Черный генерал

Фьерданский лес страшен, если оказаться в нем в разгар зимы: сугробы бывают выше человеческого роста, отвесные склоны и густые шапки елей, тонущие в облаках... Но сейчас снег едва покрывает носки сапог Киригана, когда он спешивается. Пронизывающий ветер треплет его черные пряди, мешает. Место встречи король обозначил так глубоко в чаще, что генерал до последнего подозревает ловушку, подстроенную для гришей. Но опасения не подтверждаются — Ингвар является вовремя. С ним довольно большая группа стражей, а также несколько дрюскелей, восседающих на крупных пегих конях. Один из них — бородатый и широкоплечий — удерживает Мору. Кириган старается не цепляться за нее взглядом, но быстро подмечает детали. Из-под незастегнутой серой накидки виднеется все та же грязная рубаха, что была в тюрьме. Руки связаны. Щеки ярко-розовые. В глазах — лихорадочный блеск. Она держит спину ровно, едва ли касается дрюскеля позади себя, но выпрямляется еще сильнее — плечи разворачивает — когда среди всех лиц узнает Александра. Глаза отводит специально. Губы сжимает. Потревоженные лесные птицы плотными серыми стаями кружат над поляной, непривычно наполненной людьми. Кириган приближается к королю. Склоняет голову в почтительном знаке. — Я сомневался в тебе, генерал, — признается Ингвар. — Я в вас тоже, ваша светлость, — сохраняет максимальное внешнее спокойствие. Он слышит, что гриши, приведенные им, шепчутся между собой. Они напряжены и теряются в догадках. Ему не потребовалось заставлять их идти — солдаты, как всегда, сами выполнили приказ, но если бы они только могли догадаться зачем Дарклинг ведет их в гущу фьерданского леса... Генерал отыскивает глазами Нину и Федора — они стоят позади остальных. Лица обоих — хмурая маска. Они ждут сигнала. И получают его. Федор первый складывает жест. Нина следом. Их кулаки сжимаются крепко-крепко и ничего не подозревающие приговоренные гриши валятся на землю, теряя нить сознания. Один на другого. Мора, глядя на это, вздрагивает, пораженная внезапной догадкой. Она резко дергается и вскидывает руки, но дрюскель тянет за веревку, путающую ее запястья, материт и отвешивает удар по плечу. Кирган скрипит зубами, сдерживая жажду тут же атаковать обидчика. Король подает своим людям встречный сигнал и пленницу подвозят ближе к генералу. Дрюскель, держащий ее, мог бы передать Мору из рук в руки — по сравнению с ним она кажется совсем миниатюрной, — но вместо этого он просто сталкивает ее с коня. Она летит вниз и едва успевает выставить вперед руки. Мора приподнимается, оглядывается на лежащих гришей и стремительно переводит взгляд на Киригана. — Так нельзя! — У нее зрачки слишком расширены. И голос такой громкий, что в ушах звенит. Генерал наклоняется в ее сторону. — Дай руку, — приказывает. Мора игнорирует. Вскакивает. Дергает руками, пытаясь разорвать веревку. Она делает шаг в сторону, но Кириган успевает ухватить прядь волос и резко тянет назад. Она даже не вскрикивает, хотя жест его резкий и должен быть болезненным. Генерал соскакивает с коня, перехватывая сзади ее руки выше локтей. — Не сейчас! — командует он. — Подчиняйся! — Что б тебя! — она рвется прочь, толкает его. — Ты не понимаешь! Они же все погибнут! Мора неожиданно сильна и Киригану приходится постараться, чтобы удержать ее в своих руках. Прижать к груди. — Успокойся! Она трепыхается. Почти рычит. — Нет, нет! Не надо так! Будь ты проклят! Выворачивается, кричит королю: — Вам же нужна была именно я! Оставьте меня! Генерал требует у Федора помощи. Тот высекает жест, чтобы снизить ее сердцебиение, но... буквально только что его сил хватило, чтобы усыпить нескольких гришей разом, однако теперь кажется ничего не происходит. — Пожалуйста! — Мора пронзает Киригана диким взглядом. — Ты не можешь поступить так со мной! Мне не нужна свобода такой ценой! Федор немало удивлен тому, что его дар не действует, как он привык. Сильнее сжимает кулак, так что концы ногтей колят ладонь, и только тогда веки Моры тяжелеют, а шумное дыхание снижается. — Пожалуйста, не надо… — шепчут ее губы до последнего. Она ослабевает и постепенно закрывает глаза. Кириган крепко держит ее, подхватив под руки. — Как трогательно, — скалится Ингвар, приблизившись. Генерал не отвечает. Он передает Мору Федору, вскакивает на коня и принимает девушку обратно. Усаживает, прижав к себе так, что ее ноги свисают на одну сторону. Светловолосая макушка безвольно утыкается ему в шею. — Постарайся поскорее убраться с земли Фьерды, генерал, — советует король. — Мое гостеприимство не безгранично. Кириган смиряет его взглядом. — А эта, — Ингвар кивает на девушку в руках Дарклинга, — может статься, что она проживет меньше, чем любой из твоих тридцати закланных… Но тут уж зависит от тебя, — уголки губ короля поднимаются в улыбке, которую он не в силах скрыть. Генерал и без того уже сопоставил факты: ощущение ее силы для него, как усилителя, в разы сильнее, чем раньше. И выглядит она слишком неестественно — всего в ней сегодня чересчур. Очевидно, что Мора совсем недавно приняла очередную порцию отравляющей настойки. Не исключено, что слишком большую порцию. И ему повезет, если сделка окажется не напрасной и его гриши не станут платой в обмен на ничего. Кириган ударяет бока лошади и та начинает двигаться прочь. Следом скачут Федор и Нина. Генерал даже не оглядывается на гришей, которых оставил королю Фьерды.

