Жить между двух огней не всегда приятно. Постоянно пытаешься усидеть на двух стульях, но боишься потерять все сразу. Хотя Наоко знала, что чтобы не случилось — брат остался бы ее братом, а вот друзья… это еще под вопросом.
Ханемия уже говорил ей об этом.
Сентябрь, 2005.
Осень обещала быть на редкость прохладной и по вечерам промозглый ветер неприятно дул в спину, будто подгоняя идти быстрее, но Наоко медлила, стараясь подстроится под темп своего сопровождающего, который с каким-то рассеянным интересом осматривал все вокруг, будто впервые гулял по Накано. Теплая куртка с эмблемой «Безголовых ангелов» не давала ей замерзнуть. Что ни говори, а ее брат имел хороший вкус на практичные вещи. Эти белые куртки были единственным, что Наоко одобряла из действий банды. Но ее, конечно, никто не спрашивал, а спорить с пеной у рта и лезть в жизнь брата она желанием не горела. Все равно такую мелкую соплю слушать не будут. Лишь схватят и перевернут вверх ногами, словно перышко. Наоко улыбнулась, вспоминая, как на брата снисходит возмездие в лице матери, от тяжелой руки которой он ходит еще более побитым, чем после своих вечных потасовок. Она могла бы вечно смотреть на это, могла бы продолжать жить жизнью с двумя заповедями: сидеть тихо и не мешаться никому, но у нее появились друзья и почему-то именно с этими друзьями ее брат решил развязать конфликт. «Вальхалла» против «Токийской свастики» — самое грандиозное событие в их донном мире, о котором шепчется каждый кому не лень. Наоко боялась, что друзья узнают, что она, их Наоко, не просто девочка из Накано, ленящаяся не то что учиться, но и ходить, а сестра одного из самых жестоких подростков всего Канто. И если с плачущейся о братьях Рэн все ясно - Баджи никогда не оставит ее, то в голову Наоко закрадывалась мысль: «А не оставят ли друзья узнав, что я сестра главаря их врагов?». Плюс на минус всегда давал минус. Такова жестокая математика. Ей нужно было найти какого-нибудь рыжего человека и спросить о том, как продать душу дьяволу, потому что услышать ответы на все мучающие вопросы казалось ей гораздо более выгодным предложением, нежели продолжать жить в неведении. — Ты так усердно над чем-то думаешь, — слегка заторможенный голос ее спутника нарушил воцарившееся молчание. — Что-то случилось? Наоко вдохнула сырой ночной воздух, ощущая как легкие наполняются кислородом и насыщают им кровь, заставляя сердце биться чаще. И не от чертового Ханемии, чья сережка бренчала на всю пустую улицу. Она неуверенно опустила взгляд и как назло столкнулась с его карамельными пустыми, отрешенными глазами, которые заставляли ее дыхание сбиваться, а ноги ни с того, ни с сего неметь. «Первым моим вопросом у Сатаны было бы», — нервно усмехнулась она. — «Почему Ханемия заставляет меня переживать подобные пытки?» — Нао? — зовет он, слегка наклоняя голову. — Не думаю, что тебе будет это интересно, — она старалась сделать свой голос ровным. Просить совета у людей всегда казалось Наоко чем-то неловким, поэтому она уже около года не могла никому открыться, а вопрос висящий на задворках ее сознания, теперь стал гнойным прыщом в черепной коробке, доставляющим немалый дискомфорт. Наоко всеми силами старалась не дать ему лопнуть, пряча правду как можно глубже в себе, но Казутора умело сковырнул тонкую кожицу, всецело готовую вылить все свое содержимое. — Ханемия, — Наоко крепко сжала скейт в пальцах, волнуясь при каждом сказанном слове. — Как думаешь, мне стоит рассказать друзьям о Шуджи? О том, что он мой брат. Казутора мог знать с кем она дружит, мог понять, что она говорит о Чифую с Баджи. Он был безумно неуравновешен до любого упоминания «Свастонов» и любое не «то» слово могло стоить ей скейта или жизни. Но Ханемия просто отвел взгляд, блуждая им по округе. — А у тебя разве есть друзья? Наоко поджала губы, чувствуя как страх испаряется. Но даже если это играло ей на