Глава 218
18 июля 2022 г., 22:48
– Мы… мы должны его опередить. Я должен сам всё рассказать… Раньше, чем… они опубликуют эти видео… – Голос сидящего на полу прямо посреди студии и сжимающего в руках так и не открытую бутылку с водой Чимина звучал до того тихо и отчаянно, что буквально ножом резал сгрудившихся вокруг него и внезапно прекративших шум и гвалт друзей.
Этот день и вечер начинались так хорошо. Они были полны вдохновения и уже почти-почти закончили песню для своего первого настоящего альбома, который всё же решили этим летом выпустить, но…
Новости, которые принес Минхёк, выбили почву из-под ног не только у Чимина.
У всех.
Потому что Ли Донхэ уже давно не был проблемой и болью Чимина, а был их общей. И болью. И проблемой. Всех BTS. Не просто группы, а лучших друзей. Почти родственников.
Поэтому каждый, кто сейчас был в этой студии, чувствовал себя так, как будто кто-то внезапно, очень коварно, изо всех сил залепил ему под дых.
А Чимин… Чимин весьма неплохо держался. Старался. Хотя… наверняка дело было в успокоительных, что он до сих пор принимал. Ведь все результаты многомесячной терапии с доктором Милн сейчас внезапно исчезли, как по щелчку пальцев. Оставляя после себя бесконечную пустоту, которая стремительно заполнялась таким родным и привычным ему чувством всепоглощающего ужаса и безысходности. Чимин-то думал, что ему удалось спастись от всего этого, избавиться от власти Ли Донхэ над собой, ведь он так далеко сейчас в тюрьме, но… Даже будучи за решеткой, он нашел способ показать всему миру и Чимину его место.
И зачем только Чимин снова позволил себе расслабиться? Поверить, что всё хорошо? Что он этого «хорошо» заслуживает? И… если BTS сейчас и правда пострадают, во время конкурса, ради которого они столько надрывались, то он никогда и ни за что себе этого не простит.
Почему он вообще решил, что может оставаться в группе? Ему стоило уйти из BTS в декабре, чтобы не подвергать никого опасности. А если быть до конца честным, то и вовсе не становиться ее участником. Тем более что Минхёк, несмотря ни на что, прекрасно вписывался в BTS, Хосок уже почти поправился, а Чимин… Ему здесь совершенно точно не было места.
– Чимин… – тяжело вздохнул внезапно оказавшийся сидящим на полу рядом и обнимающий его Юнги (и когда только успел? Чимин почему-то потерял из виду эту последовательность действий) и собирался было сказать еще что-то, но его перебил нервно расхаживающий по студии Тэхён:
– Что ты собираешься рассказать? И самое главное – кому? – резко замерев на месте, Тэхён обернулся к Чимину, впиваясь в него недовольным взглядом.
– Правду. Всем, – с легкостью выдержав взгляд Тэхёна, почти спокойно кивнул ему уже принявший пару минут назад – легко, как по щелчку пальцев, – решение Чимин. Чем больше секретов – тем больше проблем. Поэтому ему как минимум следовало избавиться от них, чтобы у Донхэ просто больше не было способов давления на BTS. Ни у кого из прошлого Чимина. А потом будь что будет. С ним. Не с группой. Ведь Чимин собирался взять на себя весь удар. Он обязан был это сделать. Потому что это была его вина. Это было его прошлое и его секреты. И BTS точно не должны были пострадать из-за них. И всё. А потом он просто возьмет и уйдет из группы, чтобы никто не отождествлял всю эту мерзость и грязь с BTS. Слава богу, что у них есть Минхёк, да и Хосок уже почти оправился и с легкостью сможет включиться в конкурс. Всё просто. Логично. И… очень больно. Но Чимин был готов. Правда. И не сомневался даже ни капли.
– Какую такую правду? – Кажется, Тэхён сегодня решил взять на себя роль человека, задающего самые очевидные вопросы.
– Что надо мной издевались. О том, кто это делал и как, – всё так же спокойно ответил Чимин.
– Нет, ты не будешь этого делать! – начал было Тэхён, однако его перебила недовольно шикнувшая Юнджи.
– На самом деле, это было бы правильно, – поспешила осечь собирающегося, очевидно, устроить очередную ссору Тэхёна она. Собственно говоря, это было вообще совершенно не его дело, но вряд ли сейчас он принял бы такой аргумент, поэтому Юнджи, поднявшись с маленького низкого студийного диванчика, на котором лежала всё это время, строго посмотрела на раскрасневшегося тяжело дышащего Тэхёна: – Это лишит Ли Донхэ его последнего способа давления на Чимина, – практически слово в слово озвучила мысли Чимина она. – Особенно если всё правильно подать.
