Отойди от меня: ты стоишь слишком близко И не можешь увидеть свет… Бейся, беги, умоляй о пощаде, Ищи свой ответ. Только не стой слишком близко ко мне — И ты сможешь увидеть свет.
Генерал торопится на встречу с командирами, но выбирает маршрут так, чтобы пройти мимо комнаты Моры. Ему не по пути, но он делает крюк, словно мальчишка надеясь на случайную встречу. Дверь приоткрыта, и он замирает. — Святые лишь знают, что я подумала, когда услышала о твоем отъезде! — голос Жени. — О чем ты? — Я вернулась и узнала, что генерал отбыл вместе с тобой без охраны и сопровождения. Думала, он тебя казнить решил! — За что?! — Мора удивляется. — А кто его знает. Он же Дарклинг! Пауза. — Мы просто… катались. — Несколько дней? — Ему кажется, что Женя улыбается. — Вы что, вместе? Ты взяла полотенце? — Взяла. — Шуршание. — Нет, я не с ним. — Звук захлопывающегося шкафчика. — Некоторые шепчутся… Дверь распахивается, и Женя выходит первая. Мора врезается в ее спину. — Генерал! — Портниха спешно утыкает глаза в пол, застигнутая. Мора же, быстро справившись с собой, остается внешне равнодушной. Сдержанно кивает. Он окидывает ее взглядом с ног до головы: дорожное платье сменилось плотно завязанным халатом, волосы распущены. — Тамара исцелила твою ногу? Снова кивок. Ему не терпится посмотреть как теперь выглядит рана. Похож ли новый шрам на те, что остались на его лице. Почти наверняка да. Ее небрежно брошенное «я не с ним» раздражающе горчит. И любопытный взгляд Жени, который та пытается скрыть, лишь подливают масла в огонь. Дернуть ее на себя. Задрать юбку, собственнически требуя показать лодыжку, а потом поцеловать. Или сперва поцеловать. — Ты… случайно проходил? — Мора склоняет голову. У него руки за спиной сцеплены в замок, чтобы не потянуться к ней. — Работа. — Сухо. — Как раз иду туда. — Хорошо. Иди. Он вскидывает бровь. Она вздыхает и подталкивает портниху, чтобы уйти. — Что насчет вас? Куда в таком виде? — У обеих в руках полотенца. — Женя истопила баню. К сожалению Киригана, фантазия его не подводит. Ему слишком легко теперь представить ее обнаженной. Распаренной. Раскинутой… Мора уверенно удаляется по коридору. Портниха быстро кланяется и торопится за ней.***
День насыщен до предела. Один визитер сменяется другим. Царь мертв. Да здравствует новый царь! Кириган усмехается: Василию Ланцову не придется долго мучиться на троне. В отличие от младшего, Николая, который едва ли не с рождения за глаза считался бастардом королевы, Василий хотя бы условно имеет право называться наследником. Но совершенно безнадежен: жалкий, нерасторопный тип, не имеющий ни малейшей способности к управлению кем-то, кроме самого себя. Заклинательницу возят по деревням, показывая как Святую. Шепчутся, что она невеста бастарда. Генерал скрипит зубами. Отряды его армии почти готовы к атаке: бригады сформированы и слажены между собой. Он долго беседует с командирами, склонившись над картой, выслушивая их предложения по штурму Ос Альты. Перекусив на ходу, Кириган проводит инспекцию подразделений. Знакомится с вновь прибывшими гришами, и тех, кто способен воевать, приглашает на отдельную встречу. Оставшись один на один с Федором, генерал выслушивает меткие наблюдения сердцебита. Он буквально его глаза и уши, один из немногих, кому Кириган доверяет. К сумеркам он уже чувствует себя порядком уставшим и совсем не прочь запереться в спальне, растянуться и поспать, но переодевается в традиционную черную кефту и, сполоснув лицо для бодрости, отправляется к рекрутам. Ему нравится беседовать с новобранцами. Вот уже который век он вновь и вновь произносит одни и те же речи, вдохновляя и разжигая боевой дух юных гришей. Он не обещает легких