Пожалуйста, возвращайся

Как думаете, что с утра нужно человеку, у которого уже вторую неделю почти запой и непрекращающееся утреннее похмелье? Что главное выделить из достаточно большого списка? Если вы спросите у Томы, то он ответит: «Ти-ши-на». Спокойствие и тишина часов так до десяти. Потом уже можно не спеша умыться, отобедать и пойти наслаждаться отпуском… но в окно на третьем этаже элитного отеля Гёте уже третью минуту кто-то тихонько стучит. Сначала Тома подумал, что ему показалось. Потом, что это ветка от ветра бьется в окно, но затем вспомнил, что вокруг отеля нет настолько высоких деревьев. Потом подумал, что это птичка. А когда разлепил глаза, то увидел на ковре тень, заслоняющую свет из окна, и эта тень явно имела человеческие очертания. Он окидывает взглядом часы — половина девятого — кряхтя поднимается с непривычно высокой кровати, подходит к полупрозрачной стеклянной двери балкона и отпирает. — Господин Тома, я Беннет! — чуть не кричит светловолосый мальчик лет пятнадцати и кланяется настолько яро, что чуть не заваливается вперёд на Тому. — Вы мой кумир! Тома совершенно не понимает, что происходит, тем более, что пацана этого он и не видел ранее никогда. И тем более на своем балконе. На его балконе вот ещё пока вообще никого не было. Он недоуменно смотрит на крону дерева внизу, едва достающую до его балкона на третьем этаже, переводит взгляд на пацана. — Я… эм… а ты кто? — Господин Тома, вы бесподобны! Вы просто потрясающий! — снова восторгается пацан. Тома честно говоря не знал, что бесподобен и потрясающ вот настолько, чтобы… — В каком смысле? Б-Беннет? — моргает он часто-часто и пятится назад. Беннет распрямляется и встречается с ошарашенным взглядом инадзумского дипломата, который в полнейшем непонимании смотрит на него. Тома делает широкий шаг назад уже было в порыве закрыть дверь балкона за неадекватным сталкером. Глаза Беннета едва не вылезают из орбит. — Простите, пожалуйста! — орёт он и кланяется раз пять быстро-быстро и, кажется, у него от этого кружится голова, поэтому он хватается рукой на перила, качаясь. — Я объясню! Мне сэр Кэйа рассказал. Вы владеете щитом! Тома прищуривается, вообще не понимая, чего от него на самом деле хотят. — Эм… да. Я могу ставить огненный щит. — Вот! Вы мой кумир! — вспыхивает мальчик. — Обладатель пиро глаза бога, который использует свою стихию для защиты. Это же бесподобно! Господин Тома, научите. Я заплачу любую цену! Тома молчит с долгий десяток секунд, взвешивая решения позвать охрану или рассмеяться, но второе почему-то перевешивает, и он заливается смехом, опираясь о дверной косяк. — Сесестия! — смеётся он громко и долго, смахивая слезы с уголков глаз. — Беннет, ты залез ко мне в окно, ты в курсе? — Меня не пустили на ресепшене, — стыдливо отводит глаза мальчик и пятится назад. — Простите. Я не знал, что вы спали, — говорит он, замечая наконец ночную рубашку и брюки. Тома машет ладонями: — Нет, все хорошо, просто… О, Господи, — Тома трёт сонное лицо. — Ты такой яростный. Пиро щит поддерживать сложнее всего, — он хлопает Беннета по плечу. — Сейчас я умоюсь и пойдем. Подожди пока здесь. — Сейчас? Н-на балконе? — Беннет теряется и скукоживается от неожиданного предложения. — Ага. Я скоро выйду, — бойко отзывается Тома, и, не удержавшись и снова захохотав, заходит в номер. Умывшись и прожевав наскоро небольшую булочку с вареньем, Тома отмечает, что лёгкое похмелье от шока как рукой сняло. И ему бы не помешало держать себя в форме, а то как сказал Кэйа: «Что-то ты щупленький». Хотя, с щедрым мондштадтским гостеприимством, он скорее обрастет слоями жира и пропьёт все мышцы. Он подхватывает копье и походную сумку, спустя пару минут выходит на балкон и снова хлопает мальчишку по плечу: «Ну? И как нам слезать?» Беннет снова смущается и прячет руки за спину. — Здесь… вот это дерево. Оно не высокое, я еле допрыгнул до балкона и подтянулся… Правда с восьмого раза, — он смотрит снизу вверх Томе прямо в глаза, и его просто невероятно