В полшаге

Люди прячут злые морды В обывательском тепле, Ну а я над ними гордо Пролетаю на метле! Канцлер Ги, "Ведьма I" На все почтенное собрание слова Амета произвели произвели странное воздействие. Храмовник нахмурился, как всегда, когда он чего-то не понимал, Болдуин украдкой покрутил пальцем у виска, Ревекка удивлённо приоткрыла рот. Элия уже спала, а Мик с большим интересом прислушивался к взрослой беседе, надеясь, что его не прогонят. И только Абдалла, кажется, понял, что имел в виду его приятель-сарацин. - Сейчас, йа-амир, я вам все объясню. Местные крестьяне верят в различных духов и бесов, которых насылают на них беду. Но ведь это работает в обе стороны! Человек умный и не слишком суеверный может использовать это на своё благо. - И как, скажи на милость, мы используем тупость местных крестьян? - Мы нарядим вас, йа-амир, в мёртвого. - Чтооооо?! - Буагильбер аж вскочил. Ревекка, какой бы ужас не наводило на нее словосочетание "еврейский погром", рассмеялась, глядя на его изумление. - Я, кажется, понимаю. - поддержала она сарацина. - Мы нарядим вас, сэр рыцарь, в саван. Обрядим вашего коня в попону пострашнее, в таком виде вы появитесь в деревне и наведёте ужас на селян, посулив им всяческие кары небесные, если они не оставят в покое евреев. Так, Амет? - Истинно, благословенная табиба умом своим затмит и Ибн Сину. Это и есть мое предложение, если благородный амир не прогневается. - Прогневается, Амет, непременно прогневается, можешь даже не сомневаться. - Болдуин явно принял идею сарацина за шутку. Ревекка умоляюще глядела на храмовника. Кажется, ей предложение сарацина пришлось по вкусу. - Моя очаровательная пленница, неужели ты всерьёз думаешь, что такой маскарад может сработать? - на лице Буагильбера было написано неподдельное изумление. - Почему бы и нет? После тех речей, которые произносились во время моего суда, я готова поверить в любую мелочь, могущую напугать этих селян. И к тому же, это бескровный способ остановить погром! - Никогда ещё благородный рыцарь храма не участвовал в таком идиотском маскараде! - Да ну?! - нехорошо прищурилась еврейка. - А тот зелёный костюм, в который вы с Де Браси переоделись, чтоб похитить нас с отцом и саксонцев? Далеко ли он? - Это было стратегическое решение! - не сдавался рыцарь. - А здесь это жизненно важное решение! Мы спасём сотни невинных душ! - Еврейских, - пробормотал про себя оруженосец, но Ревекка его услышала. - Моя душа тоже принадлежит к этому столь презираемому вами народу, - еврейка сверкнула глазами. - К тому же, души христиан, которые благодаря нашей маленькой выдумке не попадут в ад, вам тоже зачтутся. - Это как же? - не понял Болдуин - Эти люди не убьют невинных младенцев, женщин и стариков, и их души останутся чисты. - Роза Сарона, если я и буду участвовать в подобном маскараде, то уж точно не за такую скромную цену. - А за какую же?! - Ревекка встала. Ее глаза, казалось, метали молнии. Щеки раскраснелись, белые зубы посверкивали между алыми губами. Она была так восхитительна, что казалась живым воплощением какого-нибудь языческого божества. Или возможно, ветхозаветной Иаили, Ципоры или прекрасной Вирсавии. Буагильберу страстно захотелось схватить ее и целовать, целовать без конца, чтоб погасить, наконец, тот огонь, который загорелся в нём в тот момент, когда он впервые увидал её. Он поднялся и протянул к ней руку. Девушка попятилась, но без робости, просто желая договорить. - Сэр рыцарь! Нет нужды глядеть на меня горящими глазами. Вы только что в очередной, уж и не знаю, который раз доказали, что вам от меня нужно только одного!! Неужели я должна поступиться собственной честью, чтоб получит от вас хоть какую-то поддержку? Где же ваши обещания, столь щедро расточаемые вами в час спокойствия? Где же клятвы, которые я слышала ежедневно? Все это не более чем пыль, облако, которое уносит первый же встречный ветерок! Что ж, коли так, я сама отправлюсь к своим соотечественникам, и лучше погибну с ними, чем увижу подобную