***
Из кухни доносятся приглушенные голоса, смолкающие, как застигнутые воришки, едва лишь Кириган переступает порог. Мора с Мишей похожи на взъерошенных воробьев: она сидит на большом стуле, подогнув под себя одну ногу и облокотившись на стол, а мальчик перегнулся к ней с противоположной стороны стола и рассматривает что она мастерит. В ее руках деревянная птица с длинным хвостом и мелким — слишком похожим на настоящее — опереньем. Генералу даже кажется, будто он видит взмах деревянного крыла. Завидев генерала, Миша в раз соскальзывает со стола и встает солдатиком, опустив руки вдоль тела. Мора напряженно вздыхает, опускает ногу и поправляет платье. Избегает взгляда Киригана. — Возьми, Миша. — Она протягивает ребенку птицу. Прежде чем взять, мальчик поднимает глаза на генерала, и только после кивка выхватывает игрушку и шмыгает из комнаты. Мора грустно смотрит в окно. — Зачем ему птица? — генерал все еще стоит в дверях. Она не поворачивается, сосредоточенно рассматривает жизнь с той стороны стекла. — Это свисток, — после паузы Мора все-таки отвечает. — Он еще маленький, ему скучно тут одному в лесу с твоей… — Багра. Обычно я называю ее Багрой, — подсказывает Кириган. С улицы раздается громкий свист. И сразу за ним еще несколько. Генерал ведет головой. Осматривает простую кухню: печь, большое окно, стол, шкаф, заставленный утварью. Его взгляд возвращается к Море. Она смертельно бледная и под глазами залегли круги. Он отмахивается от жалости, кольнувшей в груди. С тех пор, как Багра согласилась испробовать силу ее дара, он чувствует лишь как его снедает нетерпение. Кириган перебирает в голове варианты с чего начать разговор. Будет ли больше пользы, если сразу извиниться перед ней? Или лучше затронуть отвлеченные темы, подцепив ее на крючок и позволив думать, что правила задает она сама? «Может, спросить что-то о Мише? Она любит детей, вероятно, это смягчит ее». Но Мора не дает ему выбрать и заговаривает первая. Ее голос вдруг звучит так резко, как он еще не слышал. — Что, Святые, я тут делаю?! Она поднимается со своего насеста и, набрав полную грудь воздуха, атакует. Сокращает расстояние и вскидывает руку — ее указательный палец едва не протыкает генерала. — И не вздумай рассказывать ерунду! Ты несколько дней тащил меня в самую чащу, чтобы сунуть под нос своей… Багре! И обрушить на меня эти жуткие истории про волькр?! На измученном лице глаза Моры будто существуют отдельно: они полыхают насыщенным синим цветом, живые, полные гнева. Палец все-таки врезается ему в грудь. — Ты сумасшедший или это извращенные забавы?! И она снова тыкает. Уколы неприятны, но не болезненны. Скорее оскорбительны для него. Из темных уголков души в нем поднимается раздражение. — «Ах, мой предок создал Каньон!» А это был ты, всегда ты! — Мора лишь наращивает обороты, и кровь наконец приливает к ее лицу. Щеки рдеют, а зрачки расширяются до предела. — Ты спалил ей глаза! Собственной матери! Генерал злится. — Прекрати крик, — строго говорит он. — Я пришел поговорить. — Ничего я не прекращу! Какая же я глупая! Ты выглядел таким несчастным вчера ночью, и мне было так невыносимо жаль тебя! Я только потом поняла: это же какая-то гадкая игра! Зачем я тебе понадобилась, святые! Что ты молчишь, отвечай?! Кириган чувствует как его накрывает ярость. — Хотелось посмотреть что ты, почти святая, будешь делать со всей моей чернотой! — огрызается он. — Напридумывала себе! Генерал скалится как хищный зверь, готовый терзать жертву. — «Александр, ты не понимаешь, я же монстр! Я сожгла нескольких дрянных дрюскелей, когда бежала из пыточной! Ах как жаль, как мне жаль!» Не должно быть тебе жаль, поняла?! И дурости этой в тебе быть не должно! Бешенство застилает ему глаза, и он даже не замечает, как Мора вскидывает руку. Оглушительный звук пощечины сменяется для него жгучей болью на лице. Кириган разводит руки быстрее, чем успевает подумать: кухня в мгновение заполняется тенями, из-за которых становится не видно даже света от окна. — Я могу свернуть тебе шею не прикасаясь. Мои тени сделают это за меня, — чеканя каждый слог и глядя прямо ей в глаза говорит генерал. — Доставь себе удовольствие! — Мора не отводит яростного взгляда, хотя не может не бояться его стражей. Они шипят и клубятся. Он склоняет голову и зло прищуривается. — Не играй со мной, Мора! — Только