– Скажи еще, что нам нужно нанять пиарщика. – Несмотря на то, что слова Юнджи звучали вполне логично, он не собирался сдаваться так просто. Это же Чимин, и… Почему-то Тэхёну казалось, что для него это будет очень стыдно и больно. И… зачем? Если можно было просто позвонить бабушке и попросить ее уладить проблему.
– Нет, зачем? – отрицательно покачала головой Юнджи. – У меня есть подруга, которая ведет свое подкаст-шоу на «Ютьюбе». Она давно хотела собрать круглый стол и поговорить с гостями о теме насилия. Так почему бы нам просто не выйти с ней в прямой эфир и не обсудить это?
– В прямой эфир? Нам? Тебе так легко об этого говорить. – Тэхён даже не пытался скрыть злость в своем голосе. – А Чимину одному потом всё это…
– Вообще-то, я не против, – внезапно перебил Тэхёна Чимин, заставляя того буквально подавиться продолжением фразы.
– Я имела в виду, что я присоединюсь к нему.
Ответ Юнджи заставил практически всех BTS изумленно посмотреть на девушку и почти одновременно ошарашенно переспросить: «Ты?!». И лишь напряженно молчащий Чимин и Намджун с нескрываемой горечью в голосе и «Ты уверена?» выбивались из этой всеобщей какофонии.
– Мне есть что сказать. И да, я уверена, – горько улыбнулась Юнджи, готовясь к очередной волне вопросов, отвечать на которые ей ни за что и никогда не хотелось бы, но… внимание от нее и ее почти признания внезапно отвлек на себя выдавший ни с того ни с сего Минхёк:
– Вообще-то, я бы тоже хотел пойти.
– С чего бы?! – Джин даже не пытался скрыть сарказм, выражая, как ему казалось, единогласное мнение всех в студии.
– С того бы, – Минхёк не отказал себе в удовольствии передразнить эту вредную гадину, а затем просто молча задрал свою белую футболку, обнажая молочную, покрытую уродливыми рубцами шрамов кожу. Живот, ребра, поясница, вся спина – слишком много. Он даже повертелся вокруг собственной оси, чтобы все присутствующие могли увидеть картинку во всей красе. И оценить по достоинству.
– Это что за херня?.. – отшатнувшись назад, как будто Минхёк внезапно оказался каким-то заразным или прокаженным, ошарашенно спросил Джин, не веря своим глазам. Всё еще. Что за? Этого же раньше не было. Или… Сколько раз за все годы дружбы и знакомства он видел Минхёка голым? Ни одного? Ведь тот даже в бассейне всегда плавал в футболке, ссылаясь на то, что у него очень чувствительная к ультрафиолету кожа и он не может без одежды даже пару минут находиться на солнце.
– Ты же говорил, что эти шрамы остались после того, как тебя в детстве сбила машина, когда ты учился кататься на велосипеде… – Юнги растерянно смотрел на следы на теле, которые видел и, что уж греха таить, целовал столько раз, лишь сейчас понимая, что объяснение Минхёка звучало как полный бред. Сейчас. И тогда. Вот только он почему-то совершенно этого не заметил.
– Господи, Юнги, твоя доверчивость всегда так умиляла, – насмешливо фыркнул Минхёк и с каким-то непонятным, почти мазохистским удовольствием объяснил: – Это следы ремня. В некоторых местах, – он махнул рукой куда-то в район поясницы, – даже остались следы пряжки «Луи Виттон». Мой отец обожает их ремни и считает, что те отлично подходят для воспитания, – в голосе Минхёка внезапно прорезалась горечь, но он быстро взял себя в руки и зло прошипел: – Хочу, чтобы этому сукину сыну было стыдно. Поэтому чуть что – я в деле.
– И я, – внезапно подал голос до того молчавший, напряженно размышлявший о чем-то и, кажется, и вовсе выпавший из канвы разговора Хосок.
– Хо, ты уверен? – растерявшийся, как и все остальные, от такого объема информации и внезапно рухнувших на их головы признаний Тэхён повернулся к нему, с беспокойством заглядывая в глаза Хосока, и… не увидел в них ничего, кроме той же решимости, что в глазах Чимина. И Юнджи. Он… как будто сейчас смотрел в глаза одного человека. Все они. В глаза того, кто принял решение наконец-то начать говорить и был на сто процентов уверен в своем решении.
– Да, я готов, – закусив губу, тяжело вздохнул Хосок. Как бы ему ни хотелось верить в то, что это было не настоящее домашнее насилие, а нечто иное – приступ ярости, ошибка, но… – В конце концов, мне пора перестать отрицать очевидное, и… Думаю, что так будет проще. Да.
– Тогда я звоню? – Юнджи обвела вопросительным взглядом Чимина, Хосока и Минхёка и, получив в ответ три утвердительных кивка, достала из кармана джинсов смартфон. Видимо, и правда пришла пора оторвать этот пластырь. И… что если поговорки не врут и сделать это так резко и внезапно и правда будет чуть менее больнее?
Вряд ли.