Дары служения

            Не скоро совершается суд над худыми делами;             от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.             Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нём,             но я знаю, что благо будет боящимся Бога,             которые благоговеют пред лицом Его;             а нечестивому не будет добра, и, подобно тени,             недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом.             Ибо все из Него, Им и к Нему.             Ему слава вовеки, аминь.             Книга Екклесиаста, или Проповедника, 8 глава       На третий день они отплывают с Коста-Бравы. Даже жаль прощаться с этим поистине райским уголком Каталонии. Но вещи уже погружены, швартовы отвязаны, а белые уютные домики постепенно скрываются за утёсом.       Небо с утра затянуто приятной лёгкой дымкой, а зарождающийся тёплый ветер упруго натягивает паруса. Леванте. Восточный ущельный ветер, дующий в западной части Средиземного моря, несущий с собой сорокоградусную жару. Полная его противоположность — Поненте, что своей прохладой спасает всю западную часть полуострова.       Вид у моря обманчиво смирный, словно маленькие серебристые волны изо всех сил ластятся к скалам, выдавая себя лишь торчащими над водой белыми гребешками. Это плотное, светлое, благодушное море прекрасно! Огромные жёлтоклювые чайки, усевшись на скалах, с любопытством поглядывают на проплывающую мимо яхту блестящими стеклянными глазами-бусинами. Рядом кружат сонмы разноцветных бабочек. Воздух понемногу накаляется.       Плавно поворачивая штурвал, Уилл ведёт яхту подальше от берега и берёт курс на Бадалону. За счёт коротких килей яхта-катамаран больше подвержена боковому дрейфу, и ветер немного разворачивает её к берегу. Нужно выстроить угол паруса, дабы выровнять нос, но для этого кто-то должен стоять за штурвалом.       — Мануэль! Надо выправить гика-шкот, пока нас не отнесло на скалы…       Молчание.       — Мануэль?       Сеньор Самовлюблённый мудак не показывается на палубе уже долгое время. Это могло бы стать настоящим подарком, если бы сейчас не требовалась его помощь.       Выключив двигатель, Уилл спускается в кокпит и застаёт удивительную картину: Ганнибал о чём-то тихо переговаривается с Мануэлем, держа руку на его талии в покровительственном жесте. Они посмеиваются. Стоят у раковины к нему спиной, и Уилл едва успевает принять равнодушное выражение лица, прежде чем его замечают.       — Патрик! — голос Ганнибала звучит фальшиво удивлённым. — Я приготовил нам лимонад. Пойду отнесу его наверх, а ты пока подготовь бокалы.       С этими словами он грациозно подхватывает кувшин с напитком и проходит мимо Уилла, чуть задев плечом. В кокпите остаются лишь двое.       — Джек выглядит сегодня более чем удовлетворённым, — заговаривает Мануэль, кидая на него многозначительный взгляд.       — Хм. Наверное… Не замечал…       Подойдя к раковине, Уилл достаёт три бокала и споласкивает их. Чёртов испанец, похоже, уходить не собирается. Он слишком близко, на расстоянии вытянутой руки. В голове вереницей проносятся тревожные мысли, поднимая со дна что-то тёмное и жуткое. Главное не обращать на них внимания.       — А я думаю, замечаете. Ведь именно вы тому причина, — и плутоватые нотки звучат вкупе с испанским акцентом.       — В смысле? — Уилл разворачивается, оказываясь с Мануэлем лицом к лицу. Глубокая морщина недоумения залегает меж его бровей. — Что вы хотите сказать?       Мануэль фыркает от смеха, всплеснув рукой.       — Да ладно вам, Патрик! Вчера у вас обоих выдалась явно жаркая ночка.       От возмущения Уиллу кажется, что он начинает задыхаться. Неужто об этом они только что шептались? Нет, он же не мог…       — Когда это у вас с дядей началось? — продолжает Мануэль, вперившись жадным сверкающим взглядом. — Готов поспорить, Джек соблазнил вас в очень юном возрасте. И я прекрасно его понимаю. Дети порой бывают слишком развитыми, чтобы удержаться…       Мануэль тянется к нему, любовно заправляя отросшие кудри за ухо, на что Уилл резко отстраняется.       — Сколько вам было, тринадцать? — усмехается он. — Ещё меньше? А может, это вы соблазнили его?       Уилл не успевает подумать. Всё перед глазами заволакивает кровавой пеленой, и его кулак с размаху врезается в челюсть болтливого испанца. Тот чуть не падает, размахивая руками. В попытке удержать равновесие он сносит со столешницы коробку с инструментами, и те со звоном рассыпаются по деревянному полу. От всепоглощающей ярости грудь Уилла часто вздымается. Руки чешутся в желании размозжить эту черноволосую голову об стену. Выдавить пальцами эти мерзопакостные чёрные глазёнки.       — Oh, petit canalla! — вскрикивает Мануэль, хватаясь за подбородок. — Совсем спятил?!       На шум в кокпит вбегает Ганнибал и оглядывает их любопытным взглядом. У Мануэля рассечена нижняя губа, а Уилл смотрит волком, готовый вот-вот броситься и разорвать на мелкие куски.       — Что случилось?       — Ваш чёртов племянник не умеет держать себя в руках! — обиженно отзывается Мануэль, сплюнув красным сгустком на пол. — Я всего лишь спросил про ваши отношения, а он словно с цепи сорвался! Caram pervertit!       Уиллу не нужно переводить, он и так узнаёт последнее слово. Кулаки сжимаются сами собой, но только Ганнибал замечает это. Кажется, он наслаждается разыгравшейся сценой.       — Как грубо, Мануэль…       — Да мне плевать! Это он набросился на меня, словно псих!       Ещё одно слово и…       — На вашем месте я бы замолчал, — жёстко осаживает Ганнибал, но Мануэля несёт дальше.       — Что-о-о?! — возмущённо взрывается тот. — Да вы оба психи! Мерзкие извращенцы! Думаете, я не замечаю всех этих ваших ужимок? Педики долбанные! Вы хоть знаете кто я?!       — О, да! Я знаю, — шипит Уилл. — Но ты не знаешь меня.       Его хищный оскал заставляет испанца заткнуться, как и ладонь, бьющая в кадык. Задыхаясь, Мануэль хватается за своё горло, когда Уилл с рычанием набрасывается на него и валит на пол. Тот пытается бороться — тщетно. Удар. Другой. Третий. Кулаки с глухим стуком прохаживаются по скулам и челюсти, выбивая хриплые стоны. Кожа на лице Мануэля лопается, а длинный нос от мощного удара ломается с тихим хрустом. По комнате летит пронзительный крик, заканчивающийся сдавленным бульканьем.       Сбиты костяшки, сбито дыхание. Уилл превращает мерзкую испанскую рожу в не менее мерзкое кровавое месиво, лишая человеческого облика. Это месиво испуганно скулит и кашляет кровью, выплёвывая бордовые сгустки с чем-то белым. Сломанные зубы.       Выпрямившись, Уилл переводит дыхание и оглядывается. Ганнибал смотрит на него с нескрываемым восторгом. Как в тот день за столом у Вёрджеров, когда Уилл вцепился зубами в щёку Корделла и выплюнул её кусок на тарелку. О да, ему это определённо понравилось.       — Уилл… Уилл! — зовёт Ганнибал, присаживаясь перед ним на колени. — Ты же убьёшь его.       — Да, — отзывается он, тяжело дыша. — Больше этот ублюдок не посмеет…       Ганнибал заглядывает в его глаза и выглядит наигранно печальным.       — Это может осложнить наше положение. Но раз ты решил…       Тело под ним приходит в себя и начинает извиваться, отчаянно визжа. Уилл сдавливает тому горло одной рукой.       — Ещё бы! — с отвращением выплёвывает он, ища глазами подходящее оружие.       Вот она — крестовая отвёртка. Валяется на полу среди прочих раскиданных инструментов и взывает к нему. Схватив отвёртку, Уилл заносит её над головой, и, встречаясь с ужасом в заплывших чёрных глазах, со всей силы вонзает точно в сердце. С превеликим удовольствием. И ещё раз. Ещё. Ещё! Пока тело не перестаёт дёргаться. Пока в голове Уилла не перестают проноситься картинки отравляющей натуры Мануэля. Пока чёрные зрачки не замирают, уставившись в потолок. Ещё, ещё... Волны эйфории захлёстывают, отзываясь в каждой клеточке тела. Словно паришь в невесомости.       — Уилл. Он уже мёртв.       Ганнибал мягко опускает ладонь на его плечо и чуть сжимает. Этот взгляд… Такой понимающий и ласковый, будто не он только что шушукался с этим уродом.       Отпрянув, Уилл скидывает с себя его руку и вскакивает с перекошенным от гнева лицом.       — Уилл…       — Отвали от меня! — кричит он срывающимся голосом. — Ты ведь этого хотел?!       — Уилл, прошу…       С мольбой в глазах Ганнибал делает шаг, но Уилл размахивается и отвешивает ему крепкую пощёчину. Да так, что голова Ганнибала резко откидывается набок, а сам он невольно отшатывается. Он явно не ожидал подобной реакции. Выглядит ошеломлённым. Верхняя губа подёргивается, и аккуратные крылья носа раздуваются. Ох, как же он, должно быть, разгневан на самом деле!       — Ты специально пригласил этого ублюдка, — цедит Уилл. — Делал вид добропорядочного джентльмена, хотя… Это просто маска. Тебя не волнует ничего, кроме тебя самого! Ты — чёртов манипулятор!..       Ну, давай! Покажи своё истинное лицо! Хватит притворяться. Ты зол оттого, что тебя лишили очередной марионетки.       И маска Ганнибала трескается. Разлетается, открывая смесь противоречивых эмоций. Он сгребает Уилла и грубо опрокидывает грудью на столешницу, вывернув руку за спину.       — Я знаю, чего ты добиваешься, мой дорогой хитрый мальчик, — шепчет он над ухом, придавливая его щекой к холодной поверхности стола.       — И чего же? — скривившись от боли, хрипит Уилл.       — Хочешь вывести меня из себя.       Уилл ядовито смеётся.       — А разве ты не занимаешься тем же?       Ганнибал не обращает внимания на подкол. Он вплотную прижимается к Уиллу и говорит, чуть задевая губами мочку его уха. Ярость в груди как-то сразу улетучивается.       — Тебе нравится? Нравится быть подо мной? — Ганнибал потирается пахом о его ягодицы, и Уилл чувствует нарастающее давление. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо тут? Или хочешь поменяться позициями?       Никогда прежде он не слышал от доктора Лектера такую неприкрытую похабщину, и это заводит ещё больше. Возбуждение электричеством проносится по его телу так быстро, что аж яйца сводит, посылая сигналы прямиком в твердеющий член. Смутившись, Уилл пытается вырваться.       — Чёрт, Ганнибал! — вздыхает он умоляюще. Но его не отпускают. Ждут. — Да не знаю я! Не знаю… Пока не определился…       Удовлетворённый честным, хоть и неоднозначным ответом, Ганнибал довольно хмыкает. Ослабив хватку, слизывает капельку пота со лба Уилла, и отходит.       — Тогда у нас ещё будет время, — говорит он, возвращая себе привычную сдержанность. — И у тебя тоже.       