В полшаге

Одинокая девочка и ее чудеса, Растекаются стрелочки на наивных глазах, Что прошло - не считается, не сбылось все равно (с) Екатерина Яшникова, "Ассоль" Осада крепости - занятие не на день и не на ночь. Осада может занять дни, недели месяцы и даже годы. Прецептория Темплстоу была очень удачно построена и могла выдержать осаду долго. У толпы был, конечно, таран, но не было щитов, "гуляй-города", башен и иных специальных осадных машин. Не было у них и предателя, подпалившего замок изнутри, как в Торкилстоне. Положение осажденных казалось, на первый взгляд, достаточно неплохим. Они могли бы отсиживаться в подвалах замка довольно долго, но у них не было такой цели. Храмовник уже решил, что он собирается вернуться в Палестину. Он весьма хотел бы забрать с собой и Ревекку, но не был уверен, что она согласится. С одной стороны, все его чувства яростно восставали против даже мысли о том, что он может ее отпустить и потерять. С другой же стороны она спасла ему жизнь, и он чувствовал себя обязанным, а он не любил неоплатных долгов. Он спустился со стен и направился к восточной башне. Ревекка ждала его там, она сидела на небольшом свертке, который собрала с собой, держа на коленях дремлющую девочку. - Пойдем, судьба моя, - он вынырнул из темноты с факелом. - Куда? Бриан, там же в подвале кто-то есть! Я была там, я слышала…- ее голос прервался. - Никого там нет. Это пустые бутылки, которые воют от дуновения ветра, чтоб отпугивать суеверных рыцарей храма от подземного хода. - Откуда ты знаешь? - Я прогуливался там на следующий день после того, как мы с тобой оттуда сбежали. Нет нужды бояться мертвых, душа моя, самые страшные - живые. Они вошли в подземных ход Сейчас, с факелами, там было гораздо спокойнее. Даже девочка с интересом озиралась по сторонам, наблюдая за пляшущими на стенах тенями и возмущённо перелетающими с места на место летучими мышами. Храмовник указал девушке направление, дал ей запасной факел и ласково поцеловал в лоб. - Не ждите нас. Я не собираюсь торчать на этих стенах дольше, чем это действительно необходимо. Уходите через тайный ход, там есть небольшое отверстие. Вот ещё, - он дал ей небольшой, туго набитый кошель, - сбереги для меня. - он тихо засмеялся. - А как же вы? - Мы попробуем выбраться чуть позднее. Мик предупредит твоих и вернётся за вами. Но учти - если до завтрашнего полудня никто не придет, очень может быть, что и он, и мы мертвы или в плену. В таком случае не думай о том, чтоб выручать отца, а сразу направляйся в Йорк. Слыхал я, что король Ричард когда-то умудрился остановить погромы, возможно, и в этот раз тебе улыбнется удача. Прощай, Ревекка. Не прошу у тебя прощения за то зло, которое, хоть и не намеренно, причинил тебе. Знаю, что и для тебя оно не совсем зло. - Бриан… - она ловила рукой край его одежд, силясь ещё хоть на миг задержать неизбежное. - Береги себя. Я тебя нежно…. - И я тебя нежно, - - он потрепал Элию по голове, - ну, идите. После ухода Буагильбера Ревекка почувствовала, как будто порвалась какая-то нить, сдерживающая её. Снова она была сама по себе, если не считать девочки, снова все решения принимала она сама. Будучи натурой цельной, она получала удовольствие от свободы выбора и воли, но в то же время она понимала, что проведенное в Темплстоу время не прошло для нее даром. Она чувствовала ужас, скручивающий все её нутро при мысли о том, что завтра рыцарь может и не вернуться. Слишком уж она привыкла к его присутствию, слишком полагалась на него в последние дни. Холод подвала и жутковатый вой прервали ее размышления. Девочка прижалась к ней и смотрела широко раскрытыми от ужаса глазами. - Не бойся, маленькая,- успокоила ее еврейка, - ты же слышала дяденьку рыцаря, это всего лишь бутылки. - Бутылки не живые и выть они не умеют! - с упрёком возразила Элия. - Правильно, девочка, но в них воет ветер. Так придумали, когда строили этот подвал. - Это для того, чтоб сюда дети без спроса не лазили, да? - Скорее уж чтоб взрослые не лазили, даже со спросом, - рассеяно ответила Ревекка, продвигаясь все дальше и дальше вглубь тоннеля. - смотри под ноги, Элия. Они медленно продвигались, стараясь не споткнуться на грудах битого кирпича и трухлявых балок. Кое-где стены осклизли и на них появились промоины. Под ногами пищали крысы, сверху метались испуганные летучие мыши. Мерзкий вой то стихал, то становился оглушительным. Шум битвы наверху и раскаты грома давно уже не были слышны, а они все шли, шли и шли. Третий факел догорал и перед беглянками уже вырисовывалась неприятная перспектива идти