Психоанализ — это исповедь без отпущения грехов. Гилберт Кит Честертон
***
Просто и без лишних деталей обставленный кабинет. Удобная минималистичная мебель была гармонично расставлена и не перегружала небольшое пространство комнаты. Здесь всё было на своих местах, на полках в стиле лофт обошлось без нагромождения умных книг. Цвет стен был подобран с умом: приглушённый, пастельный, будто белилами разбавленный — он настраивал на расслабление, склонял к доверию. А за окном в этот момент почти что бушевала буря. Град из холодных крупных капель дождя настойчиво барабанил в стекло двустворчатого окна, требуя немедленно впустить внутрь. Но люди оставались глухи к его зову. Они надёжно запирали все входы и выходы. Для них каменные джунгли давно стали куда уютнее естественной среды обитания. Но только не для него. Он жаждал поддаться буйству стихии, побыстрее вырваться из бетонной коробки, окунуться в жизнь, выйти на улицу и словно старого, дорогого сердцу друга встретить дождь с распростёртыми объятиями. Попробовать терпкий, яркий, переливистый мир на вкус, ощутить запах хвои, мха, озона и эфирных масел. Но он вынужден был играть определенную роль в обществе и сейчас мог только глядеть на мир через прозрачную преграду. На подоконнике не поселилось ни одного растения. В воздухе витал насыщенный, окутывающий с головы до ног приторный до горечи во рту запах ванили от недавно зажжённой и в спешке погашенной свечи. Он терпеть не мог ваниль. Ситуацию не улучшал, даже несмотря на плотно закрытую дверь, урывками доносящийся из коридора запах моющих средств с самой дешёвой бьющей в нос отдушкой из возможных — лучше бы производитель не мудрил и оставил естественный запах химии. Благо, ему по силам не дышать. Он бесшумно ступил вглубь чужого кабинета, но напугать при всём желании не получилось. Он постучал. Его пригласили. Его ждали. — Добрый день, Алекс, проходи, присаживайся, — миловидная брюнетка мигом оторвалась от созерцания не различимой груды папок с документами и подарила ему самую жизнерадостную улыбку в мире. Прямые, длиной до плеч волосы были аккуратно уложены. Щелчок. Степлером она скрепила пару бумаг, поместила их в файл одной из папок, а после составила в шкаф. Освободив пространство стола, она села за своё рабочее место. — Могу я, кстати, так тебя называть? Или тебе нравится полное имя? — в голосе противно неестественное воодушевление. Александр безразлично пожал плечами. — Присаживайся, — он беззвучно последовал приказу — уселся в небольшое кожаное кресло напротив стола, закинув ногу на ногу. — Как тебе? Удобно? — он не посчитал нужным отвечать. Взгляд всё так же был устремлён в окно. — Да, погода просто отвратительная сегодня. Хорошо, что мы с тобой здесь, в тепле. — Она попыталась ещё раз улыбнуться, расположить к себе, но улыбка сошла на нет, стоило ему перевести на неё тёмно-карие глаза. Такие глубокие, насыщенные. В мрачном, приглушённом свете кабинета казавшиеся почти чёрными. — Ко мне можешь обращаться просто Лили. Без формальностей, — он бы с удовольствием никак к ней не обращался. Но она старалась не терять самообладание. — Мы с тобой до сих пор не были знакомы, но не переживай, я не кусаюсь. Хочешь конфетку? — она рукой указала на цветастую вазочку, до краёв наполненную конфетами самых разных мастей. — Нет, спасибо. — Хорошо, продолжим, — а он уже подумал, что её монолог окончен, и его отпустят на волю, но нет, похоже, всё только начинается. Лили буквально просияла, получив хоть и односложный, но ответ. — Меня просили с тобой поговорить. Не буду уточнять кто, но знай, что о тебе беспокоятся. Она улыбнулась несколько мечтательно, будто ожидала, что Алексу станет безумно приятно от чужого волнения, и он поплывет перед ней. Но лицо его осталось бесстрастно, он всё так же скучающе подпирал голову рукой, отчего тонкий молочный свитер немного сполз по руке, эротично обнажив красивое запястье. И она неосознанно принялась разглядывать его: полупрозрачный тоненький браслетик из бисера — украшение совсем не по возрасту, но на нём смотрится мило, будто носимое ещё с детства. На другой руке на указательном пальце одно простое гладкое серебряное кольцо без изысков. Он отвлек её от разглядывания себя резкой сменой позы: откинулся на спинку кресла, поставил руки на подлокотники, сцепляя кисти в