— А теперь кубок школы! — улыбнулся Армандо, поднимаясь со своего места и обводя взглядом Большой зал. В ярко-синих глазах отражались гордость и беспокойство: обе войны — что маггловская, что магическая, — набирали обороты, и шанс того, что многие из ныне присутствующих на пиру не вернутся, был крайне высок. Ещё большее волнение вызывали выпускники: отныне стены Хогвартса не являются их защитой, молодым людям в столь неспокойное время необходимо искать работу и как-то устраиваться в этой жизни. Директор уверен, многие из них отправятся за границу, следуя за этим чудовищем — Грин-де-Вальдом, — порабощённые громкими лозунгами и обещаниями «общего блага». Также маг был обеспокоен и судьбой магглорождённых: сколько из этих невинных юных волшебников погибнет от немецких бомб, сброшенных на старушку Англию? Впрочем, нервозность Диппета была едва ли уловима: мужчина, как никто, умел держать лицо. — Четвёртое место, заработав четыреста двадцать пять баллов, занимает Равенкло! — Армандо аплодировал вместе с другими профессорами и студентами, цепко отслеживая реакцию факультета. Вороны были явно не довольны результатом: впервые за многие десятилетия они оказались в хвосте. Впрочем, итог этого года был большой неожиданностью: в конце концов, студенты Ровены славились своими интеллектуальными способностями. — На третьем месте Хаффлпафф! Они набрали четыреста двадцать шесть баллов! Молодцы! — Похвалил учеников директор, и те были действительно рады, пусть и не выиграли кубок. — Второе место отдаётся Гриффиндору! Эти ребята набрали поразительное количество баллов — пятьсот пятьдесят! — алознамёный факультет хлопал громко — намного громче, чем все остальные, — с какими-то апломбом и претенциозностью, что говорило многое об их природе. Они были разочарованы: три года подряд буквально вырывать кубок у змей, а в этот раз так облажаться. — И, наконец, наши победители: с рекордным количеством за всю историю Хогвартса — шестьюстами! — баллов кубок школы выигрывает Слизерин! — Громко закончил свою речь Армандо. Зычный голос директора был слышен в каждом из уголков Большого зала. Ученики серебристо-зелёного факультета аплодировали живо: с улюлюканьем и скабрезными шуточками, отбросив в сторону своё аристократическое воспитание, наконец, став просто детьми, которым не чужд соревновательных дух. Больше всех для победы своего факультета сделали два блистательных и амбициозных третьекурсника: Том Реддл и Адриан Певерелл. Помнится, Дамблдор как-то снял с этой парочки неприличное количество баллов, но к концу учебного дня и Том, и Адриан вернули их, помноженные на двое. Впрочем, любой из слизеринцев старался не давать поводов профессору трансфигурации снять очки со своего факультета.
Быть может, именно поэтому Альбус нарочито медленно хлопал, враз растеряв загадочный блеск голубых глаз, смирившись с тем фактом, что змеи обошли на повороте его драгоценных львят. Впрочем, в общей какофонии звуков его жидкие аплодисменты не играли никакой роли: кто-то из учителей — те пятеро, что сами когда-то окончили Слизерин — рукоплескал громче, а кто-то — тише. Безусловно, самые жаркие овации принадлежали Слизнорту. Тот сиял, словно начищенный до блеска галеон, раздуваясь от гордости. Глаза старины Слагги были наполнены теплотой по отношению к своим ученикам. И было видно невооружённым глазом, что он переживает за каждого.
Взгляд Певерелла остановился на декане. Эмоции Слагхорна вызывали смятение: с одной стороны, тот был весьма заботлив и внимателен к своим подопечным (слизеринцы могли прийти к нему с абсолютно любыми своими проблемами, и декан шёл на контакт. Гарри было даже жаль, что там, в другой жизни, будучи шестикурсником Гриффиндора, он ошибался насчёт Слизнорта, предполагая, будто тот использует учеников в качестве экспонатов «своих» заслуг по взращиванию гениев и нетривиальных, в общем-то, личностей. Сейчас, будучи в чёртовых сороковых, и посмотрев на все процессы изнутри, Поттер признавал, что клуб «Слизней» — лишь попытка быть ближе, стать своим подопечным не просто профессором зельеварения и деканом, а наставником. Кажется, у старины Слагги, не было своих детей. Может, именно поэтому он выкладывался?); с другой, это всё тот же человек, поведавший Тому Реддлу о крестражах. Человек, который, пусть и насторожился из-за поднятой на обсуждение темы, однако всё равно выдал информацию подростку! Возможно, он уповал на гениальные мозги Реддла? Что тому хватит ума не творить подобную магию? Впрочем, впоследствии осознание того, что он сделал, стало переломным моментом в его жизни. Быть может, именно поэтому Слизнорт в дальнейшем, и в той, другой, реальности держался особняком?