хочется пожалеть словно маленького пёсика. — а, может, мы лучше выйдем через дверь? Потрясающе. Такой хороший ребёнок, такое рвение учиться и горящие глаза зеленого цвета… и светлые волосы… — Беннет, а как твоя фамилия? — Не знаю, — пожимает мальчик плечами. — Я сирота. Меня младенцем нашли далеко в подземелье и вырастили в гильдии искателей приключений. Все они мои папы. Возможно ли, что он был Томе родственником? Навряд ли. Но уж очень был похож и характером и внешностью. Когда-то в детстве и Тома сам был таким бесшабашным и яростным. С возрастом это прошло, да и Инадзума воспитала. — Ну, тогда пойдем. И Тома спрыгивает вниз на верхушку дерева, чувствуя себя каким-то малолетним хулиганом. Вот администратор-то на ресепшене удивится, когда он вернется в отель, не выходя. Путь вниз оказывается гораздо проще, чем на первый взгляд. Но с его ростом это не проблема, а как Беннет залез, да ещё и подпрыгнул до балкона — загадка. — Странно, что в Мондштадте тебя некому научить. Хоть что-то полезное я привёз с собой из Инадзумы. Техника эта, конечно, не легкая, но ты научишься. Главное — желание защитить. — Я хочу защищать! — отзывается Беннет, спрыгивает, едва не спотыкается, но Тома его ловит под руку. Тома задаёт знакомый путь через городские ворота, мост, прямиком в Шепчущий лес, где можно безопасно попрактиковаться, и Беннет следует за ним, с восторгом посматривая на глаз бога в инадзумской оправе. — Я хочу защитить Барбару. Она меня всегда лечит, когда я получаю травмы. А я постоянно получаю их. Это всё моя невезучесть. Я с детства проклятый. Когда я выхожу на улицу, то сразу начинается дождь, а когда идет дождь, то молнии бьют именно в меня. А это больно, господин Тома. Хотя сначала мне нужно научиться защищать самого себя. Я вот вылечивать умею, но не до конца — приходится к Барбаре ходить — но при этом траву поджигаю, если дождя нет, тогда может начаться пожар, поэтому редко пользуюсь таким. А ещё в круге моего взрыва стихий оружие загорается, от чего однажды Эола очень злилась. Она больше не хочет со мной разговаривать. Её плащ тогда почти сгорел. И ещё от электро слаймов нужно держаться подальше, иначе можно просто не выжить, — тараторит без остановки парень. Тома по-доброму смеётся и запрокидывает голову к небу, от чего Беннет замолкает и тоже смотрит в небо. — Молнии… Беннет, а ты знаешь, что молнии бьют в место, которое наполнено элементальной энергией? — Эмм… нет, — паренёк пожимает плечами. — Это что-то значит? — Значит. Это значит, что твоя элементальная энергия настолько сильна, что притягивает другие элементы. Дождь и молнии… Ты вероятно очень-очень силён, Беннет. — Я… — Беннет на миг замирает, — Да, я силён. А-то! — он вскидывает нос. — Я могу сам себя усиливать и огнём меч покрывать и даже лечить. Но… Барбаре я уже надоел. — внезапно поникает он, разводя руками. — Барбара? Твоя девчонка? — добродушно косится на него Тома. Беннет аж замирает на месте. — Это… Нет! Это не то, что Вы подумали! — машет руками Беннет и пускается вслед за продвигающемся вглубь леса Томой. Тот следит за ним из-за плеча: — А почему нет? — Я… это… нееет! — вскрикивает Беннет и беспомощно замолкает, становясь от смущения пунцовым как спелый — или ещё не совсем спелый — помидор. Тома хохочет от души который раз уже за время пребывания в Монде. Этот ребенок просто копия Томы в детстве. Такой же яркий, шебутной, настойчивый. Из него выйдет прекрасный защитник, тот, с которым любой отряд становится сильнее. Он одной силой своего духа воодушевляет и придает сил, залечивает душевные — и не только — раны. Незаменимое сердце каждой команды. Его ждет яркое будущее, такое же яркое, как и он сам. Просто он ещё этого не понял. Свободный ребёнок города свободы. Сирота. И все в гильдии искателей приключений его семья. Возможно, он неуклюжий, но это с возрастом пройдёт. Беннет явно преувеличивает, Тома уверен. Они останавливаются на широкой каменистой поляне во избежании пожаров. Два владельца пиро — это