Сомниум

Меф расталкивает его среди ночи. — Проснись и пой, моя красавица! Рано Кирочка встаёт, в новый день нас всех зовёт… Киря, серьёзно! Разлепляй зенки, у меня тут такое! Кир! Ки-рю-ша! Это невыносимо. Господи, приструни ты уже своего любимца… — Дай поспать, — бурчит Кир, вяло отбиваясь от друга подушкой. — В гробу отоспишься. Давай-давай, глазки открывай, — щебечет Меф, и Кирилл нехотя поворачивается к нему. — Чего тебе? Если бы слова имели вес, Мефа бы придавило ими к земле надгробной плитой. — Мне такое снилось, Кирыч! Кирилл страдальчески стонет. — Тебе всё время снится какая-то дичь. До утра не подождёт? Впрочем, Мефу всё же удаётся завладеть его вниманием. Неужели он наконец наведался в Сомниум?.. — Не подождёт, — решительно заявляет Меф, поудобнее устраиваясь на кровати. И когда он успел переползти к нему в постель? Он ведь на полу засыпал. — Я видел… Нечто. И девушку. Вообще говоря, красна девица как раз-таки спасла меня от этого самого Нечто. Ты бы её видел, Кирюн! Хотя ты её и видел. Мы оба видели. Помнишь, та, с презентации, у неё ещё очки огромные, стрижка модняцкая, взгляд злющий? В общем, в твоём вкусе. — Не в моём, — хмурится Кирилл, спросонья пытаясь уложить информацию, которой засыпает его Меф. — Ах, ну да, ведь в твоём вкусе только я, я и головка от хуя! Как приятно, как чудесно… — Меф, — прерывает его Кирилл. — Сон. — Да, сон. В общем, я последовал твоему мудрейшему совету и отправился ходить-бродить во тьме печальной. И тут откуда ни возьмись появилась в рот ебись! У меня аж душа в пятки, пятки в душу, в общем, страшная хуёвина! Кирилл хмуро смотрит на друга, ожидая продолжения. Чем меньше он будет вставлять комментариев, тем быстрее Меф доберётся до сути. Возможно. Если повезёт. (Ему никогда не везёт). — И я давай к ней подкатывать, ну, знаешь, как я умею? А она ко мне ручища свои мрачные тянет, у-у-у… И я думаю: а ебись оно конём! Что я, чудищ болотных не видел? Да Вэл Винтерс страшнее всякой твари! Так что я достаю свой кладенец богатырский, святым огнём закалённый, и ка-а-ак размахнусь — деревья с корнем повырываются, орлы сизые разлетятся… — Меф вдохновенно жестикулирует, всё дальше и дальше уходя от смысла истории. А есть ли он у неё вообще, этот смысл?.. — И тут слышу голос чудный девичий. Смотрю — а это наша знакомая! И она орёт: «Беги! Спасайся!» Ну, мы и убежали. Нашли сон поспокойнее, с минимальным количеством тварей на душу населения, устроились с комфортом: высоко сидим, далеко глядим… — Она была настоящей? — спрашивает Кир. — Она такая же, как ты? Путешествует по чужим снам? — Ага! — Меф светится от радости, дрожит от возбуждения. Кирилл заряжается от него радиацией и даже привстаёт в кровати. Давно он не видел Мефа таким. — Её зовут Лиля, она ищет свою сестрицу Алё-алё-алёнушку — наверное, та испила водицы из копытца и обернулась козлёночком, ну, знаешь, как оно бывает… Молочная река, кисельные берега. Ты же понимаешь, я даму в беде не оставлю, это против моего кодекса чести! Кириллу просто интересно, били ли в детстве Мефа томиком русских народных сказок и «Повестью временных лет»? Или только Библией?.. — Как она тебя нашла? — Она меня и не искала. Она искала сестру, я же говорил, Кирчанский, чем ты слушаешь? Что, не проснулся ещё, сокол мой ясный? — Меф нежно гладит его по голове, и Кир раздражённо сбрасывает его руку. — В общем, я ей с три короба наобещал, мол, мы поможем, чем сможем, а чем не сможем, с тем нас и похоронят. Чудо-зверята, чудо-зверята снова в пути! Так что баю-баюшки-баю, всех вертел я на хую… — Что? — Засыпай, Киря! Засыпай, пока она не ушла! Кирилл смотрит на Мефа долго и молчаливо, пытаясь взглядом выразить всю степень своей тяжёлой и сложной любви. Как ему теперь заснуть-то?.. Но Меф уже любовно укутывает его в одеяло, напевая про уставшие игрушки, книжки и прочий бред. — Я не засну. — Нет? — Нет. Меф вздыхает и с досадой плюхается на постель. Кир косится на него, и в темноте ему кажется, что Меф выглядит бледным и ненастоящим, как видение. Чем дольше они лежат, тем запутаннее становится клубок из мыслей в его голове. Каким-то образом Меф умудряется найти приключения даже во сне. Даже без Сомниума. Или это они его находят? Слетаются на него, как мухи на говно. Ладно, на варенье, пусть будет вареньем. — Лиля сказала, что эта тварь питается снами, — спустя какое-то время Меф снова нарушает молчание, но на этот раз голос его тихий и серьёзный. От непривычных интонаций у Кира по спине ползёт холодок. Меф выглядит почти так же, как он выглядел тогда, сидя у кровати, сложив руки в молитве. Но вместо тени улыбки на его лице нетипичная хмурость: густые брови сдвинуты к переносице, губа закушена. — Как думаешь, она уже нашла Сомниум?.. Кир знает, что должен ответить. — Нет, конечно, — уверенно заявляет он. — А даже если нашла, твой Вэл Винтерс разберётся с ней одной левой, так? Меф смеётся на вдохе. Тускло, нервно. — Да он… да. Они молчат, и в этом молчании больше искренности, чем в обычной клоунаде Мефа. Девяносто девять процентов всего времени Кир умоляет Мефа заткнуться, а в оставшийся процент — процент тягостной тишины, звенящей пустоты, — он надеется, что Меф что-то скажет. Хоть что-нибудь. Молчание Мефа всегда громче его слов. Кир может пропускать мимо ушей половину его реплик, но он всегда внимательно слушает его тишину. Иногда ему даже кажется, что в ней Мефа куда больше. Что в ней Меф концентрированный, чистой пробы, без примесей. Это чувство его пугает. — Кир, — говорит Меф надломленным шёпотом. — Я думаю, надо предупредить Вэла.