А сейчас Гарри сидел за факультетским столом рядом с Томом. Не сказать, что мальчишка не пытался сесть где-то ещё, однако Реддл обладал просто потрясающим навыком убеждения: один вымораживающий душу взгляд на какого-нибудь неудачника, оказавшегося с Поттером по соседству, и «барьер» Гарри исчезал со скоростью звука. Не стоит забывать и про тот факт, что Певерелла периодически молча тащили за собой, как грёбаную тряпичную куклу. Ещё больше выбешивала только лёгкость, с которой Тёмный Лорд проворачивал эти фокусы.
— Так и надо этим грязнокровкам! — оскалился один из близнецов Кэрроу — Амикус.
Адриан фыркнул:
— О, да, на Гриффиндоре ведь чистокровных днём с огнём не сыщешь, — красивое лицо исказилось в презрительной гримасе. — Если тебя распределили на Слизерин, то это не значит, что черт, присущих другим факультетам, в тебе нет, просто именно слизеринских оказалось больше… а вообще, думаю, тебя запихнули к змеям из-за того, что ты просто невыносимо заносчивый засранец.
Пальцы Амикуса крепче сжались на столовых приборах, а взгляд буравил этого паршивца, обещая кары небесные за то, что его буквально подняли на смех свои же. В душе разливалась чистая, ничем незамутнённая ненависть, и Кэрроу искренне не понимал, чем Адриан Певерелл зацепил Тома. Почему тот желает видеть этого выскочку рядом. Практически весь учебный год приходилось мириться с таким положением дел. Более отвратительной ситуацию делало ещё и то, что из всей компании на дух не переносили Певерелла только он, Амикус, и Эйвери, остальные же относились к нему с симпатией. Чёртов мальчишка умудрился понравиться даже Лестрейнджу. Кэрроу продолжал размышлять. Ярость закручивалась шипящей змеёй между рёбер. Глаза прожигали дыру в сопернике. Но, поймав предупреждающий взор Реддла, Амикус побледнел и уткнулся взглядом в свою тарелку. Впрочем, одна мысль была весьма утешительной для истоптанного чужими грязными ботинками эго: когда-нибудь Тому надоест Адриан, он наиграется, и вот тогда Кэрроу воспользуется этим шансом, чтобы показать этому сопляку его законное место.
— В той или иной мере тяга к знаниям есть у каждого. И, если развивать мысль дальше, то у всякого индивидуума присутствует близкий круг, которому он верен. Любой может проявить смелость и отвагу, всё зависит от цели и обстоятельств, — безапелляционно отрезал Поттер, накладывая себе на тарелку всего и побольше — чёрт знает, когда в следующий раз будет возможность нормально поесть. — Распределяющая шляпа лишь выделяет доминантные черты характера, которые являются ключевыми для того или иного факультета. И превозносить одни личностные качества, высмеивая другие — идиотизм первостатейный. Люди многогранны. — Подросток нахмурился, припоминая, что ровно такие же мысли бродили в его голове ещё в той, старой, жизни перед очередными летними каникулами. Среди тех, кто прислушивался к его словам, не было удивлённых, а вот задумчивых — с лихвой.
Поттер вскинул голову, ощутив чужой взгляд. Тёмные, словно бездна, глаза Реддла полуприкрыты веером угольно-чёрных ресниц, а пальцы медленно оглаживают подбородок. Всё это в совокупности говорило о том, что Том размышляет о чëм-то. Данную картину Гарри видел неоднократно. Хмыкнув, юноша покачал головой, избавляясь от лишних мыслей, и вернул всё своё внимание тарелке с едой. Эта ночь в замке — последняя перед началом летних каникул.
