Черный генерал

Их комната совсем небольшая. С трудом помещается кровать, круглый деревянный стол и три стула. Окно закрыто выцветшей шторой; в углу на нитке занавеска, отгораживающая умывальник. Мора сменила платье. Влажные волосы распущены — в этом есть что-то интимное. — Почему долго? Все уже остыло. — Она поднимается с кровати навстречу ему. Дневник Морозова остается лежать на откинутой простыне. Хозяин принес, как и обещал, супа и лепешку, нарезанную крупными кусками. Один из кусков половинчатый — Мора надломила, пока ждала. Она идет к столу медленно, хромая, и Кириган с грустью думает, что это может остаться с ней навсегда. Когда он усаживается, Мора подвигает его тарелку и дает стакан кваса. — Что-то случилось? Я почти пошла искать тебя. — Голос взволнован. Генерал чувствует, как загорается лицо. — Задремал. Ему хочется прикусить губу, как обычно делает Мора, нервничая. Отвратительный сон еще бередит кровь. Но даже беспокойный отдых пошел на пользу: Кириган готов к новому раунду их необъявленной борьбы. Мора зачерпывает суп, пробует и причмокивает. — Вкусно. А ты почему не ешь? — Не голоден. — Но он машинально отламывает кусок теста от края лепешки. Мнет его в пальцах. — Если ты уйдешь от меня, то чем займешься? Она перестает есть, удивленная, но быстро берет себя в руки. Снова подносит ложку ко рту. — Все-таки «если»? Куда же делось «я запрещаю»? — Мора пытается шутить. — Я мог бы нацепить на тебя ошейник, чтобы привязать к себе, — Кириган давит улыбку, видя, как расширяются синие глаза. — Что-то достаточно крепкое, чтобы твой дар прочника оказался бесполезен. — Ты ведь не сделаешь этого? — Но мог бы. Он делает глоток кваса, затягивая паузу. — Вместо этого я спрашиваю о том, что будет, если ты уйдешь. Твой дом сгорел. Во Фьерду ты не вернешься. В Шу Хан или Керчию не поедешь. Тогда куда? — Равка ведь большая страна, — Мора насторожена, — не может быть, чтобы нам с Мироном не нашлось в ней уголка. Генерал качает головой, чем еще больше заставляет ее нервничать. — Не найдется такого места, где я бы не отыскал вас. Тогда в чем смысл? Она резко встает из-за стола. — Хочешь запугать меня? Я уже пожалела, что сказала! Нужно было молча улизнуть, пока бы ты отвернулся! Ее угроза слишком напоминает то, что уже совершила Заклинательница. Она бросила его, едва за ним закрылась дверь. Его поцелуи еще не высохли на ее губах, а Алина уже торопилась прочь. Кириган стискивает пальцами край стола, пряча злость, и тоже поднимается. — Прояви благоразумие. Я забочусь о тебе. Она мотает головой. — Заботятся не так, Александр! То, что делаешь ты, так это ломаешь вещь, лишь бы она не досталась кому-то другому! — Например, кому? Дрюскелю? — Генерал намеренно звучит ревниво, но что-то настоящее все-таки колет внутри. Мора устало закатывает глаза. — При чем тут Маттиас? — Он обещал тебе, что вернется! И ты приняла это! — Кириган повторяет последнее, что фьерданец говорил ей. — Как ты?! — И неожиданно она понимает. — Ты ведь знаешь фьерданский?! Ты вспомнил, как па́зори звучит на моем языке! Мора с силой бьет ладонью по столу, и тарелки, стоящие на нем, подскакивают. Из той, что не тронута, проливается суп. Трет глаза. Закрывается от него. — Твоя ложь ранит, Александр. И твоя честность ранит. Она пятится к кровати. — Я не справляюсь со всем этим… — Со временем привыкнешь. Ее голова мотается из стороны в сторону, но Мора отказывается отвечать. Генерал делает к ней шаг, но она отступает. В этой комнате ей с ним слишком тесно. — Скажи что-нибудь? Мора молча садится на кровать. Боком к нему. — Ты мне нужна… Раньше этих слов хватало, чтобы ее баррикады начинали дрожать. Но сейчас этого будто не происходит. Она вздыхает. — Я устала. И хочу спать. Кириган старается прочесть ее лицо, но с разочарованием