руку, обидно, что Казутора считал ее настолько не общительной. — Какой смысл скрывать это от друзей? — он говорил в своей обычной, глуповатой манере. — Мне кажется, быть сестрой Ханмы не так уж и плохо. По-крайней мере, ты могла бы пользоваться его авторитетом. — Не думаю, что в общении с друзьями… мне нужен авторитет, — возразила она. Парень хмыкнул, предаваясь своим воспоминаниям. Наоко знала о Казуторе, как основателе «Токийской свастики», убийце Шиничиро, старом друге Баджи и участнике «Вальхаллы» под руководством брата. Но больше ничего, как бы не разнюхивала, многого не просочилось. Возможно, потому что Наоко и сама не хотела этого. Она старалась держаться от такого опасного человека, как Ханемия подальше, но брат сталкивал их чаще и чаще, что ей просто стало все равно на то, кто он. Более важно почему Казутора одним своим взглядом гипнотизировал ее. Она еще крепче сжала в руках скейтборд, на который была не в силах заставить себя встать и потерять все волшебство от прогулки с Ханемией. Вечно отдающая отчет в своих действиях Наоко терпеть не могла свое поведение рядом с ним. — Расскажи, — ледяной голос Казуторы вырвал ее из размышлений. — Если они не связаны с нашим миром, то должны иметь право знать в какой опасности находятся, пока общаются с тобой. Наоко почувствовала, как руки предательски покрылись мурашками. — И если разбегутся, то не друзья они тебе. Ее пробил озноб. Нет, черт возьми, она не могла потерять их дружбу. Наоко слишком дорожила ночными посиделками у Чифую, когда его мама заботливо приносила им вкусный чай; слишком дорожила препирательствами Баджи и Рэн — его самоотверженностью и ее шутками о смерти. Она была не готова расстаться с этими простыми людьми, перед которыми можно было быть собой практически всегда. Помимо правды о брате, ей не нужно было думать о чем с ними говорить. И в тысячный раз Наоко приходила к выводу, что ложь — дело гиблое, но все так же держалась за друзей, как за спасительный круг, не в силах отпустить. — Я помог тебе? — Ханемия улыбнулся, обращая к ней, свое жуткое в свете фонарей лицо. У Наоко не нашлось слов, поэтому она просто кивнула, медленно отдаляясь от Ханемии на несколько шагов в сторону. Она совсем забыла о дистанции, которую старалась держать, пока находилась рядом с ним. До ее дома оставалось не так уж и далеко и, спустя всего несколько минут, они подошли к подъезду, фонари у которого светили, словно стоял ясный день. — Больше не возвращайся так поздно, хорошо? — на губах Ханемии снова разыгралась глуповатая улыбка, но уже более мягкая и не такая устрашающая, как раньше. Наоко быстро кивнула ему в ответ, а затем низко поклонилась в знак благодарности. Ей и без этого было неловко, что Казутора не то, что довез ее до дома, так еще и проводил, выслушивая ее глупый вопрос. Девушка поднялась только после того, как парень развернулся и в таком же медленном темпе побрел обратно, к своему байку. Она знала, что он медлил, потому что в отличии от нее, ему некуда было возвращаться. Почему-то Ханма даже представила, как Ханемия поедет кататься по пустым дорогам этой ночью. И ей почему-то хотелось остаться с ним. Наоко долго смотрела Казуторе в след, попеременно прикладывая холодные пальцы к своим разгоревшимся щекам. Она чувствовала себя такой пустой и уставшей, но отчего-то радостной. Девушка закрыла глаза и вздохнула, чтобы привести мысли в порядок. Однако, ее вновь настиг резкий запах Ханемии. Этот преследующий цитрусовый запах ударил ей в нос, заставляя ее вздрогнуть и отшатнуться в сторону. — Черт, куртка, — Наоко была готова хорошо ударить себя по лбу за подобную глупость. — Что мне с ней делать? Девушка сняла ее с плеч и внимательно осмотрела, чтобы убедиться не галлюцинации ли у нее. Но, как назло, эмблема «Вальхаллы» так и смотрела ей в глаза. Успеет ли она добежать до Ханемии, который просто взял и подставил ее?***
Ноябрь, 2005.
