Белая Ворона

Пережить первую ночь в резиденции Ордена Водяной Вороны оказалось чуть ли не сложнее, чем все последующие дни, наполненные событиями, которые Шурф предпочёл бы забыть. Он оказался один в тесной холодной комнате с голыми стенами, с мебелью, как в каком-нибудь захудалом домишке в глубине графства Хотта, и не слишком большим окном. На одной из двух кроватей была небрежно брошена форменная мантия. Кажется, он будет не первым её владельцем. К тому же, даже невооруженным глазом было видно, что она слишком коротка для его роста. Шурф спихнул её на пол и рухнул поперёк кровати. Как был, в домашнем белом лоохи — единственной оставшейся вещи, принадлежавшей ему. Бледный зелёный свет луны пробивался внутрь, высвечивая на полу ровный прямоугольник. Начало его новой линии жизни цвета безысходности. В любом случае, разглядывать и критиковать обстановку было не так больно, как осознавать, что сегодня рухнула прежняя жизнь. И единственное, что теперь существовало в новой — величественный смертоносный ураган в человеческом обличье. Увидев быструю, неожиданную гибель отца, Шурф осознал, насколько уязвимы они были, и насколько оказался слаб отец. И ещё то, что смерть — не та точка, которую он хотел бы поставить в своей жизни. Но в тот момент эту точку с лёгкостью могли поставить за него, а у Шурфа не было ни малейшего шанса этому помешать. Ни сотой доли той силы, которая была у Великого Магистра. Пришлось собрать в кулак всю свою выдержку и не раз напомнить себе, кем он является, чтобы без колебаний принять новые правила игры. До той поры, пока он не превзойдёт убийцу своего отца, чтобы отомстить… И пусть его рука была тверда в тот момент, когда он вложил её в широкую ладонь Лойсо Пондохвы, сейчас, когда он прокручивал в голове минувшие события, всё внутри переворачивалось от ужаса. Он никак не мог унять дрожь, волнами распространяющуюся, казалось, из самого сердца. Шурф вспоминал, как его ног едва не касались языки пламени, в котором исчезал его дом. Он не смел обернуться и посмотреть назад, когда Лойсо вёл его прочь, но видел перед собой пылающий закат и представлял, что это в нём сгорает его прежняя жизнь. Все эти картины сегодняшнего вечера долго стояли перед глазами. Но в конце концов ему удалось слегка усмирить бурю эмоций и немного поспать. Резкий металлический скрежет вырвал его из забытья. Дезориентированный, Шурф поднялся одним резким движением, стукнулся локтем о спинку кровати и чудом успел ухватиться за нее, чтобы удержать равновесие и не упасть на пол. По глазам резанули яркие утренние лучи. Всё-таки вчерашний день не был сном. Вот так теперь должно начинаться каждое его утро? Да он в жизни не просыпался раньше полудня! Больше, чем провалиться обратно в сон, хотелось как следует вымыться. Вчера Шурф, кажется, мельком видел дверь, предположительно ведущую в купальню, но заключил, что не стоило и надеяться найти там хотя бы три захудалых бассейна. Если здесь такие кровати, то там стоит какое-нибудь корыто, среди провинциалов громко именуемое ванной. Пока новоиспеченный адепт Ордена Водяной Вороны размышлял о своих резко ухудшившихся условиях жизни, за дверью повторился тот же мерзкий звук, пробирающий до костей. Раздались требовательные голоса взрослых. Наверное, стоило узнать, что происходит. Может, удастся призвать к тишине нарушителей покоя? Он нехотя поднялся и пересёк комнату (за каких-то несколько шагов), чтобы выглянуть в коридор. В глазах замелькало от зелёных мантий. Из ближайших дверей тоже выходили послушники. Все разного возраста, от совсем малышей до