побед, напоминает, что если они последуют за ним в бой, то придется прикрывать товарищей от пуль. Часто с непоправимым финалом. Киригану не нужны напрасные жертвы. Ему не хочется терять ни одного из своих людей. Каждый бесценен, уникален, а главное верен. Черта, которая со временем стирается, обесценивается, а порой и постыдна. Сегодня перед ним три инферна, одна проливная и три сердцебита. Эти рекруты прибыли из Керчии, они на собственной шкуре испытали каково это подвергаться преследованию за то, кто ты есть. Они сильны, генерал видел их тренировку, но для достижения высшего мастерства им предстоит еще много потрудиться. «Жаль, что нет Багры, — думает он, — ее методы не гуманны, но весьма эффективны в раскрытии потенциала гриша». — Генерал Кириган! Он поворачивается на знакомый голос. Рекруты смотрят туда же. Мора кричит через всю тренировочную площадку и шагает в его сторону. Прихрамывает, но уверенно сокращает расстояние. Она выглядит иначе. Платье простого кроя мышино-серое, но облегающее больше, чем обычно, подчеркивающее изгибы. В нем грудь кажется больше, а дуга ягодиц круче. От ритмичного шага ее юбка поднимается и сверкают лакированные черные ботинки. Кириган силится понять, что его тревожит. Взгляд возвращается к ее ключицам. И шее. Открытой шее, с которой бесследно пропали его метки. Кровь приливает к лицу. Несколько юнцов, присвистнув, выпрямляются и одергивают кефты. Красуются перед ней. Кланяются. Генерал стискивает зубы, бросая быстрый взгляд на них и запоминая наглецов. Разберется позже. — Мора, — максимально холодно, когда она приближается, — чем обязан? Он уверен, что спокоен снаружи. Скулы режут. Глаза черны. Спина совершенно прямая. — Чем обязан? — передразнивает Мора. — Что ты наговорил Мирону?! Какое будущее наобещал?! Кириган приподнимает брови. Она ругается, но звуки выходят нараспев. — То, которое он сам хочет. — Да неужели?! Забил мальчишке голову красивыми речами и был таков?! Ее взгляд рассеянный, а саму слегка пошатывает. «Пьяна? — догадывается генерал. — Даже больше, чем в Ночь Купалы». Он искоса замечает, как пара инфернов слева начинает переговариваться. Посмеиваются. Кириган вздыхает, призывая свою выдержку. — Ты, видно, устала… Идем! Он берет ее под локоть и готов увести от посторонних глаз, но Мора резко вырывает руку и толкает в грудь. — Не трогай! — Она кричит и вновь ударяет. — Не смог меня переубедить и решил использовать ребенка?! Твои красивые слова это всего лишь слова! Лживые, как и ты сам! Зевак становится на несколько человек больше. Он опасно скашивает взгляд в сторону, тщетно пытается взять себя в руки. — Ты понимаешь, кому ты это говоришь? — выделяя, спрашивает генерал. Она отважно не отводит глаз. — Лживый подлец! — Чеканит с самоубийственным упорством. Терпение Киригана лопается, как мыльный пузырь. Зубы истираются друг об друга. Он хватает ее за предплечье и, не церемонясь, тащит прочь. «Если потребуется, то волоком!» Мора едва поспевает за ним, спотыкается, летит вниз, но рывок генерала заставляет ее вновь подняться на ноги. С него довольно строптивых женщин! Пора проучить хоть одну из них! Ноги сами несутся прочь от невольных зрителей. Их шепот гулом долетает до него, но ему сейчас не до этого дела. С. Каждым. Он. Разберется. После. В коридоре, куда он затаскивает Мору, никого, и первая попавшаяся дверь, на его счастье, не заперта. В столовой полумрак, скамейки аккуратно задвинуты под хорошо отполированные столы. Генерал с силой толкает Мору вперед и захлопывает за собой дверь. — Ты что себе позволяешь?! — рычит на нее, наступая. Тени уже ползут по стенам, поглощая и без того куцый свет. — А ты? — Мора смелее прежнего. Взмахивает