний вундеркинд обыграл меня во все, во что только можно! Он отгадал все мои ребусы, в то время как мне пришлось очень потрудиться, чтобы отгадать его! А он!.. Он еще и издевается, и хитрит! Он… Он… Просто невероятный мальчишка! — взахлеб восхищался Намджун. Уже позже, когда они ехали домой, после того, как Джун познакомился и пообщался с Сынхо, после того, как мальчик шепнул на ухо Джину, когда те двое снова отвлеклись друг на друга, что никогда за все время не видел, чтобы Чанук так смеялся, после того, как они уже вчетвером переиграли во все возможные игры и Джин с Сынхо всухую проиграли в половину из них, уже в машине Джин задал Намджуну самый важный для него в этот момент вопрос. — Джун, как ты смотришь на то, чтобы взять этих мальчишек к нам, насовсем? В смысле… усыновить… — Я думал, ты уже все решил и просто ставишь меня перед фактом, — спокойно ответил Джун. — Но если ты спрашиваешь, то я согласен, Джин. Думаю, мы готовы к этому и думаю, это именно то, чего нам не хватает, если нам в этой жизни чего-то не хватает… Я готов стать отцом. Теперь точно готов. И думаю, что никто другой не будет настолько нашим, как эти пацаны. Давай поговорим с Тэ и Джунги и начнем процесс усыновления прямо сегодня. — А тебя не смущает, что Чанук?.. Ну… Что он болен… — неуверенно пробормотал Джин. — А он болен? — с искренним удивлением спросил Намджун. — А ты не заметил? — удивился Джин. — Джун, ты разве не заметил, что у него ДЦП? — А, это!.. — успокоившись, проговорил Намджун. — Да, я видел, что он передвигается на костылях, но разве это болезнь? Я думал, у него болит что-то и испугался за него. А это все пустяки. Я сначала и внимания не обратил… Лишь бы только его ничего не беспокоило. Джин в этот момент и после этих слов, отвернулся к окну, чтобы скрыть выступившие слезы. Он посмотрел наверх и еще раз поблагодарил небеса за то, что послали ему этого наивного, рукожопого, такого умного, но такого косноязычного порой, такого скромного и строгого в обычной жизни, но такого горячего и трепетно нежного, когда они наедине, такого… Такого любимого, но такого бесящего порой! Его самого невероятного в мире мужа! — Джун… Я так люблю тебя!.. — сказал он, повернувшись к нему. — А я-то тебя как! — произнес в ответ Нам, не отрывая взгляд от дороги. Это было их первое знакомство. И случилось оно четыре месяца назад. И вот сегодня они все вчетвером, уже как одна настоящая семья, со всеми документами и отметками в паспортах и свидетельствах, приехали домой. Мальчишки с удовольствием и восторгом осматривали все вокруг. А в детской, которую старшие уже успели обустроить за это время, их ждал еще один сюрприз, который они услышали по громкому скулежу как только поднялись на второй этаж, в том числе и Чанук, который сделал это вполне легко, в успокоение родителей, беспокоившихся будет ли ему удобно. Как только они вошли в детскую, восторгу ребят, и особенно Сынхо, не было предела, потому что им на встречу выкатился двухмесячный щенок лабрадора, который успел сделать большую лужу на полу, уже впитавшуюся в ковер, и почти стянул покрывало с одной из кроватей. Сынхо, с возгласом восторга, подхватил щенка на руки, целуя и тиская, и давая сделать то же самое Чануку, а Джин тем временем отошел в сторону, чтобы позвонить Чонгуку, лучшему другу, и поделиться радостной новостью, опередив даже Техена. И вот, час спустя вся дружная компания завалилась к ним в дом. А могло ли быть иначе? Здесь были и Хоби с Сольхи и близнецами. И Техен с Чонгуком. И Юнги с Чимином и Юри. И даже Юми и Чонсок, узнавшие новость вместе со всеми и пожелавшие познакомиться с новыми членами этой большой, дружной, любящей семьи. Сынхо с Чануком в первую минуту оторопели и даже испугались немного, когда увидели всю эту толпу. Но уже через короткое время, перезнакомившись со всеми и, поняв, что все желают им только добра и что это теперь и их семья тоже, приняли данный факт. Десятилетние близнюки сразу заинтересовались щенком, в один голос начав упрашивать по очереди то маму, то папу завести им такого же. Сольхи со страхом смотрела на все это, представив какой сумасшедший дом начнется у них с появлением собаки. Однако Хосок, любивший животных, уже готов был смириться и сказать «да», четко решив сегодня ночью уговорить супругу одним, только ему известным, способом. Он подмигнул сыновьям и пообещал, что они с мамой подумают. Юми быстро нашла общий язык с Чануком, почувствовав в мальчике такую же тягу к знаниям, как у нее самой, и уже начав обсуждать прочитанные ими обоими книги и изучая вкусы друг друга. Расходиться никому не хотелось, но это было необходимо. Все понимали, что это первая, но отнюдь не последняя общая встреча. Что теперь все праздники, да и не только праздники, но и просто выходные они частенько будут проводить все вместе. Провожая остальных, вновь созданная семья, стоя на крыльце, счастливо махала вслед отъезжающим машинам. Они еще не знали в тот момент, что полгода спустя Намджун найдет прекрасную клинику и отличных врачей, которые проведут две операции Чануку, подрезав или надрезав что-то там, связанное с нервами и сухожилиями, и уже какое-то время спустя, пройдя реабилитацию, он навсегда отбросит костыли и сможет совершенно свободно ходить без них. А о заболевании будут напоминать лишь слегка сведенные колени и небольшая хромота. Они не знали, что Сынхо, не зная куда деть свой боевой характер, потому что Чанука больше не от кого было защищать, с легкой подачи папы Джина запишется в секцию тхэквондо, и уже через год начнет завоевывать все призовые места во всех возможных соревнованиях, со временем став одним из самых подающих надежды юных спортсменов. Они ничего этого еще не знали. Но они знали и были уверены лишь в одном. Что теперь, найдя друг друга, они будут вместе всю оставшуюся жизнь, чтобы не случилось. Что они теперь настоящая семья. И что они теперь по-настоящему счастливы!