Шаг вперед

Чимин хотел и не хотел говорить об их вчерашней ссоре с Юнги с доктором Милн. Просто… просто потому, что, проснувшись сегодня утром, Чимин понял, что сам не понимает, как и почему это произошло. Однако невыносимое чувство обиды и раздражения на Юнги, да и вообще на всех в группе, кроме Тэхёна, всё еще было с ним. Чимину это чувство не нравилось, он понимал, что во многом оно иррационально, что если рассуждать и думать логически, то и он, и его друзья правы, просто каждый со своей позиции, но… справиться с этими злостью и обидой он никак не мог. Как и до конца контролировать себя. Слишком сложно. Даже бабушка и миссис Чон за завтраком заметили, что с ним что-то не так, и Чимину едва-едва удалось отбиться от них и их вопросов. Хотя, возможно, они не стали слишком пытать его, потому что знали, что он едет на сеанс к доктору Милн и что уж она-то точно добьется от Чимина всей правды и разберется с тем, что его так тревожит. Чимин до сих пор не понимал, как это работает. Доктор Милн просто здоровалась с ним, спрашивала, как дела, наливала ему стакан мятного чая со льдом, они разбирали его домашние упражнения, которые он должен был делать каждый вечер на этой неделе, и… в какой-то момент Чимин внезапно поймал себя на том, что взахлеб, с режущими нервы и слух истеричными нотами в голосе рассказывает доктору Милн о том, что случилось вчера в зале для репетиций и затем на парковке. О том, как никто, абсолютно никто не стал рассматривать его идею всерьез, да что уж там, его друзья просто не стали его слушать. Как будто Чимин и его слова, мысли, чувства не имели для них ровным счетом никакого значения. Но… может, так оно и было? Он сам не имел ровным счетом никакого значения. Для тех, кто сейчас был для Чимина практически всем миром. Его смыслом. Его жизнью. Его кислородом. Просто частью него самого. Конечно, возможно, всё было не так, и он просто сам себя накрутил. Возможно, друзья просто так пытались позаботиться о нем и уберечь от угрозы, которой сам Чимин не видел, но… это все равно было до чертиков, до скрежета зубов и до паники страшно. Ведь Чимин снова чувствовал и думал то, от чего голову и сердце так старательно пытался всё это время избавить. Что он – не настоящая часть BTS, а всего лишь бесполезный придаток. Что это место ему не принадлежит и что Чимин лишь муляж, временная замена тому, кто должен занимать его по праву. Что все остальные лишь играют с ним, питают его иллюзии, пока им это нужно, и что в любой момент, когда потребуется, его просто вышвырнут, как ставшую бесполезной или просто надоевшую игрушку, мебель или посуду. Ведь BTS знакомы, дружат и танцуют вместе почти целую жизнь, понимают и уважают друг друга с полуслова, а Чимин… Кто он? Зачем им? Мальчишка из трущоб, которого взяли в группу то ли из любопытства, то ли из жалости. Талант? Не смешите. Чимин был реалистом и прекрасно знал, что танцует хуже всех в группе, проигрывая даже Джину и Намджуну, что уж говорить про Хосока, Юнги, Чонгука, Тэхёна и Минхёка. Три месяца репетиций против долгих лет упорных тренировок? Не смешите. Он был реалистом. И где-то в глубине души знал, что эта его новая идеальная жизнь, где все его любили, защищали и принимали таким, какой он есть, несмотря на все его проблемы и всё его прошлое, где у него были настоящие друзья и семья, – Чимин знал, что всё это может оказаться… фальшивкой? Как и его отношения с Юнги. Их чувства. Их любовь. Их счастье. Но думать об этом было не просто страшно, а больно. Невыносимо. Они с Юнги стали так близки и с каждым днем, часом, минутой и секундой становились всё ближе, как будто бы друг в друга врастая, что это причиняло почти физическую боль. И представить себя без Юнги… Чимин уже не мог. Ведь… даже от одной такой мысли внутри него всё разлеталось в кровавые клочья. Чимин отчаянно верил, что они с Юнги, их отношения и чувства – это правда, это по-настоящему. И что ему так обидно, больно и страшно было вчера на парковке и есть сейчас именно по этой причине. Не потому, что все BTS ополчились против него, а потому, что Юнги ему не просто не верил, но даже не стал слушать. Они ведь договорились, что будут рассказывать друг другу обо всём на свете и обсуждать любые проблемы и вопросы, чтобы