Шаг вперед

– Какого хуя? – мгновенно пришедший в себя, как от хорошей оплеухи, Юнги ошалело смотрел на с трудом стоящего на ногах Чонгука, который только что умудрился снова попытаться отбить его парня (причем в тот момент, когда они уже почти занимались сексом!), обозвал его член маленьким, а теперь пытался сбежать из комнаты, но уже пятый раз вместо дверного проема бодро, почти вприпрыжку выходил лбом в стену, злобно бормоча себе что-то под нос о коварных рептилоидах и их жалких попытках запутать умных, уверенных людей. – Он что, пьяный? Кто налил ему алкоголь? Куда смотрел Хосок? Ну я сейчас надеру этой малолетней пьяни задницу… – Тише ты, стой, – с трудом сдерживая так и рвущийся наружу смех, остановил Юнги Чимин. Наверное, ему стоило бы умереть на месте от смущения и всей нелепости этой ситуации, вот только Чонгук… вел себя настолько комично и неестественно, что это убивало всю серьезность происходящего. – Он сейчас сам ее себе надерет, – не сдержавшись, хихикнул Чимин, когда Чонгук в очередной раз, размахивая руками, забодал лбом стену в полуметре от двери, как мяч отскакивая назад и готовясь к новой попытке. Словно они смотрели какой-то мультик или фильм и видео вдруг внезапно зациклилось на одном-единственном фрагменте, проигрывая одни и те же десять секунд вновь и вновь. – М-да уж, – скривил губы в усмешке Юнги. – Может, стоит ему помочь? Хотя… – наигранно задумчиво нахмурился он, глядя на этого застрявшего в пространственно-временном континууме кролика. – Так ему и надо. Пусть страдает. – А мы?.. – начал было Чимин, однако Юнги перебил его: – В этом доме не одна спальня, не переживай, – и, взяв Чимина за руку, собрался уже было увлечь его за собой в сторону двери – настоящей, а не той гипотетической, с которой бодался пьяный Чонгук, ну или же просто пытался пробить своим лбом стену в том месте, в котором было нужно ему. – А с ним точно ничего не случится? – Чимин с беспокойством посмотрел на Чонгука. Да, это выглядело забавно, но что если он поранится или покалечит себя? Разве можно оставлять человека в таком состоянии в одиночестве? Однако Юнги, не раз и не два видевший Чонгука под действием алкоголя, поспешил успокоить его: – Думаешь, это в первый раз? – фыркнул он. – Сейчас повоюет со стеной, сбросит излишки энергии и заснет прямо тут. Так что самое страшное, что его ждет, – похмелье и шишак на лбу. И это самое щадящее наказание за то, что он сделал, – недовольно скривился Юнги и, приобняв Чимина, подтолкнул его к двери. Это прикосновение, словно током пронзившее его тело, напомнило Чимину, на КАКОМ именно моменте они были так бесцеремонно и нелепо прерваны, и эти воспоминания моментально вытеснили из его мыслей всю жалость и беспокойство по поводу Чонгука, уступая место лишь одному, кружащему голову, сбивающему дыхание и плавящему остатки разума желанию – остаться наконец-то наедине и закончить то, что они начали. Еще в машине. Поэтому, миновав Чонгука, они едва ли не бегом отправились в другую спальню для гостей, в самом конце коридора. И в этот раз Юнги не забыл про замок. Защелкнув его, он рывком стянул с себя футболку, каждым сантиметром кожи чувствуя, как это нравится Чимину, а затем, подхватив вцепившегося в его обнаженные плечи своими ледяными пальцами Чимина под бедра, отнес его на постель, осторожно опуская на белоснежное, режущее глаз даже в темноте покрывало. – Иди сюда. Хочу… – От придыхания в голосе Чимина Юнги весь покрылся приятно-колкими мурашками, а его натянутые, как струны, нервы приятно задрожали. Чимину не нужно было звать его во второй раз. И брать инициативу в свои руки. Юнги снова был готов всё взять на себя. Всегда готов. Тягучим плавным движением, ловко, как кошка, он уселся на бедра Чимина и с наслаждением потерся о его возбуждение, заставляя парня под собой прогнуться в пояснице и застонать. – Нравится? Юнги и без подтверждения Чимина знал ответ на свой вопрос. Поэтому повторил свое движение еще раз. С удовольствием чувствуя, как его тело тоже начинает дрожать от столь изощренной ласки. Четыре слоя ткани между ними – и это все равно было до чертиков приятно. – Если бы ты только знал, насколько ты красивый сейчас, – рвано выдохнул Юнги, наклоняясь вперед и накрывая губы подавшемуся ему навстречу Чимина своими. Слишком вкусно. Слишком сладко. Слишком