***
До больницы они добираются одновременно с Мефом, который, похоже, уже успел с кем-то подраться по пути. Когда они вчера расставались на лежбище, синяков на его лице было меньше, а во сне и вовсе не наблюдалось. — Чип-Чип-Чип-Чип и Дейл к нам спешат, Чип-Чип-Чип-Чип и Дейл лучше все-е-ех! — затягивает он, едва завидев их. Отвешивает нечто среднее между поклоном и реверансом, зажав в зубах сигарету. Кирилл хмуро отмечает промелькнувшую болезненную гримасу на его лице и руку, дёрнувшуюся к рёбрам. — С кем ты уже?.. — Кирец, ты, как всегда, задаёшь не те вопросы. Ты должен спрашивать, жив ли мой противник и спасена ли дама из беды, — Меф щелчком отбрасывает окурок и обнимает Кира за плечи — чуть неуклюже из-за небольшой разницы в росте. Зато крошечная Лиля состыкуется с ним идеально. И даже руку его скидывает не сразу. — Если вы Чип и Дейл, то, чур, я Гаечка. Хотя я, конечно же, куда очаровательнее этой крысы. Так что, ребятушки-козлятушки, куда путь держим? Введите в меня курс дела, только нежно и с любовью. — Мы вчера видели, как Тень поглотила чей-то сон, — объясняет Кир. Новое имя для твари само ложится на язык, словно всегда сидело где-то внутри. — Его забрали в эту больницу. — Плакала вся общага, — сухо добавляет Лиля и стряхивает с себя Мефа, заходя в больницу. — Травматология — туда, — чеканит приёмная медсестра, скользнув взглядом по разукрашенной физиономии Мефа. — Мы к пациенту. Сафронов Михаил, привезли утром, — Лиля снова берёт разговор на себя, и Кирилл окончательно мирится с тем, что его участие здесь не требуется. Ему бы Мефа не потерять, который уже втёрся в очередь к кофейному автомату и клянчит мелочь у инвалидов. К моменту, когда Кир покупает ему стаканчик мутного капучино, Лиля уже нетерпеливо вдавливает кнопку лифта. — И тебя так просто пустили к нему? — спрашивает Кирилл не столько из любопытства, сколько из опасений, что Лиля прибегла к угрозам и шантажу, и их вот-вот скрутят санитары. — Нет, — коротко отвечает она. — Он в коме, посещения запрещены. — И мы?.. — Мы провожаем в травматологию нашего дражайшего друга, — она кивает на Мефа, и тот, уловив намёк, страдальчески стонет, громко жалуясь на внутреннее кровотечение. Кирилл издаёт тихое: «Оу», и с тоской понимает, что будь у него брат в коме, в коме бы он и остался. Кир потоптался бы у дверей приёмной, неловко извиняясь, и ушёл молча страдать домой. — Предлагаю надыбать белые халаты и представиться врачами, — говорит Меф, не отводя взгляда от своего побитого телефона. Он что-то печатает, прикусывая улыбку, и это кажется Киру странным: Меф никогда не скрывает радости, обычно она плещет из него фонтаном, в который он тут же сам и бросается, крича: «За ВДВ!» — Валюшок передаёт привет. Ну, это я перевожу с злыднеёбского его: «Вы троица идиотов. Даже не думай писать мне письма из психушки, в которую вас упекут». — С каких пор ты переписываешься с Винтерсом? — спрашивает Кир, мысленно потирая место, куда пришёлся укол ревности. Нужно продезинфицировать и приложить ватку, чтобы зараза не распространилась по венам, не отравила сердце. Раньше ему приходилось делить Мефа только в его снах, но если Вэл пишет ему и днём, что будет дальше?.. В одно прекрасное утро он обнаружит в своём почтовом ящике открытку из Питера с подписью: «Кирочке с любовью от Мефа». А через год он подпишет её: «Коленьке», потому что забудет его имя. — С тех пор как ты, мой сладкий персик, совсем ко мне остыл… Лиля затыкает их одним суровым взглядом из разряда: «Если этот лифт сейчас застрянет, я голыми руками раздвину дверцы, выползу наружу и перегрызу тросы, оставив вас умирать». Но лифт, поскуливая, останавливается, выпуская их в унылый больничный коридор. Лиля штурмует его взглядом, и Кир готов поверить, что ей под