Шаг вперед

Стоило только Чимину подать голос и сказать, что с ним всё нормально, ну, что он в сознании и может относительно адекватно воспринимать этот мир, как его тут же закружило в странной круговерти событий, как будто происходящих с ним и не с ним одновременно. Все люди вокруг что-то говорили, приходили и уходили, куда-то бегали, суетились, шуршали, звонили, даже ссорились, а Чимин просто сидел на жесткой деревянной скамейке, прижав к лицу кислородную маску и кутаясь в наброшенный ему на плечи Тэхёном плед, потому что волосы Чимина, его лицо и его рубашка, вернее то, что от нее осталось, были насквозь мокрыми. Как объяснил Тэхён, из-за той воды, что они брызгали ему в лицо, пытаясь привести в чувство. Водопад. Вот откуда. Чимин мог бы и сам догадаться. Но ему сейчас было очень тяжело связно думать. И трезво воспринимать этот мир. Он словно состоял из густого, вязкого, как кисель, тумана, продраться через который Чимину просто не хватало силы. И чтобы нормально осознавать развертывающуюся вокруг реальность – тоже. Все его мысли всплыли на поверхность какими-то обрывками и клочками. Всё происходящее вокруг тоже воспринималось какими-то почти бессвязными кусками. Тэхён и плед. Отчитывающая Джейн миссис Чон. Испуганно смотрящий на него, жмущийся к Джину и почему-то жующий морковку Чонгук. Со стоном опускающийся прямо на пол Хосок, не отрывающий от Чимина пристального темного взгляда, от которого ему становилось еще холоднее и жутко неуютно. Парни из бейсбольной команды в своей огромной форме, шепотом переговаривающиеся о чем-то и искоса поглядывающие на него. Миссис Ким, одновременно говорящая по телефону и умудряющаяся ругаться сразу и с врачами, и с двумя полицейскими. Освидетельствование. Допрос. Чимин слишком хорошо знает значение этих слов. Готов ли он? Сможет ли он? Нет. Но должен. Юнги нет. Чимин не слышит звук его голоса, не чувствует его тепло и его запах. А хотел бы. Юнги уехал, он далеко. Но… если бы он был тут, то Чимину было бы спокойнее. И куда больнее. Донхэ… Снова вспомнив о нем, Чимин испуганно начал озираться по сторонам, но его нигде не было. Он это знал. Каждым нервным окончанием чувствовал. Как и то, что Донхэ ему пока не угрожает. Сейчас он от него в безопасности. Столько людей вокруг. Которые на его, Чимина, стороне. Донхэ ни за что бы не стал трогать его при таком раскладе. Но Чимин всё равно проверил. Каждые пару минут проверял. Или пару секунд? Часов? Он совершенно не чувствовал ход времени. Оно словно текло мимо него. Пока Чимин сидел здесь и вновь пытался собраться. Хотя бы в подобие нормального человека. Самого себя. Весь мир тек, суетился, жил, менялся. А Чимин был единственной неизменной и недвижимой, статичной точкой в этом хаосе. Чимину больше не было страшно. Он уже вообще не чувствовал практически ничего. Всё ждал, когда кто-нибудь наконец-то подойдет к нему, начнет расспрашивать, задавать вопросы, на которые ему сложно будет ответить, ругаться, но… Чимина окутал кокон оглушающей тишины, отрезавший все звуки внешнего мира, кроме шмыганий носом так и не отпускающего его Тэхёна. Внезапно взгляд Чимина выхватил в толпе миссис Мин. А она тут откуда?.. Чимин почти удивился. Ах да. Адвокаты. Бабушка что-то говорила о них. Чимин слышал. Сейчас говорит. – Я не позволю вам и пальцем коснуться моего внука без присутствия юристов. Но сначала он поговорит с психологом и нашим семейным врачом! Ему нужна помощь! Потом всё остальное! – Если бы Чимин не знал ее, то даже испугался бы этого слишком громкого голоса и слишком грозного тона. – Вы не понимаете, чем больше проходит времени, тем меньше… – робко попытался вклиниться в ее монолог невысокий бледный полицейский, смотрящийся на фоне бабушки так, словно она была начальником, а он – ее провинившимся подчиненным. – Мне плевать, здоровье моего внука – вот что имеет значение, – строго отрезала женщина, поворачиваясь к Чимину и встречаясь с ним взглядами. – Чимин-а… – растянув губы в вымученной улыбке, виновато посмотрела на внука она, внезапно обратившись к нему в непривычно-нежной корейской манере, совсем как мама Хосока, когда переживала особенно сильно за них. Игнорируя всё еще пытавшегося что-то сказать ей полицейского, Миранда подошла к сидящему на скамейке и по уши укутанному в плед мальчику, присаживаясь перед ним на корточки и накрывая его маленькие, ледяные, покрытые черно-фиолетовыми разводами синяков руки своими ладонями. Большими и теплыми. Кто бы знал, как сильно болело у нее сейчас внутри. Но эту боль нельзя было даже сравнить с той болью, с тем страхом и ужасом, что пережил этот уже ставший ей почти родным малыш. Потому что она не уследила и что-то упустила. Недостаточно хорошо заботилась о нем, хотя обещала. Чертово чувство вины. Миранда с горькой усмешкой вспомнила, как всего несколько дней назад сама говорила о нем с Хаюн, пытаясь ее успокоить. И вот на тебе. Как же все-таки цикличен этот мир. Но… почему именно их дети? Хотя ни один ребенок в мире не заслуживает подобного. И те ублюдки, что считают себя вправе вытворять такое… Жаль, что полиция приехала слишком рано. Они заслуживали наказания в традициях мексиканской мафии – кастрации и долгой мучительной смерти от кровопотери, инфекции, насекомых, шакалов, жажды и голода в пустыне, а не быть обласканными мягкостью законов демократической страны. – Чимин-а, – снова нежно позвала внука она, с нескрываемой радостью видя осмысленность в его взгляде. – Сейчас приедут наши врачи, осмотрят тебя, и мы поедем домой. Есть пиццу и смотреть то шоу, о котором вы с Тэхёном рассказывали мне, хорошо? – она ободряюще улыбнулась ему, однако ответ Чимина удивил и поразил ее в самое сердце. Невозможно сильный ребенок. Но… зная, что ему пришлось пройти и с каким достоинством он это сделал, разве стоило в нем сомневаться? – А как же освидетельствование? Показания? Допрос? Нужно сделать это сейчас… А потом поедем домой. То шоу, я правда хочу его посмотреть…