горячо. Невыносимо. – Здесь темно и ничего не видно, – фыркнул ему куда-то в поцелуй Чимин, пальцы которого беззастенчиво скользили по обнаженной коже, волнуя Юнги и заставляя его дрожать всё сильнее, ведь они так бесстыдно близко подбирались к животу и поясу его джинсов. – Даже если я ослепну, ты все равно будешь для меня самым красивым в этом мире, Пак Чимин, – рвано выдохнул Юнги, разрывая поцелуй и губами, по щеке, скользя к мочке уха, чтобы наградить ее долгим влажным поцелуем и затем прикусить, одновременно накрывая своей рукой возбужденный пах Чимина и срывая с его губ глухой, головокружительный стон. – В этот раз мы попробуем кое-что еще… – продолжая играть губами и зубами с мочкой уха, пробормотал он, ловко расправляясь с чужой ширинкой и бельем, и наконец-то освобождая наружу чужой, возбужденный, сочащийся смазкой и буквально молящий о ласке член, и заставляя Чимина прогнуться под ним и застонать еще сильнее, прося сделать с ним и с этим желанием, волнами захлестывающим его, еще хоть что-нибудь. А затем… затем Юнги проделал то же самое со своими бельем и джинсами и членом. Он хотел попробовать сделать кое-что, чего никогда не делал раньше. Только видел во всех этих дурацких порнофильмах и читал на форумах с эротическими рассказами (да, в свое время, когда родители жестко контролировали их с Юнджи, то Юнги приходилось баловаться и таким). И что-то ему подсказывало, что им обоим это должно понравиться. Поэтому Юнги уверенно обхватил правой рукой сразу оба их члена и сделал вбитое в подкорку почти до автоматизма движение рукой. Заставляя их с Чимином почти одновременно вздрогнуть, подавиться собственными вздохами и глухо застонать. Слишком необычное, но чертовски приятное ощущение. Юнги повторил свое движение еще раз, чуть задержав руку наверху и обведя большим пальцем сначала одну, затем другую головку, заставляя и без того широко открытые глаза Чимина распахнуться еще шире. Слишком волнующе и хорошо. Еще одно движение вниз и вверх, прошившее их тела словно электрическим разрядом вдоль позвонков. – Тебе нравится? – Пожалуйста, не останавливайся, – в осипшем голосе Чимина неприкрытая мольба. – Поцелуй меня… Слишком неудобная поза. Уперевшись свободной рукой в кровать, Юнги наклонился вперед и впился поцелуем в так жаждущие его ласки припухшие губы. И сделал еще одно движение рукой. И еще одно. Повышая их пульс, давление, возбуждение и температуру вокруг до предела. – Мне так нравится… Не останавливайся… – Полуслова-полустоны мечущегося под ним, как в лихорадке, Чимина звучат слишком невнятно, но помутневший рассудок Юнги пока еще способен понимать их смысл. Еще одно движение рукой, срывающее с губ в унисон глухие, полные невыносимого наслаждения стоны. И еще. Быстрее. Грубее. Удовольствие на грани боли. Приятное до черноты в глазах и пустых иссушенных жадными поцелуями легких. До дрожи в руках. Юнги пришлось приложить огромное количество сил, чтобы довести начатое до конца. И заставить судорожно, до царапин и синяков цепляющегося за него своими ледяными пальцами Чимина с громким стоном выгнуться и получить второй в своей жизни, совершенно ошеломляющий и потрясший его до глубины души, до самой последней клеточки тела и до каждого нерва оргазм. И дойти до пика спустя пару мгновений после него. То ли потому, что тело и рассудок уже не выдерживали этого напряжения, то ли от стонов и совершенно сумасшедшего, нет, пробирающего до мозга костей, расплавляющего наживую и сводящего с ума взгляда, то ли от осознания того, что только что подарил своему самому любимому в этом мире человеку ТАКОЕ наслаждение и заставил его чувствовать ТАК глубоко и ярко. Закусив губу, Юнги с глухим стоном буквально рухнул на Чимина, вслепую, как беспомощный котенок, пытаясь отыскать своими губами его губы. Поцелуй. И тепло друг друга. Вот что им сейчас было просто жизненно необходимо. Всегда будет нужно. Ведь чем больше и ближе они были вместе, тем сильнее убеждались в том, что быть раздельно для них, наверное, уже практически невозможно. Нет. Просто и совершенно точно невозможно. Точка невозврата уже пройдена, и пути назад действительно нет. И… ни Юнги, ни Чимин ни на мгновение не жалели об этом. И не собирались жалеть. Никогда. Несмотря ни на что. Пусть и загадывать так далеко на будущее было очень и очень смело.