Шаг вперед

Перезапустив видео с соло Чимина с последней их совместной репетиции, Минхёк, усевшись на полу по-турецки посреди пустой репетиционной, в который раз за сегодня и за все предыдущие дни смотрел его. Внимательно. Пристально. До рези в глазах. Стараясь не просто запомнить, а буквально впитать в себя каждое движение, каждый жест, каждое выражение лица и каждую эмоцию. Чимин был безупречен. Его соло было безупречно. Но Минхёк должен быть еще лучше. Настолько, чтобы в этом танце все взгляды зрителей и всё их внимание были прикованы исключительно к нему. И только к нему. Именно поэтому он сейчас, несмотря на всю свою лень, головную боль, голод, ноющие мышцы и усталость, несмотря на то, что время на часах уже давно перевалило за полночь, всё еще был здесь. Смотрел. Раскладывал на составляющие. Складывал в единое целое. И повторял-повторял-повторял, пока каждое его движение не становилось таким же легким и безупречным. Как у Чимина. Да, Минхёк никогда не обладал ярким талантом к танцам, да и его трудолюбие и усердие всегда хромали на обе ноги, но он был достаточно ревнив, зол, жаден, а еще целеустремлен, чтобы пожертвовать своим комфортом на какое-то время. Ради своих целей и своего еще менее проблемного и более комфортного будущего. Именно поэтому сейчас Минхёк выкладывался как никогда прежде, пусть это и не доставляло ему совершенно никакого удовольствия. Танцы и музыка всегда были для него чем-то чужеродным, даже враждебным. Минхёку в принципе никогда не нравилась музыка, у него не было любимого жанра, песни или исполнителя, он вообще не понимал, что люди находят в этих наборах звуков, предпочитая музыке комиксы или компьютерные игры. Однако именно музыка, ну и еще актерство и блогерство были самым легким путем к деньгам и славе, а это то, что действительно по-настоящему нравилось Минхёку, поэтому… он был готов терпеть и притворяться. И даже работать. Как проклятый. Сейчас. Чтобы потом всю жизнь пожинать плоды. Только мысли о грядущей, свободной от родителей и их давления, богатой и безмятежной жизни и позволяли Минхёку держаться. Несмотря на все те унижения, негативные комментарии, шуточки, подколы и откровенные оскорбления, через которые ему приходилось проходить. Всегда. И сейчас в особенности. Ведь BTS… Честно говоря, Минхёк надеялся, что они в память о былой дружбе не станут сильно зверствовать, но… видимо, он был слишком дорог им и его уход слишком всех задел. Поэтому все они показательно относились к нему как к мешку с дерьмом. За исключением, разумеется, Чимина. Минхёк-то ждал, что новый нынешний парень Юнги будет ревновать, переживать и беситься, но Чимин… Эмма была права, когда говорила, что он словно не от мира сего. Слишком наивный, добрый, милый, хороший и искренний ребенок. Настолько, что Минхёка порой от этой его как будто книжной идеальности подташнивало. Как вообще таким можно быть? Минхёк не понимал. А уж если вспомнить все те безумные слухи, которые ходили о Чимине по школе и которые Минхёку со смаком пересказывала Эмма… Нет, Минхёк правда его не понимал. И не хотел. Возможно, в каком-нибудь другом, идеальном мире и при других обстоятельствах они могли бы даже подружиться, но не здесь и не сейчас. Не по-настоящему. Минхёк не испытывал к Пак Чимину ровным счетом ничего, даже жалости. У него была его главная цель, ради которой Минхёк готов был пойти на многое, нет, буквально на всё. И Пак Чимин был всего лишь одной из ступенек на этом пути, которую Минхёк рано или поздно собирался переступить, а сейчас… ему нужно было немного постоять на ней. Чтобы удержать равновесие и укрепить позиции. И если ступеньке, чтобы быть крепче, нужно было верить в их хорошие отношения и дружбу, то… пусть будет так. Ничего личного. Потому что, выбирая между собой и другими, Минхёк всегда, абсолютно всегда выбирал себя. И поэтому выбор между ним и Чимином тоже был абсолютно очевиден. Посмотрев видео еще два раза, Минхёк отбросил в сторону телефон и, поднявшись с места, в который раз начал отрабатывать движение, которое его тело уже и без того знало почти наизусть. Но это не тот случай, когда было достаточно полумер. Всё должно было быть даже больше, чем просто идеально и безупречно. В какой-то момент, сделав выпад и плавно поднимаясь из него, чтобы перейти к следующей связке, Минхёк встретился в зеркале взглядом со стоящей в проходе и пристально наблюдающей за ним девушкой. Изящная стройная фигура со всеми округлостями и формами там, где это нужно, длинные темные, чуть завитые для нарочитой небрежности волосы, кричаще правильные, невыносимо прекрасные, запоминающиеся с первого взгляда и навсегда черты лица – от ее красоты дух захватывало. До сих пор. У всех. И у Минхёка тоже. Надо же, он всё надеялся, что его отпустит, но с каждой встречей это странное давление внутри груди и внизу живота становилось только сильнее. Кто бы знал, как сильно ему хотелось остаться хотя бы на пару минут наедине с ней. И вот… Видимо, в ее плане побегов от него случился какой-то сбой. Но это было Минхёку лишь на руку. Кажется, в последнее время сама судьба – или что там есть-то – благоволила ему. И вот еще один роскошный подарок. – Нравится мой танец? – закончив со связкой, он с улыбкой обернулся к смотрящей на него с прищуром Джейн, лицо которой моментально приняло брезгливое выражение. Но даже оно не портило ее неземной, какой-то скульптурной красоты. – Это танец Чимина, – скрестив руки на груди и закусив губу, недовольно отрезала девушка. – Ну да, – пожал плечами Минхёк. Пока еще танец Чимина. – Так что, мне станцевать для тебя, Джейн, а? Как в старые добрые времена? – Я лучше выколю себе глаза, – нарочито медленно, почти по слогам ответила ему она, явно вкладывая в голос весь тот яд, на который была способна. И со стороны это выглядело так мило и забавно, что Минхёк с трудом сдерживал огромное желание засмеяться. – Не стоит, у тебя такое милое личико. Будет жалко его испортить, – насмешливо фыркнул он, заставляя Джейн скривиться еще сильнее: – Еще раз ты такое скажешь – и я точно тебе вмажу… – начала было она, однако Минхёк перебил ее: – Какая ты стала агрессивная, а раньше была такой миленькой и добренькой, – Минхёк уже даже не пытался сдерживать рвущийся наружу смех. – Что, недотрах сказывается? Опять нужна помощь? – он пристально уставился на покрасневшую как рак девушку, всей злости и решимости которой только и хватило на: – Да пошел ты, – и позорный побег из репетиционной под громкий хохот Минхёка, который опять же не отказал себе в удовольствии бросить сбегающей Джейн кинжал в спину напоследок: – Если нужна будет помощь – обращайся! – громко прокричал он, не боясь, что их услышит кто-то посторонний. – С твоей девственностью год назад я отлично справился и с этим тоже прекрасно помогу разобраться!