Несмотря на план «забить на всё и насладиться последними часами в Хогвартсе», мысли, будто рой диких пчёл, атаковали сознание, заставляя прокручивать в голове былое. Гарри отчего-то вспомнились глаза Тома. Два горящих яростью омута на восковом недвижимом лице. Когда Поттер сообщил, что это лето проведёт в приюте, Реддл не дрогнул. Лишь его магия взметнулась вверх — ярящаяся и обжигающая, — да глаза в злости прищурились, выдавая своего хозяина с головой. В помещении было достаточно темно, и если бы не сила Тома, можно было бы подумать, что этот всплеск эмоций — порождение воображения. Адриан догадывался, о чëм думал его собеседник, однако тот не проронил ни слова. Реддл предпочёл сделать вид, что этого разговора никогда не существовало, а Поттер ждал, когда терпение первого закончится и, как говорится, рванёт.
«А рванёт в любом случае, — мысленно скривился юноша. — И угрозы посыпятся, как из рога изобилия. Этот скрытный говнюк явно не желает распространяться о своей жизни за стенами замка. Данное очевидно: Реддл в течение всего года мастерски переводил тему, когда разговор заходил в опасную для него сторону. Большинство слизеринцев знают: Том беден, как церковная мышь, но и только. Едва ли кто-то ведает, что негласный лидер факультета проживает в маггловском приюте. Самое смешное заключается в том, что этот засранец даже не намекнул, что он будет жить там же, где и я. А потому придётся разыгрывать удивление от встречи в этой и Богом, и дьяволом забытой дыре. Не приведи Мерлин, если Реддл догадается, что я знал заранее».
— Дамблдор не выглядит довольным, — с издёвкой заметил Лестрейндж. Он не любил профессора трансфигурации также, как и все остальные змеи: что бы ни происходило, какие бы ситуации ни возникали, а справедливости от декана алознамёного факультета не добьёшься — тот всегда будет на стороне гриффов, даже если те не правы. Кажется, Альбус свято уверен: любой слизеринец — априори лжец.
— Ты вообще хоть раз видел его довольным? — Пробормотал Эйвери. — Да и домашку он задаёт такую, что проще повеситься! Четыре фута на эссе! Четыре! Кажется, вместо отдыха на каникулах я буду занят трансфигурацией.
— В первые дни каникул сделать все домашние задания, а после отдыхать не судьба, да? — Фыркнул в ответ Певерелл, а после продолжил развивать мысль: — Тем более, тот же профессор Эдидж задал эссе на пять футов. Радуйся, что не взял его предмет в качестве дополнительного.
— Вообще, домашнее задание к факультативу — бред! Было бы здорово, если бы по дополнительным предметам так не нагружали, — вставила свои пять кнатов Дорея.
— Спорное утверждение. Мне, к примеру, достаточно интересно, — признался Гарри. — К слову, вы уже выбрали тему? Профессор говорил, что то, что выберет каждый из нас, станет проектом на год. Всё же подобрать доказательную базу и обосновать теорию — задачка не из тривиальных.
— Мне было бы интересно поработать над теорией о том, откуда у гряз… кхм, магглорождённых дар магии, — призналась Дорея. Определение «грязнокровка» Блэк тактично опустила в силу того, что её собеседнику оно было не по нраву. Девушка не знала, почему Адриан, который на дух не переносит магглов, против данного слова, однако предпочитала принять, как факт, во внимание, не заморачиваясь. — Единственное, с аргументами и контраргументами по данной теме довольно туго.
— Не так уж и сложно, — отмахнулся Поттер. Зелёные глаза пристально следили за мисс Блэк: вот она неспешно промокнула губы салфеткой, а вот её брови нахмурились — она осмысливала его слова, пытаясь понять, что именно в своих размышлениях упустила, раз для него это легко. Дорея вызывала у Гарри улыбку.
— Поделишься?
— Зелья, — припечатал в ответ Певерелл, откровенно забив на дальнейшие пояснения. — Да и я ту же тему взял, что и ты. — Он потерял интерес к Блэк, переключившись на другого собеседника. — Эй, Реддл, а ты что выбрал?