трусость и низость у хвастливейшего из рыцарей христианских орденов!!!! Господь Саваоф, всеблагой и сочувствующий, какая же я безумная, что верила тебе!!!! Тебе, назареянину, который похитил меня и искушал мою душу!!! Если бы Буагильбер не был так удивлён этой вспышкой гнева, он бы заметил, что голос Ревекки слегка дрожит. Храмовник протянул было руку, чтоб задержать ее, но девушка влепила ему звонкую пощечину, и он от неожиданности отшатнулся. Под мрачными взглядами мужчин она повернулась и выбежала из комнаты, напоследок хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Болдуин взглянул на выражение лица рыцаря и решил воздержаться от комментариев. Оба сарацина смотрели на хозяина как-то странно, не то с укором, не то с сожалением. Храмовник в бешенстве подошёл к двери и ударил ее ногой так, что в ней появилась небольшая вмятина. - Сумасшедшая девчонка!! - вскричал он, ощупывая щёку, - что она себе позволяет?! Никто не ожидал того, что случилось спустя минуту. Мик, прежде сторонившийся рыцаря, подошёл к нему, прямо посмотрел ему в глаза, чего не делал даже Болдуин и севшим от волнения голосом молвил - Идите к ней. - Что?! - заорал рыцарь, радуясь возможности спустить пар. - Ты что творишь, щенок? Что, считаешь, раз тебя пустили в приличный дом, тебе позволено тявкать на хозяина?! - правой рукой он схватил Мика за шиворот, намереваясь поднять его как нашкодившего кота, за шкирку. - Вы сердитесь на меня, господин, хотя в душе знаете, что правда за мной, - - смело ответил паренёк. - Можете потом убить меня, но сейчас идите к госпоже Ревекке и говорите с ней. Иначе вы об этом очень пожалеете. - И убью, не сомневайся, - рявкнул рыцарь. Потом он отбросил упавшего Мика и вышел, хлопнув дверью ничуть не хуже еврейки. Осень неукротимо надвигалась, вне зала было весьма свежо, да к тому же поднялся прохладный ветер. Он искал её чуть ли не полчаса. Прецептория всё-таки обладала внушительными размерами, к тому же в темноте найти девушку, не желающую, чтоб ее видели, было не так-то просто. Ревекка серьезно обиделась, рыцарь понял это сразу. Её бегство не было желанием продемонстрировать её власть над ним. Не было оно и нарочитым, для привлечения его внимания. Она бежала, как человек, который отчаялся донести до окружающих свою мысль. Бежала от самой себя. Где-то в глубине души он хорошо ее понимал, хотя по-прежнему считал план Амета полнейшим безумием. Dispardieux! Конечно, это же бред чистейшей воды, вся эта идея с мертвым магистром. Такое глупое лицедейство с переодеванием. Ничуть не умнее той бессмысленной идеи, благодаря которой Фрон де Беф сейчас в могиле, а де Браси - балагур и храбрец, во Франции. Что ж, однажды ввязавшись в глупую затею, опозорившись на весь свет, не жди, что покажешься остальным мудрецом. Но где же прячется эта своенравная девчонка? Буагильбер вдруг заметил что-то белое, мелькнувшее возле восточной башни, около входа в сводчатый подвал, там, где когда-то хранились вина постарше. По ряду причин именно этот подвал пользовался у обитателей прецептории плохой репутацией. Бродила легенда о том, что лет двадцать назад в нем покончил с собой один из молоденьких братьев. Якобы его более старший товарищ развратил его, а потом поиздевался, рассказав всем о его содомитских наклонностях. Не выдержав травли и косых взглядов, несчастный улучил момент, пока за ним никто не следил и повесился на своем же поясе. Его обнаружили только на вечерне, и тихо похоронили. Скандал был большой, но, так как совративший рыцарь был довольно высокого ранга, то все замяли, а виновный отправился в Палестину, где вскоре и сложил голову - своими ли, чужими ли руками - никто не знал. С тех пор шептали, что в этом подвале мерцают какие-то странные огни, непонятные звуки - вроде как душа умершего бродит там, ища жалости и сострадания. Храмовник, как человек в высшей степени логичный и не подверженный суевериям, ни в каких призраков не верил. Но у него было подозрение, что легенда о призраке возникла