Весна, 2005
Для Чифую время проведенное с друзьями было на вес золота. Однако, в голове до сих пор не укладывалось, как в его доме оказались сразу и Наоко, и Рэн, когда изначально он приглашал только Баджи. Это заметила и мама, невзначай бросив: «Я рада, что у тебя так много друзей, но ты хотя бы предупредил сколько вас соберется» «Если бы я сам знал, мама», — вздохнув подумал Мацуно, после чего улыбнулся и, как ни в чем не бывало, извинился перед матерью, почесывая затылок. Этот вечный хвост в виде Рэн за Кейске всегда ставил Мацуно в неудобное положение. Настолько, что со своей стороны пришлось звать Наоко, хоть это было и несколько неудобно. Особенно, забирать подругу из школы после тестов. Ребята из ее параллели все время настолько пристально пялились на него, что тело прошибло холодом. Но увидеть Наоко в школьной форме было поистине ценной наградой. Похожая на парня подруга, чаще появляющаяся в мешковатой одежде, предстала в обыкновенной форме — юбке и рубашке-матроске. Мацуно не думал, что когда-либо в жизни будет созерцать подобное. — Дай попробовать! — подходя к двери своей комнаты услышал Чифую. Баджи, оставшийся один против двух девчонок, вновь устраивал какие-то конкурсы, словно тамада на свадьбе. Мацуно остановился и решил прислушаться к происходящему, прежде чем войти. Чашки с зеленым чаем на подносе были тяжеловаты, но прерывать подобный ожесточенный спор было бы просто кощунством. — Секунды не пройдет, как ты упадешь, — отбивалась от Баджи Наоко. Суть их перепалки состояла в том, что Кейске, словно напыщенный попугай уверял девочек, что умеет кататься на скейтборде и даже привел пример трюка, который может делать, но загвоздкой стало то, что он произнес название неправильно, перепутав буквы. Наоко же исправила его, с явным намеком оставить эти бессмысленные уговоры и отстать от ее детища, меняющегося раз в месяц. — Кейске, угомонись уже, — он услышал голос Рэн, что явно потянула Баджи за волосы. Это Мацуно понял по наигранно-истошным визгам своего друга. Когда Чифую вошел, то увидел все ту же картину, как когда и уходил: Наоко восседала на своем скейтборде, храня его как зеницу ока, и каталась из одного угла комнаты в другой, помогая руками; Баджи надуто остался на полу, опираясь спиной о кровать, а над ним нависала Рэн, сложившая ноги в позу «лотоса». Гибкости ей было не занимать. В тот вечер они соорудили кубик, написав на каждой из граней свои имена, лишь Баджи негодовал почему на трех гранях написано только его имя, но кто его будет слушать. Кубик служил для того, чтобы при игре тому человеку, чье имя будет на верхней грани, бросивший задаст один вопрос. Простое развлечение, в котором первые несколько ходов ожесточенный спор вели Кейске с Наоко, обвиняя друг друга в криворукости и неумении кидать кубик. — Нао, — наконец, впервые сделав ход, Чифую обратился к подруге, чье имя выпало на грани куба. — Как часто ты лжешь близким людям? Мацуно задал самый щадящий, на свой взгляд, вопрос, но девочка замялась: — Я… я… да никогда я не врала и не буду врать близким! Ее реакция показалась Чифую странной, но он ничего не сказал, решив что если что-то случится, то подруга сама об этом расскажет, а пока нет необходимости выпытывать у нее что-либо. — Итак, — Нао предвкушающе смотрела на Рэн, чье имя виднелось на верхней грани. — Какая привычка раздражает тебя, но избавиться от нее ты не можешь? — Просыпаться, — не задумываясь ответила Хайтани, имея ввиду, что засыпая она знает, что проснеться и этот факт ее удручал. Как по заказу, Кейске тут же буркнул, чтобы Рэн больше так не шутила. — А если серьёзно? — недовольно спросила Наоко, скрестив руки на груди. Мацуно вздохнул, зная, что Нао не переваривала Рэн. И не только из-за принадлежности к семейству Хайтани, хотя это и было одним из пунктов, но и из-за различия в восприятии этого мира. Они вдвоем, будто всегда жили в разных — один удрученный и неполный, второй свободный и необремененный. И если Чифую уже привык, что не скованный какими-то своими заскоками, не всегда мог понимать действий совершаемых Рэн, то Наоко, живущая по правилам улиц, жутко раздражалась и не принимала подобного поведения. Иногда у Мацуно было