Шаг вперед

– Это какой-то пиздец, – выслушав детальный рассказ своей драгоценной супруги – Дживон, Миранды и Хаюн, вынес свой вердикт Мин Санги, делая внушительный глоток виски из бокала с уже давно растаявшим льдом. Да, обычно он предпочитал не выражаться нецензурно при дамах и уж тем более при детях, но других слов, чтобы хоть как-то адекватно оценить услышанное, у него просто не было. Как и у остальных родителей BTS, не находившихся в эпицентре школьных событий и не знавших всех деталей того, что творилось в стенах их – действительно их – школы и превращало ее в филиал ада на земле. Каждый из них, будучи членом совета попечителей и родительского комитета, разумеется, в общих чертах просто не мог не быть в курсе произошедшего, но подробности событий последних месяцев, которые в итоге и привели к таким жутким последствиям… О них до этого момента знали лишь Миранда, Хаюн и Дживон. А также следователи из полиции, нанятые разгребать всё то дерьмо, что сотворил Дуонг, частные детективы и юристы из адвокатской компании семейства Мин. Однако теперь они, желая того или нет, знали абсолютно все омерзительные подробности того, что творил человек, которого еще месяц назад они считали если не лучшим другом, то хотя бы очень и очень хорошим приятелем. Да, это явно была не та тема, которую стоило поднимать за бокалом-другим на рождественской вечеринке. Но когда у них еще будет такая возможность? Собраться всем вместе и обговорить всё лично. Ведь обсуждать ТАКИЕ события и ТАКИЕ проблемы нужно только лично, только всем вместе – и никак иначе. И, к сожалению, их карьеры, их семьи, да вообще всё бремя обязанностей, лежащее на плечах абсолютно каждого из них и с каждым днем становящееся лишь больше и тяжелее, в последнее время делали вот такие вот встречи вживую, да еще в полном составе, практически непозволительной и очень маловероятной роскошью. И сейчас вместо того, чтобы наслаждаться праздником и всеобщим весельем, они были вынуждены говорить об ЭТОМ. К тому же их дети как раз так вовремя решили устроить танцевальный баттл в другой части гостиной и пытались перетанцевать друг друга так громко и самозабвенно, что до взрослых им не было решительно никакого дела. За исключением разве что Намджуна и Юнджи, которые, услышав, о чем идет речь, тут же поспешили ненавязчиво и почти незаметно примкнуть к старшим, навострив уши посильнее, чтобы не дай бог не пропустить что-нибудь важное или интересное. Что-то, что старшие вполне сознательно утаивали от них «для их же спокойствия и безопасности» и что сами Юнджи и Намджун, да и все BTS хотели бы знать очень и очень сильно. Но пока они лишь, увы, скучали и тратили свое драгоценное время не на веселье с друзьями, а чтобы в который раз услышать то, что как непосредственные участники всех событий уже и так знали. А в некоторых моментах… даже куда больше, чем родители. Ни Намджуна, ни тем более Юнджи уж никак нельзя было удивить информацией о преступной деятельности их горячо любимого директора Чона. Хищение средств, укрывательство от налогов, подделка документов, рекомендательных писем и результатов государственных экзаменов и тестов, продажа мест и возможности учиться в их школе для тех, кто не проходил по критериям и общему конкурсу, покупка мест в университетах для выпускников – бесконечная жадность и беспринципная коррупция в чистом виде. А уж то, что он творил с Хосоком… действительно не поддавалось никакому цензурному, да и вообще словесному описанию. И не укладывалось ни у кого в голове до сих пор. Полное безумие. И столь же полное отсутствие каких-либо признаков нормального человека. Все BTS также догадывались и о том, что их дорогого директора Чона уже давно не было в стране и что он бежал из Штатов, от сурового американского правосудия, известного своей нетерпимостью к наделенным властью коррупционерам и домашним насильникам, в одну из стран, у которых с США нет