преднамеренно, и никто на самом деле никого не развращал и уж тем паче не вешался. Дело в том, что именно в этом подвале начинался тот самый полуразрушенный подземный ход, о котором он рассказывал Ревекке. Можно было бы предположить, что она намеренно сбежала сюда, стремясь покинуть прецепторию. Предупредить своих родственников, добравшись до Фамарсвилла, и погибнуть с ними, как обещала. Храмовник ускорил шаги, ибо впереди ему почудился огонек свечи. Проклятье, здесь же и вправду можно сломать ногу! Под потолком послышался писк и шуршание. - Ревекка!! - позвал он, постепенно продвигаясь в глубь подвала. - Ревекка!!! Тишина была ему ответом. Он почти ничего не видел, но упрямо продвигался вперёд, ощупывая дорогу руками. По башмакам что-то пробежало, и он остановился, чтоб не споткнуться. Впереди мелькнул огонек свечи, и он осторожно продолжил свой путь. - Ревекка, или ты сейчас же возвращаешься, или я приволоку тебя силой!!! Не испытывай мое терпение!!! Впереди вдруг послышался странный звук, какое-то потустороннее завывание. Человек не мог издавать таких звуков. Храмовник был опытным воином. Он участвовал в крупных сражения, был неоднократно ранен, штурмовал и был осажден в замках. Он не верил ни в бесов, ни в чудовищ, но сейчас он почувствовал, как волосы у него на затылке шевелятся. - Кто здесь?! - громовым голосом закричал он. Эхо металось по сводам подвала. - Покажи себя, нелюдь!!! Звук повторился, ещё и ещё раз, а потом навстречу замершему на месте рыцарю выбежало что-то белое, растрёпанное и со свечой в руках. Он едва не отшатнулся и только спустя несколько томительных секунд сообразил, что это и есть беглянка. Всхлипывая от ужаса, девушка бросилась ему на грудь, пряча лицо и едва не задев его свечой, впрочем, сразу погасшей. Буагильбер обнимал её, прижимал к себе, чувствуя сумасшедшие биения сердец - своего и ее - и чувствовал как отпускает беспокойство. Обняв Ревекку и нащупывая путь перед собой рукам, он двинулся к выходу. Они сидели в комнате, наслаждаясь теплом очага. Храмовник обнимал девушку, успокаивая, и легонько касаясь губами ее волос. Она была слишком взволнована, чтоб заметить это. - Объясни мне, почему ты убежала? - Потому, что я хотела вернуться к отцу. Ты сам сказал мне, что где-то в подвале есть полуразрушенный ход. - Глупая девочка. Неужели ты не понимаешь, как это может быть опасно? Ход почти завален, чтоб расчистить его, понадобились бы сильные мужские руки и нужные инструменты. Да и подвалов здесь великое множество. Она всхлипнула от ужаса, вспоминая произошедшее. Буагильбер крепче прижал ее к себе, осторожно массируя хрупкие плечи. - Послушай, Ревекка, ты совершенно мне не доверяешь. - Извини, сэр рыцарь, но как я могу тебе доверять после всего того, что между нами произошло? Даже сегодня ты дал мне понять, что пальцем не шевельнешь для спасения дорогих мне людей. - Это не так. Ты не дослушала, сразу же сорвавшись. Я считаю затею Амета безумной, но вполне выполнимой. Другое дело, насколько она сработает. - Не ищи...те отговорки, сэр рыцарь. И вообще, что твои…ваши пальцы делают на моих ключицах?! - Догадайся с трёх раз, моя мудрая лекарь. Нет, не опускай голову, я хочу видеть твои глаза, когда я будут требовать с тебя свою плату. - Буагильбер! Ты подлый, низкий, отвратительный…. - Продолжай, мне нравится, когда девушка страстна, а не изображает бревно…ммммм, как сладок твой запах…. - Сэр Бриан, ты хищник… - Да-да, я такой, я даже ещё хуже…. - Насильник…ох…. - Вот уж неправда, я никого не насилую, ты сама совершенно не против моих поцелуев…. - Искуситель… Бриан, не надо, пожалуйста…. Не сейчас…. - Конечно-конечно, но боже, как сладостно слышать, как твои губки произнесли мое имя. Можешь ещё раз сказать? - Бриан…. Звук поцелуя. Ревекка чувствовала, что ее воля плавится, растворяется под напором храмовника. В то же время, он не заходил дальше поцелуев, нежно поглаживая руки и плечи девушки. Какой-то трезвой и холодной частью сознания она понимала, что полностью