понимает, что и Мора учится носить маски. Лишь стиснутые кулаки выдают ее переживания. Генерал признает временное поражение и вынужден ретироваться. Он возвращается к столу, отодвигает его к стене, убирает стулья; идет к своим сумкам, ждущим у дверей. Расстилает на освободившийся участок пола одеяло и второе бросает поверх, чтобы укрыться. Умывается в углу за шторой. Остывшая вода приятно холодит кожу. На кончиках волос повисают капли, и Кириган встряхивает головой: водяные точки попадают на расколотое зеркало, висящее над раковиной. Он глядит на себя. Трещина поперек как новый шрам. Размазывает отражение и возвращается к одеялу. Садится на него, но глядит на Мору, которая занята обработкой раны. Размышляет о том, как приручить ее, не спугнув… Она тянется за мазью, когда он задает вопрос: — Могу я посмотреть? — Если хочешь… Генерал присаживается возле кровати на корточки. Кожа опухшая, воспаленная, с черным ожогом скверны по краю. — Разреши мне? — Он протягивает руку, прося банку. — Я могу сама… Его голос ласков. — Ты пострадала из-за меня, Мора. Это меньшее, что я могу сделать… С беспощадным сомнением она отдает ему мазь. — Откинься. — Что? Зачем это? — Просто расслабься. Сейчас у меня нет при себе подходящего ошейника. — Его улыбка почти мальчишеская. Одна из тех, которые он много раз тренировал на женских сердцах. Зажмурившись, терзаемая недоверием, Мора все-таки ложится на спину. Но беспокойно то и дело приподнимается на локтях, чтобы проверить, как он обрабатывает рану: наносит лекарство и со всей нежностью, на какую способен, бинтует лодыжку. — Ты зря мне не доверяешь и думаешь, что я злодей, — усмехается Кириган, бросая на нее быстрый взгляд. — Я так не… — Ну вот, — он перебивает ее, закрепляя повязку, — готово. Генерал поднимается и идет в свою постель. Знает, что Мора глядит ему в спину. — Задуй свечу, — просит с места. Маска с ее лица будто спадает, и, до того как она гасит свет, он успевает распознать множество сменяющих друг друга эмоций. Она ерзает в кровати, устраиваясь, и постепенно затихает. Кириган караулит. Считает темные минуты. Стоит дыханию Моры выровняться, он решает, что пора. — Ты спишь? Шелест простыни. — Нет. Однако генерал не продолжает. Мора ждет. И не дожидается. Ворочается. Кириган видит в сумраке, как она приподнимается, чтобы посмотреть на него, и ложится обратно. Ей неуютно. — А ты? — Не сплю. — Быстрый ответ. — Спокойной ночи? «Удачный момент для атаки». — Ты ведь обещала остаться… Генерал шепчет, словно Мора совсем близко. Она едва ли разбирает его слова. — Что я сделал не так? — Что? Я… Дело не в тебе. — Такие фразы всегда ложь, — Кириган дрожит от переполняющих чувств. — Не на этот раз, Александр. — Тогда что? Но Мора замолкает. В темноте несложно быть откровенным. Но она не хочет. Он садится в своей постели, демонстрируя такое же беспокойство, как у нее. — Мора? Она ворочается под простыней. — Я не считаю тебя злодеем… — Это не тот вопрос. Мора громко вздыхает и бьет подушку. — Ты можешь мне доверять… — А себе не могу! — Она снова взбивает несчастную. — Когда ты спросил, захочу ли я воскресить кого-то, нарушив правила мирозданья, то я… — Ты сказала нет, — напоминает генерал. — Но я тогда подумала о тебе. — Мора, кажется, всхлипывает. — Я не уверена, что дала бы тебе умереть… Ее слова ранят его. Ловко пробиваются за панцирь, которым Кириган защитил свою грудь. — Ты бы воскресила меня? — Он вздрагивает по-настоящему. Встает и направляется к кровати. — Нет! — Мора резко садится. — Стой там! Не подходи! Однако он сокращает расстояние. Тянется к ней руками. — Я не хочу! Но Кириган ловит, накрывая своим телом. Кисти быстро находят и удерживают запястья. Его лицо рядом с ее. В синих глазах дрожит влага. Губы возле ее губ, ожидая сопротивления. Но