***

Серый горизонт мерно покачивается впереди — в такт шагов лошади, несущей двух седоков. Кириган одной рукой держит поводья, второй — поддерживает Мору. Он упирается подбородком в ее макушку. Слабое дыхание тревожит кожу возле ключицы. Они двигаются уже несколько часов, но она по-прежнему спит. Ее руки, освобожденные от веревки, безвольно свисают вниз. — Мой повелитель... — Лошадь Федора приближается с правой стороны. Генерал переводит на него взгляд. — Я могу разбудить девушку… Пора бы сделать привал. — Дай ей еще время отдохнуть... Федор согласно кивает, а Кириган плотнее прижимает Мору. Когда спустя время она приходит в себя, генерал понимает это сразу: ее тело разом деревенеет. Ресницы несколько раз поглаживают его шею, Мора вздыхает и отстраняется. Кириган позволяет, ослабляя хватку на талии. Она глядит на него снизу вверх. И он смотрит в ответ. Смотрит дольше, чем требуется. Ловит все отблески эмоций, тлеющих в синих глазах. Ее зрачки все еще неестественно большие. Скулы стали чуть острее. Левая щека перепачкана. Губы сухие, потрескавшиеся. И когда Мора слабо улыбается ему, едва только уголками, одна из ранок начинает кровоточить. Генерал пальцем стирает красные капли. Быстрым движением. Необдуманным. Она едва слышно выдыхает и опускает веки. Кириган, смущенный, переводит взгляд вдаль. Он не произносит ни слова. Мора тоже молчит. Нина, двигаясь позади, сразу замечает, что пульс новой попутчицы стал выше. И это ее беспокоит — сердце Моры колотится быстрее, чем должно. — С ней что-то не так… — обращается она к Киригану. Мора переводит взгляд на Нину. Облизывает губы. — Я… — горло саднит, — не могу это контролировать… — она двигается, пытаясь не соскользнуть с лошади. — Это действие настойки? — генерал удерживает ее, подсаживает выше. Сильнее жмет рукой. — Да… Сколько времени прошло? Если не принять новую дозу… Я… Извините… Кириган раздраженно выдыхает. Злится не на нее. Вообще ни на кого конкретно. Скорее от бессилия. Припрятанного бутылька с ядовитым настоем у него, конечно, нет, и он вполне уже догадывается, какое тяжкое испытание ждет их впереди. «Она не знает о других выживших…» С тех пор все могло множество раз поменяться, но сколько раз сама Мора способна выбираться из объятий отравы? Если выход из под действия настойки так тяжел, какое количество попыток ее тело сможет вынести? Не окажется ли именно сегодняшний день — крайним? — Мы выберем место для лагеря и передохнем там, — Кириган старается подбодрить Мору. — Ты справишься, как и раньше, да? Ее взгляд невозможно прочитать. Удивление, что он знает об этой ее тайне? Сожаление, что доставляет ему хлопоты? Злость за то, что он заставляет ее пройти через это? — Мне стоило умереть уже давно, — возражает она. — Монстры должны погибать к финалу... Генерал хрустит челюстью. — Я тебя достану даже с того света.