покорна его воле, однако он намеренно не использовал свою власть над нею. Не хотел развращать её? Играл с ней, как кошка с мышью? Она отстранилась от него, давая понять, что не уступает, и заглянула ему в глаза. Ох, не стыд она там увидела, и это обожгло ее не хуже поцелуев. - Ты готов мне помочь…. Бриан? - Да, мое сумасшедшее счастье. Они уснули одетыми, но на одной кровати. И до рассвета пришедший кот урчал у очага, сонно глядя на хозяина. Голова еврейки покоилась на плече храмовника, а его рука обнимала его за талию. Утром храмовник созвал всех, чтоб изъявить им свою волю касаемо ночной затеи. Болдуин только головой качал, удивляясь, как его гордый и несгибаемый хозяин поменял свое мнение. Мик откровенно скалился, сарацины не выглядели удивлёнными. - Итак, мы начнем с того, что отыщем в кладовых самую странную и причудливую одежду. Заготовьте факелы. Мне так же понадобятся цепи и попона для Замора, придется ее разукрасить. Амет и Абдалла, займитесь этим. Ревекка, ты должна сшить для меня максимально удобный саван. - Что вы имеете в виду, сэр рыцарь? - давясь от смеха при словосочетании "удобный саван" спросила еврейка. - Я должен прятать под ним доспехи, на случай если какой-нибудь ненормальный селянин решит проверить на прочность мою материальность. Не смейся, лилия долин, мне вовсе не угодно чтоб во мне проделали аккуратные дырочки виллами. - Мик, - продолжал рыцарь, - ты отправишься в то самое село, где Болдуин вчера услышал о погроме. Начни распространять слухи, чем нелепее и страшнее, тем лучше. Ручаюсь, что к вечеру они разрастутся до размеров башен Йорка. Что-нибудь об ожившем мертвеце, о дурных предзнаменованиях. - Болдуин, замотай Замору копыта тряпками. Он должен появиться бесшумно, так будет страшнее. Но это ближе к ночи. А пока пойдем, ты поможешь мне кое-что проверить. Захвати пару факелов и кремень. - Зачем, господин? - Затем, что мы с тобой идём в старый сводчатый подвал около восточной башни. - Господин? - оруженосец нервно сглотнул. - Там же этот… дух содомита… - Болдуин…- храмовник говорил ласковым голосом, не сулившим ничего хорошего тому, кто его слышал. - Сколько тебе лет? - Двадцать четыре, господин. Уже семь лет я ваш оруженосец. - Вот именно. А мне сорок один год, и это значит, что опыта у меня побольше твоего. Нет там никакого духа содомита. - Откуда вы можете этого знать? Я там несколько раз проходил на спор, оттуда такие звуки раздавались, я чуть со страху не помер! - Мало ли что там раздавалось. Я когда-то в Иерусалиме уже слышал что-то подобное. Я хочу обшарить этот подвал днём. - Воля ваша, господин рыцарь, но я бы туда без надобности не лез. - Очень может быть, мой добрый Болдуин, - рыцарь в задумчивости тронул свой шрам, - что такая надобность будет, и весьма скоро. Он дошли до подвала, зажгли факелы и спустились вниз. Как и предполагал Буагильбер, подвал был завален различными кирпичами, обломками старых балок и прочим мусором. Летучие мыши неприветливо смотрели на них сверху вниз. Они дошли до самого подземного хода, который, как и помнил храмовник, был полузавален. Расчистив его, можно было выбраться в узкий коридор, и там продвигаться едва ли не ползком. В конце длинного коридора путника ожидал выход, почти не заметный снаружи, и пройдя через него, можно было обнаружить себя на добрых две мили в глубине леса. Не доходя до подземного хода, Буагильбер вдруг остановился, поднес факел к стене и внимательно осмотрел ее. Так он шел, согнувшись и осматривая стены, пока вдруг не распрямился с громким восклицанием. - Dispardieux! Посвети-ка мне сюда, Болдуин. Что ж, так я и думал. - Что там, господин? - Я уже видел такое в Иерусалиме. Вот почему звук мне показался знакомым. Сюда замуровали горлышко бутылки. Наверняка и не одно. Вчера дул слабый ветерок. При определенной силе ветра будет раздаваться громкий звук, похожий на стон. Вот он, твой призрак, Болдуин. Покончивший с собой содомит. Оруженосец выглядел ошеломлённым. Он и чувствовал себя одураченным. Надо