рукой, заставляя настенные лампы загореться в полную силу и прогнать тьму. — Так трудно держаться от него подальше?! — Это ради его блага! — Чушь! Только ради твоего собственного! — Она истерично кричит. — У тебя нет милосердия! Что ты вообще знаешь о чести и долге? Для тебя важен лишь ты сам и твоя драгоценная Заклинательница! — Замолчи! — Кириган не скрывает своей злости, делает шаг вперед, топая, словно стремится прогнать Мору. Шугнуть, как кошку. Но вместо этого получает звонкую пощечину. Генералу требуется секунда, чтобы осознать, что она сделала. Какую черту снова осмелилась переступить. Кириган тут же хватает ее за руку, с силой выворачивая запястье. — Пусти! — она пищит и брыкается, продолжая бороться. — Мне больно! — Я. Тебе. Сейчас. Руку. Сломаю. Ноздри раздуваются. Смоляные тени проносятся вихрем и погружают столовую во мрак. Вторая рука стискивает подбородок, дергая на себя. — Совсем ума лишилась?! Кем себя возомнила? — Пальцы впиваются до красных пятен на ее щеках. — Штоб тебя черви шъели! — коверкает слова из-за вынужденного давления на челюсть. Он будто все еще не верит в силу ее дерзости. Не осознает до конца, хотя след ладошки горит по-настоящему. — Ты осмелилась перечить мне при других? Ты ударила меня? Дважды! — Кириган зло щурится. — Ты всерьез думаешь, что это сойдет тебе с рук только потому, что я питаю к тебе слабость, а, Мора? — Отпусти! — Приказывает. Все его тело гудит и клокочет от ярости, что Мора пробудила в нем. От эмоций и чувств, которые бьются в нем из-за нее. Багра как всегда была права. Любого другого он бы уже убил. Или хотя бы покалечил. Все-таки привязанность — ничтожное чувство. — Тебя стоит наказать. — Он отпускает запястье и ослабляет нажим на лицо, но продолжает держать так, чтобы она смотрела на него. — Выбить дурь и научить покорности. Она сжимает губы в тонкую линию, насколько позволяют его пальцы. — И чего же ты хочешь, генерал? — Почти выплевывает обращение. Кривится. — Станешь меня пытать раз слова не действуют? Король Фьерды уже пробовал! Генерал смотрит хмуро, сводит брови. — Почему ты не ценишь, когда я пытаюсь быть мягче? Сама принуждаешь меня к насилию. — Вглядывается. — Сдалась я тебе! Отпусти, сколько раз можно просить? Мы с Мироном уйдем и… — Мирон не хочет уходить. Из нас двоих он выбрал меня, верно? — Кириган растягивает широкий оскал. — Иначе бы ты не пришла? Большой палец медленно, лениво принимается поглаживать кожу. — И когда ты успела напиться? — Он втягивает запах. — Квас? Мора молчит. — Это портниха тебя напоила? И она же убрала мои поцелуи с твоей кожи… — Он раздумывает. — Что насчет шрамов? Если я раздеру твое платье, найду ли я поцелуи огня? Или от них ты тоже избавилась? — Я не принадлежу тебе, чтобы носить твои метки! Пусть их носит Заклинательница! — Мора вскидывает руку, трогая кость оленя, вживленную в кисть. — Как и ошейник! — Что ж, это мне урок. Женя полезная, но болтливая. Кириган разочарованно вздыхает. — Мне это не она сказала! — Мора ощущает угрозу в излишне ровном тоне. Однако сейчас генералу нет до портной особого дела. Ошейник Алины не секрет: стоило Море увидеть Заклинательницу, она и сама бы догадалась. Но это помогает отвлечься, Киригану удается обуздать первую ярость. Он смотрит на Мору в упор. — Тебя. — Что? — Она удивленно мигает, стараясь зацепиться за ход его мыслей. — Ты спросила, чего я хочу. — На выдохе. Давясь собственным голосом. — Тебя. Мора качает головой, тяжело дышит после их перепалки. — Думаешь, можешь получить все, что хочешь? — Не верит. Его рука оказывается в ее волосах, но Мора заторможена и даже не отшатывается. Он пропускает пряди между пальцами и только потом оттягивает назад, подается