не шутки. С этим элементом нужна техника безопасности как ни с каким другим. Вокруг есть небольшие кусты, чуть подальше начинается лес, но Тома уверен, что лес останется в безопасности. — Ну, покажи мне на что способен, Беннет, — Тома ловко взмахивает копьем, становясь в оборонительную стойку и кивает Беннету — мол, давай, нападай. — Уже? — мальчишка теряется и смущенно озирается по сторонам. — Ну же, Беннет. Никто не смотрит. Чтобы чему-то научиться, нужно сначала показать, на что ты способен. Мальчик вытягивает губы в тонкую полоску, хмурясь, решаясь, а затем выхватывает классический меч Фавония, становясь в стойку, делает пару взмахов, в которых Тома узнает знакомые движения. — Тебя учил Кэйа? Беннет мгновенно распахивает глаза и кивает: — Ага. Вы подрались? — Пока ещё нет… — мечтательно тянет Тома, находя эту идею привлекательной, но отгоняет подальше до времён, когда Кэйа совсем его добесит. — Кэйа хороший воин, и техника у него хорошая. Ты повторяешь его движения, — хвалит Тома. И Беннет загорается энтузиазмом, а зеленые глаза пышут ярко-ярко, он подбирается и вскидывает подбородок. — Капитан Кэйа долго учил меня фехтовать, но теперь я нашёл нового учителя! Тома подбрасывает копьё и наступает неожиданно — сбить спесь с мальца, но тот не промах — ловко уворачивается от острия и умело откатывается в сторону. — Неплохо, Беннет. Нападай. А Беннет горит ещё ярче, и Тома чувствует невероятное сходство — родство — единство душ, которые связаны одним детством на двоих — ласковые ветра и бесконечные равнины, жажда приключений и любовь. Бескрайняя любовь к этим местам, людям и воздуху, наполненному свободой. Он видит в этом мальчике себя, и не устает улыбаться. Беннет нападает, падает, смеётся, сдирает коленки, Тома сдирает пальцы о землю и отбивает задницу, падая, и для них всё игра. Никто не старается победить, они двигаются предсказуемо, но нет того азарта битвы, как с равным противником, зато есть нечто такое, от чего захватывает дух и так легко становится, что и не хочется победы. Как бой с самим собой из прошлого — из будущего. Выдохшиеся, они оседают на траву неподалеку от выжженной поляны и смеются. Беннет срывает бутон травы-светяшки и вертит в пальцах, задумчиво склоняет голову вбок и улыбается широко-широко. — Тебе нравятся светяшки? — спрашивает Тома, отдышавшись. Беннет поднимает голову, вглядываясь вдаль. — Нет. Я люблю Ветряные астры. Светяшки любит Фишль. — Фишль? — лукаво спрашивает Тома. — Это вроде женское имя? Беннет заливается краской, но цветок из рук не выпускает, а наоборот сжимает более трепетно и нежно. — Она немного странная. Нет. Она очень странная, но… — шепчет он. Вот так выглядит изнанка души. Вот так просятся наружу чувства, получив выброс адреналина. И Тома узнаёт себя. И снова видит в этом мальчике себя. Также и он в чужой стране он обрел то, что оберегает внутри, что взрастил медленно, трепетно и нежно, что неудержимо рвётся наружу, требуя выхода. И не нужны слова, а будущее мальчика рядом предначертано нежным взглядом на хрупкий цветок в ладони. Тома задается вопросом — неужели и он со стороны такой? Интересно, Аято увидел это в нём? И сердце бьется чаще. Насколько же это прекрасное чувство. — Ты хочешь её защитить? — спрашивает Тома тихо. Вокруг листвой шелестят деревья, а солнце диском подбирается всё выше. Сидровое озеро плещется где-то недалеко. И Беннет на выдохе отвечает: — Хочу. Но я сам себя защитить не способен. Тома встает на ноги и протягивает руку: — Давай попробуем. И Беннет чувствует, что, хоть они не друзья, хоть он Тому видит впервые в жизни, хоть тот очень скоро уедет обратно в страну за далеким морем, общего у них гораздо больше, чем кажется. Поэтому Беннет протягивает ладонь, хватаясь, стремясь стать сильнее, выше, надёжнее. Как Тома. — Итак, чтобы создать пиро щит нужно действовать наоборот. Это как выброс энергии, но не вовне, а внутрь. — А это не опасно? — недоверчиво щурится Беннет. — Опасно. Но ты справишься. Беннет