Чифую любил бродить по утреннему Токио вместе с Наоко. Хоть внутри он все еще чувствовал себя, словно неумело склеенное дешевым клеем стекло, и каждый раз небольшие осколки больно царапали его сердце, но, когда Мацуно видел только пробуждавшийся город, что еще не кишил полчищами людей, то на душе ему почему-то становилось легче. Чифую было комфортно не торопясь идти по улицам и разглядывать все вокруг в полной тишине, прерываемой лишь шумом от колес скейтборда его спутницы. Обычно, с утра каждый из них был поглощен своими мыслями и они могли по несколько часов петлять по районам и различным паркам в полном молчании, просто проветривая голову. В такие моменты Наоко обычно просто цеплялась за его плечо и устремляла взгляд под ноги, пока скейтборд, разгоняемый Мацуно, катился сам. Парень еще никогда в жизни так не радовался прогулянным урокам, да и никогда так часто не прогуливал. Он всего один раз сходил в школу после смерти Баджи, но уже понял как не хотел там находиться без него. «Тогда ты можешь перейти ко мне в школу», — посоветовала ему Наоко, что разбавляла его серые апатичные будни. Если бы не она, Такемучи и Майки, то он просто сидел бы без дела дома и занимался самобичеванием. Подруга каждый божий день вытаскивала его на улицу и всегда чем-то наполняла день, будь то поход в музей, какую-то галерею или просто: «Пойдем смотреть на фонтаны!». И если с утра они молчали, то к обеду девушка «просыпалась» и рассказывала ему много чего интересного даже если они просто шли по улице. Чифую всегда удивлялся тому, насколько много Наоко знает. Но этим утром у них была более точная цель прогулки. Девушка даже зашла за ним на полчаса раньше обычного. Тогда солнце еще даже не встало и Мацуно жутко хотел спать, вместо того, чтобы идти на улицу, где дул промозглый осенний ветер. Однако, он предложил это сам, поэтому не имел права жаловаться. Они шли в логово к братьям Хайтани, чтобы проведать Рэн. Чифую вообще смутно представлял, как подобное будет выглядеть, да и Наоко была сама не своя — отвечала только «да» или «нет» и словно полностью ушла в себя, влекомая тревожными мыслями. Он списал это на встречу с теми, кто владел кварталом Роппонги, ведь и сам волновался. Мацуно не знал чего от Хайтани можно было ожидать, но по-другому Рэн, ушедшую с их радаров найти бы не удалось. Даже Доракен, вздохнув, попросил оставить эту идею. Он сказал, что Рэн загнала себя в состояние глубокой апатии и сама не имеет ни малейшего желания выйти из него. Все понимали, что пытаться просто приободрить ее было бессмысленно. Но Чифую не мог поверить в то, что их дружба просто так рассыпается. Он все еще не мог поверить в смерть Баджи и каждое утро просыпался с мыслью, что они с Кейске вновь пойдут в школу, как и всегда. Мацуно понимал Рэн, но у него был Майки, который долго и упорно пытался разделить с ним это горе, веселый и бойкий Такемучи… у Чифую была Наоко, которая иногда могла заменять личного психотерапевта. Но у Рэн не было никого. Доракен не мог вечно нянчится с ней, Мицуя и без этого крутился, словно белка в колесе, а Наоко помогала самому Чифую. Рэн осталась одна. После смерти Баджи, когда дни пошли своим чередом, все будто забыли о ней. Без Кейске было так тяжело. Но им всем следовало идти вперед, как он и завещал. Чифую всегда восхищался тем, как его друг шел вперед несмотря ни на что, поэтому решил, что теперь должен перенять эту эстафету у него. Когда они дошли до Роппонги время перевалило уже за десять часов, но квартал, даже будучи довольно многолюдным в эти часы, источал хорошо уловимый запах опасности. Возможно, на Мацуно так повлияла громадная статуя паука посреди улицы. Чифую даже пожалел, что они не взяли с собой Такемучи — с ним на душе всегда было спокойнее. — Чифую, — парень вздрогнул, внезапно услышав голос Наоко. — Мы ничего так и не купили для того, чтобы заявиться к нашей больной. Точно. Некрасиво будет придти с пустыми руками, даже если к братьям Хайтани. Все-таки Рэн всегда любила подарки. — Зайдем в ближайший магазин? — предложил Мацуно. Подруга отцепилась от него и теперь ехала толкаясь своими ногами на равне с ним. — Давай разделимся, — девушка потянулась так, что было слышно, как хрустят ее позвонки. — Возьмешь чего-нибудь в магазине, а я пойду разнюхаю, что там у Хайтани. Из меня же хороший ниндзя, правда? Чифую слегка улыбнулся. Да, Наоко была специалистом в области разведки, но даже если и так, отпускать ее одну в логово Хайтани было опасно. — Вместе в магазин сходим, а затем вместе навестим Рэн. — Быстрее будет, если разделимся, — она продолжала стоять на своем, утверждая, что быстро поднимется и сразу напишет если поджидает опасность или дома никого нет. Наоко почему-то очень хотела пойти туда одна и Мацуно сразу насторожился. Обычно, подруга не была такой упрямой, особенно, когда дела касались Рэн, но доля правды в ее словах все же была. — Я смогу защитить себя, Чифую, — в ее глазах появился некий огонек. — Просто побью этих выскочек скейтом и сразу убегу, обещаю тебе.***
