Шаг вперед

«Давай сохранять дистанцию» – написать это и прочитать было непросто, но исполнять… еще сложнее. Намного. Однако у Чимина с Юнги вышло довольно неплохо. Со стороны, наверное, это и вовсе выглядело… легко и спокойно? Они не ругались, не оскорбляли друг друга и не награждали полными ярости взглядами, а просто… не обращали друг на друга внимания, делая вид, что всё совершенно нормально? Вообще друг к другу не обращались и не разговаривали. Друзья, явно терзаемые миллионом вопросов, бросали на них странные взгляды, но, слава богу, им всё же хватило такта пока не задавать их вслух и в отношения Юнги и Чимина не вмешиваться. Они спокойно болтали со всеми BTS, ели в обед за одним столом в школьной столовой, даже сидели бок о бок на уроке испанского и зачитали вслух диалог по ролям по просьбе учителя, но… это всё. Тотальная тишина. Как будто между ними никогда ничего и не было. Даже дружбы. Что уж говорить про любовь. И вроде бы всё и правда было тихо и мирно, на дистанции, если бы не одно «но». От каждого взгляда Юнги, лишь от одного звука его смеха или голоса, от одной по-кошачьи вкрадчивой улыбки у Чимина сердце и все внутренности буквально кровоточили. От ломки по его касаниям, объятиям и поцелуям, которые и правда были чем-то жизненно важным. Его, Чимина, зависимостью. Никакой свободы и личного пространства. Всё, как он говорил доктору Милн. Всё, как Чимин и боялся. Невыносимо до боли. И отсутствие слов и прямых обращений между ними Чимину вообще не помогало. А ведь ему должно было стать легче и проще. Но Чимин… как будто не исцелялся, а заболевал и страдал еще сильнее. Как будто сам себе еще большую боль причиняя. Но даже несмотря на это, он все равно просто отлично держался. Никто ничего не заметил. Даже Юнги. Ну… или сделал вид, что не заметил. Что сейчас, впрочем, было почти одно и то же. Их репетиция после уроков для последнего совместного февральского видео тоже прошла более чем успешно. Даже их главный критик и привереда Хосок не нашел, к чему прикопаться. И для Чимина… похвала Хосока, как и слова о том, что он дает им с Минхёком два дня на переделку соло Чимина в номер для двоих, а потом всё же его посмотрит, и после этого они все вместе примут окончательное решение, – это… это и правда было очень важно. Чимину еще была так важна поддержка от Юнги, но тот уже сбежал, самым первым, стоило только прозвучать финальным аккордам песни в последнем прогоне, сказав всем, что опаздывает на тренировку по баскетболу, но Чимин знал – просто как можно дальше от него. Чтобы держать дистанцию. Чимин знал, что это правильно. Он сам этого хотел, но… Почему внутри него давило и щемило всё так сильно, что хотелось плакать? Так, что он никак не мог собраться и даже на репетицию с Минхёком, несмотря на то, что у них было чертовски мало времени до просмотра у Хосока, всего-то сорок восемь часов, сегодня решил не оставаться. Но Минхёк всё понял. И даже ничего не стал спрашивать. Все ругались вчера из-за него, Чимин с Юнги ругались, потому что Минхёк якобы ужасный, но… он всё понимал. И совсем не походил на того монстра, каким его рисовали. И… Чимин был ему по-настоящему за это благодарен. Ведь единственное, чего ему сейчас хотелось, – это как можно скорее оказаться дома в своей спальне, выпить таблетки, выключить свет, спрятаться под одеялом, закрыть глаза и просто забыться в отчаянной надежде, что план сработает и завтра всё станет проще и легче. Но его семья – бабушка и настоявший на том, чтобы отвезти Чимина домой, Тэхён – не дали ему этого сделать. Просто не позволили ему в такой сложный момент остаться одному. А затащили Чимина на их привычные вечерние посиделки на кухне с чаем и свежеиспеченным домашним печеньем с шоколадной крошкой. Тэхён, всё еще считающий, что что-то не так с его фигурой, пытался отнекиваться, но Чимин с бабушкой проследили, чтобы тот съел минимум пару штук, а дальше процесс пошел по накатанной. Они не говорили ни о каких проблемах, хотя вопросы о том, что случилось между Чимином и Юнги, буквально витали в воздухе, а просто болтали обо всякой ерунде. Или не очень. Об уроках и домашних заданиях, о подготовке к конкурсу, о том, что Юнджи внезапно оказалась еще более востребованным стилистом и ее пригласили работать еще на трех съемочных площадках… Хотя почему внезапно? Она с ее вкусом, навыками и трудолюбием этого как никто другой заслуживала. Бабушка рассказывала им, как идет работа в центре искусства, и Чимин очень сильно жалел, что у него сейчас так мало времени и он не может помочь ей с этим, а с другой стороны – после конкурса у них впереди будет целое лето, которое Чимин собирался посвятить лишь центру, семье и Юнги… Но, возможно, только первым двум пунктам. Лишь при одном воспоминании о Юнги и о том, как они строили планы отправиться в какой-нибудь безумный роад-трип на неделю или пару только вдвоем, внутри Чимина всё неприятно затянуло, заныло, как свежая еще даже не начавшая затягиваться рана, в которую ткнули пальцем, и он, погруженный в отчаянные попытки эту боль унять, не обратил внимания на то, как напряглись внезапно накрывший руку Чимина своей обжигающе горячей ладонью Тэхён и бабушка, а когда вернулся в реальность, на кухню, на свое место и заметил, что что-то не так, и уже собирался было открыть рот, чтобы наконец-то объяснить происходящее и всё-всё на них вывалить: о Юнги, о Минхёке, о своих сомнениях, боли и что он, кажется, в том, что такое хорошо, а что такое плохо, окончательно запутался и совсем не понимает, что ему делать и как дальше быть, как бабушка внезапно огорошила его еще более неприятной, нет, просто ужасной, кошмарной, худшей из всех возможных темой для разговора. Той, к которой Чимин сейчас не был готов совершенно, но… Ли Донхэ. Прокуроры отказались принимать оформленные в день «происшествия» документы и требовали повторный допрос. Как можно скорее. Через три дня. А еще процедуру опознания, проведенную по всем правилам, и, возможно, очную ставку. В присутствии прокурора, чтобы обязательно соблюсти все формальности. Ведь без них дело под нападками целой стаи прожженных шакалов-адвокатов, нанятых родителями Ли Донхэ, медленно, но верно разваливалось. И Чимин… У него не было иного выбора. Только согласие. Если он и правда хотел жить дальше спокойно, и чтобы этот ублюдок получил свое справедливое наказание. Как будто ему и без того было мало проблем и душевных терзаний, но… и с этим тоже, раз уж они зашли так далеко, ему обязательно придется справиться. Жаль только, что в одиночестве. Без Юнги. Хотя... почему в одиночестве? Ведь у него есть Тэхён и бабушка. И с ними ему совершенно точно не будет так страшно. Но Юнги… Ничего. Чимин правда без него сможет справиться. Как справлялся со всем раньше. Это и будет его самостоятельность. Дистанция. Он и правда постарается.