ощущение, что девочки соревновались в том, кто привлечет больше их с Баджи внимания. — А я абсолютно серьёзно, — в ответ просверливая Наоко ответила Рэн, потянув Кейске за волосы, чтобы он утих. — Рэн, теперь твоя очередь, — напомнил им Чифую, указывая взглядом на кубик. Но бросить девочке так и не дали, Кейске влез с тем, чтобы она задала вопрос ему, а не кому-то другому. Хайтани даже и отказать не смогла бы, хотя и резко взъерошила его волосы за отсутствие выбора. — Эй, хватит так делать, — мотая головой начал бурчать Баджи. — Вопрос задавай уже. Но Рэн потупила взгляд и, размышляя, промолчала еще несколько минут, словно умалишенная. Даже Наоко уже начинала предлагать варианты для вопроса. — Самая глупая ссора? — наконец подала она голос. — Глупая? — Кейске задумчиво запрокинул голову назад и смотрел в ленивые глаза Рэн. Чифую уронил, что он часто с кем-то спорит, а затем поднялся на ноги, чтобы открыть дверь Пи-Джею, который яростно ломился в дверь, захотев присоединиться к их неоднородной и слегка неприятной компании. — Может с Майки что-нибудь было, — предположил Мацуно. — Нет, Майки рядом не стоит с одной ссорой, — заговорчески улыбнулся Баджи. — Однажды, в самое обычное утро, я получил гневный звонок о том, что умер… в ее сне. И потом этот кто-то ходил несколько дней и обижался на меня. Наоко фыркнула, явно имея множество ядовитых подколов в своем арсенале.***
Вторым пришествием наголову Чифую лег Кейске, чье, при всем уважении к своему капитану у Мацуно, шило в заднице решило, что надеть юбку Рэн было бы лучшей идеей за вечер. Дело было когда мама Чифую решила, что детям нужно чем-то поужинать и заглянула к ним в комнату под удивленные охи ребят на тему: «Как же Чифую похож на маму!», и спросила что они предпочитают: свою эту химикатную лапшу или все же суп на каких-никаких, но овощах. Тогда Рэн уверенно двинулась вслед за женщиной на кухню, чтобы вкусно поесть, а Баджи под предлогом того, что им нужен кипяток для лапши, выкурил Наоко из комнаты. Он отыскал вещи Хайтани, аккуратно сложенные в стопку, и еле-еле натянул на свою задницу юбку девочки. Она даже не застегнулась на нем, но, Боги, Баджи начал хорохориться, что у него лучшие ноги на всей этой планете и Чифую просто не смог удержаться, чтобы не стащить у Наоко ее форму, молния от юбки которой почти сошлась на его животе. — Нао! — крикнул он, выглядывая из дверного проема, чтобы показаться подруге, что стояла смурная, словно туча и явно с кем-то переписывалась, облокотившись спиной о стену. В другой руке у нее был все еще кипящий чайник. — Что случилось? Она вздрогнула и чуть не уронила свою раскладушку, которую вечно деловито открывала и закрывала, а затем одарила Мацуно испуганным и каким-то недовольным взглядом, что у того мурашки пробежали по спине. — Ничего, — отмахнулась Наоко, захлопнув экран телефона и скептично окинув ноги друга. — А тебе идет. Ходи теперь только так, — мурлыкнула она, расплываясь в улыбке. — Можешь за меня даже так в школу приходить, нас не смогут отличить. — А волосы? — сложил на груди руки Мацуно, отбиваясь от ее резких перепадов настроения, будто бы прическа была единственным аспектом, что его волновало. Он указал на темные пушистые волосы подруги и красную прядь спадающую на глаза. — Если мне не придется вставать по утрам, я готова покраситься, — Наоко похлопала его по плечу и вошла в комнату, где у зеркала крутился Кейске. Когда на улице потемнело, а Рэн, беседовавшая с госпожой Мацуно за столом, чтобы вкусно поесть, вернулась к ним, трапезничающим ядреной острой лапшой, что источала запах на всю квартиру, то в свете прикроватной лампы Чифую, они с Наоко объединились, заключая редкое перемирие, чтобы начать фотосъемку мальчиков, пока они решали чьи икры были красивее. И Баджи за свою напористость вырвал первое место, хотя и Рэн, и Нао единогласно выдвинули на это звание Мацуно.***