договора о взаимной экстрадиции преступников. Не под своим настоящим именем. И не со своими настоящими документами, разумеется. Ведь все они, даже Чонгук с его проблемами с социализацией (вернее, особенно Чонгук с его уровнем знаний и IQ), слава богу, умели мыслить здраво и логически и делать правильные выводы. Чему-чему, а уж этому учителя, родители и криминальные сериалы длиной в два десятка сезонов их выучили. А кто-то, вроде Юнджи, и вовсе знал о местонахождении мужчины куда больше остальных. BTS и без подтверждений старших было понятно, каким образом Ли Донхэ получил работу в их школе, несмотря на судебный запрет и весьма впечатляющие антипедагогические характеристики, и умудрился добраться до Чимина. До отвращения очевидно. Однако благодаря рассказу мамы Хосока, мамы Юнги и Юнджи и бабушки Чимина и Тэхёна их домыслы обросли вполне себе конкретными деталями. Взятка всего в один миллион долларов – и на документы Ли Донхэ никто не стал даже смотреть. Что уж говорить про проверку биографии по базам данных правительственных служб. А ведь всё это даже не было засекречено. Всего один запрос – и вот оно, на поверхности! Один миллион долларов – вот сколько стоили жизнь и безопасность Чимина. Да нет! Каждого ученика в их школе! – Совершенно возмутительно! – недовольно скривилась покрасневшая то ли от вина, то ли от возмущения Ким Руми – мама Джейн и Джина, умудряющаяся даже сейчас выглядеть так, будто она только что сошла с подиума, ну или с обложки какого-то журнала. – Он что, просто взял и напрямую заплатил Дуонгу? Так просто? – А что здесь сложного? – скривив накрашенные помадой идеального красного цвета губы, вопросительно вскинула брови Миранда. – Точно так же, как он или его родители заплатили офицеру надзора в Сан-Франциско, чтобы тот закрыл глаза на то, что его подопечный переехал в другой штат и вовсю нарушает запрет. Наличные. Мелкими и средними немечеными купюрами. Несмотря на нарочито спокойный голос и тон, все вокруг видели, что она буквально полыхает от ярости. В отличие от бледной как смерть, окончательно стушевавшейся Хаюн, вдруг ни с того ни с сего начавшей бормотать себе под нос никому не нужные, да и вообще неуместные сейчас оправдания: – Я даже подумать не могла, что он способен на такое. И ничего не проверила. Это всё моя вина… Вот только все они прекрасно понимали, КТО виноват в случившемся и должен отвечать по всей строгости за содеянное, и это была совсем не Чон Хаюн, которая не имела ни малейшего отношения к темным делишкам своего уже бывшего супруга. И тем не менее делала всё, чтобы хоть как-то исправить то, что он натворил. – Хаюн, не нужно, – стоящая рядом Дживон погладила подругу по предплечью в очередной тщетной попытке успокоить ее. – Никто ничего не знал. Но в любом случае теперь у нас есть все доказательства, чтобы упечь их обоих за решетку… – И каковы прогнозы? – внезапно вмешался в беседу прежде лишь молча и внимательно слушавший Ким Тэджон, отец Намджуна, покрепче обнимая свою слишком чувствительную и принимающую всё близко к сердцу жену, которую после услышанного уже трясло так, что она едва стояла на ногах. – От десяти до тридцати для Дуонга плюс штраф за уклонение от налогов, и от двадцати до пожизненного для Ли Донхэ, – с готовностью ответила с головой погрузившаяся в эти два дела и взявшая на себя роль ведущего адвоката сторон обвинения в них Дживон. – Думаю, ты понимаешь, за что мы будем бороться. – А что… что… – Руми наконец-то решилась задать вопрос, который уже давно терзал ее, всех их, но замялась в отчаянной попытке найти подходящие слова. – Что по поводу тех обвинений в сексуальных домогательствах?.. – почти шепотом спросила она, глядя лишь на Миранду и не решаясь посмотреть даже просто в сторону Хаюн, что уж говорить о том, чтобы взглянуть ей в глаза. – У нас есть три доказанных случая со свидетелями, но просто неподобающего поведения, – Дживон