подростков и юношей с уже пробивающимся пушком на лице. Кто-то зевал и тёр заспанные глаза, кто-то испуганно озирался и жался к стене. Парни постарше уже стояли возле своих комнат, не без злорадства наблюдая за остальными. — Ну, малышня, шевелитесь! Вас сюда взяли не спать! — низким голосом рявкнул мужчина с аккуратной бородкой. В руках у него были самопишущие таблички. — Шоххи Тарва? Испуганный малыш лет шестнадцати, стоявший по правую руку от Шурфа, посторонился, чтобы освободить проход. Шурф увидел, что обстановка за соседней дверью точь-в-точь повторяет интерьер его комнаты. Только вещей было немного больше. — Где твой сосед? — У него практические занятия… Бородач мельком заглянул внутрь, удовлетворенно кивнул, приложил руку к табличке и подошел к двери в следующую комнату. — А это что такое? — возмущённо прошипел он, рассматривая Шурфа с ног до головы. — Что — это? — не слишком вежливо переспросил тот. Он уже догадался: дело было в том, что он единственный не переоделся в форменную зелёную мантию. Так и остался в своём белом лоохи, к тому же помятом со сна. Но Шурф и так не был доволен тем, что пришлось подняться ни свет ни заря. Так ещё и терпеть подобное обращение? От него что, ждут отчёта, почему он не напялил на себя те тряпки? Или ему начать оправдываться? Что за дикость! Когда он решился пойти за Великим Магистром, то представлял, что тот лично займется его обучением, а теперь приходилось иметь дело с этим сбродом. К такому он не был готов. Человек перед ним напоминал сразу всех надоедливых воспитателей, которых отец приглашал в их дом. Пары простеньких заклинаний обычно хватало, чтобы избавиться от подобных зануд. Мужчина с табличками удивленно приподнял бровь. Он явно не ожидал такой наглости. Мальчишки вокруг как-то разом затихли и начали переглядываться. Повисла напряженная пауза. С другого конца коридора к ним спешил толстый мужичок с раскрасневшимися щеками. Кажется, местный комендант. Это он ночью отвёл Шурфа в комнату, когда они с Великим Магистром прибыли в резиденцию. — Младший Магистр Хотри! — крикнул он на бегу, видимо обращаясь к бородачу, — Я не застал вас в Покоях Утреннего Настроя, чтобы предупредить… Когда мужчина повернулся на голос, Шурф решил воспользоваться ситуацией, чтобы проучить неприятного типа. Сильный поток воздуха, который он наловчился посылать строго в цель, обычно работал безотказно, сметая с пути все преграды. Но не успел он закончить нужный пасс, как нос пронзила резкая боль. Он обнаружил себя лежащим лицом в пол, да ещё и придавленный сапогом Младшего Магистра. — Что-то срочное, Урмати? — раздалось над головой. — У меня здесь воспитательная работа в разгаре. Или это насчёт нового птенчика? — Ох, это же новенький, Лонли-Локли, он… — толстячок вдруг спохватился и замолчал. Какое-то время было тихо, видимо, комендант перешел на Безмолвную Речь. Лежать было неудобно, камень под его щекой стал скользким, из разбитого носа текла кровь. Шурф попытался было освободиться и дернулся под навалившейся тяжестью. Однако невидимая преграда не давала поднять голову, а рот словно был забит песком, так что даже выругаться на обидчика не получалось. — Ясно, — вслух отозвался Магистр Хотри, явно не слишком довольный полученными новостями. Он убрал ногу и поднял наглого мальчишку на ноги, резко дернув за ворот лоохи. — Повезло тебе, Лонли-Локли, для первого раза обойдёмся наказанием попроще. Сегодня помогаешь на кухне. И переоденься, если не хочешь новых неприятностей. Наказанием? Ни разу, пока он жил в отцовском доме, никто не смел его