Пожалуйста, возвращайся

После того, как берега Инадзумы скрываются за туманом, Тома устало садится на бортик, болтая ногами в воздухе и смотрит в бесконечные дали, стараясь разглядеть очертания острова Наруками. Он впивается пальцами одной руки в дерево, а другой подбрасывает в воздух монетку, считая про себя. Один километр. Второй километр. Одна минута. Вторая минута. Ему предстоит около десяти долгих дней в открытом море, затем вскачь по пыльным дорогам Ли Юэ, чтобы достигнуть конечной точки максимального удаления от острова Рито — Монд. В лучшем случае. Письма на такое расстояние идут около двух месяцев, застревая в сортировочных пунктах ещё толком не привыкшего к работе загруженного Инадзумского отделения почты в Ли Юэ. Стоит ли ему написать по приезду? Скорее всего, он лично приедет раньше, чем дойдет его письмо. Ах, ему ещё и вино нужно будет отослать для Аято. — У тебя такой вид, будто ты уезжаешь насовсем. Тома не оборачивается и лишь хмурится, сверля взглядом водную гладь с небольшими покатыми волнами, создаваемыми движением корабля. — Надеюсь, что нет, Бэй… Ты знаешь, что я родом из Мондштадта? Женщина садится рядом и протягивает Томе бутылку портвейна, который он с удовольствием подносит ко рту и морщится — крепкий. — Не знала. Хотя, ты не похож на местного. Я не особо интересуюсь людьми в принципе. Меня больше манит свобода и приключения. И теперь, друг мой, ты почувствуешь ту свободу, которую я ценю превыше всего. Тома облизывает горечь вина с тонких бледных губ. — Я прекрасно помню, что такое свобода. Но отказался от неё, чтобы найти отца, который вернулся в обратно в Инадзуму. Я попал в шторм и едва выжил. Отца так и не нашёл. А после вышел указ Сакоку. Бэй отбирает у Томы бутылку и пьет. — Ах… — она вытирает рукой губы, — печально. Я слышала немало таких историй. Поверь, тебе ещё повезло не остаться калекой или умереть с голоду на необитаемом острове, — она хлопает его по плечу, — Отдыхай. Ты ужасно выглядишь. Матросы покажут тебе твою каюту. Тома знает об ужасах, которые могут настигнуть моряков, но сейчас спокоен, не смотря на оставшийся на всю жизнь, наверное, страх к плаванию. Но дело в том, что Алькор — боевой корабль. С боевой командой… И боевой Бэй Доу. Её уважают и боятся даже пираты. Теперь же на борту ещё и бродячий самурай с глазом бога, и шансов у грабителей просто не остаётся. А со штормом у капитана разговор короткий. Она выныривает из бури, окружающей Инадзуму так, будто делает это постоянно на протяжении десяти лет. Хотя, она и делает. Следующая неделя плавания показалась сущим наказанием, но не только для Томы. Он успел достать и замучить всю команду, Кадзуху и даже капитана. Захлебнувшегося энергией парня пару раз вылавливали из моря, пару раз привязывали к мачте и пару раз пытались избить, но он продолжал мешаться под ногами, нелепо шутить и болтаться без дела. Будто в Тому вселился целый батальон бесов. — Что с тобой происходит? — спрашивает Кадзуха, когда в редкие часы ночного спокойствия Тома сидит рядом с ним, свесив ноги с бортика, и наслаждается тёплым морским бризом. — Все нормально. — Я единственный на корабле более-менее знаю тебя, и ты явно не в себе. Тома устало вздыхает и кладет подбородок на колено. — Аято и Аяка намекнули, что мне не стоит возвращаться. Кадзуха легко улыбается в своей манере и вытягивает вперед руку, ловит ладонью поток тёплого летнего воздуха, будто в нем есть ответы на все вопросы. — Тебе дают долгожданную утерянную свободу, — он расслабляет пальцы и опускает руку, — Тогда… почему