Чифую даже не заметил как пробежало время и их вечер со смехом катающейся по полу Наоко, улыбкой Рэн с ее раскрасневшимися щеками и Кейске, который, приподнимая и без этого короткую юбку, вырисовывал пируэты по комнате, как балерина, подошел к концу уступая место темной ночи. Вернувшись вместе с Рэн, что вызвалась помочь отнести мусор и все упаковки на улицу, они увидели спящих на полу друзей. Наоко лежала на скейтборде, подогнув под себя колени и уткнувшись носом в локоть так, что ее лица и видно не было, а Кейске привалился к кровати, заснув ровно в том же сидячем положении, каком и находился, когда Рэн нависала над ним. Когда Чифую пытался пролезть к своей лампе на столе, то успел споткнуться о Наоко, а затем и о Баджи, подходя к кровати, но ни один так и не соизволил открыть глаза. — Вот это они умаялись, — прошептала Рэн, нарушая тишину, что окутывала комнату. Она отдернула свои странные большие спортивные штаны — весь вечер Чифую тщетно пытался определить достояние это братьев Хайтани или все же Баджи — и помялась посреди комнаты не зная куда ей следовало бы умоститься. Мацуно осел на кровати и похлопал по матрасу возле себя. Не на полу ведь ей сидеть. — Можешь дать подушки? — спросила она, получая вопросительный взгляд в ответ. Однако, Чифую протянул ей сначала одну, затем вторую, лишаясь всех своих запасов. Было любопытно, что Рэн будет с ними делать. Она схватила подушки подмышку и, ловко повернувшись на носках, подошла к Наоко, а затем аккуратно приподняла ее голову, чтобы просунуть под нее первую подушку, самую большую из тех, что Мацуно отдал. Наоко промычала что-то невнятное, похожее на хорошее поведение или цифру два, значения этому никто не придал, и перевернулась на спину, словно настоящий кот. Затем Рэн подошла к Кейске и коленом толкнула его в плечо, Баджи упал на пол прямо в ноги к Чифую, словно мертвец, и выругался в ковер так, что его речь нельзя было разобрать. — Он не проснеться, — спокойно заметила девочка, когда Мацуно с испуга поджал ноги под себя. — Его атомной бомбой не разбудить. Рэн взяла его за шиворот футболки и положила на вторую подушку, а затем достала свою розовую кофту и накрыла его плечи. Ее движения были настолько отточенными, будто она занималась подобным на постоянной основе. Чифую даже не подумал бы отдать друзьям свои вещи. Он впервые с какой-то непонятной для себя эмоцией видел Рэн уверенной, понимая на что жаловался Кейске, когда говорил, что она угрожала ему, заставляя, действительно заставляя убираться. Перед Мацуно была другая Рэн, та, которую любил его друг и которой не хотел делится ни с кем. — Я не засну, — прямо сказала она, сев напротив Чифую и сложив ноги в позу «лотоса». — Так что, займи меня чем-нибудь. На секунду Мацуно показалось, что перед ним сидела Наоко. Эта манера речи, спокойное выражение лица, не хватало лишь дежурной улыбки и растрепанных волос. Он мотнул головой, отгоняя сладкое наваждение, зная, что ему хотелось больше видеть ее на месте Рэн. На Кейске Чифую уже даже рассчитывать не мог, уяснив, что не спасет даже разрушение планеты. Мацуно хотел было что-то сказать, но вдруг осознал, что никогда не оставался с Рэн наедине. Она всегда избегала подобных встреч будь то Наоко, он сам или же Майки, что иногда вклинивался. Хайтани было тошно от нахождения с кем-то тет-а-тет, Мацуно замечал это. По наклону головы было видно, что ей ужасно скучно, а по ее ленивым глазам, что избегали взгляда Чифую, можно было сделать вывод что ей очень некомфортно. — Ты же хороша в математике? — неуверенно начал Мацуно, получив в ответ одобрительный кивок. — Тогда, можешь объяснить кое-что? После некоторого молчания он добавил: «Пожалуйста», Рэн лишь попросила уточнить тему и дать ей листочек с письменными принадлежностями. Шебурша, она начала объяснять принцип решения уравнений, которые проходила около года назад и совсем недавно пыталась вталдычить Баджи в голову. Рэн иногда тихо ругалась на Чифую, когда он не понимая, вместо того, чтобы переспросить писал неправильный ответ и добавляла, что именно из-за такого Кейске и оставили на второй год. На этом моменте Мацуно стало страшно и он не умолкал со всеми интересующими его вопросами. — Как же это тяжело, — наконец, потянулся Чифую, после часа мозгового штурма. Часы между тем стрелками указывали на глухую ночь. Он взглянул в окно, наблюдая как мигал фонарь под окном и как какой-то мужчина спешил в сторону автобусной остановки неподалеку. — Не понимаю, как у тебя это