Шаг вперед

– Ну как ты? Сильно устал? – Хаюн с улыбкой присела на постель уже одетого в пижаму сына, который хмуро изучал что-то на экране своего телефона, и, не сдержавшись, потрепала его по влажным и без того взъерошенным волосам, лохматя их еще сильнее. – Слегка, – заблокировав телефон и отбросив его в сторону, подарил ответную, почти искреннюю улыбку маме Хосок, прекрасно зная, что она, разумеется, всё понимает и ни капли ему не верит. Каждый день по-прежнему был для него самой настоящей, полной моральной и физической боли, пыткой. И если с утра, после ночи отдыха в горизонтальном положении, всё было не так плохо, то вот уже к обеду рука и нога Хосока болели настолько сильно, что ему хотелось кричать – никакие обезболивающие не помогали, однако он прекрасно научился притворяться, и все вокруг, кроме мамы и Тэхёна, ему безоговорочно верили. Хосок ходил на занятия, хотя врачи и мама всерьез предлагали ему рассмотреть вариант с домашним обучением, занимался общественными работами и помогал Мелиссе, которая, увы, совершенно не справлялась с обязанностями, обрушившимися на нее вместо почестей и привилегий вместе с должностью президента школы, репетировал с BTS каждую свободную секунду и полностью взял на себя не только хореографию, но и все организационные вопросы, чтобы хоть как-то разгрузить команду. И, разумеется, каждый день Хосока заканчивался трехчасовой пыткой под названием «реабилитация» под руководством врачей, которые искусству этой пытки наверняка обучались у средневековых палачей. Хосок кричал, ругался, плакал, стенал от боли, едва ли не ползком выбираясь с занятий, но… все равно прилежно выполнял каждое указание, ведь у него просто не было выбора. Ему нужно было встать на ноги. Как можно скорее. Чтобы не подвести BTS еще сильнее. Хосок и так чувствовал себя бесконечно виноватым перед ними. За свои травмы, за то, что из-за него конкурс и все их планы оказались под угрозой срыва. За то, что он снова притащил Минхёка с его гадючьим характером и умением изговнить абсолютно всё в дом. А теперь еще и за разлад Юнги с Чимином. Опять из-за него! Ну что Хосоку стоило не упираться рогом, а просто взять и согласиться посмотреть это чертово соло, переделанное в парный танец, не разводя скандала? С самого начала всё можно было сделать совершенно иначе. Куда умнее, хитрее и правильнее. Хосок бы посмотрел и постарался донести до Чимина, что его соло прекрасно как соло и таковым должно остаться, как он собирался сделать это послезавтра, а так… Да, Минхёк (Хосок был уверен, что тут не обошлось без его тлетворного влияния!) все равно не получит желаемого и больше того эфирного времени, что они ему изначально отвели, но Юнги и Чимин… Как их теперь мирить? Ну правда. Тэхён, конечно же, сразу категорически запретил ему вмешиваться, считая, что Юнги и Чимин сами должны разобраться со своими проблемами и отношениями. Но снедаемый острым чувством вины Хосок просто не мог остаться в стороне. Молчать и делать вид, что всё нормально, сейчас было просто выше его сил. Поэтому он решил, что завтра поговорит с ними обоими. В конце концов, это и правда его, Хосока, вина! Если бы он не вернул в группу Минхёка, то Чимин бы с ним просто не познакомился, и уж тем более не поддался бы его очарованию, и не был полон иллюзий относительно этой мрази. Хотя… все они когда-то были очарованы. А сейчас Хосоку было даже смешно думать о том, что он в Минхёка когда-то совершенно по-настоящему был влюблен. Бегал за ним, как маленькая собачонка, виляя хвостиком, а тот вел эту свою лишь ему одному понятную игру, манипулируя, издеваясь и наслаждаясь мучениями Хосока, разрушая их дружбу с Юнги, да и вообще всех и вся вокруг. Отвратительно. Уж сейчас-то Хосок смотрел на свою бывшую любовь-всей-жизни невероятно трезво и отчетливо видел Минхёка во всей его омерзительности. Его поступки привели Хосока в чувство лучше любой оплеухи. И слава богу. Потому что Тэхён… Если несчастная, разрушительная влюбленность в Хёка была ступенькой к их отношениям, то Хосок не жалел ровным счетом ни о чем. Но вот Юнги и Чимин… Нет, ему определенно нужно было вмешаться. – О чем задумался? – мягкий голос мамы, которая, оказывается, всё это время сидела на постели рядом с