Сомниум

Ему нужно предупредить Вэла. Сомниум — слишком лакомый кусочек для Твари, и рано или поздно она найдёт его. Он слишком большой, слишком заметный, слишком вызывающий. Он неоновая вывеска «секс-шопа» среди рыночных ларьков. Он колесо обозрения в парке аттракционов. Он феррари на стоянке под хрущёвкой. Ему нужно предупредить Вэла. Меф обещает себе: ещё сигарета — и спать. Стряхивает пепел вниз с высоты девятого этажа и достаёт следующую. Полпачки спустя он всё ещё на крыше. Замок с решётки лестничной клетки он срезал ещё две недели назад, и теперь каждый вечер приходит сюда с чекушкой и салютует небу, мол, за тебя пью, Господи. Небо сегодня серое, тяжёлое и совсем не летнее. Но хотя бы тепло. Значит, не нужно искать, где бы заночевать, чтобы не околеть. Зимой с этим тяжелее. Меф не бездомный, он кочевник. Перелётная птица. Романтик. Меф не бездомный, он просто не хочет возвращаться. Тоска ползёт по горлу тошнотой, и Меф запивает её водкой. Киря мог бы составить ему компанию, но Киря вне зоны доступа. Киря в командировке, Киря в чудесной стране Сессии, куда Мефу путь заказан. Киря, Кирочка, Кирюша… И откуда он такой взялся? Что он в нём, в Мефе, нашёл? Почему иногда смотрит на него так, будто ничего удивительнее в жизни не видел? Всё, что Меф делает, так это бухает, дерётся и спит. Ничего удивительного в нём нет. В нём вообще ничего нет. Странно, что Киря этого не видит. Странно, что за четыре года он, такой умный и способный мальчик, его не раскусил. Топ-10 неразгаданных тайн человечества! Смотреть онлайн и без регистрации. В мире, полном чудес, Киря почему-то выбрал его, и Меф знает, что ему никогда не расплатиться за эту дружбу. Нет в мире таких денег. Жизни не хватит их заработать. (Особенно когда ты безработный и бесполезный). Мефу не грустно. На самом деле ему никогда не бывает грустно. Никогда не бывает одиноко — ни в толпе, ни наедине с собой. Спросите кого угодно. Мефа от жизни штырит, Меф высасывает её до фильтра, Меф источает энергию, как ебучая электростанция. Спросите кого угодно. Спросите Кирю — и он расскажет, какой Меф замечательный, какой неугомонный, какой неутомимый. Спросите Вэла Винтерса — и он расскажет, какой Меф раздражающий и невыносимый, как он бросается в бой, как живёт этим боем, а уж какие коварные планы он вынашивает, этот Меф, — ни в сказке сказать, ни пером описать… Спросите кого угодно. Мефу не бывает грустно. — Чудный, чудный денёк, — Меф поднимает лицо вверх, словно ждёт дождя. Он настолько близок к Богу, насколько можно быть в спальном районе на крыше многоэтажки. — И вот это небо бетоном совсем мне не давит. Тебе не давит? Меф болтает ногами, и левая коленная чашечка ритмично щёлкает. Когда-то он её выбил, но это даже здорово: теперь он может предсказывать дожди по ноющей боли в колене. Это почти суперспособность. Телефон звонит, и Меф смахивает вызов в сторону, царапая палец о сколотый край экрана. С братом он сейчас говорить не будет. Его нет дома, он занят, он болен — позовите, что ли, врача. И небо, небо совсем не давит, но Мефу перед ним даже как-то неудобно: может, ему нужно его держать? Брат звонит снова. Настырный малый. Может, ответить? Выслушать очередную лекцию о праведной жизни. Выслушать все эти: разберись в своей жизни, в голове своей дурной, начни что-то строить — себе или из себя, найди работу, обзаведись перспективами, роди дерево, посади сына… Встань и иди. Не можешь идти — ползи. Не можешь играть — пой. Нравится, не нравится, жри, моя красавица. Руки только помой, прожуй хорошенько, глотай, не спеши. Пока я ем, я глух и нем. Я нем, нем, я не говорю зла, не делаю зла, не вижу зла. Разгреби свой бардак, Мефодий. Уберись в своей голове. Уберись из своей головы. Ты просто не стараешься. Ты даже не пробовал. Верный путь всегда тернист, верный выбор всегда тяжёл. Если приложить достаточно усилий — то всё получится, сбудется, сложится. Время вывернется вспять, мир застынет, горы свернутся, реки воспламенятся. Ты просто валяешь дурака. Мы беспокоимся о тебе, Мефодий. Мы молимся за тебя Богу. Когда ты в последний раз был в церкви? Мама поставила за тебя свечку, да она потухла. Как ты выглядишь? Ты себя в зеркало видел? Нам за тебя страшно, Мефодий, ты разве не