снова взяла на себя смелость ответить, – и еще один неподтвержденный случай совращения несовершеннолетней ученицы нашей школы и многократные акты насилия… – невольно и почти одновременно с Мирандой обнимая Хаюн и понимая, насколько жестокая пытка для нее – слышать это. Да вообще всё, что звучало здесь в последние двадцать минут. Подруга всегда казалась Дживон такой слабой, нежной и хрупкой, как весенний первоцвет, но сейчас она прекрасно понимала, что за этой внешней мягкостью скрыт просто стальной хребет, который если и захочешь – не сломаешь так просто. И слава богу. Это значило, что Хаюн всё сможет выдержать. И справиться сможет тоже со всем. Даже с тем, что ее муж на протяжении долгих лет не просто изменял ей, а безжалостно насиловал и издевался над какой-то маленькой беззащитной девочкой. Ребенком. Таким же, как и их, его собственные дети. – Но кто? – широко распахнув глаза, Руми потрясенно смотрела на подругу, пытаясь уложить эти слова в своей голове, но… это было настолько страшно и отвратительно, что ее сознание никак не желало принимать и впускать в себя ТАКУЮ реальность. – Если бы мы только знали… – тяжело вздохнула Дживон, которой и самой просто жизненно необходимо было узнать, кто эта бедная девочка. Если бы они и правда знали… Они бы сделали для нее всё, что в их силах, чтобы хоть как-то загладить свою вину, ведь они не защитили ее и не уберегли. Как и Чимина. В их лучшей, самой комфортной и безопасной для детей школе, о чем они трубили буквально на каждом углу! И вот на тебе! – А частные детективы? Неужели они не смогли ничего нарыть? Может, привлечь Джеймса? Он лучшая ищейка в нашей компании, да и во всем штате. Найдет не то что иголку в стоге сена, но даже песчинку на дне Марианской впадины, – вопросительно посмотрел на жену Санги, не совсем понимая, почему та не использует все доступные ей ресурсы, и собирался уже было озвучить это вслух, однако ему не дала этого сделать внезапно вмешавшаяся в разговор старших и, кажется, растерявшая в Голливуде остатки воспитания дочь: – А что если эта девушка не хочет, чтобы ее нашли?! – Но, поняв, что ее вопрос прозвучал слишком резко и очевидно, пусть и поддавшаяся эмоциям, но всё же сохраняющая остатки здравого рассудка Юнджи тут же поспешила смягчить его и объясниться под целым градом изумленных взглядов: – Это же может сломать бедной девочке жизнь. Что если она не хочет… участвовать во всём этом? Втаскивать ее в судебные разбирательства, к которым явно будет много внимания со стороны блогеров и прессы, – это просто бесчеловечно! Нет, это то же самое насилие! – А что если она хочет? – Санги наградил красную от возмущения дочь пристальным взглядом, думая, что, возможно, в ее словах есть доля правды. – А вы ее спросите. Дайте публичное объявление, киньте клич в соцсетях и чатах школы. Если она захочет, то откликнется, если нет – то нет, и тогда не нужно ее трогать, – этот ответ был таким простым и логичным, что взрослые не могли не оценить его и мудрость их маленькой любимой, но на самом деле уже такой мудрой и взрослой звездочки. Родители в который раз так сильно гордились ей, что Санги даже в шутку снова попытался отговорить Юнджи от стези стилиста и напомнить, что пойти на юридический в Гарвард никогда не поздно, однако играющая с Намджуном в странные, какие-то слишком уж подозрительные для простых друзей гляделки дочь уже не слышала его. Потому что Намджун был единственным, кто знал большой страшный секрет Юнджи. И потому что он тоже умел анализировать происходящее, мыслить логически и делать правильные выводы. Слишком хорошо, чтобы без труда понять, КТО был ТОЙ САМОЙ жертвой директора Чона. Хотя никогда и ни за что знать и понимать подобного не хотел бы. Только не о ней. Не о Юнджи. Однако, увы, сейчас этот пазл сложился в голове Намджуна до тошноты легко и просто. И сомневаться в правильности своих выводов у него не было никаких причин.