замок, и расставил ноги. Смотрел прямо перед собой, не моргая, но не на неё, а будто сквозь. — Расскажешь, как у тебя дела? — она задала уже конкретный, прямой вопрос, ожидая получить внятный ответ. Казалось бы, от него не отвертеться. Но он был непреклонен. Она тщетно попыталась поймать его взгляд, а он с нарочитым интересом принялся разглядывать мазню, по ошибке названную картинами, позади неё. Она ещё раз окинула его изучающим взглядом и отметила на лице едва заметную щетину. Александр уже не подросток — молодой мужчина. Общаться с ним должно быть легче, но почему-то всё вышло наоборот. Одному ему понятная глупая игра не могла продолжаться вечно, и они всё же встретились взглядами. — Хорошо. Я знаю, что в учёбе у тебя всё могло бы быть лучше. Ты за первый семестр не сдал три экзамена, в этом семестре тебе было позволено взять данные классы заново, — она старательно подбирала слова. — И всё же поступает информация, что ты не ходишь на семинарские занятия. Понимаю, что нагрузки стало в разы больше, но напоминаю, что за время учёбы допускается лишь шесть оценок W, — она чётко и с акцентом, где требуется, изложила прекрасно известную ему информацию, ждала бурной реакции, оправданий. Но его равнодушие способно было свести в могилу. Неловкая пауза затянулось, казалось, на целую вечность. Лили будто вмиг отупела, забыла всё, чему училась, раз не способна элементарно вывести человека на разговор. — Твой отец платит довольно-таки крупную сумму за… — Какое вам дело до моего отца? — сердечко забилось быстро-быстро, как птичка в клетке. Трепыхается. Вот бы подарить ему свободу — вырвать из груди. Привыкшая к безразличию с его стороны, она не сразу нашлась с ответом. Для начала надо вдохнуть и выдохнуть. Соберись. Второй раз он подал голос. Значит, у них всё-таки могла получиться продуктивная беседа. Даже если контролировать ситуацию и вести разговор будет он. Пусть так. — Город у нас маленький. Иногда я встречаю его по воскресеньям в церкви. Не больше… — фатальная ошибка — она начала оправдываться перед мальчишкой. — «Какой же он красивый, богатый и не женатый», — насмешливо пропел Александр. Что он себе позволяет перед преподавателем? За такое легко можно вылететь из колледжа. Никакого уважения. Но он только под стать интонации улыбнулся, немного обнажив клыки, отчего улыбка его стала жестковатой и даже немного животной. Юноши не должны так улыбаться. Когда перед тобой миловидный парень с внешностью сказочного принца, ты автоматический хочешь не хочешь, но наделяешь его всеми известными положительными качествами: умный, вежливый, добрый, искренний, трудолюбивый, благородный. — «А какая у него обаятельная улыбка», — он всё о своём. — А ты прекрасно разбираешься в человеческих чувствах, будущий коллега, я так понимаю? — Лили не забыла, зачем они здесь собрались, поэтому попыталась плавно сместить его фокус внимания к образованию и будущей карьере. Она была прекрасно осведомлена, что он учился на факультете «искусств и письменности». Но на первом курсе легко можно перепрыгнуть с одного гуманитарного направления на другое. Закрой долги и можешь спокойно перевестись на «педагогику, поведенческие и общественные науки». Позже, если грамотно распределить время, можно наверстать разницу в академических часах между учебными программами. Она готова была оказать помощь и поддержку. В этом и заключалась её работа. Если на то пошло, то он не первый и не последний, кто ошибся с выбором направления. Но насколько глубока была связь между переживаниями во взаимоотношениях с отцом со сложностями в учёбе? — Не нужно быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, о чём вы все думаете… — попытка заткнуть так, чтобы не возникло желания дальше продолжать данную тему, засчитана. Как же больно кольнуло пренебрежительное обобщение «вы все». Лили мгновение растерянно заметалась взглядом по окружающей обстановке, но всё же вернула внимание на сына, как ей казалось, друга, как раз в тот момент, когда тот заправлял густые, подстриженные каскадом волосы за ухо. Алекс растянул губы в обворожительной улыбке, и она, успев отметить немного торчащие ушки, захотела воскликнуть: «Ты копия папа!». Впрочем, промолчала, конечно же. — Хотя, если бы каждая женщина, что вздыхает о моём отце, платила мне хотя бы по центу, я был бы уже