во тьме, как вдруг Элия вскрикнула, указывая вперёд: - Госпожа, там что-то белеет! Так и было. Свет был очень слабым, и Ревекка сообразила, что наверху, верно идёт сильный дождь. Постепенно ход сузился настолько, что продвигаться дальше было очень затруднительно. Кое-как лавируя между камнями и кусками балок, пачкаясь о заплесневелые стены тоннеля, они продвигались вперёд, сколько хватило места. - Стой, Элия, я не могу идти дальше. Нам нужно расширить проход. Ты можешь выйти? - Конечно, госпожа. Я как мышка, проскочу и не застряну. - похвастались девочка. Она ужом выскользнула из прохода на свежий воздух. - А там дождик, - похвастались она, возвращаясь. Грязная, вся в глине и плесени, она была очень довольна собой. - Давай ты поможешь мне разбирать камни, чтоб я тоже могла пролезть. Вместе они начали потихоньку расширять узкое отверстие. Это был рискованно, и Ревекка не раз и не два останавливала работу, чтоб прислушаться, не грядет ли обвал. Снаружи лило как из ведра, что несколько затрудняло продвижение. Наконец проход расширился настолько, что она смогла выглянуть, а потом и выйти. Подождав, пока дождь немного ослабнет, обе беглянки, мокрые, испачканные, уставшие и голодные, направились на восток, к ближайшей опушке. Там их ждал Мик с лошадьми, и по его хитрой рожице можно было догадаться, что все прошло как нельзя лучше. Рядом с Миком стоял…. - Отец!!! - Ревекка бросилась в объятия Исаака. - Доченька моя, храбрая, умная, героическое мое дитя! Иди ко мне, моя дорогая, самая красивая! Моя мудрая девочка сбежала от этого исчадия ада!!! Восславим же господа нашего, даровавшего ей свою защиту. О, праотец Аарон! О, Моисей, наш раввин! - Исаак то принимался бурно восхвалять небеса, то обнимал и целовал свою дочь, которая, как он уже думал, была окончательно потеряна для него. - Отец, я так рада, так счастлива тебя видеть! Ты здоров? Ты похудел и побледнел за то время, что я была вдалеке от тебя. Не переживай, мы всегда будем вместе, и я позабочусь о твоём здоровье! - Доченька моя, - смеялся от радости еврей, - но ты же не всегда будешь со мной. Мы найдем тебе хорошего мужа…. Кроме Исаака их ждал также и Рейбен, страшно обрадовавшийся Элии. Он вслух выражал восхищение Ревеккой, за то, что она спасла его детей. Добрые полчаса продолжались его славословия, во время которых он ни разу не повторился. Беглянок завернули в одеяла, накормили и даже дали сменить одежду. Дождь заметно ослабел, хотя гром иногда ещё был слышен. Что-то грохнуло в очередной раз, даже громче, чем раньше. - Погода в августе хуже с каждым годом, - заметил Рейбен. - Будь он проклят на веки вечные, этот нечистый назареянин Буагильбер! Из-за него торчим тут в холоде и, того гляди, лишимся всего имущества по милости наших добрых, - это слово он саркастически выплюнул, - соседей, почитающих за богоугодное дело все больше притеснять без того гонимый народ! - Но, дядя Рейбен, рыцарь храма….- начал было Мик - Молчи, чадо, ибо проклятый Буагильбер есть ничто иное как насильник, похититель и чудовище! Он увез вас, а теперь вы сбежали и все будет хорошо. Поехали домой, госпожа Ревекка. - Но Рейбен, куда мы поедем? Ведь нам нужно бежать, в Фамарсвилл направляются погромщики! Разве Мик вам не сказал? Ведь за этим он и приехал. Мик ещё раз широко улыбнулся. - Они уже знали об этом, госпожа Ревекка. Их предупредил о погроме Дик Самострел. - Кто? - поразилась Ревекка. - Помнишь, дочь моя, больного йомена, которого ты выкупила когда-то из долговой тюрьмы в Йорке? Он узнал о готовящемся бесчестном и омерзительном гонении на народ наш, ещё третьего дня. Поэтому все, кто мог и хотел, уже уехали в Йорк. И мы с тобой направимся туда же. "Значит", - подумала девушка, - " весь план храмовника, дурацкий риск жизнью с переодеванием и всем остальным был лишним… Что ж, он не мог этого знать." - Но отец, а как же…. - Ревекка осеклась. Как ей сказать теперь отцу, что ее сердце не столь свободно, каким было ещё три недели назад? И в то же время, жить, не зная, как повернутся дела в замке и чем окончилась осада? Дождь закончился, позднее летнее солнце ласково пригревало, запели птицы . Замор подошёл к Ревекке и нетерпеливо толкнул ее головой в плечо. - Славный жеребец у собаки-храмовника! - Рейбен попытался поймать коня за поводья, но Замор всхрапнул и отступил назад, кося на него рассерженным глазом. - Погоди, добрый Рейбен... - начала было Ревекка в замешательстве. В этот самый момент из-за кустов появились уже знакомый нам Дик - самострел, а вместе с ним - его дружина и несколько других человек.