Мора медлит. — Мы оба проигравшие. — Его дыхание в приоткрывшиеся губы. Кириган медленно целует ее щеку. Нос. Дрожащие веки. — Ты мне. А я тебе… И она высвобождает руки, не чтобы оттолкнуть. Несмело, будто в первый раз кладет их ему на плечи. Он проводит большим пальцем по губам, почти так, как делала она в их первую ночь. Заставляет раскрыться, водит. Чувствует влажность ее рта. Не впивается, тянет. Ловит мечущийся взгляд. Расстегивает пуговицы у горла и находит бьющуюся венку. Гладит ее, и Мора вздрагивает. Облизывается. Закрывает глаза. Кириган наконец прижимается своим ртом к ее губам. Проходит секунда, другая, и вдруг ее губы приоткрываются. Его язык скользит внутрь, ладони сжимают лицо. В ней жарко и мокро. Генерал въедается в нее, неожиданно для себя теряя голову от ответного движения языка. От будоражащих полувздохов. Он планировал нежное соблазнение, но совершенно забывает об этом, когда Мора стискивает его шею и тянет к себе. Грудь к груди. Она стонет ему в рот. Тихо. Сладко. У него тянет внизу живота. Его язык у нее во рту. Глубоко. Щекочет нёбо. Кириган тянет ее на себя, вынуждая почти сесть, и резко разворачивает спиной. Утыкает лицом в подушку. Пальцы на длинном ряде пуговиц вдоль позвонков. Одна за одной. Руки дрожат. Поцелуй на каждый открывшийся кусочек кожи. Губами по ожогам. Языком по шрамам. Мора глухо всхлипывает. Жмет простынь. Выгибается в спине и подается вверх ягодицами. К нему. Он мнет их. Рычит и лижет. Прихватывает кожу. — Безумие какое-то… — В никуда. Никому. Густой шепот, когда щека любовно прижимается к пояснице. Он переворачивает ее без усилий. Мора снова оказывается на лопатках. Со спущенным до пояса платьем. С голой грудью для его хозяйских рук. Он накрывает. Кончики утыкаются в мужскую ладонь. Кириган давит. Сжимает. Катает между пальцев и снова сжимает. Мора кусает губы, водит плечами. Подставляется. Вторая рука пробирается в самый низ. Задирает тряпки. Ныряет подо всю лишнюю ткань. Она вздрагивает. Вспоминает, как было больно. Но он не дает ей думать: снова проталкивает язык ей в рот. Его пальцы путаются в волосках. Скользят ниже. Раздвигают. Сочная. Влажная для него. Один проталкивается вперед. Давит. Двигает. Снова давит. И снова двигает. Осторожно, будто именно теперь ее первый раз. Аккуратнее, чем ему бы хотелось. Мора дышит шумно. Грудная клетка вздымается и опадает. Кончик режет его ладонь. К одному пальцу присоединяется второй. Глубже. Тесно. Плотно. Она дрожит всем телом, сдавливает его плечи до сладкой боли. Ведет бедрами, будто сама на руку наседает. А Кириган целует, целует, целует. Мора под ним мягкая, податливая. Откликается так естественно. Слишком жадно. Чуть неумело и бесстыдно откровенно. Она стонет. Он ловит ее стоны губами. Двигает пальцами вглубь. Тесно. Жарко. Влажно. — Кричи, — шепчет ей на ухо, — я хочу, чтобы ты кричала… Раздвигает. Трет. Погружает. Мора выгибается и бьется. Кириган вонзается так глубоко, что ей почти больно. Дыхание толчками, теплое, сбивчивое. Он сжимает губами жилку на ее шее, которая колотится, бешено прогоняя кровь. Пальцам внутри становится тесно. Мора кричит в голос и обмякает в его руках. Ладони на плечах становятся слабыми, легкими. — Спасибо… — беззвучно. Но оно вибрирует на его коже. — Мы еще только начали, — генерал усмехается, снова целует в губы. Медленно. Нежно. Тянет нижнюю губу. Даже не ведет языком. Прикусывает, испрашивая разрешения. Она сцепляет ладони у него на загривке. Ей хочется еще. Мора сама его целует. Елозит. Вдавливается и просит. Кириган трется, имитируя соитие. Через его одежду, через последнюю преграду ткани. Ее пальцы трогают его лицо. Нос. Глаза. Точно повторяют дорожки шрамов. Он позволяет. Его тени подбираются к ней вкрадчиво. Сперва окутывая их двоих, а