— Мне любопытно, почему у волшебников рождаются сквибы, — неспешно протянул в ответ Том, показательно отряхивая мантию от несуществующей пыли. Весь вид подростка кричал, словно он делает одолжение, отвечая на заданный Адрианом вопрос. Как будто Большой зал и не гудит разговорами учеников.
— Думаю, тема не имеет значения, — хмуро отрезал Абраксас. — Всё равно профессор не воспримет её всерьёз.
— О, а ты уже делал этот проект, да? — Поинтересовался мальчишка, сверкая изумрудами глаз, в которых плескались веселье напополам с любопытством. — И какую оценку получил по итогу?
— «Отвратительно», — скривился блондин. После этого самого «отвратительно» Малфой больше не присутствовал ни на одном занятии. Впрочем, прогулы сошли ему с рук, так как отец не считал данный предмет чем-то важным.
— А какой раздел ты выбрал? — решил уточнить подросток. На самом деле, вопросов, на основе которых ученик должен выстроить доказательную базу, либо подтвердив, либо опровергнув свою теорию, было всего три: откуда берутся магглорождённые или сквибы и каким образом волшебные существа способны на беспалочковую магию. Основная масса студентов выбрала, естественно, последний в силу того, что он был в разы легче первых двух.
— Тоже самое, что и у Блэк, — хмыкнул Абраксас.
— Ого! — присвистнул Поттер. Впрочем, заинтересовался данной темой не только он, но и большинство третьекурсников, прислушивающихся к их с Малфоем диалогу. — И к каким выводам ты пришёл?
— Что эти выродки крадут магию у чистокровных, — отчеканил в ответ блондин.
Тишину, что повисла за столом факультета, разрезал, словно нож масло, громкий смешок. А после ещё один. Адриан хохотал в голос. Так заразительно, что весь Слизерин застыл в нерешительности, не зная, то ли присоединиться к веселью Певерелла, то осуждающе покачать головой на выходку мальчишки.
— Ой, не могу, — пробормотал Гарри, утирая ладонью слезящиеся от смеха глаза. — Магглорождённые крадут магию. Мерлин, профессор Эдидж — святой человек! Всего лишь «отвратительно», а не «тролль»! Просто задумайся вот о чём: даже волшебники не способны перекачивать магию от донора к реципиенту. И это я говорю о магах, которые разбираются в данном вопросе. Колдомедиках, например. Что уж говорить о магглах? Думаешь, они способны на подобное? Впрочем, в порядке бреда давай допустим, что они разработали некую сыворотку, способную перекачивать магию от волшебника к простецу. А дальше в ход идёт статистика — суровая и беспощадная сука, Малфой. Каково соотношение магов к магглам? Нас — мизер, их — миллионы. Поверь, если бы они могли украсть нашу магию, то давно бы уже это сделали, — несмотря на веселье в голосе Поттер был в бешенстве.
«Как можно верить в подобную чушь?! Такие изречения — ворох проблем в будущем для магглорождённых. Искренне надеюсь, что сдвиг по фазе у Реддла случился именно из-за разорванной на клочки души, а не потому что он растерял все свои гениальные мозги ещё в начале становления Тёмным Лордом. Ну бред же!»
Светлые брови сошлись к переносице — Абраксас нахмурился. В глазах наследника благородного рода плескался убойный коктейль эмоций: шок, неверие, возмущение и отрицание. Да, речь Певерелла звучала ровно, стройно и… логично? Определённо логично. Однако ставить магглов хоть в чём-то на ступень выше волшебников… с этим Малфой был категорически не согласен. Воспитание диктовало искреннюю, ничем не замутнённую ненависть к простецам, хотя сам лично он никогда с ними не контактировал. И пусть в рассуждениях оппонента было здравое зерно, взять и изменить своим суждениям, взращенным с малых лет, по щелчку пальцев блондин не мог, а потому поступил, как и любой чистокровный, — вежливо проигнорировал пылкую речь Певерелла.
