Шаг вперед

В небольшом семейном итальянском ресторанчике в Санта-Монике, куда привез Чимина Юнги, пахло так вкусно, что каждому вошедшему в заведение тут же становилось понятно: в этом месте и правда подают самую вкусную пиццу. Если не во всем мире, то в Лос-Анджелесе-то точно. А еще здесь была невероятная уютная атмосфера: низкие уединенные за увитыми плющом перегородками столики, мягкие кресла, полумрак, разгоняемый россыпями гирлянд на стенах, огромное количество живых цветов и роскошный вид. И всё это было так… романтично, что просто не могло не смущать Чимина. Особенно стоило ему только посмотреть на Юнги и вспомнить, ЧТО было между ними в раздевалке. И всю ту бурю, которая внезапно разыгралась внутри Чимина. Из-за парня. И не просто из-за какого-то там парня. А из-за того, что сейчас сидел напротив него и… возможно, был одним из самых лучших людей, что Чимин встречал в своей жизни? С каждым днем Чимин лишь всё больше и больше убеждался в этом. И сейчас ему было смешно от того, как сильно раньше он боялся Юнги. И что позволял себе сравнивать Юнги с Донхэ. Ведь второй не был достоин даже того, чтобы быть просто песчинкой под подошвой кроссовок такого человека, как Юнги. А уж Чимин не был достоин тем более, но… Почему-то Юнги дарил свое драгоценное внимание и не менее драгоценную заботу именно Чимину. И целовал и на пляже и в раздевалке он почему-то тоже Чимина. И утешал и вытирал слезы тоже ему. И даже обнимал его во время панической атаки и делал обезболивающий массаж. И терпеливо направлял и учил его во время репетиций. И еще встречал Чимина с кофе и печеньем по утрам. И Чимин… так и не понял, за какие заслуги получает всё это. И почему из всех самых лучших людей на планете Юнги выбрал… именно его? Какая-то нелепица и полная глупость. Однако сейчас они с Юнги вдвоем сидели в ресторане и ждали свою пиццу и колу, до скрежета зубов сладкую, с настоящим сахаром, как любит Чимин… Было ли это чем-то вроде свидания? Чимин не знал. Но это совершенно точно был его первый поход в подобное место. Кафе, ресторан, бар – он никогда не бывал в подобных местах. И… не был уверен, что ему нравится и нужно это. – Волнуешься перед завтрашней съемкой? – этот вопрос Юнги застал задумавшегося Чимина врасплох, заставляя того испуганно хлопнуть глазами и переспросить: – Что-что? – Ты такой тихий и задумчивый, – склонив голову набок, улыбнулся Чимину Юнги. – Сильно устал? Или переживаешь из-за завтрашней съемки? – Немного, – не мог не улыбнуться Юнги в ответ Чимин. – Немного устал, немного нервничаю. А еще я никогда раньше не бывал в подобных местах, и… – Чимин обвел взглядом ресторан, и пусть большинство столиков, в том числе их, были скрыты за перегородками, но это все равно было… – Мне немного тревожно. Это признание сорвалось с губ Чимина с такой легкостью, что он удивился сам себе. Обычно он считал себя очень закрытым человеком, по крайней мере после всего того, что было в его прошлой школе, но с Юнги Чимину было удивительно легко и… хотелось быть откровенным? Как будто в отплату за его доброту и заботу. Правда, один раз Чимин уже был слишком открытым с человеком в ответ на заботу и доброту и очень пожалел об этом. Но... Юнги был совершенно другим? Он уже знал о Чимине много постыдных вещей и видел его не в самых приятных ситуациях, но ни одна из них не стала для него поводом для издевок и насмешек. И вообще не вышла если не за рамки их общения, то за рамки группы уж так точно. И это… смущало, радовало и чертовски пугало одновременно. Просто не могло не смущать, радовать и чертовски пугать. И, честно говоря, Чимин до сих пор не до конца понимал, как ему вести себя с Юнги, что ему говорить и что вообще между ними происходит. Поэтому… поэтому он решил жить в моменте и делать и говорить то, чего ему хочется сейчас, ведь это было… чертовски приятно? Юнги был одним из самых приятных и волнующих в лучшем смысле этого слова людей в жизни Чимина. Настолько хорошим, что иногда Чимину хотелось от него плакать. Например, сейчас, когда Юнги, услышав, что ему не совсем комфортно быть здесь, позвал Чимина к себе в кресло, и они так и провели весь вечер, прижавшись друг к другу, и Чимин, согретый теплом и близостью Юнги, чувствовал себя максимально хорошо и безопасно. Они ели самую лучшую в Лос-Анджелесе и в жизни Чимина пиццу, пили колу, болтали, смотрели «ТикТок» и видео с танцами на «Ютьюбе», которые им понравились. Юнги рассказал Чимину, как обычно проходят рекламные съемки и что ему совершенно нечего бояться, а Чимин признался Юнги, что очень хотел бы однажды попробовать контемпорари, потому что именно такой танец кажется ему вершиной мастерства, а Юнги пообещал поискать ему учителя. Потом они, расплатившись за ужин (вернее, за ужин заплатил Юнги, просто не позволив Чимину достать из рюкзака его бумажник), отправились гулять по набережной и любоваться на черное, как бездна, ночное море с отражением бесконечного количества звезд и огромной серебристой луны, висящей над ним. Их второе ночное море вместе. Со вкусом черничного мороженого, морской соли и неспешных, немного ленивых и совсем не стыдливых поцелуев. С Юнги Чимину было совсем не стыдно целоваться на людях. И обниматься. И просто гулять, держась за руки. Честно говоря, с Юнги Чимину вообще было плевать на окружающих людей и их мнение, ведь всё его внимание принадлежало лишь одному человеку. И кто бы знал, как сильно Чимину не хотелось, чтобы этот вечер и их время вместе заканчивалось. Но, как и все самые лучшие моменты в его жизни, он пролетел слишком быстро. И Юнги, пробормотав что-то о том, что им нужно хорошенько выспаться перед завтрашними съемками, чтобы хорошо выглядеть и не получить от его сестры, подарил Чимину последний волнующий сладкий поцелуй куда-то в уголок губ и увлек его в сторону машины. Дорога до дома в этот раз тоже заняла непростительно мало времени, а в тот момент, когда Юнги прощался с ним, Чимин едва не заплакал. Но, кажется, две истерики по смешным поводам для одного вечера – это было слишком даже для него. Поэтому, украв у Юнги еще один прощальный поцелуй, Чимин выбрался из его машины и, помахав Юнги напоследок, быстрым шагом направился к дому, где в прихожей его уже встречал понятливо и как-то слишком радостно улыбающийся Тэхён, который не стал задавать Чимину никаких вопросов, лишь проинформировал его, что определился с фильмом на вечер и что как никогда готов к очередному бою не на жизнь, а на смерть в «Мортал Комбат».

