Дары служения

            Не всякого человека вводи в дом твой,             ибо много козней у коварного.             Как охотничья птица в западне,             таково сердце надменного:             он, как лазутчик, подсматривает падение;             превращая добро во зло, он строит козни             и на людей избранных кладёт пятно.             От искры огня умножаются угли,             и человек грешный строит козни на кровь.             Остерегайся злодея, — ибо он строит зло,             чтобы он когда-нибудь не положил на тебе пятна навек.             Посели в доме твоём чужого, и он расстроит тебя смутами             и сделает тебя чужим для твоих.             Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, 11 глава       Через пару дней между ними за ужином во главе стола сидит гость. Высокий, статный, чуть старше Уилла, с приятными чертами лица и аккуратно уложенными чёрными волосами. С этой тонкой полоской усов он напоминает Кларка Гейбла или главу семейства Аддамс. Типичный испанец. Ну или каталонец, как любят себя величать коренные жители. Но есть в нём что-то такое… скользкое.       По такому случаю Ганнибал облачается в тёмно-серый костюм из тонкой шерсти, правда, без жилета, белую рубашку и коричневый галстук с узором пейсли и золотым отливом. Уилл особо не парясь надевает свой обычный синий костюм без галстука.       — Мы с Джеком познакомились в Саграда Фамилия, — рассказывает гость с лёгким акцентом, доверительно опустив подбородок, и Ганнибал поддерживает его лёгкой благожелательной улыбкой. Настолько искусной, что фальши совсем не видно. Быть может, улыбка действительно искренняя, но при этой мысли бровь Уилла с сомнением приподнимается.       Джек. Вполне в духе Ганнибала представиться именем «старого друга». Для себя Уилл недолго думая выбирает имя «Патрик». Параллель с главным героем книги «Американский психопат» или с лучшим другом Губки Боба? В любом случае, он находит новый псевдоним довольно забавным.       — Искупительный храм Святого Семейства, — подхватывает Ганнибал, кидая на Уилла многозначительный взгляд. — Главное творение Антонио Гауди. Жаль, тебя там не было.       Их «семейство» уж точно нельзя назвать святым. Уилл хмыкает и пожимает плечами, закидывая в рот очередную порцию сарсуэллы — ассорти из тушёной рыбы и морепродуктов, залитое густым соусом. В этот раз оставшаяся бутылка Батар Монтраше приходится как нельзя кстати.       — Джек делал зарисовки сводов колонн и деталей интерьера. Очень искусные, я бы отметил.       — О, не сомневаюсь! — ухмыляется Уилл. — А вы?..       — Я вёл там экскурсию для епископальной коллегии из Рима…       Пока гость продолжает с упоением рассказывать про архитектуру главной достопримечательности Барселоны, Уилл не может перестать думать о том, как просто Ганнибал привёл в их дом постороннего человека. Это ведь так опрометчиво в текущем положении. Шумиха вокруг их исчезновения уже улеглась, но ФБР ещё не признало их погибшими. Официально.       В груди поселяется гнев, расцветает алым бутоном и рвётся наружу. Требуется несколько глотков воздуха и белого вина, чтобы его сдержать.       — Ваш племянник такой немногословный, — замечает гость, и они с Ганнибалом обмениваются понимающими снисходительным взглядами. Это немного невежливо, когда предмет обсуждения сидит в паре футов от них и всё слышит.       Постой-ка. Племянник? Уилл топит усмешку в бокале с вином.       — Прошу прощения, — отзывается он, принимая самый добродушный вид. — Я просто поглощён вашим рассказом о Саграда Фамилия.       Честно говоря, удивительно, что Ганнибал вообще им заинтересовался. Подобная архитектура не совсем в его стиле.       — Вы там никогда не были?       — Нет, к сожалению. Мой дядя знает, что я предпочитаю быть поближе к воде и природе в целом. Поэтому и не зовёт меня больше с собой.       