Услышь меня

- И зачем? Еще и шторы открыыыл, - пробурчала из-под одеяла, рассчитывающая проспать до обеда после вчерашних заплывов девушка. Сквозь сон она услышала звук спуска затвора. Специально сигнал фокусировки отключил или на ручной режим перевел. Думал, не проснется. - Ты просто так сладко спала. Не удержался, - Ямато сел на пол около изголовья с фотоаппаратом в руках, - смотри как получилось. На снимках она была ещё раскрыта, разукрашена геометрическим узором оконный рамы и тенями от голых веток сакуры за окном. Ее нагота на бежевых простынях не казалась откровенной, кричащей. На общем плане ее фарфоровая фигурка почти лежала на боку, выдвинув вперед ногу с согнутой коленкой. Изгиб поясницы стал резче, а все, что ниже, прикрывает уголок одеяла. Руки почти спрятали грудь, на лице детский покой, невесомая нега. Несколько фото детальных. Доверчиво открытая ладошка на подушке, розовые пальчики. Реснички, позолоченные на кончиках скупым прорвавшимися сквозь толщу туч первыми лучиками. Угол от ее подмышки до локтя ушедшего в мягкость матраса, где в центре композиции затененные, почти закрытые округлости груди - невеликие белые полукружия покрытые гусиной кожей. Точки родинок на плече и дальше на заднем плане крылышки лопаток. - Ты меня так еще не фотографировал. Мужчина внимательно следил, как меняется выражение ее лица. После короткого удивления он прочитал на нем смешение какого-то скрытого самолюбования и одобрения, но потом его заволокло возмущение. - Зачем? - Для себя. Помнишь то фото в твой день рождения? Ты же не была против. И хранишь его в любимой книге. - Но там мы вместе и там не так все... - она подбирала слова. На том снимке они смеются своей неловкости, смеются, чтобы забыть ее - первую неловкость. Она закутана в одеяло по уши, а он с голым торсом обнимает ее и целует в кончик носика. - Неважно. Ты здесь такая красивая. Было жалко смотреть только через видоискатель. Сама нежность, женственность, - он прокрутил снимки еще раз, представляя их в больших рамах, а не в бумажном фотопакете из салона на дне полки с нижним бельём, - Я так хочу их распечатать поскорей.