тебе, значит, можно?! От души поиздевался, когда бросил в лапы Багры?! Не надорвался, когда смеялся над неумелыми поцелуями?! Генерал скрипит зубами, но пытается взять себя в руки. Иначе рискует покалечить ее. — Может, ты притащил меня сюда, чтобы сделать новую волькру, откуда мне знать?! Он едва сдерживается. Ярится на нее! На себя! На весь тот шквал чувств, сомнений и страхов, которые терзают его столько времени! — Ты ведешь себя именно так, как я и ожидал. Я сказал правду, не важно как, но сказал, и вот результат! Ты меня проклинаешь! — А не должна?! Мора с силой жмурится, и ее пальцы сводит почти что судорогой: на кончиках пальцев яростно мерцают всполохи огня. Она учащенно дышит. — Ты мог сказать правду еще в Раевости! Или раньше! Или не важно когда! Просто взять и сказать! А не волочь сюда… Хотел посмеяться? — С чего ты вообще это взяла? — Кириган чувствует, будто где-то потерял направление спора. — Почему я должен над тобой смеяться? Мора обиженно отворачивается. — Скажешь, нет? Генерал насупливается и несколько раз растерянно моргает. Потом еще раз. Чувствует себя совой. Пытается понять не ошибся ли он… Догадка осеняет его подобно удару светом под дых. Он тянется к ней, но, едва почувствовав его руки, Мора отскакивает. — Не смей! Не прикасайся ко мне! Как ты вообще можешь делать вид, что ничего не случилось! Однако генерал не сдается. Ловит, пытаясь сжать в объятиях, но Мора выворачивается. — Прекрати! Кириган сильнее. Он цепляет ее и все-таки жмет к себе. Она утыкается лицом ему в грудь, но не сдается, продолжает барахтаться. — Глупая, ничего такого! С чего бы мне смеяться над тобой? Я же буквально обязан тебе жизнью… От эмоциональной бури внутри Моры, ее кровь разрывает вены, и генерал особенно остро ощущает ее дар. Он почти не сомневается, что разгадал причину ее шторма. — Ты переворачиваешь мой мир с ног на голову. Разве я мог бы хотеть обидеть тебя? — Кириган лжет легко, даже не прикладывая усилий. Когда Мора устает, он чувствует это. Ее сопротивление ослабевает. — Я не хочу, чтобы ты меня трогал, — упрямо повторяет она, но без прежнего жара. — Отпусти, пожалуйста! — В голосе почти надрыв. Кириган высвобождает одну ее руку, зажатую между их телами. — Давай, я знаю, как легко ты управляешься с огнем — разведи пальцы. Вот он я перед тобой! — Отпусти… Свободной рукой он проводит по ее волосам. — Но сперва я скажу тебе, что той ночью во дворце хотел всего, что сделал. Мора замирает. — Ты так странно влияешь на меня. Так не должно быть. Я старше. Я не должен искушать тебя… Генерал сглатывает, и голос дрожит в нужном месте. Он безошибочно чувствует, что находится уже на подступах; знает, что ее оборона со всей силы раскачивается на ветру. Мора склоняет голову ему на плечо. Несмело. Не до конца. А он все шепчет ей в волосы. Его руки уже не пленяют ее. За него это делают слова. — Я не должен признаваться тебе в том, что говорю сейчас… не то, что про Каньон и остальное…. Руки Моры дрожат, когда она сцепляет их у него за спиной. — Я знал… Я знал, что ты бросишь меня, едва узнаешь… Поэтому не решался, поэтому… — Ты должен был сказать… — Она обнимает его смелее. — Александр, это страшно! Ужасно! Я не понимаю всего, что ты сделал, это будто больше, чем я могу осознать… Но ты должен был хотя бы дать мне шанс… Кириган прикрывает глаза. Растерянно касается губами ее макушки. — Ты тоже хранишь от меня секреты. Она молчит. — Ведь так? Не хочешь объяснять, как совмещаешь такие разные силы внутри себя… — Это не то же самое…— говорит ему в грудь. — Но мне это важно. Я хочу понять тебя. Мора крепко сжимает его в объятиях. — Я хочу тебя понять, — шепчет Кириган, гладя ее по спине. Он слышит, как дыхание Моры успокаивается. Физически чувствует ее умиротворение. Отсчитывает время, как ему кажется, достаточное, чтобы перейти в главному. — Твое знакомство с Багрой не слишком заладилось. Это моя вина, признаю. Но она хочет, чтобы ты пришла. Мора напрягается. — Зачем? Его рука проходится по ее волосам, отвлекая. — Она тебя не обидит, я буду рядом. Мора отделяется от него. Задирает голову и смотрит в глаза. Она не хочет, сомнения слишком явно отражаются на ее лице. Кириган делает шаг назад и берет ее за руку. — Пойдем со мной… И Мора сдается.В «Языке шипов» есть история про русалку Уллу, брат которой умеет управлять тенями…))) Рекомендую почитать :)