Ганнибал отвечает слабым наклоном головы и укорительным взглядом:       «Это я тебя никуда не зову, или ты каждый раз отказываешься?»       «Я уже говорил тебе, что появляться вместе в людных местах очень рискованно», — мысленно возражает ему Уилл.       «Неужели? И это единственная причина?» — Ганнибал выглядит скептически-ироничным.       В действительности дело не только в риске, но Уилл не собирается обсуждать это, пока сам не разберётся.       Дело в неуверенности.       В страхе.       В неловкости.       Они всё ещё рискуют быть пойманными.       Они не могут позволить себе расслабиться и жить полной жизнью. Уилл не может.       Как… Как разговаривать, общаться и выражать чувства с человеком, к которому неумолимо тянет, но стоит только приблизиться, как вы сразу же отталкиваетесь друг от друга? Это постоянное напряжение сводит с ума, давит на грудь неподъёмной ношей. Уилл уже принял то, чем они являются, прошёл через катарсис и прощение, но вопрос, кем они являются друг для друга, остаётся открытым.       Короткий диалог одними глазами остаётся незамеченным для гостя. При упоминании природы тот заметно оживляется.       — Oh, esto es genial! — восклицает гость, пока рука с ножом чертит в воздухе опасные пируэты. — Природа Каталонии уникальна! От вулканов Ла Гарроча до суб-альпийских лугов в Пиренеях и красивейших скалистых бухт на побережье Коста Брава — всё это можно обнаружить буквально в трёх часах езды от Барселоны. И не нужно ехать ни в какой Мадрид — там вас обворуют и сдадут на органы.       Он гаденько хихикает, и Уилл натянуто улыбается, скрывая пренебрежение.       Да уж. Каталонцы не любят Мадрид, и это понятно. Совсем недавно в Барселоне прошли очередные волнения. Попыток обрести независимость у Каталонии было бесконечное множество, начиная с середины семнадцатого века, но Мадрид раз за разом подавлял их. Хитрый ход — выбрать страну, жители которой слишком заняты внутренними распрями, чтобы заметить международных преступников.       — Спасибо за наводку, сеньор Гонсалес, — вежливо кивает ему Уилл.       — Прошу, зовите меня просто Мануэль.       — Хорошо, Мануэль. Как-нибудь я обязательно отправлюсь в путешествие по Испании.       — Мы отправимся, — поправляет его Ганнибал и, заметив удивление на лице Уилла, бессовестно подмигивает ему, после чего обращается уже непосредственно к гостю. — Вы тоже можете к нам присоединиться, если вы, конечно, сможете выкроить время в своём плотном графике.       Уилл озадачен. Он хмурится и глядит в свою тарелку. С одной стороны, теперь становится понятно, что Мануэль был приглашён не для того, чтобы в первый же вечер стать закуской. Очевидно, у Ганнибала есть на него свой тайный замысел, но это внезапное приглашение чужака в их только что возникшие планы, заставляет задуматься. Возможно, это будет последнее путешествие для сеньора Гонсалеса — вдали от города его тело ещё не скоро найдут.       — О-о-о! Perfectamente! Я буду только рад показать вам местные красоты. К тому же у меня имеется яхта для таких целей. По пути можем заглянуть к моей семье в Бадалоне. Я составлю удобный маршрут. У меня как раз есть несколько свободных дней на следующей неделе, — говорит Мануэль. Они с Ганнибалом договариваются об удобной дате и времени их небольшого круиза, а Уилл украдкой стреляет предупредительным, пока что, взглядом в карие глаза напротив, но его будто не замечают. Закончив с деталями, Мануэль с удовольствием дожёвывает последний кусочек тушёной рыбы и откидывается на спинку стула. — Джек, как истинный каталонец, не могу не отметить вашу сарсуэллу. Она просто восхитительна! Вы затмили даже мою маму! Что это за вкус? Что-то знакомое, никак не разберу.       Ганнибал смущённо смеётся и делает глоток вина.       — Если предварительно вымочить тунец в ананасовом маринаде, рыба будет более мягкой и сочной, что придаст ей неповторимый вкус. В следующий раз приготовлю для вас стейки, они как раз маринуются у меня в холодильнике.       В следующий раз? Сколько ещё этот испанец будет ходить к ним в гости, прежде чем сдохнет? Или, может, Ганнибал и вовсе не собирается убивать своего нового «друга»?       Под диафрагмой поднимается нечто тёмное. Оно клокочет, медленно впиваясь во внутренности острыми когтями и сжимая их. Мануэль определённо ему не нравится.       С основной едой покончено, и Уилл по просьбе Ганнибала ставит на середину стола ассорти с фруктами.       — Попробуйте ананас, дядя, — кокетливо произносит Уилл. — Он должен придать вам неповторимый вкус.       Мануэль неловко откашливается, пытаясь залить горло остатками вина. Похоже, он тоже в курсе теории влияния фруктов на мужской организм. Хоть Уилл и не задумывался о подобном контексте их отношений, но есть что-то приятное в таком показном бунтарстве: заставить достопочтенных мужей краснеть и гадать над двусмысленностью брошенной фразы.       Уилл поднимает взгляд, боясь и желая увидеть ярость или раздражение, но в глазах Ганнибала плещется совершенно иное. Его брови удивлённо приподняты, а вокруг глаз тянутся лучики морщинок. Он даже не скрывает своей позабавленной улыбки от столь пошлой шутки, грубо ломающей их легенду. Гнев ещё сильнее окутывает Уилла, когда он понимает, что Ганнибал искренне наслаждается его терзаниями.       Успокоение приходит так же резко, как и вспыхнувшая ранее злость. Этот вечер всё ещё их, и будущее путешествие тоже. Мануэль — лишь декорация. Уилл надеется, что ужин не выльется в кровавый апофеоз.       — Дядя? Серьёзно?! — первое, что он спрашивает, когда за гостем закрывается дверь, и они остаются в просторной квартире вдвоём.       Ганнибал поворачивается к нему с ангельским видом и доливает в его бокал немного вина.       — Конечно. Мы ведь семья, — отвечает он, и уголок его рта неумолимо тянется вверх. — Или ты предпочёл бы назваться парой?       Уилл чувствует, как его уши начинают нестерпимо гореть, но он не даёт смешанным чувствам просочиться наружу и стойко держит лицо.       — Фредди убила бы за такую новость, Джек, — усмехается он.       Они подходят к распахнутому настежь декоративному балкону в каталонском стиле и наблюдают, как улица погружается в сумерки. На противоположной стороне уже горят мелкими огоньками уютные кафе и бары, привлекая прохожих туристов и местных завсегдатаев.       — Я подумал, ты заскучаешь без дядюшки Джека, — признаётся Ганнибал. Хотя, может, просто подкалывает. Глухой смех Уилла вынуждает его невольно улыбнуться.       — Скучать по тому, кто считал меня расходным материалом, уж точно не буду, — резко отвечает Уилл и делает большой глоток. — Прежняя жизнь теперь кажется сном… и с каждым днём тускнеет всё больше.       Ганнибал сочувственно хмыкает, но выглядит при этом совершенно довольным. Ему больше не нужно строить из себя целомудренную девицу. И так понятно, что цель — убрать всех и заполнить пустое пространство одним собой — успешно достигнута.       Пауза растягивается на неприлично долгое время, и Уилл, наконец, задаёт свой главный вопрос:       — Можно поинтересоваться, для чего ты пригласил сегодня… его?       — Сеньор Гонсалес предложил мне место искусствоведа в Саграда Фамилия, — рассказывает Ганнибал. — Я нахожу возможность приложить руку к строительству этого необычного храма чрезвычайно волнительной.       Звучит логично. Звучит заготовлено, будто «человеческий костюм» вновь вернулся в гардероб доктора Лектера. Он всё так же доброжелателен и учтив, но Уиллу хочется разорвать эту фальшивую оболочку к чертям собачьим.       — Ганнибал, — тихо зовёт он, и гротескно изогнутые губы «человеческого костюма» чуть приоткрываются. — Ты не считаешь это немного… преждевременным? Там слишком много народу.       От почти осязаемого взгляда, с нежностью скользящего по его шее к лицу и губам, Уилл покрывается румянцем и опускает взгляд в свой бокал. Там, сквозь слой благородного напитка, мелькают ночные огни, заходясь в танце при малейшем движении руки. На небе загораются звёзды и отражаются в зеркальной поверхности вина.       — Не беспокойся обо мне, Уилл.       Хрипловатый низкий голос гипнотизирует. Уилл ожидает, что тёплая рука привычно ляжет на его плечо, но этого не происходит. Когда Ганнибал разворачивается, собираясь уходить, он чувствует себя непривычно разочарованным. Нечто глубоко внутри него требует сделать хоть что-то, и он прижимает свою ладонь к щеке Ганнибала, вынуждая остановиться. Большой палец оглаживает словно из мрамора высеченную скулу, и Уилл слышит едва сдерживаемый прерывистый вздох. Чувствует его жаркое дыхание на своём запястье.       — Я беспокоюсь о нас, — говорит Уилл, вглядываясь в ставшее таким родным лицо. Смотрит на выразительные губы, которые всегда считал слишком сардоническими. Смотрит на тонкий изгиб носа и выдающийся подбородок, который раньше напоминал профиль хищной птицы. Смотрит на глубоко посаженные глаза, которые почему-то не поднимаются к нему, и ловит незаметный трепет светлых ресниц. И Уилл не понимает, как человек может казаться одновременно таким ужасным и таким прекрасным? Монстр во всём своём великолепии. Интересно, а сам он так же выглядит в его глазах?       Уиллу хочется спросить, что изменилось в их отношениях, как вернуть ту незримую связь? Вернее, она и сейчас есть, но возникает неприятное ощущение, как она натягивается, словно струна, и дрожит, грозя оборваться в любое мгновение. Уилл открывает рот, но слова застревают в горле болезненным комом. Насупив брови, он выдыхает и отводит взгляд.       — Если ты про безопасность, то не волнуйся, — мягко произносит Ганнибал спустя мгновение, хотя кажется, прошла целая жизнь. — Я всегда крайне осторожен.       Проявляющаяся ухмылка на его лице отдаёт ядом, и Уилл гадает, почему? Вновь просыпается это чувство, будто что-то незримое едва коснулось его и тут же бесследно исчезло. Рука нерешительно опускается, и хищная птица продолжает свой величавый полёт обратно в клетку. Несомненно, Ганнибала не получится удержать дома в спокойствии надолго. Ему требуется свобода и простор для широких крыльев, для новых событий и возможностей. Для охоты.

***

      — Ты опоздал на ужин.       Голос Ганнибала обманчиво спокоен, но Уилл знает, что за этим скрывается. Уязвлённая гордость.       — Прости. Просто я… не хотел приходить, — признаётся он, следуя за голосом вглубь квартиры.       Ганнибал усмехается. Гостиная погружена в темноту, и лишь свет, льющийся из прихожей, позволяет рассмотреть его величественный профиль. Уилл тянется к включателю, и настенные светильники мягко освещают комнату. Ганнибал сидит в кресле, устремив задумчивый взгляд в окно. На улице идёт небольшой дождь. Тихий шёпот разбивающихся о стекло капель должен успокаивать, но сейчас он звучит как никогда печально, с гнетущими нотками.       — Не хотел портить тебе ужин с новым другом, — язвительно отвечает Уилл и наливает виски на один палец. За его спиной Ганнибал недовольно втягивает носом воздух.       — Хм. Похоже, тебе на сегодня достаточно.       Уилл обнажает зубы в хищном оскале. Он был готов к чему-то подобному. Опрокинув всю порцию разом, он морщится и удовлетворённо крякает. Немного подумав, достаёт ещё один стакан и разливает виски уже на двоих.       — Смотря для чего, — говорит он и поворачивается к Ганнибалу, многозначительно взметнув брови.       