силу не просто допросить коматозника, но и заставить его извиниться за доставленные неудобства. Честно говоря, на данном этапе Кир готов поверить во что угодно. Вера в Лилю же окупается куда быстрее, чем может предложить любая из мировых конфессий. У двери в палату они останавливаются, Лиля даже не заглядывает внутрь. Вместо этого она грубо ловит проходящую медсестру за локоть и спрашивает: — Тут была женщина, куда она ушла? Лет пятьдесят, блондинка. — Блондинка? — медсестра растерянно хмурится. — здесь одна брюнетка долго стояла, но… — Да, брюнетка, — перебивает Лиля. — Куда она делась? — По-моему, она пошла туда, — кивает женщина в сторону туалета. — А вы… Но Лиля уже не слушает. Киру приходится подбежать, чтобы догнать её. — Откуда ты?.. — Это логично. Любая мать придёт навестить сына в коме, — бормочет она, раздражённая тем, что приходится объяснять столь очевидные вещи. — Как ваша фамилия, мыслитель? — вклинивается Меф, галантно приоткрывая для Лили дверь женского туалета, в который бесцеремонно вторгается и сам. Кириллу ничего не остаётся, кроме как пойти следом. После визита в чужие сны понятие нарушения границ несколько размывается. Женщину, стоящую у раковины, он замечает не сразу. Она, тусклая и серая, без остатка сливается со стенами, такими же обшарпанными, надколотыми. Руки, которые она держит под краном, без конца намыливая, заметно дрожат. Кир не может позволить Лиле вести этот допрос. Это будет попросту негуманно. — Извините, пожалуйста, — начинает он, с опаской выступая вперёд. Женщина никак не реагирует, и ему приходится дважды повторить свои слова. — Вы… Вы мама Миши Сафронова, да? Мы его одногруппники. Она оживает медленно, будто механизм внутри заржавел, застопорился. На секунду Киру кажется, что она заплачет, но женщина лишь нервно кивает, сжимая тонкие губы. На ней белоснежная блузка и протёртые спортивные штаны. Это явная несочетаемость заставляет всё внутри тревожно и виновато сжаться. Кирилл может представить, как она, разбуженная звонком, торопливо собирается, роняя ключи и путаясь в обуви. Совесть встаёт поперёк горла, мешает говорить, но воображение подкидывает образ Лили, точно такой же потерянной и несобранной, точно так же разбуженной безразличным голосом: «Вашу сестру доставили в больницу скорой помощи». И он выдавливает из себя сконфуженное: — Вы не могли бы… Вы не могли бы нам рассказать, что случилось?***
На узкой лавочке в зале для посещений они узнают, что Миша Сафронов учится на первом курсе механико-технологического факультета. Что он родом из Борисова, поступил в столицу на бюджет без экзаменов, выиграв республиканский этап олимпиады по физике. Что у него никогда не было проблем со здоровьем. Что он хороший, очень хороший мальчик. Теребя в руках стаканчик Мефа с остывшим кофе, женщина бессвязно рассказывает о своём сыне трём незнакомцам, которые впервые в жизни услышали его имя лишь сегодня утром. Они слушают и кивают, кивают и слушают. Лиля — нетерпеливо, Кир — участливо, Меф — невпопад вставляя выдуманные истории о весёлой студенческой жизни. — Мишаня у нас главный заводила, — говорит он. — Мой Миша?.. — Да-да, первый хлопец на районе, звезда каждой вписки, обаятельный засранец, — с энтузиазмом подхватывает Меф, уворачиваясь от тычка Кира. — Но он всегда был таким застенчивым… Хотя он мало мне рассказывает. Как уехал, совсем закрылся в себе, — качает головой женщина, помешивая пластиковой палочкой грязную жижу в мятом стаканчике. — Я ведь даже не знала, что у него друзья тут появились. — Он совсем никого не упоминал? Никаких имён? — включается Лиля. Журналист бы из неё вышел никудышный. Разве что военный корреспондент. — Нет, — отвечает женщина. — Он и дома-то ни с кем особо не общался, только в интернетах своих… — А! — Меф