Пока Уилл переводит дыхание, пытаясь понять, что это сейчас было, Ганнибал поднимается наверх, словно ничего не случилось. Стараясь не обращать внимания на эрекцию, Уилл кусает губы и смотрит на распластавшееся на полу тело. Нужно прибраться. Сначала снаружи, а потом и в собственной голове.       — Уилл! — раздаётся напряжённый голос сверху. — У нас проблемы.       Поднявшись на палубу, он грязно ругается. Сели на рифы. Работа двигателя едва ли помогает сдвинуться с места. Чёрт! Всё идёт не по плану! Уилл обречённо трёт лицо и, уперев руки в бока, осматривается по сторонам.       — Что будем делать? — интересуется Ганнибал, с досадой выпятив губы. У него нет знаний в яхтенном деле, поэтому вполне логично передать бразды правления более опытному товарищу по несчастью. Уилл находит это очень приятным.       — Хм… Вон там, у горизонта, против течения идёт грузовой корабль. Это наш шанс. Минут через двадцать он будет возле нас. Это даст мощные волны, и тогда мы попробуем сняться с рифов.       — Хороший план, — замечает Ганнибал, и некоторое время они проводят в молчании под крики чаек. — Что бы ты хотел сделать с Мануэлем?       Долгий вздох. Вопрос не в том, чтобы узнать, каким образом он собирается избавиться от тела. Вопрос о фантазии, о замысле. Он закрывает глаза и видит. Обрывки мелькают красными кусочками стекла один за другим.       — Если бы он был ещё жив… Линчи́, — говорит Уилл.       — «Смерть от тысячи ножей», самая ужасная китайская казнь, — улыбается Ганнибал. — Выдержишь всю процедуру — будешь свободен и помилован. Если выдержишь.       Уилл кивает. Ещё бы Чесапикский Потрошитель не знал о самых жестоких способах казни.       — Привязать его к столбу и отрезáть от тела по кусочку, пока совсем ничего не останется, — смакует свою фантазию Уилл. — Или раздеть догола, заковать внутри узкой лодки и обмазать мёдом, чтобы привлечь насекомых. Это скафизм. Древнеперсидский метод казни.       — «Мухи слетаются к нему, откладывают яйца, и в живом человеке заводятся черви», — подхватывает Ганнибал. — В книгах написано, что жертвы вопили по две-три недели кряду, пока к ним не приходила милосердная смерть.       — Некоторые не заслуживают милосердия.       Они обмениваются долгими понимающими взглядами и погружаются в ожидание.       Закрепив румпель, Уилл велит перенести весь груз на закрениваемый борт. Канистры с топливом, с водой, якоря — всё, кроме трупа и мебели. Вот-вот мимо пройдёт грузовое судно — оно создаст три хорошие волны. Пора. Даёт полный газ вперёд. Сам вывешивается за борт и прыжками начинает раскачивать яхту, а Ганнибал ему помогает. Приходят ожидаемые волны. И, р-раз! Яхта проползает на пару тройку футов. Третья волна поднимает их ещё выше, снимает с рифов, но тут же толкает обратно. Одним мгновением Уилл оказывается у штурвала и выворачивает руль. Всё, яхта на глубине.       — Я впечатлён, — высказывается Ганнибал, когда они уже спокойно плывут дальше.       — Я тоже, — смеётся Уилл. — Проверь, есть ли у нас запасной якорь.       Есть. Выйдя в открытое море, Уилл привязывает к трупу якорь и без лишних заморочек сбрасывает в воду. Тело Мануэля моментально опускается на дно с раскачивающимися по волнам волосами. Дело сделано. Душу пронизывает светлое ликование. Чувство умиротворения и тихой радости растворяет все мелкие суетные мысли и печали. Уилл ведёт яхту по глубине вдоль берега, и Ганнибал стоит рядом с ним. Что ещё нужно для счастья?       