к ней вплотную, чтобы накрыть ее губы своими. Она выворачивается, не давая себя поцеловать. Его рука перемещается на ее шею сзади, придушивая. — Поцелуй меня. — А если я откажусь? Кириган скалится. Он крепко держит ее, когда склоняет голову к уху и шепчет, царапая нежную кожу щетиной. — Я возьму силой. — Ты сумасшедший. Генерал словно хищник припадает губами туда, где пульсирует венка. Сперва целует кожу, а потом присасывается, оставляя свежую метку. Мора всплескивает руками, упираясь ему в грудь. — Пусти! — Его первая победа: она все-таки пугается, дрожит. Кириган качает головой, гладится об нее носом. — Куда же делась твоя бравада? Давай, обзови меня еще раз! Он нагло проводит рукой по ее плечу и опускается ниже, хочет больше власти над ней. Обхватывает грудь и крепко жмет, глядя на свою кисть со шрамом. Ткань лифа недостаточно плотная, и Киригана внезапно прошибает пот, когда он понимает, что под платьем нет ни сорочки, ни корсета, ни нательного белья. Ее грудь слишком доступная для него. Мора чуть выгибается под руку. И громко стонет, изображая удовольствие. Его тело реагирует молниеносно. Желание пронзает словно острая игла. Генерал вскидывает на нее пораженный взгляд. — Похожа я теперь на уличную девку, м? Стало у меня больше практики? Она пьяно всхлипывает, издеваясь, и заливается смехом. — Я могла бы тренировать не только навыки прочника. Думаешь, найдется в лагере парочка тех, кто будет готов помочь? Он стискивает зубы, наблюдая за ее истерикой. Злость поднимается с новой силой, обильно приправленная ревностью. «Цепь я надену самолично». — Только попробуй! — Он снова хватает ее. В синих глазах густая смесь обиды, зла и пьяной отваги. — Почему же? Я что, только твоя и ничья больше? Личная девка, которая умеет показывать фокусы?! — Она заходится новым приступом смеха. Режущим перепонки. Отвратительным. В уголках глаз слезы, от смеха или боли — ему не важно. Генерал с силой впивается в ее губы, мнет, кусает, буквально душит в поцелуе. Лишь бы заткнуть гадкий смех. Наматывает пряди на кулак, а второй рукой хватает за ягодицу, сминая с такой силой, что Мора пищит, силясь оттолкнуть его. — Нет! — она пытается увернуться от его губ, упирается руками в грудь. — Не смей! Не хочу тебя! Не хочу! Он отшатывается, будто она полоснула его разрезом. Резко толкает ее к столу. Мора ударяется об угол и сползает на пол, одной рукой, как за якорь, цепляясь за столешницу. Снова хохочет, но уже в перемешку с резко выступившими слезами. — Ты хоть знаешь, — всхлип, — как мне… как я… — Мотает головой. — Хотя какое тебе дело до чужих чувств, да? — Мора растирает влагу по щекам. Он глядит на нее сверху вниз, стараясь не обращать внимания на слезы. Кириган никогда не был к ним чувствителен. Сжимает кулаки. — Посмотри на меня. Она мотает головой. — Посмотри! — он хватает ее за волосы, которые давно уже в беспорядке выбились из пучка. — Кого ты видишь, а? — Встряхивает. — Я Черный Еретик! Я Дарклинг! Какое мне должно быть дело до чувств фабрикаторши? Мора всхлипывает. Цепляется ногтями в его кисть, чтобы отодрать от себя. Кожа начинает кровоточить. Он глядит на влажные пятна, слабо различимые в темноте. Скалится и, ухватив Мору за плечо, тянет ее вверх. Она рыдает, даже не сопротивляясь. А он отворачивает ее от себя и склоняет над столом. Одна рука крепко держит за талию, вторая давит на шею. — Ты свернула мне крови чуть ли не больше, чем Алина, хотя ее я знаю много дольше. — Он касается ее уха, опаляя его. Мора хрипит, предпринимая попытку вырваться из его рук. — Катись к ней! Он усмехается. — Всему свое время, Мора, всему свое… — он зарывается носом в ее волосы, вдыхая их аромат. Она дурманит. Зубами