наказывать! Возмущённый Шурф открыл было рот, чтобы огрызнуться, но тут из другого конца коридора донёсся громкий гул, а затем душераздирающий крик, заставивший всё внутри похолодеть. Комендант прищелкнул языком. — Опять Магистр Орба не в духе? Это седьмой послушник за последние полдюжины дней. По-моему, это уже слишком… — В самый раз, — отмахнулся Магистр Хотри, не сводя пристального взгляда с нового послушника. — Чужое наказание отлично призывает к порядку остальных. Ближайшие дни в покоях послушников будет идеальный порядок. Шурф был совершенно уверен, что только что слышал предсмертный крик сожженного заживо. Мгновенье он улавливал отголоски чужих мыслей, будто дух этого неизвестного мальчишки отправился в свой последний путь сквозь его сердце. Это действительно было наказание за беспорядок в покоях? Он тоже может расстаться с жизнью из-за такой ерунды? Его вдруг посетила ужасная догадка, что вчера, приняв руку врага над пеплом погибшего отца, он не избежал смерти. Он вступил на её территорию. Дерзкие слова застряли в горле. Младший Магистр удовлетворённо хмыкнул, а потом издевательским тоном обратился к остальным послушникам: — Ребята, у нас тут завёлся белый воронёнок! Объясните ему, как надо себя вести, иначе в следующий раз достанется всем! — Да, Магистр Хотри, — ответил нестройный хор. Когда закончилась утренняя проверка и послушники получили каждый своё задание на день, Шурф поспешил в комнату переодеться. Не потому, что так испугался наказания. Он не хотел оказаться окруженным этой толпой незнакомых детей в столь уязвимом положении. Контакт с остальными был неизбежен, но Лонли-Локли собирался сделать всё возможное, чтобы его оттянуть. Ему казалось, в глазах остальных послушников он уже потерял лицо, был опозорен тем поражением. Для начала ему нужно было вернуть пошатнувшееся равновесие, чему не способствовали ещё не выветрившиеся из груди отголоски чужой смерти. Стянув залитое кровью лоохи, Шурф сунул его поглубже в шкаф, примерил свою новую мантию. Как и ожидалось, подол не доставал до щиколоток на половину локтя. Что ж, большим посмешищем он уже не будет. С этими мыслями он выскользнул за дверь и свернул на первый попавшийся лестничный пролёт. Самопишущая табличка в его руках гласила, что утром у него занятие в Испытательном Зале. Шурф понятия не имел, где это. И даже не задумываясь о том, что может опоздать, шёл быстрым шагом по коридору, погруженный в свои мысли, пока не налетел на кого-то. — Эй, полегче, пацан! — проворчала жертва столкновения. Ею оказался очередной Младший Магистр, если судить по крою мантии, в которую Шурф уткнулся. Впрочем, этот ворчал не столько злобно, сколько удивлённо. Шурф поднял глаза и увидел довольно молодое лицо. Наверное, юноша совсем недавно получил звание Младшего Магистра. — Куда так торопишься? — В Испытательный Зал, — буркнул Лонли-Локли, почти физическим усилием игнорируя услышанное «пацан». — Так тебе в другую сторону. Новенький, что ли? Иди за мной. В этом крыле послушникам делать нечего. Шурф и рад был отказаться от такой компании, но неожиданный помощник вроде бы ненавязчиво, но крепко держал его за локоть, волоча за собой. — Как звать-то? — продолжал расспросы незнакомец, ничуть не смущаясь враждебного молчания. Речь его была как будто доброжелательной, но Шурф решил не злоупотреблять терпением старшего и неохотно ответил. — Шурф, значит. А с носом что? За дело влетело или с соседом подрался? Ладно, не дуйся. Что я, не знаю, как это бывает? И сам похлеще получал. Давай помогу залечить. Мимолетное прикосновение к лицу