Взглянув на его разбитые кулаки, Ганнибал недовольно морщит нос. Обрабатывает раны, прикасаясь к его коже уверенно и нежно. Эта противоречивость всегда пугала и восхищала Уилла. Руки, которые исцеляют и калечат, даруют жизнь и отнимают. Забинтовав костяшки, Ганнибал оставляет на них невесомый поцелуй, и Уилл задерживает дыхание. Хорошо бы почувствовать эти губы на своей коже без всякой повязки… Однако сейчас не время для сантиментов.       Пуэрто Барселона — слишком большой порт с обильно расставленными камерами, поэтому планируется сойти в Бадалоне и оттуда на машине Мануэля поехать домой. Но перед этим нужно взять напрокат лодку и, утопив яхту в открытом море, приплыть обратно.       Причалив к пирсу, они швартуются, берут сумки и поднимаются по ступеням к автостоянке. Голубой кабриолет находится довольно быстро. Хорошо, что паркинг крытый, не то в раскалённой под жарким солнцем машине сидеть было бы невозможно. Закинув багаж и чуть переведя дыхание, Ганнибал с Уиллом спускаются обратно к причалу, чтобы договориться об аренде.       — Хэй! — кричит им кто-то по-английски. — Вы не видели хозяина той яхты-катамарана?       Они оглядываются и смотрят на мужчину, кивком указывающего на пирс. Крепкое телосложение, тёмная шевелюра и колючие чёрные глаза. Кого-то он напоминает…       — Простите, сеньор, — отвечает Ганнибал, приняв самое что ни на есть ангельское выражение лица. Он деловито покручивает в руках ключи от машины, и прищуренные глаза незнакомца мельком прохаживаются по ним. — Мы здесь проездом, так что, к сожалению, ничем не можем помочь.       — Хм, жаль… Странно, что яхта здесь, а его самого нигде не видно…       Уилл окидывает незнакомца безразличным взглядом, тогда как в душе нарастает тревога. Конечно! Это, должно быть, брат Мануэля! Те же черты лица, но более резкие. Нос и уши, по всей видимости, не раз поломанные в драках. Мощное тело, закалённое в поединках, но далеко не спортивное. Уилл чует в нём преступника или даже криминального авторитета. Немало он знавал таких, когда ещё работал в полиции. Хорошо хоть, надел перчатки для яхтинга, скрыв сбитые костяшки. Смотрелось бы слишком подозрительно.       — Извините, но нам нужно ехать дальше, — равнодушным тоном произносит Уилл.       Они вежливо прощаются с угрюмым незнакомцем и возвращаются обратно к машине. Удостоверившись, что за ними никто не следит, Ганнибал садится за руль и вопросительно смотрит на Уилла. Наверняка он уже сам понял, с кем они только что разговаривали, поэтому незачем утруждаться лишними объяснениями.       — Видимо, избавиться от яхты не получится.       — Видимо, так, — тихо отвечает Уилл. — Он хищник… Рано или поздно он поймёт, что с его братом что-то случилось, и тогда придёт за нами.       Медленно кивнув, Ганнибал задумчиво постукивает указательным пальцем по рычагу переключения передач и спрашивает:       — Что же ты предлагаешь?       — Уехать. Желательно в другую страну.       — Можем уехать на поезде во Францию. Она совсем рядом и не такая закрытая, как Португалия. Оттуда в случае чего можно податься в любую точку мира.       — Хорошо, — произносит Уилл, откидываясь в кресле. — Тогда нам нужно купить билеты и успеть собрать вещи. Хотя… будет лучше, если мы поедем на вокзал сразу же.       Ганнибал неохотно поджимает губы и впервые возражает.       — Думаю, сперва всё же стоит вернуться домой и «прибраться». Иначе хищник возьмёт след и последует за нами во Францию.       Громко фыркнув, Уилл измученно прикрывает глаза. Как же сложно иногда бывает с педантичными убийцами!       — Только быстро, — сдаётся он. — У нас очень мало времени.       — Как скажешь, Уилл, — говорит Ганнибал и заводит двигатель.