прикусывает загривок и жмется сзади. Чуть приподнимает. Трется своим возбуждением. — В конце-концов я всего лишь мужчина со своими слабостями… Кириган резко выпускает ее из рук, роняя на стол, и рвет ткань на спине. Мора взвизгивает, принимаясь биться с новой силой. Он проводит рукой по мягкой, идеально ровной коже. Вдоль позвоночника. Вокруг лопаток. Ни единой шероховатости. — Я не разрешал, — говорит ей в плечо. — Ты мне нравилась несовершенная… — Отпусти, пожалуйста, я не хочу… Генерал смеется. — Успокойся, я не собираюсь тебя насиловать. Даже Дарклинг не насилует беспомощных девиц, — улыбается, гладится щекой. Но рука забирается под ее юбку. Мора дрожит всем телом. — Тогда что ты?.. — Это? — Касается губами. — Я тебя целую. — Проводит рукой по бедру. — Я тебя глажу. — Тянет носом у основания ее шеи. Оставляет влажную дорожку языком. — Я тебя соблазняю… — Я не хочу… — Упрямо. — Закрой глаза. Просто дай себе прочувствовать это… Он оглаживает пальцами, почти касаясь сосредоточения женственности. — Пусти… Звук рвущейся ткани заставляет дернуться даже его собственные нервы: он оставляет юбку задранной, но до конца оголяет спину, открывает до самой вершины ягодиц. Вид Моры открытой и беспомощной перед ним сводит его с ума. Но Кириган растягивает свое удовольствие и ее пытку. Целует около левой лопатки и рядом. Гладит поясницу, ползет к бокам, вынуждая ее поднять руки над головой. Близко, почти касаясь груди. Щекочет бородой. Прикусывает. Массирует. Непроизвольно трется об нее — это посылает по его телу разряды сладкого и одновременно мучительного тока. Ему хочется ее губ. И он тянет голову Моры, запрокидывает и впивается в ее рот. Посасывает по очереди то верхнюю, то нижнюю. Мора не отвечает на поцелуи. Она придавлена к столу его телом, но не оставляет слабые попытки выбраться. — Это насилие… — Между поцелуями. Он усмехается. — Твои руки, Мора, погляди на них. Она переводит взгляд. — Они свободны… — Шепчет и снова целует. И трется. Вжимается в нее. Одной ткани штанов слишком мало, чтобы приглушить его ощущения. Генерал просовывает между ее ног колено, заставляя встать шире. Пальцы пробираются во влажность. «Хотя бы наши тела умеют договариваться», — думает он. Кириган растирает ее, второй рукой давя на поясницу. — Можешь кричать так громко, как только сможешь! — Он спускает штаны, прикасаясь к ней своим жаром. — Закончи этот скандал так же, как начала! Колено исчезает, но Мора не сводит ног. Генерал так сильно сжимает ее бедро, что наверняка останутся следы. Врывается одним толчком, и сам же стонет, повторяя ее имя. Невероятная. Особенная. Только его. До него никого не было, и после — он не допустит. Ему самому ее мало, сколько бы уже раз они ни были близки. Он причиняет ей боль, Мора инстинктивно тянется к его бедрам, пытаясь остановить. Не позволить двигаться. Кириган стискивает ее ягодицы и чуть меняет угол, чтобы ей стало проще, но не прекращает. Его движения жесткие, размашистые, он почти полностью освобождается на выходе, а затем вновь глубоко погружается. Каждый его толчок оглушает ее на мгновение, но вскоре Мора приспосабливается. Распластанное тело вспоминает, что делать. Она даже тихо постанывает. Сводит ноги вместе, увеличивая трение, и генерал начинает издавать нечленораздельные звуки, то ли рычит, то ли молится. Он тоже беспомощен, как и она. Пойман в ловушку собственной гордости и похоти. Каждый удар посылает искры по его венам. Мора корчится и бьется под ним, но уже по другой причине. Подставляется. Стонет отчетливее. — Алекса… — она кусает свои губы, затыкает рот кулаком. Он ярится, ему хочется слышать ее. Но ощущения такие яркие, что Кириган не уверен, сумеет ли продержаться