ним и гладила Хосока по голове, оторвал его от не слишком приятных размышлений. – О Юнги с Чимином, – недовольно наморщил нос он, думая, стоит говорить маме все подробности или нет. Хотя… это не такой уж и секрет-то был. Стоило хоть кому-нибудь посмотреть на этих двоих, как всё тут же становилось очевидно. – Они поругались. Из-за меня. – Наслышана, – хмыкнула Хаюн и собиралась уже было спросить у сына, почему он считает себя виноватым, но тот, изумленно вскинув брови, перебил ее: – Откуда? Кто? – Чонгук, конечно, – улыбнулась Хаюн. Как будто у нее могли быть еще какие-то источники информации. Хотя… конечно, могли. Но все самые горячие новости последних дней ей сообщил младший сын. – Вот трепло, – поморщился Хосок, заставляя маму тихонько рассмеяться. – На самом деле он приходил ко мне жаловаться и случайно обмолвился, – сквозь смех объяснила она, в который раз поражаясь тому, что эти два таких разных, но таких прекрасных парня – ее сыновья. Поразительно самостоятельные и взрослые. Она просто не могла не любить их и не восхищаться. – И на кого? Поди опять на Вэлери, да? – Ну а на кого же еще? – отсмеявшись, пожала плечами Хаюн. – Теперь он требует, чтобы по правилам школы мы исключили бедную девочку за физическое насилие над ним и вообще подали на нее в суд. Такие вот дела. – Да она же просто надавала ему кроссовками по жопе. Ну и по голове его дурной пару раз стукнула. Причем по делу! – Возмущению Хосока не было предела. Хотя, признаться, сцена погони и возмездия была презабавная, они все буквально по газону катались, наблюдая за этими двумя и за тем, как Чонгук с визгом убегает от обманутой дамы сердца в очень и очень большом гневе и, как оказалось, с отличными навыками избиения подручными средствами. – По делу? – удивленно вскинула брови Хаюн. – Мне он сказал, что она набросилась на него просто так, потому что он пытается вывести на чистую воду ее читерство и просто ей не нравится. – Ну-ну, – поджав губы, хмыкнул Хосок. – Вообще-то, он обманом затянул ее в какой-то свой то ли эксперимент, то ли проект, сказав, что у нас есть дедушка в Голландии, который привезет ей в подарок луковицы какого-то редкого сорта тюльпанов. – Серьезно? – Ага, – глядя на ошарашенное лицо матери, подтвердил Хосок. – Я так же офигел, когда услышал. – Ну Чон Чонгук… – Хаюн не знала, смеяться ей или плакать. Казалось бы, ей уже давно нужно перестать удивляться его выходкам, но… – Обольщение явно не его сильная сторона, – не сдержавшись, всё же рассмеялся Хосок, и мама спустя какое-то время присоединилась к нему. Потому что смех, пожалуй, был единственной безопасной реакцией на это, иначе дело рано или поздно точно бы закончилось нервным срывом. А ведь врачи предупреждали, что пубертат Чонгука может быть очень и очень… запоминающимся. И, похоже, он решил оправдать и даже перевыполнить все их ожидания. – Ты принял все лекарства? – отсмеявшись, спросила Хаюн у сына. – Ага, – радостно кивнул Хосок, настроение которого резко поползло вверх, стоило ему только подумать о Чонгуке и его зазнобе. Нет, ну надо же, в таком огромном мире эти двое умудрились отыскать друг друга. И бывает же такое. – Тогда давай ложись спать. Не засиживайся допоздна. Хороший сон очень важен для восстановления. – Чмокнув сына в висок, Хаюн поднялась с постели и поправила сбитые простыни и одеяло, по привычке, как маленькому, подтыкая его. – Я только Тэ дождусь, и мы ляжем… – Распустили мы вас, совсем уже ничего не стесняетесь и не боитесь, – наигранно тяжело вздохнула Хаюн, хотя в глазах ее плясали смешинки. – Мам, ну ты же понимаешь, что нам не нужно ваше разрешение, – в голосе и на лице Хосока не было даже тени смущения и намека на стыд. – Понимаю. И когда только вы все успели так повзрослеть? Скучаю по тем временам, когда главной вашей проблемой было – в какой песочнице песок вкуснее, – Хаюн не сдержалась от того, чтобы подколоть вот теперь уже смутившегося сына и, поцеловав его на ночь еще раз и пожелав ему добрых снов, вышла из комнаты, направляясь в спальню Чонгука, с которым им, судя по всему, предстоял очень долгий и серьезный разговор о вранье, правилах этикета и о том, как стоит правильно общаться с девушками, чтобы не получать от них кроссовками под зад.