же, как его легко провели. И не только его, целые поколения братьев боялись призрака, живущего здесь, а всего- то требовалось пройти и проверить! - Болдуин, - тёмные глаза храмовника внимательно смотрели на оруженосца. - Если я не вернусь с этой вылазки, дождись, пока в окрестностях будет безопасно и вывези евреев в надёжное место. Лишь бы они уцелели. Обещаешь мне? - Господин, что вы такое говорите, вы вернётесь… - Вернусь конечно, но всё же… Поклянись мне, Болдуин. - Клянусь честью, господин, что не оставлю их в беде, что бы не случилось! - Вот и славно. Выйдем на солнце и будем готовиться к нашей дикой затее. Оруженосец набрался храбрости и посмотрел в лицо рыцарю. - Господин… осмелюсь спросить, хотя воля ваша не отвечать мне, вы ее любите? Храмовник молчал. На скулах его ходили желваки и лицо опять покрылось было тем странным румянцем, как в день суда. Болдуин уже сто раз успел проклясть свое любопытство, когда услышал тихое –«Да». Буагильбер отвернулся. - Поверить не могу, что я согласился на этот бред сумасшедшего!!! Храмовник поправил на лице полупрозрачную занавеску, которая должна была изображать призрачную вуаль. Он сидел на Заморе, копыта которого обернули тряпками. Сам же рыцарь был в полном боевом облачении, хотя после болезни с некоторым трудом влез на коня. Поверх доспехов он был облачен в белый саван необъятных размеров, а сверх всего этого - завернут в вышеупомянутую занавесь. К попоне коня приделали маленькие колокольчики, тихий звон которых и впрямь придавал призрачное впечатление могучей фигуре рыцаря. Вдобавок кое-где к латам прикрепили обрывки цепей. Лицо его Ревекка густо намазала белилами, а углем, смешанным с жиром, очертила жутковатые круги вокруг его глаз и треугольник на месте носа. Губы не были видны под слоем белил, и со стороны казалось, что у рыцаря и вправду череп вместо лица. Замора тоже намазали углем, а так как он изначально был почти чёрным, то в неверном свете факелов его было плохо видно, в то время, как тень он отбрасывал исправно. - Хороши! - Ревекка отошла от рыцаря на коне, любуясь делом рук своих. - Ужас какой! - честно оценил оруженосец. - Надо ещё светляков в лесу набрать и под занавеску засунуть - творчески предложил Мик - Ой, какой ужасненький дяденька лыцарь! - в восторге запищала Элия. - Господин подобен ужасу, летящему на крыльях ночи! - это сказал Амет. Абдалла только улыбнулся и кивнул. Храмовник решил взять с собой Мика, одетого целиком в чёрное - чтоб звонил в колокол на главной площади села, созывая людей. Выходить они решили незадолго до заката. Договорились, что Амет, Абдалла и Болдуин будут наготове, чтоб успеть открыть ворота и впустить его в замок так скоро, как смогут. - Ты думаешь, что за тобой будет погоня? - прямо спросила его Ревекка накануне. - Не уверен, ибо собираюсь напугать этих невежественных селян до икоты, но как знать, не найдется ли среди них достаточно глупцов, чтоб попытаться проследовать за мной. - Тогда будь осторожен, надменный храмовник. - Ты беспокоишься обо мне? - Буагильбер, по обыкновению, приподнял одну бровь. - Скажем так, я беспокоюсь об успехе всего дела, - поддразнила она его. - Я бы мог поклясться, что в твоём голосе, моя прекрасная пери, звучали нотки тревоги именно касаемо меня. Подойдя к девушке, он порывисто притянул ее к себе, заключая в крепкие, но нежные объятия. Она не сопротивлялась, а напротив, уткнулась носом ему в грудь, почувствовав запах железа через саван и драпировку. Он тихонько целовал ее волосы, жадно вбирая себя все - ночь, ее запах, ее покорность и готовность подчиниться сильному, хотя и не без борьбы. Ревекка что-то тихо пробормотала. Он отстранился, спросил - Что? - Бриан - она посмотрела прямо в его жуткое лицо-череп. Когда-то именно таким он ей и казался - страшен, как смерть, горд, жесток, себялюбив и эгоистичен. - Что, маленькая моя? - Я тебя нежно…. - Что нежно? - Просто нежно. Я не могу сказать большего. - Тогда и я тебя тоже нежно. - Ну, с богом. Поезжайте.