достаточно долго, чтобы окончательно сломить ее волю. Генерал отрывается, ощущая почти болезненную пустоту. И разворачивает Мору, усаживает на стол лицом к себе. Сразу задирает мешающуюся юбку, чтобы прижаться ближе некуда. Голое к голому. Пульсирующее к влажному. Порванное платье криво свисает с одного плеча, почти открывая грудь. Мора отказывается обнимать его, и Кириган вынуждает ее положить руки ему на шею. — Ты же тоже хочешь, — бормочет он, склонившись к самому лицу. Кожа Моры теплая, бархатистая. — Ты используешь мое тело против меня самой, — она упрямится, отворачивается. Но дышит рвано. Генерал возвращается в нее медленно, держит себя в узде. Ярые толчки уступают место плавным и глубоким погружениям. Руки Моры все-таки сцепляются на его шее. И она отвечает на влажный поцелуй, когда он снова прикасается к ней губами. Кириган заканчивает раньше. Закатив глаза, чувствует, как мощный спазм сотрясает все тело. Мора держит его, не давая упасть пока он дрожит. Плечи вздымаются под ее руками. Разлепив веки, все еще в ней, генерал поднимает затуманенный взгляд. — Ты в порядке? Она мотает головой. Он тянется за новым поцелуем, не жарким, поскольку кровь его начинает остывать, но уверенным. Одна рука крепко обхватывает Мору под лопатки, а вторая спускается туда, где они соединены. Трет чуть выше, отчего Мора ведет спиной, подавая ягодицы к нему навстречу. Ее чувствительная грудь, едва прикрытая, трется об его кефту. Кириган подается назад, выходя, но не отстраняется, а сразу погружает пальцы в ее влагу и свое вытекающее семя. Ласкает, имитирует движения. Мора переходит на частые всхлипы, крепко обхватывает его шею, того и гляди сломает, и дышит-дышит-дышит… В ухо, в изгиб шеи. Бессвязно… А потом дергается с силой, вздрагивает несколько раз. И повисает на нем. Теперь уже генерал поддерживает ее, не давая потерять равновесие. Голова к голове, склоненные друг к другу. Он гладит ее по волосам. Мора первая разрывает объятия. Сползает со стола. Неловко поправляет порванное платье, но мало что получается — спина разодрана. Кириган глядит туманным взором. Пытается припомнить, когда отпустил тени? В столовой тот же слабый свет, что и был, когда они вошли. Генерал оглядывается, находит салфетку и вытирается, поправляет штаны. Стаскивает с себя кефту и накидывает ей на плечи. Покрывает. Мнет в руках еще одну салфетку. — Могу я? Мора переводит взгляд на протянутую руку. Не сразу понимает. Но качает головой и забирает сама. Ничего не делает, стоит. Кириган ерошит волосы на затылке. Размышляет, как провести ее в комнату, не попавшись на глаза доброй половине лагеря. Тянется, чтобы застегнуть пуговицы. Море к лицу черный: ее кожа тогда кажется перламутровой. На ее припухшей нижней губе блестит капля крови, которую генерал вытирает пальцем. Волосы взлохмачены, но он оставляет как есть. — Я провожу тебя, — Кириган берет ее за руку. Но Мора вырывает кисть. — Нет. — Что на этот раз? Она раздраженно сводит брови. — Хочешь опозорить меня больше, чем уже есть? Поведешь в таком виде? Мора проводит рукой по вышитому атласными нитями затмению на лацкане кефты. — Нет дела до моих чувств, так побереги хотя бы нервы Заклинательницы. Ей ведь расскажут, доложат. Генерал жмет пальцы, резко отворачивается. — Будь здесь! Я найду новое платье! Ему требуется не слишком много времени, чтобы добраться до ее спальни и, порывшись в шкафу, найти замену, но вернувшись он обнаруживает в столовой лишь Федора. Моры нет. — Где она? Федор пожимает плечами и протягивает хозяину черную кефту. — Ушла. Кириган по глазам видит, что сердцебит знает обо всем, что произошло между ними. Кефты, принадлежащей Федору, нет. Мора выбрала красный.