богаче его. — Если до этого и были какие-либо сомнения, то теперь стало ясно, что он абсолютно целенаправленно осаждает её, ставит в неловкое положение, вынуждает оправдываться. «Нет, я не такая, я и помыслить в таком ключе о твоём отце не смела», — воскликнула бы глупенькая молоденькая девочка, не понимающая, кто перед ней. Но она женщина взрослая. Смелая. Ещё какая. Каждого, кто встречается на пути, человек хотя бы мимолетно, но рассматривает как потенциального партнёра для продолжения рода. У столь открытой агрессии должна быть причина. Что значит: «Я был бы уже богаче его»? Не уж-то Александр завидует отцу? Отношения двух мужчин — это всегда соперничество. В семье, когда двое уже взрослых мужчин вынуждены уживаться под одной крышей и постоянно контактировать друг с другом, это особенно заметно. Самый главный заветный приз, за который приходится обычно бороться мужчинам — внимание матери, у них отсутствует. Но, скорее всего, к огромному раздражению сына сторонних женщин ещё больше влекло к Гаррету из-за его статуса отца-одиночки. Мужчина, в одиночку воспитывающий ребёнка, стабильно вызывает у большинства женщин умиление, смешанное с жалостью и желанием оказать помощь и поддержку. Стать «той самой», кто решит обыденные хозяйственно-бытовые и испокон веков женские вопросы. А на тот занимательный факт, что судя по всему, Гаррет зачал ребёнка в довольно раннем возрасте, все удобно закрывали глаза. В общем, Лили в глубине души прекрасно понимала, что Гаррет любимец женщин. И сын у него получился такой же красивый, что глаз не отвести. Папа постарался, когда его делал, спору нет, но Александр ещё слишком молод и неопытен для того, чтобы составить настоящую конкуренцию отцу. Тот, как минимум, привлекал больший возрастной диапазон. — Я понимаю, что тебя смущает внимание женского пола к отцу. И всё же признай, что ты сам не особо открыт к контакту с другими людьми, несмотря на то, что к тебе тянутся, — Александр лишь приподнял одну бровь, зачем-то изображая, что вообще не понимает, о чём речь. Но ведь он действительно, в отличие от отца, был не особо улыбчив и приветлив. Каждый год происходило одно и то же. На потоке обязательно находился «плохой мальчик себе на уме». Скорее всего, он уже успел отшить пару-тройку девчонок, и те теперь либо выжидали более подходящего момента, либо любовались им издалека. Ой, скоро у неё работы привалит. А из него если и получится вытянуть пару слов, то она точно об этом пожалеет. Откуда в нём столько недоверия и циничности в столь юном возрасте? Отец при желании просто и быстро сходился с людьми. Неужели у них в семье произошла парентификация? Александру с ранних лет из-за отсутствия матери пришлось взять на себя её роль? Взрослую роль? Родительскую роль? Заботиться об отце? Ему необходимо было проработать этот вопрос. — И всё же ты задумывался, может, стоит пустить новую женщину в жизнь твоего отца? Если таковая найдется, ты… — Зачем? — этим голосом можно пленить и уговорить, а можно не заморачиваться и отрубить голову. Сейчас — второй вариант. Хотя Александр не подорвался с места и не принялся активно жестикулировать. Взгляд его остался спокоен, насколько, конечно, столь насыщенный чёрный цвет может быть не агрессивен. — Нас двое. В природе все по парам. Зачем нам в семье третий лишний? — Это будет женщина… — И что? — вновь он не дал договорить. Как некрасиво. Он постоянно пытался задавить, перехватить инициативу в разговоре. Возникало такое чувство, что она его абсолютно не знает. Но ведь так оно и есть. Из-за непродолжительного дружеского общения с отцом могло сложиться впечатление, что она теперь вхожа в их семью. Это было далеко не так. — Ну она… создавала бы уют в доме… — С каждым словом гнуть свою линию становилось всё сложнее. Всё потому, что он абсолютно не желал внимать её словам. Но как же к нему тянуло и манило. Он никакой не принц, у него нет и малейшего представления о королевских манерах. Внешность обманчива. Алекс самый настоящий бунтарь. Темноволосые мужчины в принципе более агрессивны, мужественны и привлекательны, у них больше тестостерона в организме. Неужели к нему тянет как к мужчине? Нет-нет-нет. Лили же по возрасту ближе к его отцу. Только как к личности. Просто хотелось узнать, что у него в голове. Сейчас она знала их обоих по отдельности, но