ты не рад? Сказать? Почему нет? Выдохнуть и немного сжаться, устало закрыть глаза. Представить образ, выжженный по веками. — Аяка. Он уже скучает. Скучает ли она? Да. Любит ли она? Да. Но не так, как хотелось бы Томе. — Сирасаги Химегими. — говорит Кадзуха медленно, будто пробуя каждый слог на вкус. — Недостижимая мечта для безродного чужеземца, приемного сына экономки. — Не напоминай, Каэдэхара, — Тома морщится. — И все-таки, я не ожидал, что ты забудешь, кто ты есть на самом деле. — О чем ты? — Тома поворачивается к Кадзухе и видит плутоватый взгляд. — Ты никогда не был приемным сыном кухарки. И никогда не был безродным. Это всё осталось в Инадзуме, Тома. Ты так не думаешь? Тома смотрит на Кадзуху долгую минуту. Ветер ласковый, треплет нежно их волосы. На небе ни облачка, и звезды горят ярко-ярко. Кадзуха как всегда в своей манере безмятежный и спокойный, мудрый не по годам. Потому что знает, что слава не в деньгах и статусе. И точно не в знаменитом имени и роду. — А кто же по-твоему я тогда? — спрашивает Тома. — А ты подумай немного. Ветер благоволит уже четыре дня. Ты заметил, с какой силой он подгоняет паруса, везя тебя домой? — Кадзуха смотрит на него и легко улыбается. — Заметил. Такими темпами мы приедем уже завтра. — Да, сын мореплавателя. Сын бравого торговца. Сын Мондштадта. Ты наконец-то едешь домой. Не удача ли это? Судьба. — Прекрати, Кадзуха, — хмуро. Тот отворачивается и смотрит вдаль, улыбка сходит с его губ. — Ты забыл, кто ты такой на самом деле, Тома. Тебе вбили в голову, что ты ничтожество без Сирасаги Химегими, без покровительства Аято. Но это в Инадзуме. А кто ты на родине? С твоим послужным списком ты был бы уже… ну, не знаю, капитаном рыцарей наверное. Ты больше не приёмыш. Ты глава своей маленькой семьи из одного единственного человека. Когда ты в последний раз произносил с гордостью фамилию? — В ней нет больше гордости. — Ошибаешься. Ты выжил, оставшись один в жестоком мире, поднялся до высот, подвинул местных. — Благодаря благосклонности Аяки, — упорно заявляет Тома. — И снова ошибаешься. Благодаря своему таланту. Ты внушаешь доверие и везде заводишь друзей. Ты заставляешь тебя заметить среди невзрачной серой массы. Ты луч долгожданного солнца в пасмурный день, Тома. Поверь, добиться такого положения, которое у тебя сейчас — это не ничтожество. А на родине всё будет и того проще. Ты правда считаешь, что ничего не добился сам? — Я не… — слова застревают в горле, печёт слегка. После всей той зависти и яда, вырывающегося из завистливых ртов, ему говорят такое, — Мне казалось, чтобы чего-то достичь нужно испытать… напряжение что ли. Путь к успеху не может быть настолько легким, как у меня. — Хм… — устало выдыхает Кадзуха. — Зачем страдать, если можно и нужно наслаждаться жизнью. Ты уже настрадался в своё время. Считай это компенсацией — всё в мире стремится к равновесию. — он заводит голову к небу и ведёт носом. — Скоро найдут облака… — Я попытаюсь, Кадзуха. Но это сложно, когда на каждом шагу тебя обвиняют в благосклонности принцессы. — Благосклонности ли? — Кадзуха на несколько секунд затихает и прикрывает глаза, — Ты едешь в Мондштадт. Для них ты доверенное лицо главы клана трикомиссии. Ты высокопоставленный человек, Тома. — Я… — Подумай над этим, — тепло улыбается Кадзуха и встает с места, уходя. — Не зря Бэй Доу говорила, что когда ты открываешь рот, из него вылетают цветы, — кричит ему вслед Тома. — Да, да. Конечно, — ведет рукой Каэдэхара и скрывается за дверью своей каюты. Подумай над этим… Он не хочет.