***

Подходящее место для лагеря находится быстро: поляна недалеко от ручья, уютно отгороженная с севера порослью молодых деревьев. Генерал помогает Федору установить палатку, пока Нина суетится рядом, то и дело возвращаясь к Море, которой стремительно становится хуже — ее кожа покрывается испариной, а тело периодически сотрясает дрожь. — Ну чего ты? — подбадривает Нина, хотя отлично чувствует боль в чужом теле. — Держись, все будет хорошо! Мора прикрывает глаза, глушит стон. — Да… — слабо выдыхает. Ближе к полуночи дела идут совсем плохо: сдерживаться Мора больше не может. Она мечется на своей импровизированной постели, прокусывает губы в кровь, но крики все равно рвут ей горло. Каждая клеточка в теле ноет. Мышцы сводит. Ей больно даже просто лежать. Кровь будто ошпаривает вены изнутри. Генерал смотрит на нее растерянно. То выходит из палатки, то возвращается. В какой-то момент, не выдержав, берет кисть Моры в свою — выражает поддержку как умеет, — но она тотчас же выдергивает руку. — Уходи, — едва различимый стон. Нина тоже гонит Киригана, смахивая влажные пряди со лба подопечной. — Насколько все плохо? — Достаточно… — Она не поворачивает к нему головы. — Я торможу ее пульс, чтобы было проще, но ей все равно больно… Ты не говорил, что ее может так ломать. — Нина как всегда забывает про субординацию. Но сегодня Киригану в особенности плевать на это. — Я мог только предполагать. — Все будет напрасно, если она умрет… Генерал ходит желваками. — Значит, сделай так, чтобы выжила! Этой ночью никто не спит. Слишком оглушительны стоны Моры, рвущие темноту. Она то чуть затихает, то вновь срывается на крик. Это выводит Киригана. Крошит его на куски. Он проделал такой долгий путь, чтобы заполучить ее. Пожертвовал столькими гришами… А она просто возьмет и покинет его, отдавшись на растерзание боли? Генерал несколько раз приносит воду из ручья, чтобы Нина могла протирать ее кожу. Он благодарен ей за помощь, но огрызается в ответ на упреки, что втянул их во все это. — Нина, все святые! Просто не позволь ей умереть...

