Шаг вперед

– Так, сидите на месте, я сама разберусь, – увидев, как поднимается с места Юнги и подается вперед Намджун, тут же недовольно шикнула на парней миссис Ким. – И самое главное – следите, чтобы он сидел на месте, – женщина кивнула на притихшего и обернувшегося к отцу Чонгука. – Я и не собирался никуда идти, – громко шмыгнув носом, хрипло выдохнул Чонгук. – Мой ай-кью в среднем в два раза выше, чем у каждого человека в этой комнате, если не во всей этой больнице, я не идиот и всё прекрасно понимаю. А еще Чонгук уже задал отцу свой самый главный вопрос: «Почему?» – и, получив на него абсолютно пустой и равнодушный ответ: «Он заслужил», решил, что больше не желает знать и видеть этого человека. Да, их ДНК совпадают на 99%, и если бы не его биологический материал, то Чонгука и вовсе не существовало бы на этой планете, однако в данном случае социальные отношения, те самые, о которых все ему столько талдычили, Хосок постоянно талдычил, были куда важнее биологии. Чонгук любил, нет, обожал и практически боготворил своего брата и ни за что и никогда не простил бы того, кто сотворил это с ним. И себя. За то, что он со своим ай-кью не понял раньше, что происходит, и его не защитил. Он же видел, мог сопоставить все факты, сделать логичные выводы – и… не сделал. И за это Чонгук себя почти ненавидел. Но отца он ненавидел куда сильнее. Кажется, он вообще только сейчас, из-за этого жалкого млекопитающего, понял, что такое ненависть. И что его отец уж точно не имеет никакого отношения к такой прекрасной благородной расе, как рептилоиды. Было бы вообще прекрасно, если бы его мать выбрала для зачатия более подходящую человеческую особь, и Чонгука с Хосоком не объединяла с этим жалким млекопитающим даже ДНК. – Вот и умница, – улыбнулась парню миссис Ким и, не сдержавшись, погладила его по стоящим торчком черно-радужным волосам и потрепала за щеку. – Жди маму и брата и не переживай. Я его к вам больше не подпущу. Никогда, – подарила еще одну улыбку Чонгуку женщина и, резко посерьезнев, кивнула охранникам, чтобы они следовали за ней, после чего быстро и уверенно, отстукивая каждый шаг умопомрачительно высокой шпилькой, отправилась наперерез уже спешащего к ним мужчине, в котором сейчас не было и толики присущих ему лоска, высокомерия и спеси. Лохматый, дрожащий, с опухшим, как будто после внушительного похмелья, лицом и нервно бегающим взглядом, в измятой, не до конца заправленной в брюки и заляпанной чем-то рубашке, директор Чон едва ли походил на самого себя. Жалкий. Невозможно жалкий и мерзкий. Сейчас при взгляде на него в голову приходили лишь эти определения. – Миранда… – Даже тонкий дрожащий голос мужчины звучал сейчас отвратительно жалко. А уж этот взгляд побитого жизнью щенка, как будто главная жертва здесь он, не внушал ничего, кроме отвращения. И где их человек года? Директор одной из лучших школ, примерный отец и муж Чон Дуонг? О-твра-ти-те-льно. – Что ты?.. – начало было он, однако миссис Ким недовольно перебила его: – Во-первых, ты потерял право называть меня по имени. В тот самый момент, когда впервые поднял руку на Хосока. Нет, когда даже подумал об этом. Поэтому я для тебя, никчемный ублюдок, миссис Ким – отныне и навсегда, – скривилась женщина, всем своим видом демонстрируя отношение к этой мрази в человеческом обличье. – Во-вторых. Что я здесь делаю? Разве ты не догадываешься? – даже не пытаясь скрыть яд и сарказм в голосе, в наигранном удивлении вскинула брови она. – Вообще-то, защищаю твою семью. От тебя же. – М-м-миранда… то есть мис-с-сис К-к-им, – получив еще один яростный взгляд, тут же поспешил исправиться мужчина, – вы всё не так поняли. Все всё не так поняли. Это всё большая ошибка. Хосок, он… – Такая же большая ошибка, как пропавшие из благотворительных