между ними больше никогда не было никаких недопониманий и секретов, но… Юнги сам же их договоренности и нарушил. И это внезапно оказалось так больно и невыносимо, даже сейчас было, что Чимин сам, без помощи просто молча и внимательно слушающей его путаные сбивчивые рассуждения доктора Милн понял, что же на самом деле ему нужно. Расстояние. Воздух. Немного личного пространства. Чтобы немного выдохнуть, успокоиться, всё трезво осмыслить и понять. Ведь он просто смертельно запутался в самом себе, своих чувствах, в отношениях с Юнги, друзьями и вообще во всём, что сейчас происходило. Всё это, все они, особенно Юнги, уже проросли в нем. С корнями. Выдрать – невозможно. Но хотя бы немного от себя отодвинуть… Чимин слишком долго был один против всего мира и привык быть лишь сам за себя. Он привык ни от кого не зависеть. И… практически никогда ни с кем не строил отношения. Нормальные отношения. И… просто не умел делать это? Даже в теории не знал. Чимин привык других людей и их внимания бояться и чураться. А тут… всё вдруг так резко, слишком быстро и слишком сильно поменялось, что он не успел-то и понять и осознать. Вокруг него внезапно стало слишком много людей. И отношения с ними… Очень сложно. Уровень чувств, привязанностей, обязанностей и просто мыслей оказался превышен как будто в миллиард раз. Чимин и сам до сих пор не понимал, как так вышло. Но… кажется, такие сильные чувства, такое пристальное внимание, такие оглушительные любовь и забота… как будто душили его? Чимина душили его собственные чувства. К бабушке. К Тэхёну. К Хосоку, Чонгуку, Намджуну, Джину. К Юнги. Его чувства внезапно оказались настолько сильны, что ранили Чимина едва ли не сильнее, чем Ли Донхэ. Эта боль внутри него была куда больнее и страшнее любой боли физической. И то, что вчера случилось… Эта ссора. Она едва не сломала в Чимине что-то очень и очень важное. Что-то, что он только совсем недавно в себе починил. И то не до конца. И тут… А что если его чувства не взаимны? Что если все вокруг просто считают его маленьким, несчастным и глупым и просто жалеют? Что если так считает Юнги? Вдруг это не любовь, а просто… жалость? Лишь при одной мысли об этом Чимину хотелось кричать. Он и правда очень сильно запутался. Увяз в самом себе: собственных мыслях, чувствах, отношениях – и никак не мог выбраться. И у всего этого было действительно лишь одно решение. Время и пространство. Безопасная дистанция. Чтобы он мог разобраться в себе и всё упорядочить. И доктор Милн поддержала его. Она тоже считала, что Чимину нужно немного успокоиться и отдышаться. Сделать паузу. Именно поэтому, когда Чимин вышел из клиники и увидел на парковке прямо перед входом машину Юнги и самого Юнги, который явно ждал его и, встретившись взглядом с Чимином, уже вот-вот был готов выскочить навстречу, несмотря на то, что он, Чимин, внезапно, в ту же секунду понял, что за эту ночь разлуки соскучился просто безумно и что если сейчас не обнимет Юнги, не почувствует его тепло, запах и вкус его губ на своих – просто умрет, что ему плевать на все свои сомнения, страхи и обиды и те планы, что они с доктором Милн придумали, так вот, несмотря на всё это, Чимин смог найти в себе силы отрицательно покачать головой, жестом останавливая Юнги и прося его остаться на месте. Не сейчас. Не тут. Не сегодня. И Юнги ему подчинился. Но вот смотреть-то на него Юнги никто и никак не мог запретить. И от этого мрачного, полного такой невыносимой и глухой тоски взгляда у Чимина сбивались дыхание и пульс, а по коже табунами рассыпались мурашки, но… Он справился. Прошел мимо, быстрым шагом направляясь к уже ждущему его такси. И по пути и уже в самой машине даже не обернулся назад, к Юнги, туда, куда так рвались его взгляд, сердце, тело – вообще всё – ни разу. И лишь когда они выехали с парковки и Чимин оказался вне этого мучительного обстрела, на безопасном расстоянии, он дрожащими руками всё же смог достать из кармана пиджака свой телефон и, разблокировав его, отправил контакту под номером 2 быстрого набора (под 1 – бабушка) всего три слова: «Давай сохранять дистанцию». То, что, возможно, и правда позволит сохранить себя Чимину. То, что, возможно, и правда спасет их отношения. Или… просто возьмет и убьет всё окончательно.