Сомниум

— Хочешь сказать, ты его никогда не гуглил? — А нахуя мне гуглить чувака из сна? Я тебя, конечно, очень кирю, но иногда ты дико тупишь, сокол мой ясный. Кирилл качает головой, привычно пропуская мимо ушей и оглаголивание своего имени, и «ясного сокола», которым он сегодня уж точно не является. Скорее, мрачный сыч. Меф сидит на парапете памятника Горькому, подтянув одну ногу к себе, а второй взволнованно отбивая какой-то ритм. Пощипывает губами никогда до конца не заживающую костяшку указательного пальца. На коленях Алексея Максимовича резвятся детишки, слишком мелкие для того, чтобы ненавидеть его за «На дне» в школьной программе. Для аттракционов в парке ещё рано и холодно, так что всё внимание достаётся старому памятнику. Когда Меф молчит, его лучше не перебивать. Так что Кирилл задумчиво вертит в руке новоприобретённую книгу. Если бы не лицо Мефа на обложке, он бы подумал, что все эти годы друг просто пересказывал ему сюжет «Хроник Сомниума», выдавая его за свой сон. Но как найти логическое объяснение этому светлому взгляду, и розовым волосам, и имени главного героя — Мефиус?.. — А почему Мефиус? — спрашивает Кирилл, листая страницы и смутно припоминая, как пару лет назад слушал их содержимое в исполнении Мефа. Вот с окраин Полунограда в темницы замка везут пленника, вот он сбегает, забрав с собой половину стражников, вот они разбивают лагерь за стенами Лунного Сердца… Вэл Винтерс закрывает ворота города и строит им козни. Вэл Винтерс сражается с героем на мечах. Вэла Винтерса свергают с трона, и весь город празднует восхождение Истинного Героя — Мефиуса Пылающего. Первая книга заканчивается эпилогом, в котором Вэл Винтерс, потерявший королевство и преисполнившийся жаждой мести, сбегает на Пик Злосчастья — необитаемую вершину горного хребта и начинает выстраивать замок из своих костей. По пути к Мефу Кирилл выясняет, что серия «Хроник Сомниума» на данный момент состоит из пяти книг, и презентация шестой вот-вот должна состояться. — Потому что нельзя называть себя Мефом в мире с драконами. И потому что у каждого героя должно быть геройское имя. И потому что мне было десять лет, Кириешка. Да, в основном потому, что мне было десять лет. — И ты сражался на мечах и свергал тиранов в десять лет? — скептически хмыкает Кирилл. — А ты во снах что, домашку делаешь и руки с мылом моешь? Знал бы ты, что я ещё в десять лет делал, ты бы заживо умер и замертво родился, — ухмыляется Меф. Кирилл смотрит на него с сомнением: за годы дружбы собрав по крупицам сведения о детстве Мефа, он почти на сотню процентов уверен, что в десять лет друг в основном зубрил молитвы или помогал в приходе. Ритм, который настукивает нервно дёргающаяся нога Мефа, всё больше и больше напоминает хаотичное барабанное соло, каким мучают людей на концертах по десять минут, пока солист уходит за кулисы отдохнуть. Новость о том, что по его снам пишутся книги, удивила Мефа меньше, чем должна была. Скорее, она его взволновала. В той же степени, в которой неделю назад его взволновала статья о том, что труп Ленина в Мавзолее давно заменили на восковую фигуру, а настоящие останки использовали для создания клона на основе его ДНК. — Нам нужно найти автора, — говорит Кирилл. — И засудить? — вскидывается Меф с энтузиазмом. — Как думаешь, герой книги может требовать половину гонорара от автора? Ещё я бы хотел иметь право выбирать актёра на свою роль, если книгу будут экранизировать. И чтобы обложку перерисовали: я выгляжу на ней слишком недоступно. Я хочу, чтобы люди смотрели на Мефиуса и думали: «Ах, эти губки так славно бы смотрелись на моём члене!» Ты записываешь? Киря, ты должен был записывать, ты ведь будешь моим пиар-агентом! Если честно, Кирилл сильно сомневается, что половины гонорара за второсортное фэнтези хватит хотя бы на сметанник, и уж тем более не стал бы делать ставку на возможность экранизации. Но куда больше в реакции Мефа его удивляет другое. — Ты думаешь только об авторских правах? То есть тебя совсем не волнует, что какой-то хмырь откуда-то знает во всех подробностях, что тебе снилось на протяжении двенадцати лет? — Да он небось просто телепат или типа того, — пожимает плечами Меф. Конечно же. Конечно же, он «просто» телепат! Как же Кир сам об этом не подумал?.. Ах, ну да, он ведь не смотрел все сезоны «Битвы Экстрасенсов», как некоторые. — В любом случае нам