приоткрывает губы, смотря на Тому, который теплым взглядом и улыбкой успокаивает и вселяет надежду. — Ты сможешь. — Я не уверен, — Беннет тушуется ещё сильнее. Исцеление Беннета несовершенно и болезненно. Но он привык к боли. Неужели ему можно безболезненно защищать? Огонь — самая опасная из стихий, и экспериментировать с ней порою стоит жизни. А потому — она самая дикая и неизученная. — У тебя есть всё, что нужно, чтобы попробовать. Вот, смотри, — Тома становится в центр выжженой ими поляны. — чтобы призвать щит, ты должен подумать о тех людях, которые тебе дороги. Представь, что они стоят рядом с тобой. Пиро призывается яростью и азартом, но это не наш случай. Тома становится ровно, вытягивает в сторону руки и выравнивает дыхание, он спокоен и расслаблен. — Пиро ранит всех вокруг. И самого тебя, если ты поджигаешь предметы рядом. Но его можно контролировать. Не позволяй ему распространяться. Вокруг Томы медленно возникает сверкающий щит, он не пламенный, он будто твердый, напоминающий щит Ноэлль. Беннет восхищенно наблюдает за невозможным в его понимании. — Ты призываешь энергию, но не выбрасываешь тут же в мир. Ты держишь её под контролем, — Тома отрывает глаза, и взгляд его мягок, а щит вокруг пылает, но не трогает ни создателя, ни окружающий мир. Даже жара от него нет. — Ты говоришь ей «защищай», говоришь «не причиняй вред мне и моим любимым» — и она слушается. Щит вокруг Томы рассыпается на осколки, будто кристаллизованный гео. Беннет замирает в восхищении. — Попробуй, — добродушно склоняет голову Тома и отходит с центра поляны, освобождая место мальчику. Беннет резко подпрыгивает с места, разминается, полный и светящийся от неудержимого воодушевления, и Тома начинает настораживаться. — Беннет, нужно успокоиться… — Да я понял, понял. Это же просто, — он становится в центр, вытягивает руки в стороны как Тома, только руки у него подрагивают. — Беннет, ты не спокоен, — Тома делает шаг к нему. — Да спокоен я, всё окей. И начинает копить энергию. Тома кричит и бежит к Беннету. — Беннет, нет! И его отбрасывает мощным взрывом на десяток метров. Тома кубарем катится и врезается в дерево. Несильно так, но достаточно, чтобы появился потом синяк на спине. — Ой! Тома! Вы в порядке?! Голос пацана отзывается будто сквозь толщу воды. Взрыв произошёл как раз когда Тома почти приблизился к мальчику, и он принял на себя весь удар. — Я… кажется. Я немного оглох, — Тома моргает и с удивлением обнаруживает себя в щите. Что бы произошло, если бы он не поставил броню — загадка. Его даже так отбросило взрывом. — Не вини себя, это я настоял, чтобы ты… Беннет, а ты сам в порядке? — В этот раз я почему-то в порядке. Как ни странно, но… кажется это очень опасный приём, — тот виновато отводит взгляд, он стоит рядом, не решаясь подойти ближе, руки дрожат от страха. Тома встаёт, отряхивается, искренне впечатлённый такой элементальной мощью. — Да, Беннет, это было очень круто. Но не думаю, что такое можно использовать, если рядом кто-то… — Да! Что! Это! Такое! А-р-р-р! Беннет! Из горящих кустов, цепляясь платьем за колючие ветки, вываливается девчонка с высокими хвостиками на голове. В светлых волосах её застряла подгоревшая листва, на юбке пепел, и очень хорошо, что волосы не сгорели, потому что иммунитета для волос от пиро у неё нет — глаз бога электрический. Правда, становится понятно, почему у неё такой вид. Её хорошенько жахнуло перегрузкой. Из кустов за ней высовывает голову… ворона? — Госпожа хотела сказать, что ещё немного, и взрыв пришелся бы прямо по нам. Мисс Фишль испугалась, когда её немного закидало ветками и листвой. — Оз! — кричит она, и тут резко замолкает с огромными глазами и принимает невозмутимый светский вид. — Кхем, о, смертный, тебе повезло лицезреть саму принцессу осуждения, владычицу Нирваны Ночи. Преклони же колено, и я одарю тебя своею милостью. Тома тихонько склоняется к Беннету, пока от Фишль исходят едва не сносящие с ног волны пафоса, и через зубы шепчет: «Беннет? Это