Шаг вперед

– Чимин, нам нужно еще раз повторить и зафиксировать твои ответы на некоторые вопросы. Мы сделаем это сейчас или отложим на потом? – полицейский с жалостью смотрел на сидящего перед ним уставшего, бледного, избитого, но чертовски упрямого и сильного парнишку, который только-только пришел в себя, но всё равно, несмотря на уговоры бабушки, друзей, адвокатов и вызванной школьной медсестры, поджав губы, настаивал на том, чтобы они закончили. Вот и сейчас, наградив мужчину темным, тяжелым взглядом исподлобья, он, закусив свою и без того искалеченную губу, снова утвердительно кивнул и сиплым голосом подтвердил: – Да. Но, возможно, оно было и к лучшему. Они сейчас быстро разберутся со всеми формальностями, и парнишка сможет нормально и спокойно жить дальше, больше не возвращаясь к этим травмирующим воспоминаниям. Его интересы на всех последующих следственных мероприятиях и самом суде могут защищать законные представители. И что-то подсказывало детективу Джонсону, что приемная семья парнишки воспользуется этим правом. А пока им нужно было получить все показания Чимина в полном объеме, чтобы в этот раз его мучитель не сумел избежать справедливого наказания и чтобы от тюрьмы этого ублюдка не смогли отмазать ни богатенькие влиятельные родители, ни самые лучшие в этой стране адвокаты. Именно поэтому детектив Джонсон собрал в кулак остатки своего самообладания и начал задавать вопросы, ответы на которые тоже в обязательном порядке нужно было зафиксировать в протоколах: – Расскажи еще раз, чем именно Ли Донхэ угрожал тебе и какое количество раз это повторялось. С момента его появления в школе в этот раз. – Количество раз точно не помню… – нахмурившись пробормотал Чимин. – Но все письменные угрозы сохранены в моем телефоне. – Тогда давай так… Это было больше десяти раз? – уточнил полицейский. – Да, точно да. Я думаю, что даже больше двадцати раз, – кивнул Чимин. – Но точная цифра… – Думаю, что этой информации пока достаточно, – аккуратно перебив Чимина, кивнул полицейский и напомнил вторую часть вопроса: – Чем он угрожал тебе и принуждал выполнять его приказы, Чимин? – У него есть видеозаписи… Там записано… там записано… – несмотря на то, что Чимин уже не в первый раз повторял эти слова, они всё же давались с огромным трудом. – Как надо мной издевались в старой школе. Все эти записи… – его голос сорвался на шепот, – также есть в моем телефоне. Донхэ говорил, что опубликует их в Сети или продаст блогерам и журналистам. И что это… навредит моим друзьями и их кавер-группе. – Зафиксировал. Все переписки и материалы из вашего телефона также будут прикреплены к делу в качестве улик, – кивнул полицейский. – Следующий вопрос: какому количеству актов насилия вы подвергались за последний месяц со стороны Ли Донхэ и где это происходило? – Какого именно насилия? – всё так же шепотом уточнил Чимин. – Физического? Или?.. – И физического, и сексуального. – Было только физическое насилие. Два раза, – едва слышно выдохнул он, внезапно чувствуя, как начинают заливаться краской его щеки и уши. Так, как будто его кто-то резко и очень сильно ударил. – Оба раза происходили здесь. В школе. – Вы могли бы описать оба акта насилия детально еще раз? Что происходило, как, где? – вежливо попросил парнишку детектив Джонсон, и тот, разумеется, согласился. Своим надтреснутым севшим голосом рассказывая всё, что Ли Донхэ творил с ним, еще раз. В момент, когда он говорил об укусах и о том, как обрабатывал их в школе, чтобы никто не заметил, его подруга снова расплакалась, а один из друзей разразился настолько громкой, длинной и нецензурной тирадой, что его пришлось