понимаешь? Посмотри на себя — одни глаза остались, кожа да кости. Бросай курить, бросай маяться ерундой. Савелий пристроит тебя в свою лавку, Николенька замолвит за тебя словечко в семинарии. Ты же был таким хорошим мальчиком, Мефодий. Ты же наизусть Библию знал в семь лет, ты был чудом, нашим маленьким чудом, в хоре пел, сказки рассказывал — мёд на уши, и глазки-то у тебя были — ах, незабудочки. Разберись. Разберись. Разберись по кусочкам и соберись обратно. В руки себя возьми, в свои, не чужие руки, Мефодий. Шляешься целыми днями где ни попадя, откуда этот фингал? Подрался… Не укради, не убий, возлюби себя как ближнего своего. Вернись домой, мама плачет. Батюшка хочет познакомить тебя кое с кем. Хорошая девочка, скромная, из приличной семьи, из нашего прихода. Платочки вяжет — загляденье. Бросай дурить, Мефодий, тебе уже не пятнадцать, пора бы браться за ум. Вымети сор из избы, не позорь семью, не расстраивай родителей, не гневи Бога. Телефон звонит, и Меф берёт трубку. И кивает, кивает, кивает и говорит: — Хорошо. Хорошо, он станет послушным мальчиком. Хорошо, он вернётся домой, он сострижёт эти патлы, он застегнёт рубашку на все пуговицы. Хорошо, он снимет с шеи камень и не утонет. Хорошо, он заглянет внутрь себя и не найдёт там полкило опарышей. Хорошо, он придёт на исповедь и замолит грехи. Хорошо, он станет надёжной опорой семьи, чудо-мальчиком, вундеркиндом, седьмым сыном. Хорошо, он прочитает маме тот отрывок из Евангелия, который она так любит. Хорошо, он вырвет из груди этот радиоактивный плутоний. Хорошо, он перестанет драться и пить всё, что горит. Хорошо, он перестанет добиваться во всём предела, кидаться из крайности в крайность. Хорошо, он прогонит всех чертей, подставит лоб для помазанья и поцелуя. Хорошо, он будет улыбаться тихо и блаженно. Хорошо, он больше не сорвётся, не исчезнет, не разочарует никого и никогда. Хорошо, хорошо, хорошо. Замечательно. Павел кладёт трубку и Меф тянется за новой сигаретой. Он звонит Кире, и тот берёт после четырёх гудков. — Да, слушаю. Такой деловой. Его маленькая секретарша. — Добрый вечер-вечерок, диво дивное, чудо чудное. Как ты там, мой черноокий прелестник, всё чахнешь над книгами, как Кощей над златом? — Угу. — Ах, как красноречив, как остроязычен мой Кирюшенька! Что ни слово — то блаженство, что ни звук — то сердца стук. Быть может, озаришь меня своим сияньем неземным, родненький? Я соскучился, я тоскую, я страдаю… Как тягостна разлука с любимым, каторга, тюрьма. Мне без тебя нет покоя ни минуточки, без тебя ни счастья, ни отрадушки, сердцу тревожно, не губи, не изводи, пощади душеньку… Околдовал меня, приворожил, а теперь заставляешь маяться в предчувствии новой встречи. Бесстыдник ты, Кирюшка, ой, бесстыдник… — У меня экзамен завтра, — он делает паузу, но Меф знает, что он её заполнит. — Но после сессии зависнем нормально. Я проставлю. — Да, — отзывается Меф, ища в голове слова — пустые и яркие слова-безделушки, звонкие фальшивые монеты. Не ищутся. — Да, точно. После сессии. — Кстати. К нам едет Лиля. — Какая честь! Ну, эту голубушку мы с радостью примем, хлебом и солью встретим прям на вокзале, чаем-кофем напоим, пряниками накормим… Закатим пир на весь мир. — Ты предупредил Вэла? — Я над этим работаю в поте лица, весь измаялся, — заверяет Меф. Он не хочет думать о Винтерсе. Он не может думать о нём. Эти мысли горячие, страшные. Эти мысли ему не под силу. Потому что после предыдущего раза… Всё. Поздно. Ступор и никакого душевного роста. — Работай усерднее. Старайся лучше. Будь проще. Разгреби свой бардак. Разберись, разберись, разберись. — Хорошо. — Ладно, Меф, мне правда пора. Я ещё не все билеты повторил. — Есть билет на балет, на трамвай билета нет. Конечно, Кирочка, готовься-готовься, ты всё сдашь на десятку, на одиннадцатку, да я б тебе зачёт поставил просто за красивые глазки, больно они уж у тебя хороши, даже жаль, что ты как назло ещё и умный, как чёрт! Вот так всегда: кому-то — всё, а кому-то хуём по лбу. — Пока, Меф. — Ни пуха, ни пера, ни жопы, ни ху… Кирилл обрывает звонок, и Меф проглатывает последнее «я», как делает всегда. Мефу никогда не бывает грустно. Спросите кого угодно. Он достаёт из пачки сигарету и обещает себе: ещё одну — и спать.