так легко получается. В ответ он услышал лишь: «Легко?», а затем нервный и истерический смешок, какие обычно издают душевнобольные и понял, что подобную тему лучше не поднимать. Лучше для его морального спокойствия, потому что подобное могло звучать хуже самой опасной драки в подворотне, на которой он присутствовал. — О, кстати, — Мацуно вновь повернулся к своему «учителю». — Не знаешь, скрыл Баджи синяки после прошлой драки от мамы? А то ему по лицу заехали очень хорошо. — Его хотели посадить под домашний арест, — Рэн начинала писать новое уравнение. — Но я заручилась перед госпожой Баджи, что больше подобного не произойдет. — И его правда отпустили? — Да, он подделал свой табель с оценками и его мама смягчилась, увидев «30», вместо «10». Чифую тихо усмехнулся, отмечая, что это точно в стиле его друга. — Как у тебя все это получается, — случайно обронил он вслух, чем заставил поднять Рэн глаза в неком недоумении. — Я имею в виду, как у тебя получается успокаивать шило в его заднице? — начал оправдываться Мацуно. — Просто делай вид, что ты звонишь его маме, — беспечно пожала плечами девочка, пока Чифую видел в ней демона. Однако же, играет она очень грязно. — Сразу станет, как шелковый. Мацуно зевнул, за ним послышался и зевок от Рэн, она убрала листок и развалилась на кровати, свесив ноги, и избивала ими тушку Баджи, что распласталась по полу. Чифую не помнил как они уснули, но снилось ему будто явное: контрольная по математике. Класс тихо писал, стуча карандашами по партам, один он не знал, как решать подобные задачи и испугался, что мама разгневается от нулевого табеля. Мацуно на секунду почувствовал себя Кейске. Он стал вырисовывать круги на листочке, однако они рисовались перед глазами, Чифую замутило от страха и он отпросился выйти. Умываясь водой из раковины школьного туалета, он посмотрел в зеркало и увидел за собой в самом темном углу силуэт. Темная масса сделал шаг вперед, являя собой на свету Рэн, что сунула Чифую бумажку со всеми ответами и пока он безумно радовался приобретению, и был готов набросится на подругу с восхвалениями, она приняла облик Наоко, которая оперлась плечом о ближайшую стенку и грустно вздохнула. «Хочу попросить прощения», — она безучастно сложила руки на груди и отвела взгляд. — «За то, что не могу перестать лгать о себе. Но ты ведь можешь меня понять? Ты всегда поймешь меня, правда?» Чифую хотел схватить ее за предплечье и узнать, что, черт возьми, за чепуху она мелет, но увидел как в одной руке рассыпалась бумажка с ответами, превращаясь в пепел, а вторая, прикоснувшаяся к руке подруги, была крепко сжата в тиски чего-то холодного. Лицо Наоко искажалось: ее глаза стали уже, зрачки превращались в щелочки, а голова уменьшалась, вытягиваясь во что-то не человеческое. У нее выпали волосы, а холодные руки растекались словно слизь по коже самого Чифую. Он хотел закричать, но она кинулась к его лицу, словно змея, желая, чтобы он замолчал навеки. «Эй, ты зачем мне одеяло всучил? А?» — услышал Чифую, делая глоток воздуха. Он распахнул глаза не совсем понимая, что происходит. — «Наоко теперь сопливая ходит, лучше бы ей отдал» Темные длинный волосы, клыки, грубый знакомый голос, сквозь пелену на глазах и шум в ушах, Мацуно различал все это, как и утренний свет, что лился откуда-то сбоку. Он зажмурился, окончательно просыпаясь и четко увидел Кейске нависшего над ним с яростной гримасой. «Зачем ты меня укутывал?» — Баджи встряхнул Чифую за плечи. — Я тебя не… — успел пролепетать он, как в комнату вошла Рэн призывающая оставить бедного хозяина комнаты и пойти уже завтракать, иначе почти все они опоздают на занятия. Этот сон не давал Мацуно покоя ни пока он сидел в кровати, потирая глаза и наблюдая за хождением друзей туда-сюда, словно за стайкой муравьев, потом за едой он косился на всех с неким недоверием и даже одеваясь не мог понять к чему снятся такие ужасы. Единственное, что он понял так это то, что Рэн спихнула одеяло на Кейске с утра. Казалось бы, просто сон, но как же много мы придаем внимания грезам! И Чифую не стал исключением: с того момента, сам того не осознавая, он придавал действиям Наоко намного больше внимания, чем всему остальному.