успокаивать директору школы и одному из адвокатов. Впрочем, эта передышка оказалась им только на руку. С финальной частью рассказа Чимин внешне справился поразительно спокойно и легко, вот только побелевшие костяшки пальцев, сцепленных в замок, и полный боли и бесконечного, пробирающего до мозга костей ужаса, взгляд, выдавали его с головой. – …И последнее, что я помню… это раздевалка и как он приказал мне раздеваться. А дальше… я ничего не помню до того самого момента, пока меня не привели в сознание врачи. Вероятно, это была очень сильная паническая атака. Да, это точно была она… Кажется, у меня всё? – закончив свой рассказ, Чимин вопросительно посмотрел на полицейского, ожидая, что у мужчины будут к нему еще какие-то вопросы, однако… это и правда было всё. Конец. Детектив Джонсон снова проверил все протоколы. Миссис Мин, еще внезапно появившиеся откуда-то адвокаты и бабушка долго, муторно и очень внимательно проверяли их, затем подписывали и заверяли. Пока сам Чимин так и продолжал просто сидеть на стуле, до боли ровно держа спину и не решаясь даже просто обернуться, что уж говорить про то, чтобы встать. Даже когда детектив Джонсон, попрощавшись с ним, вышел из класса со своим коллегой, миссис Мин, адвокатами, директором Чон и бабушкой, продолжая обсуждать что-то на ходу. И оставляя Чимина наедине с тем, кого сейчас он боялся так сильно. Ровно до того самого момента, как позади него раздались тихие, мягкие, едва слышные шаги. Те, что Чимин спокойно мог узнать из тысячи. Те, которые сейчас ужасали его едва ли меньше, чем шаги Донхэ. Юнги. Он?.. Чимин сглотнул подкативший к горлу ком, слыша и каждым нервным окончанием чувствуя, что Юнги замер за его спиной. В отвращении? Нерешительности? Или?.. Внезапно теплые, до боли знакомые, такие приятные и такие нужные сейчас руки обняли его со спины, заключая в спасительные объятия. Жизненно необходимые сейчас Чимину. Даже сильнее, чем воздух. – Ты устал. Поехали домой? – шепот Юнги, мягким теплом защекотавший его правое ухо, заставил Чимина вздрогнуть и задрожать. – Юнги… – хрипло выдохнул он и, не зная, что сказать, резко поднялся с места, оборачиваясь к стоящему за его спиной парню и с тревогой глядя на его лицо. Однако, к величайшему облегчению Чимина, в глазах и лице Юнги не было ничего из того, что он так боялся там увидеть. Только бесконечные тепло, любовь и поддержка. Всё, что Чимин получал от Юнги абсолютно всегда. И это… было так больно и так желанно, что Чимин просто не смог сдержать подкативших к горлу рыданий. Юнги… Он… – Ну же, ты чего? Чимин? – уголки губ Юнги сами собой поднялись в едва заметной улыбке, а руки распахнулись, вновь приглашая в свои объятия. – Иди ко мне, – Юнги тихо позвал его, и Чимин… Он просто не мог отказать себе. В Юнги. В этом чувстве невероятного тепла и безопасности. Чимин думал, что ему станет легче, но с каждой секундой рядом с Юнги, с каждым его ласковым утешительным словом, что он шептал Чимину на ухо, поглаживая его по спине, Чимину словно становилось… еще хуже и больнее? Эта боль достигла своего предела в тот самый момент, когда Чимина со спины внезапно обнял тоже плачущий Тэхён. А потом Джейн, Хосок, Чонгук, Намджун и Джин. Все его друзья… Они… Чимин просто не мог найти в себе слов, чтобы выразить то, что он сейчас чувствовал к ним. К каждому и ко всем из них. Потому что они всё еще были здесь. Все. Прямо сейчас. Обнимали, плакали и делили с ним эту боль. На всех. И всё, на что сейчас хватило его, Чимина, сил, – это на слабое, едва слышное «Простите меня». Ответом на которое был всеобщий крайне недовольный и столь же крайне красноречивый гвалт.