Лифт ехал до боли медленно и Наоко начинала нервно постукивать пальцами по скейтборду, который держала в руках. Она так спешила подняться на верхние этажи дома, что гневно прожигала взглядом небольшой экран, указывающий на каком девушка была этаже, в тщетной надежде, что сможет ускорить этот процесс. Быстрее, быстрее, быстрее… Ей нужно было выиграть для себя, как можно больше времени, чтобы не раскрыть перед Чифую свой маленький секрет. Наоко боялась потерять их дружбу и его безоговорочное доверие будто по щелчку пальцев, сделав еще больнее после инцидента с Баджи. Она боялась, что все запутается, что на нее просто спустят всех собак, даже не выслушав, поэтому девушка не могла позволить Мацуно встретится с Рэн, а точнее с ее братьями, до того момента, пока не узнает кое-что касательно своей небольшой тайны. Как такая маленькая ложь, уже вошедшая в привычку, смогла разлиться до масштабов моря и заставить Наоко так нервничать? Добравшись до нужного этажа, девушка неуверенно коснулась звонка, а затем еще и до жути долго ждала, пока не услышала щелчок от внутреннего замка на двери. Ей казалось, что прошла вечность. Наоко впервые в жизни молилась. Молилась, чтобы Чифую имел скорость черепахи. — Кто это у нас здесь? Маленький милый мальчик? — патлатый, высокий парень с прищуром глядел на нее. Его лицо… девушка будто увидела в нем свою подругу и восхищенно вздохнула. Все же слухи о том, что Рэн и ее старший брат похожи были не шуткой. — Здравствуйте, я подруга Рэн, — на одном дыхании сказала девушка, наклоняясь в знак приветствия. — Пришла, чтобы навестить ее. — Ну дела, — с наигранным восхищением протянул патлатый. — К сожалению, наша сестра не может принимать гостей, — поправив очки строгим тоном отчеканил второй и в его руках что-то щелкнуло. Все еще не распрямившаяся Наоко с замиранием сердца смотрела, как к ее ногам позвякивая катилась продолговатая гильза. Огнестрельное… оружие? Черт возьми. Как бы младшая Хайтани не раздражала ее, Наоко стало страшно. — П-почему Рэн не принимает никого? — она действительно испугалась. А если эти отморозки застрелят ее прямо здесь? — Потому что спит, — просто ответили ей. Парень в очках, кажется его звали Риндо, держал в руках черный пистолет и неумело разряжал его. Было видно, что он не часто держал подобное в руках. Но затем, этот идиот отставил руку в сторону, пальнув в стену. Несколько раз. Что за херня?! Наоко почувствовала, как страх сковывал ее. Это было не к добру. Девушка не могла оторвать свои глаза-блюдца от трех отверстий, расположенных в стене. «А я говорил разряжать оружие сразу» «Ну, я же не знал, что она его найдет» Пора было уходить. Пока братья не нацелены с ней на разговор, лучше было унести ноги, да подальше. Возможности увидеть Рэн за такими каменными стенами все равно не представлялось. Однако, Чифую расстроится… сложно. Впрочем, Наоко все же быстро поклонилась еще раз и, произнеся «Спасибо», развернулась, чтобы направится к лифту, но услышала, как ее окликнули: — Эй, малыш, ты же у нас из семейства Ханма, да? — сощурившись на нее смотрела пара лавандовых глаз. — Твой братишка устроил нам знатное представление на Хэллоуин. — Поблагодари его от нашего имени, — подхватил второй, оскалив зубы. Ужас. Наоко чувствовала, как у нее пробежали мурашки по спине. Даже Шуджи не позволял себе подобных выходок… а они со средним ребенком Хайтани были одногодками… да и оружия у ее брата как такового не было. Дети Якудзы в лице Хайтани пугали. И ведь никто не пискнет об этих выстрелах, все будут делать вид, что слепые и не видят трех дыр в стене. Наоко радовалась тому, что отправила Чифую в магазин и не дала своей тайне затрещать по швам. Мацуно не узнает ее фамилии, не узнает о ее связи с Шуджи и Казуторой. С плеч девушки, будто спала тяжелая и большая гора, прямо как Эльбрус. Но только все же, откуда эти отморозки знали ее, да еще и в лицо? Это было ожидаемо, но все же странно. Хотя, слухов много ходило и единственное, чему удивлялась Наоко, как о них еще не прознали ее друзья. Волоча за собой скейтборд, девушка решила выйти на лестничную клетку, чтобы немного посидеть и перевести дыхание, а так же написать Чифую о том, что Хайтани не было дома. За одной ложью, тянется и другая, она это понимала, но все же результат был одинаковый — Рэн не хочет с ними видится. Однако, завернув к лестнице, Наоко неожиданно встретилась с человеком… одним человеком… что сидел на ступеньках и смотрел на нее растерянным, явно жаждущем объяснений взглядом… — Чи… фую?