Профессора оборачивались на шум, окидывая обеспокоенными взглядами стол факультета Слизерин. Обернулся и Дамблдор. Впрочем, в отличие от заместителя директора, многие, увидев смеющегося Певерелла, расслаблялись и тоже растягивали губы в улыбке: было приятно видеть этого ученика счастливым после всего, что ему пришлось пережить. Стойкость и гибкость Адриана просто поражали: выжить в мясорубке, устроенной людьми Грин-де-Вальда; остаться одному, потеряв всех близких; принять свою волшебную суть без истерик, нервных срывов и депрессий, равно как и буквально играючи догнать сверстников по школьной программе… мальчишка был гением, с какой стороны ни посмотри. Хотя, стоит отметить, что столь одарённых было двое: Адриан Певерелл и Том Реддл — поистине уникальные личности. Они покоряли если не с первого взгляда, то с первого слова. Профессора обожали обоих. Впрочем, и среди преподавательского состава было исключение: профессор трансфигурации — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Заместитель директора щурил голубые глаза, наблюдая за смеющимся студентом и гадая, что могло того так развеселить. Взгляд мужчины невольно метнулся в сторону своих подопечных и, пересчитав их буквально по головам и сообразив, что весь курс Гриффиндора присутствует в Большом зале, он облегчённо выдохнул. Певерелл раздражал. Старый друг — Слагхорн — всё ещё игнорировал его из-за выходки Адриана в учительской. Диппет и вовсе смотрел неодобрительно. И оба — оба! — высказали массу нелицеприятного о произошедшем, дескать, не стоило наседать на ребёнка, который делает первые неуверенные шаги в мире магии. А самое, пожалуй, раздражающее было то, что все эссе написаны идеально. И Альбусу пришлось, сжав зубы, выводить ненавистное «превосходно».
Гарри же блуждал взглядом по убранству Большого зала, намеренно игнорируя реакцию Тома на свой весьма эмоциональный спич:
«Не приведи Мерлин, если этот ублюдок солидарен с мнением чистокровных кретинов! Хотя… не стоит забывать, что Реддл — тварь редкостная, но тварь гениальная. Ставлю сто галеонов на то, что этот выкормыш мантикоры просто притворился, будто разделяет их чистокровные заморочки, дабы аристократия пошла за ним. А вот то, что потом Тёмный Лорд слетел с резьбы, забыв о первоначальных целях и ударившись в кровавый террор, — это уже результат наличия крестражей».
Юноша раздражённо фыркнул: настроение частенько закладывало такие «виражи», меняясь по пять раз на дню, что Гарри просто смирился. Привыкли к его выпадам за этот учебный год и однокурсники. Однако стоит отдать Поттеру должное: несмотря на своё настроение, он всегда контролировал собственную волшебную силу. После того раза в факультетской гостиной он ни разу не отпускал контроль над магией. Впрочем, расстроенных отсутствием демонстрации его потенциала среди учеников серебристо-зелёного факультета не было: многих до сих пор бросало в дрожь, стоило только вспомнить о произошедшем.
— Эй, Адриан, намекни хотя бы о каких именно зельях идёт речь? — озадаченно попросила Дорея, наморщив лоб.
— Я сам только разбираю данный вопрос, — солгал Гарри. — Почему бы тебе не поинтересоваться у Вальбурги? Кажется, она тоже брала эту теорию.
— Не уверена насчёт неё, но, кажется, Лукреция в курсе. Интересно, она поделится информацией? — задумчиво пробормотала девушка, мгновенно переключившись.
— Неплохо, — Реддл растянул губы в довольной ухмылке.
Поттер повернулся к нему лицом, скучающе протянув в ответ:
— Понятия не имею, о чём ты.
Том в ответ просто хмыкнул.
— А почему вы не работаете в парах? — Альфард вопросительно выгнул бровь.
— То есть? — Гарри недоумённо хлопнул глазами.
— Профессор сказал, что мы можем разбиться на пары, — сухо обронил парень, пожав плечами. — Я работаю с Гольдштейном из Равенкло. Он сидит рядом со мной.
— Хм, я, наверное, отвлёкся и пропустил эту сногсшибательную новость, — задумчиво протянул Певерелл. — Впрочем, мне и без напарника замечательно, — заключил он в итоге, прекрасно зная натуру любого слизеринца: спихни всю работу на того, кто больше разбирается в теме, и будет тебе счастье. А с учётом того, что сам Гарри брал лидирующие позиции почти по всем предметам в плане успеваемости… — Да и не думаю, что проект займёт действительно целый год. Учебный план не идиоты составляли.