***

– Твоя успеваемость стала хуже, успехи бейсбольной команды не радуют, подготовкой к Хэллоуину занимаются девочки из группы поддержки, а BTS не выкладывали ни одного нового видео на свой ютьюб-канал уже три месяца. Учителя жалуются мне на поведение Чонгука и на то, что он открыто хамит им, а ты совершенно не следишь за этим. Хосок, что происходит? – сидящий за столом в своем кабинете отец наградил мнущегося перед ним Хосока красноречиво недовольным взглядом. – Отец, я… – попытался было оправдаться перед ним парень, однако это была абсолютно бесполезная попытка. Как всегда. Когда отец хотел выплеснуть на него всё свое недовольство и разочарование и вот так вот вызывал его к себе после ужина в домашний кабинет. И отчитывал. Раньше такое случалось в лучшем случае пару раз в год. Но в последнее время… буквально каждую неделю? И это буквально разбивало Хосока. Он так сильно старался быть лучшим во всём, чтобы родители гордились им. Чтобы отец гордился. Но иногда, даже несмотря на гигантское количество усилий, всё шло не по плану и никак не желало складываться. Как сейчас. Но отец решительно не желал понимать этого. И не желал выслушивать его оправдания. Поэтому единственное, что оставалось Хосоку, – лишь молча выслушивать его упреки и обещать всё исправить. Как можно скорее. А потом, закрывшись в ванной и глотая жгучие слезы обиды, наносить себе порез за порезом в отчаянной надежде на то, что физическая боль хоть как-то отрезвит его. И уничтожит обжигающе сильное желание послать всё к черту и написать Тэхёну в уже открытом, но абсолютно пустом чате в лежащем рядом с раковиной и готовым стать его средством спасения телефоне. Но Хосок так и не отправит ему ни смайлика. Никогда. И, разобравшись с собственной болью и обработав кровоточащие порезы на бедрах, которые легко спрятать ото всех под бельем, пойдет смотреть очередной фильм про рептилоидов с Чонгуком и пытаться уговорить его вести себя хотя бы чуточку вежливее. И будет улыбаться. И делать вид, что всё хорошо. Как всегда.