Шаг вперед

– Ну куда мы едем? Куда? – Чимин, вертясь на сиденье, буквально умирал от любопытства и нетерпения, но хитро улыбающийся Юнги всё никак не желал раскрывать ему свои планы и суть «сюрприза». Честно говоря, Юнги сам в одиночку организовывал каждое их свидание, превращая все их романтические встречи в настоящий праздник. И Чимин всё чаще задумывался о том, что, наверное, ему стоит придумать что-нибудь особенное для Юнги. Но Чимин никогда не занимался ничем подобным и даже не представлял, с какой стороны ему стоит взяться за организацию идеального свидания. И это была еще одна вещь, которая постоянно и сильно тревожила его. Чимин беспрерывно думал о том, что Юнги так много делает для него, а вот Чимин для Юнги… недостаточно. Очень мало. Практически ничего. Он бы правда хотел давать ему больше, как можно больше, всё, что у него есть, вот только проблема в том, что у Чимина ничего не было. И он до сих пор не понимал, чем смог привлечь внимание Юнги, заслужить его внимание и симпатию. И жадно цеплялся за каждую секунду счастья, что Юнги дарил ему, прекрасно понимая, что она может стать последней. Однако сегодня, по дороге неизвестно куда, Чимин почти не думал об этом. Он просто радовался тому, что они наконец-то вместе. И он просто не мог усидеть на месте и постоянно заваливал Юнги всеми этими совершенно глупыми вопросами из-за буквально переполняющих его чувства счастья, приятного волнения и предвкушения. Невероятно будоражащая смесь. Да, сначала у нее был небольшой привкус горечи, потому что Чимин немного расстроился, узнав, что они не остаются вместе дома и не едут к Юнги, чтобы поскорее закончить то, что уже начали, но… Юнги с этой его хитро-кошачьей, слишком многообещающей улыбкой сказал Чимину, что всему свое время и что ему понравится. И… Чимин ему верил. Как всегда. Ведь Юнги ни разу не обманул и не подвел его. И еще Чимин отчаянно хотел верить, что так будет всегда… ну… пока они будут вместе. – Скоро всё узнаешь, – широко улыбнулся Юнги и, подмигнув наигранно насупившемуся Чимину, вернул взгляд на дорогу, делая играющую на фоне музыку чуть громче и напрочь игнорируя все попытки выяснить у него правду. Сюрприз должен был быть сюрпризом до конца. И даже когда они наконец-то добрались до пункта их назначения – парка влюбленных почти в часе езды от Лос-Анджелеса, он не спешил раскрывать с восторгом оглядывающемуся по сторонам Чимину все карты. Затянутые гирляндами деревья, подсвеченные клумбы, дорожки и фонтаны – это место было просто магнитом для жаждущих романтики парочек, и его вполне можно было счесть за финальную цель их поездки, и Чимин так и сделал, не зная, что самый главный сюрприз еще только ждет его впереди. Забрав из багажника пледы и корзину, Юнги за руку увлек Чимина вслед за собой. Они миновали и аллеи, и фонтаны, и так подходящие для пикника лужайки, а вскоре и наконец-то сам парк, оказываясь на вершине пологого спуска огромного холма, на котором в ожидании ежегодного шоу уже расположилось бесчисленное количество людей: такие же, как они, влюбленные пары всех возрастов, семьи с детьми, туристические группы – Чимин сначала растерялся из-за множества людей, совершенно не понимая, что здесь происходит, но вот Юнги-то знал абсолютно всё. И, в отличие от него, теряться не собирался. Отыскав свободное местечко повыше, он расстелил на примятой траве плед и, отставив пока не нужную корзину с едой в сторону, плюхнулся на него, утянув за собой всё еще немного ошарашенного Чимина. – Так ты расскажешь мне, что здесь происходит? – удобно устроившись в объятиях у Юнги, чуть севшим голосом спросил он, настороженно оглядываясь по сторонам. Чимина пугало такое количество людей в одном месте сразу, особенно когда он не знал цели их сбора. Пусть даже никто и не обращал на него внимания. Но это все равно было как-то… жутковато? – Нет, – хмыкнул Юнги и, видя, как Чимин нервничает, поспешил отвлечь его самым приятным и действенным в мире способом. Поцелуем в щеку. А потом в кончик самого идеального в мире носика. Затем в подбородок. В оба уголка губ. И лишь затем, вдоволь наигравшись и пощекотав себе нервы, в то, что манило его сильнее всего, – в чуть обветренные, но такие мягкие, сладкие и податливые губы. Словно для его поцелуев и созданные. Самые совершенные на этом свете. – Нет-нет-нет, никаких поцелуев, пока ты мне не расскажешь, куда мы приехали и что здесь будет, – лишь почти спустя пять минут найдя в себе силы разорвать поцелуй и хотя бы немного отстраниться, попытался обиженно насупиться Чимин. Вот только выглядело это настолько неубедительно и мило, что Юнги просто не мог удержаться и не поцеловать это чудо в своих руках еще раз. И еще. И еще. Потом, изо всех сил отвлекая Чимина историями о своей поездке в Колорадо и о том, как их нападающий защитник и форвард в ночь перед матчем загуляли и едва не попали в полицейский участок и как им с тренером в буквальном смысле пришлось прятать их под кроватью и в шкафу от копов, хотя это было не так страшно, как в тот раз, когда они в Бостоне по незнанию умудрились вломиться на территорию засекреченной военной базы и их родители забирали нашкодивших детей прямиком из здания Службы национальной безопасности, Юнги кормил Чимина с рук так старательно и любовно приготовленными им пиццей и сэндвичами, а когда в очередной раз запутавшийся в этих сетях Чимин спохватился, что он так и не узнал, куда и зачем они приехали, Юнги с мягкой улыбкой кивнул куда-то вперед и прошептал: – Сам посмотри. Туда, где прямо перед их глазами из долины в небо поднимались десятки, нет, сотни воздушных шаров. Совсем не тех, что продают в магазинах и что можно надуть самим, а огромных, с корзинами, тех, на которых раньше люди умудрялись путешествовать и даже облетать вокруг света. Невероятно завораживающая картина. Подсвечиваемые светом горелок из корзин, всех возможных цветов и расцветок, они выглядели так… словно прилетели сюда откуда-то из другого, по-настоящему волшебного мира. И Чимин просто взгляда не мог отвести от этого зрелища. И выдавить из себя хоть слово. Слишком красиво. Как будто в сказке или каком-то фильме. Разве такое и правда бывает? С ним бывает? Он не знал. Правда не знал. А уж когда небо над ними расцвело бесчисленным множеством разноцветных залпов фейерверков, и вовсе потерялся окончательно. И, кажется, даже заплакал, не в силах осмыслить и принять эту магическую красоту. Юнги обнимал его, шептал что-то на ухо, целовал его соленые от слез щеки и губы, а всё, о чем мог думать сейчас Чимин, – это о том, как бесконечно огромен и прекрасен мир. Не-ве-ро-я-тен. И как слеп он был раньше, раз не замечал всей этой красоты вокруг. Но самое прекрасное было в том, что и ее открыл для Чимина именно Юнги. Только он. И Чимин наконец-то по-настоящему начал осознавать, что это ни в коем случае не конец, а лишь начало чего-то невероятного и бесконечно прекрасного.