что?» Беннет так же сквозь зубы ему отвечает: «Тома, это Фишль. И Оз», — и пожимает плечами, будто это всё нормально. — Это… это она любит светяшки? — Ага. Ну… — трёт шею Тома — сердцу не прикажешь. Так ведь? — Я… очень рад знакомству, принцесса Фишль, — неловко улыбается Тома. — Полагаю, что вы и есть заблудший в перипетиях душевных метаний инадзумский странник. Я, плетущая судьбы, видящая сокрытое… — Эм… Беннет? — снова шепчет Тома. — Просто подыграйте. Она всегда так разговаривает. — … наблюдаю в вас родную душу и нескончаемый свет. Пронзённый меткой Электро Архонта, вы принесли серьёзные перемены к лучшему и в нашу, наполненную бесконечными ветрами, родину. — Принцесса хочет сказать, что рада познакомиться с Вами и хочет стать вам другом, — внезапно подает голос Оз, круша всю её браваду как домино. — Оз! — снова вскрикивает Фишль. Невозмутимости этой вороны позавидовал бы сам Аято, честно. — Благодарю, принцесса, — берёт слово Тома. — Для меня большая честь познакомиться с Вами, — Тома отвешивает полноценный низкий поклон и решает не мешать этому фарсу. Однако, может, она и вправду принцесса? Осуждения? Чего? — О! — Фишль явно довольна. — Вот это манеры! Как и подобает истинному слуге. Я польщена и удовлетворена вашим поведением, — она подает ладонь вперёд для поцелуя. Ну, Тома и целует. Почти. Скорее делает вид, смахнув предварительно с её перчатки обожжённый кусочек листа, и косясь на её растрепанные волосы, из которых торчат ветки. Вид не совсем королевский, но выбора Беннет ему не предоставил, попросив подыграть. — Фишль, а что ты здесь делаешь? — подает голос Беннет, задумчиво поглядывая на её только что поцелованную Томой руку. — Ах, мы с Рэйзором делали обход владений волков. Борей почему-то сегодня не спокоен. Чует много огня и дыма. Тома и Беннет переглядываются и принимают вид святой невинности. — А мы тут… — Да мы так… — Просто… — Проходили. — Гуляли… — Закатники собирали. Вот. Хочешь? Беннет вынимает из сумки чистый спелый закатник, но тот оказывается раздавлен, а вся сумка в липком соке. — О, чёрт. Опять. Брезгливо дергает рукой, но брызги тут же летят на Фишль. — Беннет! А ну прекрати! Ты испачкал моё платье, — кричит она. — Да оно и так… — шепчет Беннет, после чего Фишль делает такое грозное лицо, будто сейчас разразится гром и молния. И Фишль широким шагом уходит в сторону озера. — Фишль, подожди, — едва не стонет Беннет. — Я не хотел! Я случайно! Этот взрыв не входил в мои планы! И бежит за ней, оставляя Тому на поляне одного, неловко хлопая глазами. Из них выйдет прекрасная пара, когда они подрастут. Возможно… Возможно не выйдет… Но теперь Тома понимает, что неловкость Беннета в действительности аномальная. Нужно было поверить сразу. Мальчик чрезвычайно силён, и силу эту ему пока не получается контролировать, поэтому лучше не рисковать. И когда Тома разворачивается в сторону города, торчащих высоких лопастей мельниц, которые не в силах заслонить никакие деревья, то резко натыкается на пытливый взгляд ярких красных глаз. — Огненный чужак. Пахнет… Фм-фм… Гарью, — он буквально обнюхивает Тому, поддавшись чуть вперед. — Я Рейзор. Пойдём. Тома неловко трет шею рукой. — Я… это… — Хотел забыть Беннета? — Нет. — Беннет обижается, когда его забывают. Идём. Я голоден. Нужен огонь. Догоняя по тропинке Рейзора в сторону озера, откуда доносятся звуки ругающихся подростков, Тома понимает, что его желания самоликвидироваться и оставить очевидно влюбленного Беннета с девушкой наедине Рейзор не оценил. — Костер разводишь ты. Беннет не надо. Беннет уже развёл. — А ты в порядке? Тебя тоже задело взрывом, — интересуется Тома. И он совсем не удивляется, когда получает ответ: — Привык. Дружить с Беннетом… Опасно. И только сейчас Тома замечает, глядя на спину мальчика, что у него сморщились кончики длинных серых волос. Очевидно, по нему тоже жахнуло перегрузкой. А из рюкзака у него торчат неподвижные кроличьи лапы. Что-ж. Томе по душе мондштадтская дичь. Особенно в приятной компании.