после принимаясь скользить по девичьей коже. Мягко. С нежностью. Добавляя ощущений ее телу. Мора чуть улыбается и тянет руку, проводит по воздуху, прямо по черному сгустку. Будто гладит теневое создание. Кириган глядит, как ее пальцы перемежаются с извивающейся темнотой. Принимают. Ласкают. Он тянется к Море, чтобы снова поцеловать. Сталкивается языками. Въедается. Всасывается. Она принимает. Он отдается. Ее руки на нем почти везде, куда она может дотянуться. Пальцы давят, рисуют, изучают. Генерал отстраняется. Встает, не разрывая объятий глаз. Начинает раздеваться. И темнота вдруг расступается цветным огнем. Переливчатым, приглушенным. Но достаточным, чтобы Море было видно его обнажающееся тело. Кириган сглатывает, на мгновение смутившись. Но он тоже ее видит. Со спущенным верхом и бесстыже задранной юбкой. Со стыдливо сведенными ногами, которые продолжают оглаживать его тени. Ластятся к бедрам, целуют колени. Для Моры близость по-настоящему впервые. Но она скорее любопытна, чем испугана. Широко открытыми глазами следит за тем, как открывается его кожа. Она видела его голого. Трогала. Выхаживала. Сейчас другое. Мора жмурится, когда он стаскивает последнюю ткань. Его беззащитное и доступное для нее тело, прикрытое лишь перевязью раны на поясе. — Смотри на меня, ты же сама захотела. Он помнит каждый свой шрам. Но и Мора тоже. Она уже прикасалась к ним. Она прикусывает губу, терзает ее, но глаза все-таки открывает. Наблюдает, как он медленно опускается на нее сверху. Кириган касается губами запястья той руки, которой Мора создает сияние, и цвета становятся ярче. Он усилитель. Горячий. Живой. Его возбуждение упирается ей в бедро. Кожа Моры покрывается мурашками. Она гнется в пояснице и ерзает на простыне, когда его рот касается ее груди. Втягивает. Перекатывает. Обводит. Огонь над ее ладонью дрожит. Вторую руку она отбрасывает в сторону, жадно сминая простынь на краю кровати. Он наваливается всем телом. Грудь к груди. Рот ко рту. Плоть к плоти. На миг Кириган задумывается, стоит ли просить у нее разрешения, но Мора сама разводит ноги шире. И закрывает глаза, похожая на распятую. И он толкается, целуя ее. Двигает бедрами. До самого конца. В самую влагу и тепло. Замирает. Она жмурится. Болезненно привыкает. Комната погружается в темноту. Генерал отрывается от ее губ, ведет рукой по телу. Подхватывает бедро и приподнимает. Первый раз двигается. Мора глухо всхлипывает, но кладет руки на его пояс и машинально гладит. Он толкается. Сжимает бедро пальцами. Впивается в него. И двигается. Резче. — Александр... — не словом. Набором звуков ему в плечо. Кириган наваливается. Давит своим телом. Упирается одной рукой в матрац, локтем в простынь, а другую не убирает с ее мягкого бедра. — Верни свет, — не приказ. Через долгое мгновение сияние возвращается. Генерал смотрит Море в глаза. И начинает двигаться быстрее. Следит за каждым изменением ее черт. За каждой реакцией на его вторжение. Она приоткрывает губы. Облизывается. Закатывает глаза. Вытягивает шею. Вена бьется, будто того и гляди лопнет. Кириган рычит. Хрипит. Толкается. Все сужается до движений. До шлепков кожи. До сбитого дыхания и влаги внутри и снаружи. Он зарывается носом в ее шею. Кусает в плечо. Мора стонет и что-то бормочет. Гладит ее щеку. Глаза в глаза. Прижимается ртом ко рту. Дыхание друг в друга. Она вдруг с особенной силой гнется, что едва не поднимает его собой. Бьется под ним. И затихает. Руки соскальзывают с его тела. — Потерпи немного… — Кириган шепчет в ухо. Ускоряется. Яро бьется в податливое тело. И валится на нее. Загнанный. Тяжело дышащий. Машинально слизывающий каплю пота, стекающего по ее шее. Мора дрожащими пальцами проводит по его волосам. И прижимает к себе. Не выпускает. Целует в макушку и гладит за ухом. .