***

На следующий день Алькор достигает сияющего в утренних лучах золотого солнца порта Ли Юэ. Первое, о чем думает Тома, ступая ногой на дощатый причал — слишком шумно. Просто невероятно шумно! Торговцы громко переговариваются, продают рыбу всех видов и мастей, корляпис, полуночный нефрит. Ступить вовсе некуда — всё забито людьми. Спорят, торгуются, совершают сделки. Матросы выгружают с борта Алькора огромное количество экспресс посылок от богатых вельмож прямо в руки миллелитам, папки крайне важных государственных и не только документов, иную снедь и эксклюзив. Контрабанду редких материалов под видом обычных товаров повседневного спроса. Перевозки на Алькоре стоят целое состояние и гарантированно дойдут до адресата — за то и платят. Эта какофония звуков настолько непривычна после мертвой тишины Инадзумы, что Томе первое время кажется, что он точно оглохнет, будто на фестивале фейерверков. — Неплохо, да? — Бэй Доу подходит к Томе и хлопает по плечу. Окидывает взглядом всю эту толпу. — Непривычно, наверное, после Инадзумы? — Ага, — шепчет он, чувствуя невероятный драйв и предвкушение. Он крепко сжимает в руках сумку и улыбается. Тома всегда знал, что ему этого не хватало. Как глоток свежего воздуха, как нечто важное, что давным-давно потерял и уже забыл — снова вернулось в твои руки. К ним подходит девушка с голубыми волосами и… рожками? Перед ней расступаются люди, кланяются. — Приветствую, Гань Юй, — кивает Бэй Доу и достает из кармана свёрток, который передал ей Аято. — Приветствую, капитан Бэй Доу. Как добрались? — девушка принимает из рук свёрток и сонно морщится. — Неплохо. Всю дорогу дул попутный ветер. Видно гнал домой этого мальца, — смеётся Бэй Доу и ударяет кулаком Томе в плечо. — Ай, ты что? — Я рада за Вас, — говорит девушка, — Приятно познакомится, я Гань Юй. Секретарь Цисин, — она вежливо склоняет голову. — Тома. Просто Тома. Доверенное лицо клана Камисато комиссии Ясиро. — Оу, — она удивленно распахивает глаза и протягивает руку для рукопожатия, — это значимое знакомство, — щурится, задумываясь, — но, кажется, делегация должна приехать через неделю и три дня, если я не ошибаюсь, еще взять поправку на погодные условия и другие непр… — О, нет. Я направляюсь в Мондштадт, — Тома тепло улыбается, и Гань Юй неосознанно в ответ. — Ах… да. Хорошо, — Гань Юй смущенно отпускает его ладонь. — Ну что ж. Бэй Доу, Тома, — она кивает каждому, — мне необходимо поскорее доставить документы госпоже Нин Гуан. — Конечно, конечно. — До свидания, Гань Юй, — улыбается капитан под цоканье удаляющихся каблуков адепта. — Итак, Тома, куда ты теперь? — Я… своим ходом наверное. Путь в Мондштадт дальний, и мы решили отменить делегацию, чтобы не привлекать лишнего внимания. А сопровождать дипломатов не к чему — я и есть единственный дипломат, — он смущенно потирает шею. — Так, значит, о твоем приезде не знает даже Цисин… — Бэй Доу задумчиво чешет подбородок. — Выходит, что так. — Значит, тебе нужно зайти в отдел по делам граждан и взять там хотя бы лошадь. Возможно, твоя секретность вскроется, но не пешком же идти? — Эм… наверное, — чёрт. Он об этом ещё не подумал. — Капитан! — кричит с палубы матрос. — Тогда, попутного ветра, Тома, — смеется женщина. — Наконец-то мы от тебя избавились — честно, думала что прикончу. — И я тебя обожаю, Бэй, — они пожимают руки. — До встречи. — Агась. Тома остаётся совсем один посреди толпы незнакомых людей. Но чувствует себя как никогда свободно, потому что всё это помнит. Через пышный роскошный город, лавируя меж людей, отмахнуться от приставучих торговцев, приметивших чужестранца из Инадзумы. Конечно. Нужно купить новую одежду и спрятать глаз бога подальше от миллелитов и зевак. В магазине неподалеку не сразу находятся брюки, достающие до щиколоток, но и на том спасибо. С ботинками проще, непривычно правда носить такую обувь, но Тома привыкнет, иначе его точно ждёт на пути немало разбойников. Он запихивает в новый походный рюкзак накидку с бёдер, хатимаки, сапоги и куртку, оставаясь в чёрной майке и новых брюках с ботинками. Ужасно непривычно. Зато теперь он больше похож на мондштадтца. Его точно не примут за человека из Ли Юэ из-за цвета волос и глаз. Выйти из магазина и сощуриться от слишком яркого солнца. Жарко. Страна