надо его найти, — решает Кирилл. Он устраивается в ногах Максима Горького рядом с Мефом, и они на пару прочёсывают первые несколько страниц Гугла, но в соцсетях Зимин не мелькает, и никакой полезной информации о его возможном местонахождении они не находят. Отчаявшись, Кирилл строчит полное канцелярских формальностей письмо в издательство, но, даже узнай они электронный адрес или контактный телефон, это им не поможет. Нет, тут надо явиться лично и прижать мужика к стенке, чтобы не отвертелся. — Этот Зимин, походу, затворник, — бормочет Кирилл, когда очередная ссылка заводит его в тупик. — Таинственный сукин сын, — кивает Меф. — Но есть одна гадалка… — Нет, — прерывает его Кир и трёт точку между бровей, занывшую от хмурости. Меф перекатывает языком из одного края рта в другой серебряный крестик, и даже такому атеисту как Кириллу это кажется несколько… богохульным. — Прекрати. — А? — Вылизывать Иисуса. — Кирёнок, ты ревнуешь? Ну, иди сюда, мой сладкий персик, я вылижу и тебя с превеликим удовольствием! — Отвали, — Кир отпихивает ластящуюся морду. — Просто хватит брать в рот всё подряд. — Иисус — это не всё подряд. К тому же я уверен, что он не против компании моего языка, он ведь гейская икона. — Ну да. — Ну да! — передразнивает Меф. — Сам подумай, с чего бы ещё взрослому мужику таскаться с двенадцатью сексуашками? Алло, он сделал из Марии девственницу одним касанием, это буквально противоположность этим вашим гетеросексуальным извращениям. А ещё он сосался с Иудой, а Иуда был даже не самым горячим из них! Что это, как не доказательство чистой и непорочной гейской любви? — Акт предательства? — предполагает Кирилл. — От акта предательства до полового акта один шаг. Один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для христианской ЛГБТ репрезентации! Геям весело шагать по просторам, по просторам, по про… — Всё, заткнись, — устало выдыхает Кир. Этой ночью он спал всего пару часов, прежде чем узнать о «Хрониках Сомниума» и в который раз испытать «эффект Мефа» — ошеломляющее потрясение, переворачивающее твой мир с ног на голову. И терпеть какофонию бреда сил сейчас нет. Иногда всё, что Меф говорит, напоминает информационный фарш, метакультурную блевоту, мусорное месиво. И… думать о фарше, блевоте и мусоре — явно не лучшая идея при похмелье. Кирилл закрывает глаза, сглатывая подступающую тошноту. — Кирюш, тебе плохо? Сгонять за водичкой? Студёной, колодезной… Ну давай, открой сомкнуты негой взоры! Потягушки, потянушки, поскорей-скорей проснушки… — Меф. — Да, любовь моя черноокая? — Завались, а. Меф жестом застёгивает себе рот, прокручивает невидимый ключик и выкидывает через плечо. За несколько минут блаженного молчания Кирилл снова прокручивает в голове все варианты, которые у них имеются. Ждать ответ издательства? Написать админу фан-группы? Мониторить автограф-сессии? Автограф-сессии… Кирилл хмыкает и залезает в историю поиска на телефоне. Ещё утром, в спешке покидая универ, он видел что-то про презентацию новой книги. Вот оно! — «Презентация новой части «Хроник Сомниума» состоится в Москве семнадцатого апреля, — зачитывает он. — На творческой встрече Валентин Зимин расскажет о приключениях, которые ждут Мефиуса в шестой книге». Семнадцатое… Это через неделю. — Надо ехать! — Меф всплескивает руками, вскакивает с парапета, засучивает рукава, словно готовится прямо сейчас выбивать свою долю гонорара. — Для начала надо всё спланировать… — Невероятное путешествие Кирилла и Мефодия по Руси-матушке! Какие опасности поджидают наших героев за границами родных земель? — декламирует Меф, театрально глядя вдаль. — Сумеет ли Кир побороть свой страх перед общественными сортирами или будет терпеть до дома? Изнасилует ли Мефа дальнобойщик, и будет ли у него такой же волевой подбородок, как у Кириного папика? Всё это и другие новости вы узнаете в следующем выпуске «Двое из ларца, одинаковы с хуйца!» Ставьте лайк, подписывайтесь на канал, ссылочки где? В описании. — Ты закончил? — Скорее да, чем нет. Плюс на минус, сикось-накось, кось-насикось… — Ты закончил, — повторяет Кир уже утвердительно. — Во-первых, мы не поедем автостопом, так что оставь свои фантазии о дальнобойщиках при себе. Во-вторых, нам нужны деньги. — Деньги всякие нужны, деньги всякие важны, — соглашается Меф. — В общем, план таков: мы идём к твоему бате, просим отсыпать баблишка, он