— Конечно, не идиоты, — вставила свои пять кнатов Вальбурга. — Доказательство теории — лишь второстепенный длительный проект, никак не касающийся основной программы обучения. — Поймав заинтересованный взгляд Дореи, она решила уточнить: — Я писала работу по магии существ. — Поморщившись, Блэк продолжила свою мысль: — Эта тема намного проще, чем две других. Да и теория магии мне не так уж и важна: я бросила этот предмет после четвëртого курса, предпочтя сконцентрировать внимание на сдаче С.О.В., — мысленно Блэк содрогнулась: если бы она завалила экзамены, то родители были бы крайне... разочарованы.
— Это звучит ужасно скучно, — фыркнул Лестрейндж. — Я предпочитаю изначально брать те дисциплины, которые пригодятся в дальнейшем. Например, нумерологию и древние руны. Даже если они намного сложнее других предметов.
— Они самые полезные, — согласился Гарри, — но теория магии — действительно интересное направление волшебства. По крайней мере, дебаты. — В классе были трибуны: это должно было приучить студентов к публичным выступлениям, а также умению держать эмоции в узде.
— Ты намерен совмещать сдачу С.О.В. и дополнительные предметы? — спросил Нотт. Ни он, ни Лестрейндж, ни Эйвери не изучали теорию магии. Таддеус взглянул на последнего: тот сидел угрюмой¹ молчаливой тенью. Было невооружённым глазом видно, что однокурсник так и не справился со своими страхами: каждый раз, когда Адриан Певерелл оказывался рядом, тот замолкал, стараясь не акцентировать внимание на своей персоне. Реакция Эйдена была откровенно незрелой. И если бы Эйвери-старший увидел поведение собственного сына, то непременно отвесил бы животворящий подзатыльник. Нотт мысленно усмехнулся: лично ему Адриан весьма импонировал. На взгляд Таддеуса, Певерелл был чертовски умным саркастичным засранцем, не лишённым чувства сострадания в отношении других. Однако было ли это сострадание искренним или же являлось продуктом холодного расчёта — Нотт не имел ни малейшего понятия.
— Даже не знаю, — протянул Поттер. — Мне кажется, одновременно тянуть стандартную программу со всеми домашними заданиями, подготовку к экзаменам и дополнительные предметы — это перебор. Вальбурга, ты знаешь кого-нибудь, кто взял бы теорию магии параллельно сдаче С.О.В.? — Поттер отвернулся от Нотта, сосредоточив всё своё внимание на Блэк.
— Нет, но до шестого курса больше никаких проектов не будет. Думаю, дальше начнётся более углублëнное изучение предмета, — прокомментировала мисс Блэк. — Однако не стоит верить мне на слово, спроси профессора, он явно лучше меня знает о своих планах.
Гарри задумчиво кивнул:
— Хорошая мысль.
— Надеюсь, скоро подадут десерт, — вздохнул Лестрейндж. — Мне ещё нужно успеть вернуть учебник в библиотеку.
— Мне тоже, — кивнул Певерелл. — Не хочу забыть, а потом застрять перед проверяющим, потому что попался на выносе книг.
— Ты можешь взять с собой книги, — мягко поправил его Том. — Нам разрешают брать на каникулы до двух фолиантов, если студент гарантирует бережное отношение к имуществу школы.
— Да? — Поттер даже подался от нетерпения вперёд, наклоняясь к собеседнику. — Шикарно! — чувственные губы растянулись в блаженной улыбке: о, у него на примете есть парочка книг, которые он бы с удовольствием взял на лето «для лëгкого чтения».
— Я не знал об этом, — нахмурился Лестрейндж.
— А ты никогда и не спрашивал, — отрезал Реддл.
Как и всегда, последнее слово осталось за Томом: слизеринцы предпочли сделать вид словно их чертовски заинтересовала еда на тарелках, а у Поттера першило в глотке. Видит Мерлин, не смейся Гарри столько над нелепыми выводами Малфоя, то непременно вставил бы свои пять кнатов.