янтаря и моры сияет, голову припекает, загар кусает открытые бледные руки, привыкшие быть в тени облаков, тумана и её. Тома окидывает слезящимися от света глазами горизонт. Горные пики вдалеке совсем не похожи на Инадзумские — положе. Эти горы возникли усилиями бога, защищавшего землю. Горы Инадзумы же проедены высокими приливами и отливами, штормами и непогодой. А в Мондштадте горы… Тома прикрывает глаза. Зеленые-зеленые, покрытые травой и ароматными сессилиями, светяшками, что призраками в ночи указывают путь. Удобные на подъем, чтобы потом сорваться с обрыва и планировать прямо на побережье Сокола, а после босыми ногами по мелкой заводи до огромного раскидистого Древа Ванессы в долину Ветров. По бескрайнему зеленому полю до крепостной стены. Три мельницы… В ресторане «Народный выбор» Томе подают «Искушение Адепта», свиной суп с бамбуком и мясо «Тяньшу». И после обилия инадзумской рыбы и креветок пробовать что-то настолько острое и сытное… ммм… — Бозе, как, фкуфно, — он с остервенением запихивает в рот остатки «Искушения». — Благодарю. Я рад, что угодил Вам. — Шеф Мао, вы бесподобны, — стонет Тома удовлетворенно. — Это Вам не довелось ещё попробовать блюда от Сян Лин. Та бы уж точно удивила, — Мао добродушно улыбается и принимает ещё заказы. — На обратном пути обязательно закажу у вас еды на неделю вперед! — Тома отсчитывает мору и встает из-за стола. К полудню людей становится меньше, и Тома смело вышагивает по каменным дорожкам, по небольшим улочкам, наслаждаясь последними минутами покоя, прежде чем пуститься в путь. Он уже итак слишком задержался и теперь направляется в Бюро по Делам Граждан в надежде получить лошадь. Иначе придется договариваться с местными. В очередном переулке его внезапно сильно хлопают по плечу. — То-ма-с Бра-нд. Приятно познакомиться, — тягуче и заискивающе. Когда Тома резко оборачивается на елейный мужской голос и выставляет машинально вперёд материализованное из подпространства копье, то видит необычной внешности рыцаря немного постарше. И всё в нём было бы мондштадтским: доспехи — если ими можно назвать пару наплечников и металлические вставки на одежде, высокие сапоги, типично пышная рубашка с манжетами, которых он уже лет восемь не видел, кавалерийские узкие рыцарские брюки, меч, инкрустированный синим камнем точно ковки Монда, крио глаз бога в характерной оправе... Если бы не одно но. — Ты не из Монда, — копье молниеносно прислоняется к смуглой коже в так любезно распахнутом вырезе, — Как звали рыцаря, с которого ты снял мундир? — говорит Тома, изучая взглядом лицо незнакомца. Тот недовольно косит взгляд одного глаза на лезвие, но даже не дергается в удивлении. — Виноват. Прости, — он разводит руками в стороны, — Хм… а разве похоже, что эти брюки шили не по мне? — бормочет он под нос и бесцеремонно, не обращая внимания на выставленное копье, нашаривает в кармане бумагу и протягивает вперёд. В ответ на недоуменный взгляд Томы только закатывает глаз и разворачивает, тыча в лицо. — По приказу действующего магистра Гуннхильдр для сопровождения делегации… — он задумывается и усмехается, — одного выскочки из Инадзумы сэру Кэйе Альбериху поручается сопроводить того из порта Ли Юэ в Мондштадт для обеспечения безопасности миссии. — Кэйа тяжело вздыхает и неожиданно широко обворожительно улыбается. — Сэр Кэйя Альберих — это я. Тут сургучная печать и анемо метка действующего магистра для особо одаренных. Все ещё не веришь? Тома выхватывает письмо и тяжелым взглядом проходится по гербовой бумаге. — Кэ-йа Аль-бе-рих, — протягивает по слогам Тома, — Интересно. Приношу глубочайшие извинения. Копье исчезает, а навстречу рыцарю протягивается рука для рукопожатия, которую крепко, но не агрессивно сжимают. Тома награждает Кэйю зеркальной обворожительной улыбкой, и смешинки украшают уголки его глаз так добро и честно. — А ты не только на бумаге дипломат, — усмехается Кэйя. — Я не только словами решать проблемы могу, если что, — усмехается Тома в ответ, задорно подмигивая. Хватка на ладони резко усиливается с обоих сторон. И тут Кэйя резко отпускает руку и разражается громким смехом. — Теперь я понимаю, почему Джинн направила именно меня. Дружище, мы точно поладим. Тома немного неловко наблюдает за необычной картиной, пока Кэйа