хлопает себя по колену. — Насчёт книжек этих, да? Он рассказывал. Как там они… «Хроники Нарнии»? — «Сомниум», — поправляет она. — У него целая коллекция их была, на полках стояла. Но он всё с собой забрал, в общежитие. Я ему говорю, зачем тащить этот хлам, но он… Вы же знаете Мишу. — Да он прям помешан на этих книгах, да? — фыркает Меф. — Мне кажется, у них там какая-то секта. — Правда же? — глаза женщины загораются впервые за разговор, и она доверчиво сжимает руку Мефа в своей. — Я ему то же самое говорила. Нет, ну это нормально, по-вашему, в восемнадцать лет верить в такие глупости? Путешествия по снам! Мы его даже к психологу детскому водили, боялись, что… — она жуёт свои выцветшие губы, пытаясь подобрать слова, но сдаётся. — Он, представляете, начитался каких-то бредней… Целыми днями только и спал. Приходит домой — и сразу в кровать. Не покушавши даже… — Ужас какой, — яро поддерживает Меф. — Мне вообще кажется, что на такие секты надо властям жаловаться. Пусть сделают что-то. Это ведь как «Синий кит»: дурят головы детям, а они… Не покушавши даже. Ага. — Да что они сделают?.. Я ведь пыталась… Кир косится на Лилю, но она сосредоточенно хмурится, не замечая его взгляда. Он знает, о чём она думает, потому что те же мысли вырисовываются и в его голове: два Путешественника — две комы. Вчера во сне, распадающемся на части, пожираемом Тенью, они не застали хозяина. Будто он ушёл, а вернуться уже не смог. Некуда было возвращаться. И проснуться у него тоже не вышло. — Идём, — говорит Лиля, поднимаясь со скамьи. В этот раз Киру даже не нужно сглаживать её резкость своими извинениями и благодарностями — с этим прекрасно справляется и Меф, напоследок обругав проклятых сектантов и пожелав «Мишутке» скорейшего выздоровления. Кириллу стыдно оставлять обманутую женщину одну, но стыд притупляется надеждой. Если они найдут и вернут Алёну, то спасут и остальных. А в том, что им удастся найти Лилину сестру, сомневаться не приходится: об этом говорит решительный изгиб её бровей, и уверенный шаг, и стиснутые, как для боя, кулаки. — Ты знаешь, о каком сайте она говорила? — спрашивает Кир, когда из душной больницы они вываливаются в ещё более душный июнь. Город размывается маревом, растекается асфальтом под их ногами. — Ага. Толпа шизоидных поклонников Винтерса. Он пару лет назад вякнул в интервью, что приснил Сомниум, а потом какой-то задрот накатал методичку по Путешествиям — и началось. — Ты её читала? Лиля бетонирует его взглядом, мол, а как иначе-то. — Скинь ссылку в общий чат, — просит Меф и роняет свой многострадальный телефон. Кажется, от него откалывается ещё один кусок. — Щ-ча, только добавлю туда вас с Валюрием. Оп-оп, и готово. — А Вэл там зачем? — хмуро бормочет Кирилл, принимая приглашение в беседу. — Так это ж его фанаты заварили кашу, вот пусть и расхлёбывает. К тому же он шарит за сны побольше нашего. Кстати, а вы взяли телефончик у той очаровательной рыжей особы? Нам пригодится любая рука помощи, даже если она всего одна… — Нет, — хором отвечают Лиля с Киром. Та грызливо скалится, недовольная синхронностью. Будто одна мысль о том, что её мнение может в чём-то совпадать с мнением Кира, кажется ей оскорбительной. После недолгой перепалки, в которой Кирилл не участвует, они решают обдумать дальнейшие действия в месте с едой и кондиционером и после недолгой дороги, оплаченной со стипендии Кира, заседают в сомнительной пивнушке, ожидаемо пустующей в обеденное время. Пока Лиля ковыряет ножиком стол, а Меф заигрывает с угрюмым бородатым барменом, Кирилл знакомится с форумом поклонников «Хроник». Продираясь сквозь низкокачественные сканы пошлого фанарта, который Меф с хихиканьем сохраняет и тут же кидает в общий чат, выбешивая Вэла, Кир понимает одно: одержимость