заставило вздрогнуть. За полдня сложно привыкнуть к столь фамильярному распусканию рук со стороны незнакомых людей. Но на этот раз хоть больно не было... Провожатый хмыкнул. Шурф подумал, что тот сейчас начнёт разговор и на эту тему, но оказалось, что они уже подошли к нужной двери. — Тебе сюда. Пауза. Рука всё ещё крепко сжимала локоть. — Забеги потом этажом выше к Мастеру Опрятных Одеяний, пусть подгонит твою мантию, что ли… Наконец пальцы разжались, и непрошеный благодетель удалился, даже изобразив напоследок легкую улыбку. Шурф проводил его подозрительным взглядом до поворота и только потом отворил дверь в зал. Занятие прошло на удивление гладко. Наставник, флегматичный Старший Магистр с обветренной кожей, попросил продемонстрировать свои навыки и рассказать, что Шурф уже изучал самостоятельно. Надежды поразить его своими познаниями не оправдались, но и враждебности никакой старик не проявил. Почти всё время записывал что-то по старинке, на бумагу, и только раз посмотрел на подопечного своими бесцветными глазами, цокнул языком и вернулся к своему занятию. Заскучавший Шурф чуть было не уснул на неудобном табурете, ожидая развития событий, но обошлось. — С завтрашнего дня будешь заниматься в группе Магистра Хотри. Подтянешь для начала свои пробелы в теории, — заговорил Магистр. — На сегодня свободен. Шурф был не в восторге, услышав знакомое имя. Снова иметь дело с тем неприятным типом… Да ещё в качестве ученика... После утренней сцены Шурф всё ещё не мог прийти в себя. Понятно, что вести себя как раньше нельзя, но как быть? Он не мог заставить себя безропотно соглашаться с приказами, с показной благодарностью принимать поучения и непрошеные советы взрослых, как это делали остальные. Он не такой, как все, он особенный, они что, не видят? Поэтому на всё вышесказанное он ответил угрюмым молчанием, мысленно уговаривая себя хотя бы не грубить. Удовлетворённый и такой реакцией, Старший Магистр отправил его отбывать назначенное наказание на кухню. Шурф демонстративно вскинул голову и не спеша пошёл в сторону орденской кухни. Пожалуй, эту линию поведения можно продолжить, потому что, кажется, сработало: вроде и не полез на рожон по ничтожному поводу, как избалованный глупый ребёнок, принял местные правила игры, если уж оказался здесь, и в то же время не расстелился перед старшим, дескать: «Да, господин Магистр, слушаюсь и повинуюсь, господин Магистр». Посмотрим, как дальше удастся держать эту линию, возможностей, похоже, представится много.

***

— Ну, и чего стал в дверях? А, ты в первый раз… Давай, заходи, заходи. Шурф стоял на пороге кухни, не решаясь пройти дальше. Запах сбивал с ног. В отцовском имении он не знал точно, где находится кухня, не говоря уже о том, что ему в голову не приходило самому чем-то там заниматься. То, что здесь послушников отправляли помогать повару, стало для него полным сюрпризом. В Ордене полно прислуги всех рангов, зачем адептов-то привлекать к чистке овощей? Или здесь какая-то особая магия, которую тоже нужно изучать? Да непохоже. И для наказания странно. В огромном светлом помещении суетилось не меньше дюжины человек, ни на ком не было форменной зелёной орденской мантии. Значит, нанятая прислуга. Что ему тут делать? Между тем повар продолжал что-то говорить. Лонли-Локли прислушался. — Тебя как зовут-то? Шурф? Иди сюда, Шурф. Вот видишь этот чан? Ясно, видишь, он большой, — повар хохотнул. — А вот в этой корзине бобы. Чисти их и отправляй в чан, а потом поставь его на плиту, только заклинание прочитай, чтобы кровь не сворачивалась. Тошнота ощутимо