не распрямляется и не вдыхает побольше воздуха. - Джинн? - это имя кажется знакомым. — Не всякий чужестранец может достичь высокого положения, но мы с тобой отличились. Ты прав, я не из Монда. — Ну, сэр Кэйя, ты настолько бросаешься в глаза, что я бы скорее принял тебя за капитана пиратского корабля, чем за рыцаря. — Ты ещё и раскрыл мою легенду! Ну надо же! — смеется Альберих. — Так зачем повязка? — Нет ничего странного в том, чтобы закрывать какую-нибудь часть тела. Ты же носишь штаны? — лукаво склоняет голову в бок. — Окей, окей, — разводит руками Тома и взыхает. — Не тот кредит доверия. Кэйя подходит поближе и хлопает Томе по плечу. — Всё ещё впереди, дружище. А теперь пойдём, а то не успеем к ночи попасть в Ван Шу. Я когда наблюдал за тобой, никак не мог понять: когда ты наконец наешься? Невероятно. Думал — точно лопнешь. Рыцарь вышагивает по дорожкам, стуча каблуками модных сапог и подставляет лицо солнцу. И есть к нему недоверие, конечно, но гораздо больше того Тома чувствует необычное сходство с этим молодым человеком. А теперь, наблюдая одну только походку, уж точно можно сказать — этот человек прибыл из Мондштадта. Просто апофеоз раскованности. — Я люблю вкусно поесть и соскучился по нормальной еде. Кэйа окидывает Тому скептическим взглядом. — Щупленький. Ты либо много двигаешься, либо обычно мало ешь. — До Монда ехать больше четырех дней, и у тебя будет возможность проверить, что из этого правда. О, да. Томе уже не терпится отвесить этому нахалу пару пинков в совместной тренировке. — Нет, ну мы точно поладим, Томас Бранд, — Кэйа усмехается. — Называй меня просто Тома. Это инадзумское имя, и я к нему уже привык, а настоящее как-то… напрягает. — В таком случае, — Кэйа внезапно останавливается напротив лицом к лицу и протягивает руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться. Я Кэйа Альберих. Капитан мондштадтской кавалерии. Капитан… Не простой рыцарь. Можно было догадаться, что этот человек с секретом. Тома смотрит секунду на льдистый взгляд, немного напоминающий глаза Аяки, на странный остроконечный зрачок, протянутую руку и открытую позу. Клыкастую ухмылку. Тома протягивает ладонь и невинно улыбается в ответ. — Просто Тома. Доверенное лицо Камисато Аято, возглавляющего комиссию Ясиро трикомиссии Сёгуната Инадзумы под юрисдикцией великого Сёгуна Райден. — Еба… кхм. Вау. А ты оказывается авторитет, просто Тома, — Кэйа вскидывает брови, но так и не убирает свою ухмылочку. — Ну, не то чтобы… — Мы примерно на одном уровне. Так даже проще, просто Тома, — Кэйа смеется и возобновляет путь к городским воротам. — Прекрати. — А что? — Ты сам не сказал сразу, что капитан. — Я должен перед тобой отчитываться? — Только если очень хочется, — разводит руками. — Продолжишь в таком духе, и пойдешь до Монда пешком, Томас, — тянет медленно капитан. — Это ещё почему? Кэйя не одаряет того ответом, лишь хитро улыбается. Наш герой особо и не настаивает, предпочитая напоследок насладиться архитектурой прекрасного золотистого Ли Юэ. Спустя пару минут они выходят из города, останавливаются около городских ворот и смотрят на стражников, держащих за поводья двух весьма неплохих жеребцов. Тома смотрит на них удивленно и поворачивается к Кэйе. — Где ты взял второго коня? Кэйа тоже смотрит на него удивленно. — У Цисин. Или ты думал, что капитан кавалерии придёт за тобой пешком? — разводит руками. — Но я встретил госпожу Гань Юй на причале. Она о моем прибытии не знает. — Конечно не знает. Знает только Нин Гуан. — Ты… когда ты успел? Кэйа складывает руки на груди и снисходительно улыбается. — Ммм… недавно. Я чуть не опоздал к тебе навстречу, знаешь ли. Алькор прибыл гораздо раньше. Быстренько забежал на террассу Юйцзин, попросил подсобить транспортом. Я, кстати, тоже доверенное лицо — правая рука действующего магистра, поэтому у меня есть доступ. И вообще, не скакать же на одной лошади нам с тобой три дня, а? — Издеваешься? — Томе может и хотелось бы ответить грубо, но улыбка сама собой наползла на щеки, когда конь ткнулся носом в его ладонь. — Ну вот и договорились, — Кэйа потрепал свою лошадь за гриву и мигом взобрался в седло. Что-то подсказывало Томе, что он не вынесет четыре дня взаимных подколов до самого Монда от этого хитрого капитана рыцарей.