***

К сумеркам второй ночи Кириган и Федор сидят у костра. Нина, порядком изможденная, дежурит в палатке возле Моры. Через всполохи огня генерал смотрит на Федора, но видит перед собой не его — вспоминает Ивана. Он не знает, не спрашивал, скучает ли по нему Федор. Скорее всего да, они были близки… Самому генералу не хватает погибшего сердцебита — это почти дружба, которой Кириган всячески избегает, — за многие годы Иван стал незаменимым. Научился понимать генерала с одного взгляда. Федор — отличный солдат, но не способен в полной мере заменить своего предшественника. Генерал держит в руках кружку с крепким чаем. Делает глоток. Горячая жидкость жжет язык. — Говори, — разрешает Кириган, видя, как невысказанные сомнения разъедают сердцебита. — Я все пытаюсь понять, мой повелитель, имел ли я право оставить их всех королю… — Федора преследует чувство вины. — Это был приказ, ты всего лишь выполнил его. — Солдат ценен беспрекословным подчинением? — Жмет плечами. — Мне самому, внутри, этого мало… — Делает паузу. — А раз уж зашла речь… Девушка у нас, и, скорее всего, раз не померла вчера, то теперь уже выкарабкается. Только какой с нее прок? — он не дает генералу вставить и слова. — Да, она умеет управлять двумя стихиями и прочее. Но эта ее способность ведь не от Малой науки. Что это? Эффект от настойки? Чтобы научить этому других нам нужна настойка? Где мы ее возьмем? — Я не собираюсь использовать этот яд на гришах, — отрезает Кириган. — Тогда как? — В древних текстах были намеки, что этому можно научиться. Она — живой пример. Все еще живой… Мора как солдат, своей силой сумеет вдохновить Вторую армию на борьбу! — А разве не Заклинательница солнца должна была их вдохновлять? Киригану не нравится как складывается разговор. Он не собирается пускаться в разъяснения, но и вовсе не ответить не может. Делает новый глоток горького чая. — Заклинательница — единственная в своем роде. Ее миссия больше — объединить Равку. Это другое… Федор цокает, качает головой. Подбрасывает дровину в огонь. Хочет добавить что-то еще, но их прерывает Нина, входящая в оранжевый круг света от костра. — Я так устала… — присаживается на большое бревно у огня. Тянет руки согреться. — Как Мора? — Кириган оборачивается назад, глядит на палатку. — Никак не могу сбить температуру, но мне нужен отдых. Нам всем нужен, — уточняет она. — Поэтому я вновь замедлила ее сердце: в таком состоянии ей проще. Может, хоть сегодня удастся поспать?.. — Насколько это опасно? — Не больше, чем если она будет кричать еще одну ночь кряду... Генерал кивает. Ждет какое-то время. Выплескивает остатки чая и передает кружку Нине. — Пойду проверю… — Ага, — Нина едва смотрит на него, лезет в сумку. — Заварка еще есть?.. — обращается к Федору. Генерал оставляет их позади, когда закрывает за собой полог палатки. Мрак ночи нарушает только желтоватая свечка, чей огонек пляшет неровными лучами. Лежаки расстелены в ряд — все собирались ночевать внутри, но занят только крайний. Мора лежит на животе, укрытая одеялом. Кириган подсаживается рядом, скрестив ноги. Ее дыхание ровное и тело больше не выглядит сведенным судорогой. Хотя бы временный отдых... Из-под края одеяла виднеется оголенное плечо. И Кириган тянет пальцы. Скользит по коже, подушечками пальцев отмечая неровности. Откидывает одеяло больше, заворачивает горловину рубахи. И всюду его взгляду предстает одно и то же — сплошные шрамы, оставленные огненным языком. Она всегда носила платья с воротником под самое горло и длинными рукавами. Ни сантиметра открытой кожи. Ни кусочка шрамов для его глаз... Генерал возвращает одеяло на место, даже подтягивает его выше — укутывая ее. Он знает про нее уже так много… И, одновременно, досадно мало. Все тайны открыты не ей. И не ему… Он поднимается, отходит — не желает сидеть и пялиться на нее. Наблюдала ли она за ним, когда столько дней он был в беспамятстве? Касалась ли его кожи дольше, чем требовалось? От подобных мыслей за грудиной тянет. Ему должно быть безразлично. Кириган поспешно шагает прочь. В эту ночь лагерь, наконец, погружается в долгожданный сон. /