Шаг вперед

– Ты уверен, что нам стоит это сделать? – Юнги с хитрой улыбкой смотрел на раскрасневшегося счастливого Чимина, в который раз поражаясь тому, каким прекрасным он может быть. Особенно когда по-настоящему счастлив. Потому что даже после всего, что случилось, он может быть счастлив. – Да, это же наш подарок, – кивнул Чимин и, взяв его за руку, уверенно потянул в сторону тату-салона, который принадлежал другу Юнджи и который с радостью согласился принять их прямо в рождественскую ночь, чтобы помочь реализовать Чимину его, нет, их подарок. Идея сделать парные татуировки в качестве рождественского подарка пришла Чимину в голову совершенно спонтанно. Он не был уверен, согласится ли Юнги на такой шаг, ведь им было всего по шестнадцать и они не имели ни малейшего представления, как долго продлятся их отношения на самом деле, но тот не медлил ни секунды. И вот они оказались в ярко освещенном, стерильном, больше напоминающем клинику, чем андеграундное место, салоне, где их встретил высокий улыбчивый американец с волосами кислотно-розового цвета и таким количеством пирсинга на лице, что любой металлоискатель наверняка заходился в истерике, как только он оказывался в поле его действия. Но это было неважно. Значение имело лишь то, что спустя два часа они оба, абсолютно довольные и счастливые, покинули этот салон с одинаковыми, словно выбитыми на печатной машинке надписями на левом запястье. Ничего огромного и сложного. Ничего очевидного и слишком кричащего. Никаких сердечек, инициалов и имен друг друга, никаких клятв и обещаний вечной любви. Всё просто и минималистично. И со смыслом, который понимали лишь они. 1 + 1. Один знак и две цифры. Первое значение: ты больше никогда не будешь одинок. Рядом с тобой всегда есть еще кто-то. Второе значение: 11-е число – день их знакомства. Третье значение: 1 + 1 – название песни, которую для Чимина написал Юнги. И которая нравилась Чимину настолько и была настолько про них, что, услышав ее в первый раз, он заплакал. И готов был плакать до сих пор. От каждого аккорда, от каждого слова и каждой строки в ней, ведь те были… на своем месте. И четвертое значение: тату на левой стороне, там, где все чувства и сердце. Так мало знаков, но так много значений. Слишком много, чтобы они могли их проигнорировать. – Поедем ко мне или погуляем немного? – развернувшись лицом к Чимину, Юнги обнял его и коснулся губ невесомым, колко-сладким поцелуем. – Погуляем, – довольно улыбнулся Чимин. Их планами на эти праздничные выходные было запереться в квартире Юнги и провести максимальное количество времени вместе, поэтому… им точно было некуда спешить. А эта ночь была слишком прекрасна, чтобы заканчивать ее вот так вот быстро. – Но сначала… – улыбка Чимина внезапно стала хитрой, а сам он, пристав на цыпочки, накрыл губы Юнги своими, затягивая его в долгий, жаркий, до +35 по Цельсию, тягуче-сладкий поцелуй. Кто бы знал, как Чимину нравилось целовать Юнги. Нравилось обнимать его. Касаться. Говорить с ним обо всём на свете. Молчать. Быть серьезным. Смеяться и улыбаться. Спать рядом. Заниматься с ним сексом. Просто быть вместе каждое мгновение. Только сейчас Чимин понимал, как сильно ему не хватало Юнги. Его отсутствие отравляло его сильнее, чем Ли Донхэ. Без Юнги Чимин задыхался и как будто не существовал вовсе. И сейчас жадно наверстывал упущенное, восполняя то время, что было так бесцельно растрачено и потеряно. И Юнги с готовностью делил эту жажду и все желания Чимина, себя с ним. – Как же сильно я люблю тебя, – найдя в себе силы разорвать поцелуй, рвано выдохнул Юнги, пристально глядя в затянутые поволокой глаза Чимина и зная, что тот буквально спустя пару мгновений выдохнет в унисон: – Я тоже. Тоже тебя люблю. Очень сильно, – и снова поспешит подкрепить свои слова действием. Сколько они стояли вот так, обнимались и целовались на пороге тату-студии? Десять минут. Двадцать. Час? Целую вечность? Они смогли оторваться друг от друга лишь тогда, когда где-то вдалеке забрезжил рассвет, а свет внутри тату-салона уже давно погас. Как и уличные фонари вокруг. Лос-Анджелес в душное рождественское утро оказался восхитительно пуст. Как будто весь город и весь мир существовали сейчас лишь для них двоих. Головокружительное чувство. Идея отправиться встречать рассвет на пустынный пляж пришла в их головы сама собой. А еще купаться. В теплом, как парное молоко, горько-соленом до слез в глазах и разъеденных губ океане, позабыв о свежих тату, скрытых повязками ранах и вообще всех запретах. Голышом. Не боясь и не стесняясь никого и ничего вокруг. А потом долго, неторопливо и бесстрашно заниматься любовью прямо на песке, позабыв обо всём и всех на свете, кроме друг друга. Совершенно не боясь быть застуканными и наплевав на все неудобства. Нежно, страстно, невыносимо хорошо и громко. Ведь этот рассвет, это утро, это счастье, это тепло и правда сейчас существовали исключительно для них двоих. И это Рождество… было самым счастливым – не только в жизни Чимина, но и в жизни Юнги. Первое из. Но далеко не последнее. Они оба знали это. Как и то, что их татуировки всегда будут иметь смысл. Именно тот, что изначально и был заложен в них. Ведь даже в шестнадцать можно встретить свою настоящую любовь и того, с кем разделишь целую жизнь.