пожертвований школе четырнадцать миллионов долларов? Или те пятиклассницы, которым ты пихал свои пальцы в трусы? – Брови женщины взлетели еще выше, а ее вопрос заставил Дуонга сжаться еще сильнее. – Поскольку я отвратительно обманывалась все эти годы и мы вроде как дружили, то я дам тебе последний дружеский совет. Сложи с себя добровольно все полномочия, дай Хаюн развод, откажись от опеки, возьми все свои накопления – и беги. Как можно дальше отсюда. Смени имя, страну, род деятельности, начни жизнь заново и хотя бы в пятьдесят попробуй стать достойным человеком. А если ты этого не сделаешь, то я и мои адвокаты упечем тебя за решетку. В лучшем случае. Или, возможно, в один прекрасный день ты выйдешь прогуляться в парк вечерком и больше домой не вернешься. Сейчас пропадает такое количество людей, что одним больше, одним меньше – никто и не заметит, – наигранно тяжело вздохнула она, наблюдая, как вмиг побледневший мужчина отшатывается. – Т-т-ты что? Угрожаешь мне? Ты н-н-е посмеешь… – Я? Угрожаю? Что ты. Я просто обрисовываю тебе варианты твоего будущего. И если ты немедленно не уберешься из жизни Хаюн, Хосока и Чонгука, то я сделаю всё, чтобы вероятность последнего озвученного мной варианта повысилась до ста процентов. Ты же прекрасно знаешь, кто я и какие у меня связи. И что мне не нужно даже просить, чтобы для меня это сделали. Да? – c убийственно ласковой улыбкой спросила миссис Ким, заставляя вздрогнуть не только их жалкого директора, но и молча стоящих позади нее и пока не вмешивающихся охранников. – Ты… – Я, – улыбнувшись еще шире, кивнула миссис Ким, делая шаг вперед, от чего мужчина, который был на голову выше нее и шире в плечах почти в два раза, попятился назад. – Я надеюсь, ты всё понял? – Д-д-да, – судорожно закивал Дуонг, продолжая отступать. – Вот и молодец. Твое заявление об увольнении должно лежать на столе главы попечительского совета завтра утром. Днем ты встретишься с нашими адвокатами и подпишешь все нужные бумаги, а затем сделаешь так, чтобы ни я, ни Хаюн, ни Хосок, ни Чонгук тебя больше никогда в этой жизни не видели, так? – Х-х-хорошо. Но мой дом… мои акции, счета… – Я выплачу тебе стоимость твоей части имущества. Вы обсудите это завтра с адвокатами. Только смотри не зарывайся слишком сильно: это бывшие адвокаты клана, и они очень сильно не любят, когда кто-то просит больше, чем заслуживает. – Если бы улыбкой можно было убивать, то у ног миссис Ким уже давно валялось бы изрешеченное тело этого ублюдка. Дом. Счета. Акции. Она бы могла дать ему шанс, если бы тот хотя бы на мгновение поинтересовался, как там его сын и что с ним происходит, а так… Миранда Ким никогда не питала иллюзий на счет тех или иных людей. И в особенности своих власть имущих соотечественников. Те всегда славились особой бесцеремонностью и жадностью. И эта мразь оправдала самые худшие ее ожидания. Воровство, подлог документов, уклонение от налогов, подделка результатов экзаменационных тестов и рекомендательных писем – это был далеко не весь список прегрешений директора Чона, обнаруженный во время въедливой инспекции, а пять заявлений о домогательстве от несовершеннолетних учениц за последние два месяца и нанесение тяжких телесных повреждений собственному сыну стали финальной точкой в его послужном списке. Как же хорошо, что эта сволочь попадет в список сексуальных преступников и не сможет больше приблизиться ни к одному ребенку в этой стране. Да вообще в мире. Миранда Ким обещала родителям девочек и Хаюн об этом позаботиться. И что-что, а свое слово она держала. Всегда. Тем более Хаюн уже давно была ей как дочь, а Хосок и Чонгук – как родные внуки. А покой и безопасность семьи были для нее на первом месте. Всегда. Особенно когда на систему правосудия в их стране особой надежды не было.