***

После завтрака они прошли пару кварталов до оживленной улицы и арендовали велосипеды. Брат Ямато жил в районе Кацусика, еще в пятницу он пригласил их на обед. Но что-то подсказывало братскому сердцу, что это не просто посиделки. По рвущемуся наружу счастью, по заливистому смеху, по тону напрочь отрицающему возможность увильнуть от похода в гости, он догадывался о том, что и подтвердилось, когда за чаем брат протянул ему прозрачный пакетик с черными карточками. - Ну, фотограф, как тебе экспозиция? На карточках проявлялись белые точки, дуги, затем он разглядел очертания головки, поджатых ручек и ножек. - Темновато, но... - фотограф светло улыбнулся, закрыл ладонью лицо, чтобы не показывать, как заблестели его глаза, - ребята, я так рад. Мы так рады, - он взглянул на Мэй, у которой глаза тоже были на мокром месте. Она через столик потянулась к подруге. Пока девушки обнимались, младший брат весомо стукнул старшего по плечу, задержал там свою руку. Они просто смотрели в глаза друг другу. Они знали о чем молчат. Также совсем недавно Дайти подтолкнул Ямато к серьезному шагу - жить вместе с Мэй. Видимо это входит у него в привычку - давать ускоряющего пинка нерасторопному младшему. - Молчу. Не смотри на меня так, - старший насмешливо улыбнулся. То что он хотел сказать, Ямато и так прекрасно знал. Им с Мэй пора переходить к следующему этапу. Не потому что от них этого кто-то ждет. И не потому что так принято после свадьбы. Нет. Они уже подошли к этой черте, топчутся на месте, ждут чего-то, откладывают. - Нет. Ничего. Я как раз хотел совет или, не знаю, мнение твоё услышать, - он смущенно почесал затылок. Пока девчонки наводили порядок, они отправились разжигать гриль. Дайти уже как настоящий домосед успел обзавестись всеми бытовыми атрибутами семейной жизни: лабрадор, лавка-качель во дворе, навес для посиделок, гостевая комната, еще пока пустая для детской, синий минивэн. Дела в салоне шли в гору. Особенно, когда сарафанное, а затем и соцсетейное радио разнесло, что модели мировой величины его постоянные клиентки, а успешный начинающий фотограф его брат. Он арендовал новое помещение неподалеку, нанял еще трех мастеров. Только в редкие дни у них появлялись пара свободных окошек. - Ты то хочешь детей? - семьянин чиркнул спичкой и поджег щепу на дне посудины. - А по мне не видно? Ужасно хочу. Уже очень давно. Еще с тех пор как начинал фотографировать в "Dessert". И это не просто желание. Я прекрасно осознаю ответственность. Что порой будет тяжело и очень тяжело. Но я уверен в своих силах. Я теперь хорошо зарабатываю. На хорошем счету во многих агентствах и СМИ. Мы сможем продать квартиру и купить дом. А разницу быстро выплачу. И я беру больше заказов, чтобы поскорей переехать. Мэй тоже старается. Все успевает и дома и на работе. Бывает, что и не спит вовсе, дожидается меня из поездок. И кажется, что мы идем в одном направлении, - он тяжело вздохнул и подбросил угольков в начинающий разгораться очаг, - Кажется... Брат внимательно слушал признание. Он заметил еще с год назад, как Ямато хватается за любой даже мало мальски прибыльный заказ: детские утренники, прогулочные фотосессии, отчетные концерты в школах, футбольные матчи. Но также он наблюдал и за Мэй. Они хорошо понимали друг друга с самой первой стрижки. Конечно она поменялась. Стала женственней, улыбчивей, открытей. Могла позвонить ему просто так, забежать в салон поболтать, попросить о какой-нибудь мелочи. Но все же не было в ней еще той основательности, которая была в его жене, матери. Не было тяги приобщиться к другому миру - миру вечной тревоги о своей маленькой частичке. Она не видела себя в предстоящей роли, все еще играя привычное амплуа вчерашней школьницы. - Ямато, она должна сама этого захотеть. Понять это и сказать тебе. А ты только жди, я уверен, совсем скоро недостающие пазлы в ее голове найдутся и встанут на место. Она уже готова, только не верит в это, - он ободряюще улыбнулся, дунув на спавшую челку, - Наша Мэй сама не представляет насколько сильная. Помоги ей это понять. Младший только грустно кивнул. "Помоги", легко сказать. Его жена непредсказуема. То что он считает помощью, она может принять за навязчивость, излишний напор или вовсе демонстрацию ее беспомощности. Она может закрыться в себе, а потом недоумевать, почему он подумал, что она обиделась. - Попробую, спасибо, что выслушал, - он насухо вытер решетку гриля, - Пойду за мясом. Там наверно все готово. - Ага, прихвати водички и девчонок, - подмигнул озорным глазом, опустившись на низкое плетеное кресло. Они собрались в последний погожий день октября. Солнце грело, но не позволяло разгуливать без теплой одежды. Компания молодых людей до ночи просидела под широким навесом, увитым плющом, согреваясь глинтвейном и походными пледами. Когда под вечер стало холодать они снова разожгли очаг, чтобы не возвращаться в дом. Разговоры были разные. Смеялись, спорили, кто родится, предполагали, каким отцом станет старший Куросава, обсуждали ремонт в детской, вспоминали общих знакомых, кто недавно стал родителями. - Нет, спасибо ребят. Мы пойдем. Завтра вставать рано, - Ямато закинул на свободное плечо рюкзачок Мэй, который, как и его, был заполнен овощами и пряным мясом на завтрашний обед, - Еще раз поздравляем. Забегайте к нам на неделе! - Пока, ребят! Будем ждать. Меня как раз Наги научила делать быстрые кексы! - Тогда точно будем! Кёко обняла гостей на прощание и встала, прильнув коротковолосой головой к надежному плечу мужа в свитере грубой вязки.