его лучшего друга Сомниумом ни в какое сравнение не идёт с религиозным фанатизмом обитателей In-Somnium’а. То, что происходит на этом сайте, больше всего напоминает ролевую игру. Пафосные никнеймы, дебаты о сюжетных арках, отыгрываемые персонажи… Судя по едким комментариям Вэла, он и сам пребывал в благом неведении. Королевство, которое он построил для себя, давно перестало им быть. Сотни увлечённых поклонников, судя по всему, уже не первый год засыпают лишь для того, чтобы прожить совершенно другую, полную магии и приключений жизнь во сне. У них даже есть Кодекс, десяток правил которого сводится к главному: ни в коем случае не вмешиваться в основной сюжет. Винтерса, к его снисходительному негодованию, они боготворят как Создателя. Насчёт Мефиуса же мнения расходятся: часть фанатиков ставит его на тот же пьедестал, что и Вэла (а некоторые не ставят, а кладут; и не на пьедестал, а в постель), другая же половина считает его дерзким Путешественником, осмелившимся вмешаться в замысел Винтерса. Кир прошерстил десяток подтем, но так и не разобрался, завидуют они ему или осуждают. Что-то не даёт ему покоя, маячит тревожно на краю, но Кириллу так и не удаётся ухватить несформировавшуюся мысль. Чем больше он читает, тем больше вопросов возникает в голове. Кто написал методичку «Автостопом по Сновидениям»? Как Меф, в глаза её не видевший, нашёл Сомниум много лет назад?.. — Не могу ничего найти, — жалуется Кир, когда Меф в очередной раз подталкивает пухлую пивную кружку в его ладонь. Как давно он это принёс?.. Судя по полупустой кружке в руках Лили, прошло уже немало времени. — Всё забито паникующими сообщениями о том, что Сомниум исчез. Странно, что та рыжая девушка ещё не сообщила всем пренеприятнейшее известие. Кир делает паузу, надеясь, что кто-то заметит его отсылку, и Меф с улыбкой кивает: — К нам едет ревизор. Вот поэтому они и лучшие друзья. Лиля закатывает глаза. — Наверное, она уже вскрылась от горя, — цыкает она, и в блеске глаз за толстыми стёклами её очков Кир угадывает нотки садистской надежды. Вот поэтому им лучшими друзьями никогда и не стать. — О, — внимание Кирилла привлекает недавнее сообщение. — Кто-то упоминает Тень. Они думают, что Сомниум поглотили… Может, скажем им? — Давайте ещё и поминки Валюхе устроим, — воодушевлённо предлагает Меф. — Напишем, что он пал смертью храбрых, сражаясь с общим врагом… Хотя нет, это я пал смертью храбрых, а он трусливо сбежал с поля боя, надругавшись над моим не успевшим остыть телом. Это, кстати, надо описать в мельчайших подробностях… — Про кому ни слова, — игнорирует его коварные замыслы Кир. — Что, впрочем, логично, потому что писать об этом некому… Но откуда они тогда знают о Тени? — Может, видели? — предполагает Меф. Форум с насущными проблемами его не слишком интересует: он всё ещё разглядывает развратные картинки, изображающие его и Вэла во всех возможных позах. И — по большей части — невозможных. — Нет, — подключается Лиля. — Открой вкладку «Бессонница». Кир и сам видел эту тему в обсуждениях, но не уделил ей внимания, скользнув взглядом по списку снотворных и решив, что это не относится к делу. Но теперь, углубившись, он замечает кое-что новое. Изначально редкие сообщения о странном кошмаре превращаются в тревожные крики о помощи. «Я не могу спать». «Четвёртые сутки не сплю. Видится всякая хрень. У кого-нибудь было?» «После того кошмара не могу заснуть. Я пропустила День Восхождения… У меня уже ломка, хээээлп». «Кто-нибудь знает, что с Алистером? Его нет в Сомниуме неделю». «Я. НЕ МОГУ. ЗАСНУТЬ». «Вам помогают снотывроные? Я вчрв а накачался пиздеу и всё равно не заснул» «Я жутко устала, но всё равно не сплю. Пятые сутки? Я не знаю». «ЭТА ХРЕНЬ СОЖРАЛА МОЙ СОН». «Можно умереть от бессонницы? Лол». «Блять, у