говорит: «Отсоси, потом проси», я становлюсь на колени, медленно расстёгиваю его ширинку… — Блять, Меф! — Кирилл сдавливает пальцами виски, надеясь проломить череп и выдавить мозги сквозь глазницы, лишь бы перестать представлять то, что этот больной ублюдок описывает. Пятьдесят оттенков шизы. — Моих накоплений хватит на автобусные билеты, но не на отель. — Но мы должны ехать на поезде! В чём суть ебашить в Москоу-сити, если никакого «чух-чух» и «ту-ту»? Я хочу кадрить проводника и пить чай из гранёных стаканов в металлической подставке… — Плацкарт рублей девяносто стоит, это как два билета на автобус. — Не парься, Кир Кирыч, я буду твоим шугар-дэдди, я обеспечу тебя по полной, просто доверься мне, — Меф подмигивает и пафосно закуривает, выдыхая колечки дыма Кириллу в лицо с задорным: — Носиком лови, носиком! — У тебя даже работы нет. — У меня есть гитара. — На которой ты не умеешь играть. — Чтобы быть уличным артистом, необязательно уметь играть. Главное харизма! А харизмы у меня хоть жопой жуй, хоть в ротик хуй. Видишь? На ходу стихи сочиняю! Можешь стоять со мной рядом и битбоксить. А можешь надеть тот серый свитер и давить на жалость. — Да нормальный свитер, — бормочет Кирилл, пряча книгу в рюкзак. Меф отказался покупать себе свой экземпляр: «Да что я там не видел? Я там был, Кирюндель!» — Вот посмотришь, завтра я уже буду при деньгах и куплю нам билеты. И не на какой-то там автобус! Выкуплю нам целое купе, нет, весь вагон! Поезд арендую, ты будешь машинистом, я буду проводником, подойду к тебе в юбочке-карандашике и кокетливо так скажу: «Кирилл Алексеевич, а вам пюрешку с котлеткой, с рыбой или с минетом?» А ты мне: «Ай да Мефодий Савельевич, ай да шалун!» Кирилл закатывает глаза. Меф может сколько угодно заливаться соловьём, но лучше бы ему, конечно, за это платили. Потому что с деньгами у Мефа отношения весьма сложные. Даже абьюзивные. Расстаются они чаще, чем встречаются. Каждый раз, когда у Мефа из ниоткуда появляется кругленькая сумма, в груди у Кира неприятно ершится предчувствие беды. Меф верит во многое (почти во всё, на самом-то деле), но не в Конституцию. И когда на телефон поступает звонок с неизвестного номера, Кирилл считает до десяти, прежде чем ответить. Готовится к тому, что это звонят из ментовки, больницы или морга. Иногда он жёстко себя одёргивает: если бы с Мефом что-то случилось, звонить ему никто бы не стал. И на похороны бы его, наверное, не позвали. — Я попрошу денег у папы, не надо ни во что влезать, окей? — говорит Кирилл, оттягивая Мефа за капюшон: дурила опять ломанулся через дорогу, игнорируя поток машин. — Да когда это я во что-то влезал? Я самый невлезательный человек в мире. Так меня на улицах и кличут: Мефоша Невлезайка. Я же говорю, возьму гитару, встану в переходе и ка-а-а-ак затяну: «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве…» Все алкаши района подтянутся, а алкаши — они люди щедрые, они мне сразу десяточками всю сумму и накидают. И мы с тобой и поедем, и помчимся на экспрессе утром ранним и нечаянно ворвёмся прямо в красную Москву. — Я серьёзно, Меф. — Серьёзно — это когда штамп в паспорте. Без колечка на пальце не поверю! — улыбается Меф, демонстрируя Кириллу свой безымянный палец. Они расстаются у метро, и Кир уезжает обратно на пары, пока Меф отправляется одному Богу известно куда. Ему-то Меф наверняка сообщил: с Богом они общаются каждый вечер. Кирилл до сих пор помнит своё потрясение, этот культурный шок, когда он вышел после душа, чтобы постелить другу на диване (тогда его отец ещё не был безжалостно сексуализирован), и увидел Мефа на коленях у кровати. Его пальцы с окровавленными костяшками были сцеплены в замок, глаза закрыты. Меф улыбался спокойно и будто бы даже скромно — этой улыбки Кир никогда не видел на его губах до этого и никогда не видел после. Он шёпотом рассказывал о своём дне безответному слушателю. «Ты извини, если что-то не так, лады? Ты же знаешь, как оно бывает… О милости Твоей не прошу, но присмотри за Киром и береги себя. Ну всё, мне пора, аминь». Кирилл тихо прикрыл за собой дверь, отчего-то краснея, будто подслушал разговор слишком личный, слишком сокровенный. Тогда он ещё не понимал, как может человек верить во что-то безоговорочно, беспочвенно, бессмысленно. А теперь он планирует поездку в Москву, чтобы устроить допрос мужику, ворующему у Мефа его сны.