что вместе из себя представляет тандем отец-сын — загадка. Как складывалась их жизнь до приезда сюда? Чужая семья — потёмки. Некрасиво совать нос в чужие дела. Но какие же они оба интересные. — Вы знаете, какая обстановка у меня в доме? Вы из соцопеки, а я ребёнок из неблагополучной семьи? — он наигранно удивлённо приподнял брови. Желтый, даже пламенный, обжигающе горячий свет ламп мелкими тёплыми бликами отпечатывался на его бледноватой коже, придавая ей странный, почти драгоценный перелив, никогда и ни у кого раньше невиданный. — Нет, не знаете. Но я так и быть отвечу вам: мы обычная семья, каких в мире миллионы, — ему и не нужен был её ответ. — Или женщина в первую очередь — домработница? — он вновь скалит зубы в не самой доброй улыбке. Ах, знает, за что зацепиться в нынешних реалиях. Прям феминист. Сын спокойного, рассудительного и доброжелательного Гаррета оказался просто сборником колкостей. Диковатый и непонятный, он мог легко поставить на место, заводил Лили с полуоборота, с ним хотелось вступить в жаркий спор и родить истину. Но она не посмеет нарушить субординацию: — Конечно же, нет, — она не сдерживает ехидной улыбки. — Но ведь у тебя в жизни абсолютно отсутствует перед глазами женская модель поведения… — Зачем она мне? — Александр поджимает красивую тонкую линию губ, будто съел что-то кислое. — Я же мужчина. Разве не отец для меня лучший пример для подражания? — он, казалось, наоборот остался равнодушным к разговору, вновь скучающе подпер голову рукой. Лили оставалось надеяться, что это он специально внешне транслирует подобные сигналы. — Ты живешь мужскими понятиями. Не знаешь нежности, ласки, доброго слова. Как ты жену себе искать будешь, если не знаешь, на что держать ориентир? — это откровение она произносит с замиранием сердца. — Это здесь к чему? — он не выдержал и страдальчески прикрыл лицо руками. Но нашёл в себе силы вернуть внимание к ней. — Ладно, неважно. Во-первых, зачем мне жениться? Брак существует лишь для того, чтобы продолжить род. Что если я не считаю нужным продолжать род? — раздражение в голосе нарастало, он чуть припал вперед, кладя руки на стол. — Во-вторых, вы как рассудили, что я «не знаю нежности, ласки и доброго слова». Не вы ли «тесно» общаетесь с моим отцом. Да, мужчины менее эмоциональны. — «По тебе сейчас не скажешь», — мелькнуло у неё в голове. Но мысли постыдно затухли, когда она встретилась с его тёмным парализующим взглядом. — Но мой отец любит меня, — «мой», «меня», сколько напора в этих словах. Он был неподвижен. Ждал ответа. А она хотела прикусить себе язык, захлебнуться собственной кровью и умереть. Всё же лучше, чем тот стыд, в котором она искупалась. Вот так сразу, на первой встрече, она высказала ему все свои предположения, хотела быстрее помочь. Лили, конечно же, в чём-то была права, но полноценную картину можно было составить только после трёх-четырёх сеансов, в идеале в компании обоих членов семьи. Напряжение во взаимоотношениях отца и сына чувствовалось. Но пока эти откровения были не для неё. Да и кто вообще готов вот так просто признать, что у тебя проблемы в семье? — Я могу идти? — его голос дононёсся до неё разрозненным эхом. Она поняла, что слишком долго молчала, чересчур глубоко погрузившись в свои мысли. — Да… я так понимаю… в скором времени ты закроешь свои долги, — она с трудом натянула на лицо дежурную улыбку. Александр, даже не взглянув на неё, стремительным шагом направился к выходу. Едва он схватился за ручку двери, как опять услышал её бесцветный голос. — Ты можешь в любой момент обратиться ко мне по любому вопросу. Мне в твоём возрасте тоже любая проблема казалась концом света. Но поверь, это не так, — в каждом слове читались мягкость и податливость, последняя попытка закончить разговор на более-менее нейтральной ноте. Он обернулся вполоборота и едва заметно кивнул, в следующую секунду мигом ретируясь за дверь. Её глубокий вымученный вздох был настолько несдержан, что казалось, раздался прямо у него в голове. «Разберись для начала со своими проблемами, прежде чем решать чужие», — вот тебе совет от того, кто прожил уже не одну человеческую жизнь. Все эти психологи, тьюторы, тренеры личностного роста, занимающиеся мотивацией студентов к учебной и внеучебной деятельности — ненужный мусор, без конца расходующий его время.