Шаг вперед

– Привет. – П-п-привет, – с трудом выдавил из себя Чимин, с удивлением глядя на безмятежно улыбающегося Юнги и изо всех сил стараясь держать себя в руках, но, кажется, выходило у него это не очень хорошо. Хотя если учесть, что с ним самим и его эмоциональным состоянием в последнее время всё было не совсем хорошо, то это было совершенно неудивительно. И одна из причин этого «не совсем хорошо» сейчас сидела перед Чимином и улыбалась так ярко и искренне, что это просто не могло не раздражать. Неужели его наконец-то осчастливили своим венценосным вниманием? Уж лучше бы и дальше продолжил игнорировать. Так было бы куда спокойнее и привычнее. И значило бы, что со временем все остальные начнут делать также и рано или поздно всё вернется на круги своя. – Давно не виделись, – еще шире улыбнулся Юнги, не сводя с Чимина пристального оценивающего взгляда, от которого его пробирала странная волнительная и одновременно как будто бы успокаивающая его дрожь. – Наконец-то соскучился по нашим утренним обсуждениям «Американского идола»? – натянуто улыбнулся Чимин. Это была попытка пошутить, вот только прозвучала она как-то неловко, почти грубо. Чимин мысленно умолял преподавательницу испанского поскорее прийти в класс и прекратить этот еще толком не завязавшийся, крайне неловкий и почему-то крайне неприятный для него разговор с пока совершенно непрогнозируемым ходом развития и финалом, но та практически всегда опаздывала на десять, а то и на все пятнадцать минут, поэтому... не стоило даже надеяться. Может, нужно было найти какую-нибудь правдоподобную причину вроде забытого крайне срочного и крайне важного дела и просто сбежать? Ну конечно, ага. Куда правдоподобнее было бы грохнуться прямо сейчас в притворный обморок или эпилептический припадок. Ну или просто притвориться мертвым. – О нет, из тебя совершенно отвратительный собеседник на эту тему, – тихонько рассмеялся Юнги, заставляя Чимина обиженно насупиться. Вообще-то, Чимин только ради него и этих разговоров и пытался смотреть это шоу, а он… только злил, расстраивал и раздражал Чимина всё больше и больше. – Но, кстати, ты знал, что Кассандра прошла в финал? – отсмеявшись, внезапно спросил у него Юнги, заставляя Чимина недоуменно хлопнуть глазами и переспросить: – Что-что? – Говорю: все-таки Кассандра прошла в финал, как я и говорил, – пожав плечами, повторил Юнги. А Чимин внезапно обратил внимание на то, каким усталым и измотанным тот выглядит. Нет, его школьная форма – узкие черные брюки, идеально отглаженная белоснежная рубашка и такой же, как и у Чимина, клетчатый пиджак – выглядела просто безупречно, как и уложенные в нарочитом хаосе светлые, отливающие теперь чем-то сиреневым (и Чимин точно знал, чьих волшебных маленьких ручек это заслуга) волосы. Но вот бледное и осунувшееся лицо и огромные синяки под глазами… Кажется, в последние дни много дел и мало сна было не только у Чимина. Но должен ли он переживать об этом? О Юнги и его сне? Чимину бы очень не хотелось, но… – Кассандра? – в который раз отпихнув в сторону все свои лишние переживания и мысли, наигранно возмущенно переспросил Чимин. – Значит, Хайди вылетела? Но как же так? Она такая милая и голос у нее лучше! – его наигранность очень быстро переросла во вполне себе искреннее возмущение. – Зато у Кассандры более продуманные выступления, и она отлично танцует – я думаю, что это сыграло свою роль, – легко парировал Юнги, возвращаясь к их уже привычному спору. Чимин уже собирался было ответить ему, что выступления и танцы – это заслуга грамотных режиссеров и хореографов и против настоящего таланта и выдающихся природных данных им не выстоять, но Юнги вдруг внезапно выдал: – Кстати, я знаю о том твоем разговоре с Чонгуком, – заставляя Чимина подавиться собственным вдохом. – И о том, что он тебе сказал, – Юнги наградил вытаращившего глаза, моментально покрасневшего и хлопающего губами, как выброшенная на берег моря рыба, Чимина пристальным