Взгляд полуприкрытых карих глаз скользит по его мокрой голубой рубашке и волосам. Ганнибал вздыхает. Поднявшись с кресла, он подходит и берёт протянутый рокс.       — Прогулка, как я вижу, не удалась, — подмечает он.       — Прогулка — нет. Зато я побывал в местном баре. Там очень шумно, много туристов.       Ганнибал на секунду замирает, удивлённо глядя на него, и делает маленький глоток.       — Не знал, что ты любитель баров.       — Познаю новое, — отшучивается Уилл. — Новая жизнь — новые возможности.       — Тогда, возможно, тебе будет интересно узнать, что для односолодового виски лучше брать другие бокалы, — улыбается Ганнибал, вертя в пальцах рокс. — Тулипы, снифтеры или ноузинги. Благодаря зауженной кверху форме они помогают распробовать всю гамму вкуса и тонкий букет напитка.       Уилл иронично поджимает губы. Он никогда не пил алкоголь ради удовольствия, по крайней мере, раньше.       — Бурбоном особо не понаслаждаешься. Но я запомню ваш совет на будущее, доктор Лектер.       Взгляд, которым Ганнибал одаривает его в ответ, согревает получше любого виски. Пока Уилл робко отворачивается и доливает себе ещё одну порцию, тёплая сухая ладонь опускается ему на загривок и погружает пальцы в кудряшки. Уилл устало прикрывает глаза.       Сегодня погода удивляет редкими для солнечной Испании дождём и прохладой. По дороге домой он успел проветриться и даже немного замёрзнуть.       — Ты весь мокрый, — произносит Ганнибал над его ухом. — Тебе нужно принять горячую ванну, чтобы не простудиться.       Уилл беспомощно опускает голову ниже, отдаваясь привычной ласке, и мурашки трусливо сбегают вниз по его спине.       — Вы говорите как друг или как врач, доктор Лектер? — мелькают в его голосе игривые нотки.       — И то, и другое, — Ганнибал придвигается ещё ближе. Настолько близко, что Уилл спиной ощущает тепло его тела, дыхание на своём затылке, на нежной коже за ухом.       С тяжёлым вздохом Уилл откидывает голову на плечо Ганнибала, и чужая рука обхватывает его горло, чуть сжимая. Интересно, пахнет ли от него женщиной, с которой он провёл сегодняшний вечер? Учует ли тонкое обоняние доктора его секреты?       — Жестокий мальчик, — шепчет Ганнибал, ведя кончиком носа по его скуле, и усиливает хватку на шее.       Уилл не в силах сдержать сдавленного стона. Не в силах отделаться от мысли, что в следующий момент его могут задушить. Или свернуть шею. Или вскрыть горло от уха до уха. И ему совершенно не страшно. Он вверяет себя в руки Ганнибала без каких-либо ожиданий и намерений. На всё будет воля Его.       В брюках становится тесно, и он чувствует, как член наливается кровью. Всё тело бросает в пот. Уилл начинает вдруг задыхаться и паниковать от всплеска эмоций. Нет-нет, всё это дико неправильно!       — Ганнибал! — возмущённо хрипит он, хватаясь за руку на своей шее. Не отталкивает, не пытается освободиться. Просто накрывает его ладонь своей. Он не знает, чего ему больше хочется: отступить или идти дальше, и оставляет решение за своим палачом.       Через мгновение хватка ослабевает. Ганнибал отнимает руку и нежно оглаживает лоб Уилла, пальцами зачёсывая непослушные кудри назад.       — Когда будешь принимать ванну, мойся тщательнее, — обманчиво мягко говорит он. — Не хочу чувствовать на тебе чужие запахи.       Вот так. Властно, по-собственнически. Это странно, но вовсе не неприятно. Уилл ловит себя на том, что ему даже нравится быть объектом вожделения настоящего монстра. Своего монстра.       — Спокойной ночи, Уилл! — напоследок желает Ганнибал, обдавая жарким дыханием его кожу, и не торопясь отправляется к себе.       — Чёрт…       Колени подгибаются. Уилл тяжело приваливается на бар с напитками, вызывая лёгкий звон бутылок в тишине. Голова немного кружится, и непонятно, кто в этом виноват: алкоголь или Ганнибал. Вероятно, оба. Этой ночью уснуть будет очень сложно.