«К слову о напыщенных павлинах... — мальчишка скосил взгляд на Абраксаса, что вëл весьма оживлëнный диалог с Орионом Блэком. — Давненько я так не веселился. О, а ведь Орион мог быть отцом Сириуса. Или нет? Не помню. — Поттер мысленно фыркнул, вновь переключив внимание на Реддла. — Даже хорошо, что не стал развивать тему, а то снова поцапались бы. Хотя... это чертовски забавно. Помнится, когда мы впервые с Томом не сошлись во мнениях, Эйвери, Лестрейндж и Нотт, что застали эту сцену, чуть не обоссались от страха и старались мимикрировать под мебель».
***
— Нет, — хмыкнул Поттер, предпочитая не замечать слона: ни того, как застыли, ожидая взрыва, слизеринцы, ни того, как Реддл тихо закипал от ярости, готовый этот самый взрыв обеспечить.
— Да, — буквально прошипел Том, тогда как и без того тëмные глаза превратились в пугающую чëрную бездну.
— А я говорю, что это не заклинание, Реддл, — спокойно возразил ему мальчишка. И только он намеревался развернуть мысль, как был перебит оппонентом.
— Оно самое, — отчеканил Том, гадая, нарочно ли Адриан затеял этот бессмысленный спор.
— Кареты тянут фестралы, — фыркнул в ответ Поттер.
— Тогда мы бы их видели, не так ли? — язвительно протянул Реддл, игнорируя попытки остальных слизеринцев стать как можно незаметнее, отчего эти кретины лишь привлекали к себе ещё больше внимания.
— Некоторые волшебники их видят, — закатил глаза Поттер. — Фестралы считаются предвестниками смерти. Собственно, и видят их лишь те, кто стал свидетелем чьей-то смерти.
Том сузил глаза, впиваясь острым взглядом в чужое лицо. Невидимые кони, тянущие карету, со стороны всё ещё выглядели, как бред сумасшедшего. Однако Певерелл был свято убеждëн в своей правоте и настроен крайне решительно. А уверенный и ультимативный Певерелл порождал поистине садисткое желание поставить зарвавшегося наглеца на место. Впрочем, если бы только это — Реддл был бы спокоен. Где-то в глубине души ворочалось что-то поистине ужасное. И из этого ужасного Том смог выделить для себя на данном этапе лишь ярое желание обладать. И также Адриан был, пожалуй, единственным человеком, ради которого он всё ещё сдерживал своих демонов. Реддл знал, что Певерелл знает о его намерениях хотя бы отчасти, а Певерелл знал, что Реддл знает о том, что он знает. Абсурдность ситуации зашкаливала.
— Мерлин, они есть в одной из книг по УЗМС в библиотеке. Фестралы — крылатые кони, довольно красивые существа со скверной репутацией, — чарующе мягко, словно мастер с дудочкой, завораживающий смертельно опасную змею, произнёс Гарри. Сам Поттер до пятого курса верил, что кареты вперёд толкает заклинание, а потому неудивительно, что и юный Тëмный Лорд придерживается той же версии. Она вполне логична. Однако скоро он убьëт отца и тоже начнёт видеть фестралов.
— Ты их видишь? — отстранëнно протянул Реддл, чëтко вымеряя тон до учтивой вежливости и убирая даже малейший намёк на заинтересованность со своей стороны.
— Ага, — честно признался Поттер. — У садовника Прингла где-то на территории есть целый табун.
Том неопределëнно фыркнул в ответ и вернул всё своё внимание книге, а все остальные тихо облегчëнно выдохнули — буря миновала.
***
Вскоре десерт был съеден, и студенты потянулись в сторону своих гостиных. Некоторые были весьма угрюмы: замок действительно стал их домом, в отличие от того места, где приходилось проводить летние каникулы. Том тоже был несколько подавлен. И склонен к некоторой драматургии, а также огромному самомнению: он искренне считал, будто единственный, у кого судьба сложилась столь... причудливо. Впрочем, скоро ему уготовано узнать, что есть и другой. Тот, кто действительно его понимает, а также не требует ничего взамен. И это — самый наилучший вариант. Едва ли Том способен на те же жалость или сострадание. Был ли он априори не в силах испытывать подобные эмоции или они задвинулись на задний план из-за жизни в маггловском приюте — вопрос, на который можно ответить лишь со временем.