взглядом. – Я... я… я… – начал было Чимин, совершенно не ожидавший столь резкой смены темы и понятия не имеющий, что ему сейчас говорить, зачем и, самое главное, как, однако Юнги всё же решил прийти к нему на помощь: – Я надеюсь, что ты знаешь, что это неправда, – как-то слишком резко и категорично отрезал он. И чтобы хоть как-то смягчить эту внезапную резкость, добавил: – Но если ты вдруг… – Я пригласил на осенний бал Мелиссу, – Чимин перебил Юнги, просто не позволяя тому договорить. Для собственного же спокойствия и безопасности. И для спокойствия и безопасности Юнги и всех остальных тоже. Ему нужно было сейчас сказать про Мелиссу, чтобы Юнги не сказал ничего лишнего и не… случилось чего-то непоправимого. Того, что могло бы сломать абсолютно всё. – Мелиссу? – удивленно вскинул брови Юнги. – Да, Мелиссу, – кивком подтвердил Чимин. – Мы идем вместе на бал. В субботу. Как-то так, – рвано выдохнул он. На самом деле, это не он пригласил Мелиссу, а она его, раз уж им обоим всё равно нужно быть на балу и проконтролировать, чтобы всё прошло действительно гладко. Самому Чимину никогда бы не хватило на такое решимости, даже несмотря на то, что Мелисса была веселой, доброй, симпатичной и действительно нравилась ему, а еще… он знал, что уж от кого, от кого, а от нее, как и от Чонгука, не стоит ждать абсолютно никакого подвоха. Вот только пригласить ее сам он всё равно бы ни за что не решился. И вот… Чимин идет на танцы с девушкой. По правде. По-настоящему. Да все его бывшие одноклассники с Ли Донхэ во главе просто умерли бы со смеху. Но их здесь не было. А Чимин изо всех сил старался лишний раз не переживать и не накручивать себя. Он расслабился. Действительно расслабился. И если бы кто-то сейчас решил нанести ему удар, то… смог бы причинить ему максимальное количество боли. Или вообще целиком, окончательно и бесповоротно уничтожить его. – Неудивительно, что она согласилась, – широко, но как будто как-то немного вымученно улыбнулся Юнги. – Ты ей с самого начала понравился. – Я? – этот вопрос сорвался с губ Чимина прежде, чем он успел подумать. Он мог кому-то понравиться? С самого начала? Пак Чимин? Серьезно? Это просто не могло уложиться в его голове. – Ты, – со смешком подтвердил позабавленный этим совершенно искренним и наивным изумлением Чимина Юнги. Этот парень умел быть… просто невероятным. Да что уж там. Всегда таким был. И он идет на осенний бал с Мелиссой. Да. – А чему ты так удивляешься? Ты очень красивый, добрый, милый и отзывчивый. Ты правда многим нравишься. Даже Чонгуку, а он подпускает к себе далеко не каждого. Если честно, вообще практически никого. Видел бы ты, как он терроризирует и фыркает на Мику: просто юный крестоносец в походе за свою веру, честное слово, – Юнги, посмеиваясь, начал рассказывать о том, как Чонгук проходит все стадии принятия своей личной трагедии – нового члена их группы, а также об их пока не слишком успешных репетициях, и о том, как все они нервничают перед своим первым выступлением новым составом на осеннем балу и съемкой первого совместного видео, пока розовый от смущения и пребывающий в легкой прострации Чимин пытался осмыслить огромное количество внезапно обрушившихся на него комплиментов. Которые были сказаны… искренне? Чимин был так смущен всем этим, что у него даже не было сил злиться на увлеченные рассказы Юнги об их новеньком. И, разумеется, он был так смущен, что совершенно не обратил внимания, насколько наигранны улыбки и шутки его собеседника и как сильно тот напряжен. И нет, вовсе не из-за усталости или переживаний о грядущем выступлении на осеннем балу, которое не было готово даже на десяток процентов. А потому, что на этом самом балу Чимин будет с Мелиссой. А не с ним. Черт бы побрал Юнджи, которая и здесь оказалась права! Как всегда. И Юнги, пытаясь разобраться в себе и понять, как ему правильно поступить, кажется, умудрился прохлопать что-то очень-очень важное. И это было… его полным и безоговорочным фиаско.