меня начали выпадать волосы. Я не могу есть. Не могу спать. Я нахуй двинусь». «Ребят, а где Алистер?» «А чё тема заглохла? У вас получилось заснуть? Мне вчера снилась эта чёрная дыра, я полночи ворочаюсь уже, хочу в Сомниум…» «Ээээй, кто-нибудь?» «Я тоже не могу заснуть». «Я НЕ МОГУ СПАТЬ». «Я НЕ МОГУ СПАТЬ». «Я НЕ МОГУ СПАТЬ». — Мне как-то не по себе, — говорит Кирилл, пролистав тему до конца. Последнее сообщение в ней датировано вчерашним днём, дальше — тишина. Меф забирает телефон из его рук. — Я уже где-то об этом слышал… Секундос, — просит он, вбивая что-то в поисковик и через минуту возвращая Киру телефон. — «Неизвестный вирус, убивающий людей бессонницей», — зачитывает тот. Забитый рекламой сайт не вызывает доверия, напоминая одну из тех всплывающих вкладок, на которые то и дело кликает Меф: «На Урале обнаружили останки пришельца!», «Учёные скрывают ЭТО от нас…», «Раскрыт секрет вечной жизни! Надо каждое утро…» — Без обид, Меф, но это всё как-то… — Да почитай ты, — Меф наваливается на его плечо, тыча пальцем в экран. — Люди не могут спать и умирают от истощения, врачи в шоке, все в шоке, необъяснимо, но факт. Какие ещё доказательства тебе нужны? — Ну… Любые? Тут их буквально нет. — «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю». Кир бросает на друга неубеждённый взгляд, пока тот заботливо хлопает по спине поперхнувшуюся пивом Лилю. — Это зацепка, — говорит Меф, и Кирилл, не желая его обидеть, нехотя соглашается. — Ладно, допустим. И к чему эта зацепка нас ведёт? — К чему надо, к тому и затем, — Меф важно поднимает палец, любовно отпаивая Лилю пивом — чудодейственным средством от кашля. — Дайте мне минуту — и я свяжу всё так, что потом не развяжете. Отэлементарню вас, как последних Ватсонов, — он сооружает из салфетки подобие табачной трубки и делает вид, что затягивается. — Тень жрёт сны, так? Так. Людей, видать, не жрёт по причинам личного характера. Те, кто видел, как их сны поедают, не могут спать. А те, кто прошмандовничал где-то, не могут проснуться. — То есть, — подхватывает мысль Кирилл, — если твой сон уничтожают, ты больше не можешь туда вернуться. И застреваешь там, где был: во сне или в реальности. Он поворачивается к Лиле, предвкушая проблеск одобрения и надежды в её холодном взгляде, но она лишь мрачно вбивает нож в столешницу между своими пальцами, с каждым разом всё жёстче. — Значит, — поумерив пыл, тихо добавляет Кир, — Путешественники впадают в кому, а обычные люди… лишаются сна, да? Он не может сказать «умирают». Это кажется слишком громким словом, слишком тяжёлым. Оно повисает в воздухе, как табу, и Кир невольно вспоминает о древнем славянском страхе перед Хозяином леса, имя которого боялись произносить, заменяя эвфемизмом. Вот только тварь, с которой они столкнулись, куда опаснее того самого медведя. — Это нам ничего не даёт, — говорит Лиля, и Кир безошибочно угадывает то, что скрывается между её слов: «Это не поможет вернуть Алёну». — Проблема не здесь, а во снах. И решение надо искать там. А значит… Значит, у Лили нет причин торчать здесь, в Минске. И это почему-то тревожит Кира куда сильнее, чем возможность умереть от бессонницы. Приоритеты. Что-то случилось с его приоритетами. — И что… И что нам делать? — растерянно спрашивает он. — О, я ждал этого вопроса всю жизнь! — Меф, сверкнув глазами, залпом допивает своё пиво и с громким стуком опускает пустую кружку на стол. — «Хватит же столько спать», — говорили они. «Нельзя спасти мир, валяясь в кровати целыми днями», — говорили они. Ха! Выкусите, хейтеры! Мы сделаем это. — Спасём мир?.. — недоверчиво хмыкает Кир. — Не вставая с постели, — подмигивает Меф, драматично сжимая одной рукой плечо Кира, а второй — ладонь Лили. — Пора баиньки, детишки. Нас ждут великие дела.