подступила к горлу. Чан был полон крови. Густой печёночный запах поднимался тёплой волной. Повар поднял на него глаза от корзины. — Да ты что, это же индюшачья! Э-э-э! Ты мне не вздумай здесь сблевать, слышь, новенький! Да не стой столбом, времени у меня нет на нежности с вами тут, опоздаем с обедом — мне отвечать, не тебе. Секунду подумав, повар беззлобно отвесил Шурфу тяжёлый подзатыльник и отошёл к плите. Испепелить его вполне хватило бы умения и сил, но дальше-то что? Наводить свои порядки в Ордене Лойсо Пондохвы ему ещё рано. Шурф подавил новый приступ тошноты и присел на обшарпанный табурет возле корзины. Бобы были явно прошлогоднего урожая, жёсткие, местами подгнившие. Он попытался их отбрасывать, но повар, вроде бы занятый чем-то на другом конце кухни, тут же закричал: — Эй, Лонли-Локли! Слышь, ты это брось! Так на вас всех бобов не напасешься. Шурф, усмехнувшись, отправил в кровавый чан гнилые зернышки. Пусть так, всё равно он есть этого не станет. Работа была не трудная, но нудная. Он вскоре нашёл наиболее рациональный алгоритм движений, и уже через полчаса корзина опустела. Повар бросил в его сторону одобрительный взгляд, но промолчал. Не то чтобы Шурфу так уж нужна была похвала от повара, но всё же стало неприятно. Совсем немного и ненадолго. Он поднял тяжёлый чан на плиту, забормотал бытовые заклинания. Тошнотворный запах усилился, поднялась грязная пена. Лонли-Локли смотрел на кипящую жижу и не думал вообще ни о чем. Повар подошёл, посолил похлёбку, помешал в чане здоровенной поварёшкой, попробовал варево, плюхнул поварёшку обратно в чан, окуная в жижу замызганный рукав лоохи. Шурф не поморщился и не отвернулся. Повар скосил на него глаза и серьёзно сказал: — Ладно тебе, парень, ерунда это всё. И уж поверь, это не самое страшное из того, что ты здесь увидишь. Когда пришло время обеда, Шурф не сел за общий стол, даже в голову не пришло. Голода он не чувствовал, но обеденное время располагало, и в голове мелькнула мысль о трактире. Можно пойти в «Обжору Бунбу», дорого, зато качественно. Но перед глазами встал просторный зал трактира, полный жующего народа, обрюзгшие тела, жирные животы, скрытые под лоохи, мясной пар над мисками, и Шурф твёрдыми шагами направился в свою комнату. Тщательно выкупался, чётко проговаривая очищающие заклинания, переоделся в чистое и сел за стол, положив на гладкую прохладную поверхность сцепленные руки. Книгу он взял только через полчаса.

***

К вечеру его ждал новый сюрприз: к нему нагрянул сосед. Послушник старше его раза в два, плечистый и очень шумный. Дверь чуть с петель не слетела, когда он ввалился в комнату с вещами. — Это ты что ли новенький, жердь? — бросив сумку на соседнюю кровать, парень сам плюхнулся туда же и смерил его оценивающим взглядом. — По слухам я уж решил, что увижу кого-то более… впечатляющего. Шурф мигом ощетинился в ответ на такое нахальство. — Впечатлю тебя прямо сейчас, если не уберешься из моей комнаты, — холодно отозвался он, вложив в голос побольше металла. Оппонент же только расхохотался в ответ на его угрозу. — Не заводись, растрёпыш. Может тебе и повезло разок безнаказанно огрызнуться на Младшего Магистра, но, кидаясь на всех подряд, долго здесь не протянешь. — Собеседник вдруг подался вперёд и сообщил доверительным шепотом: — Слыхал, наверное, как утром вопил Ари Тайва, когда его поджарили, как индюшку? Так это мой бывший сосед. Думаешь, он по глупости попался на пустяковой проверке? Здесь дураков нет, за горстку мусора платить жизнью. Ты смотри, как бы в следующий раз под твоей кроватью не обнаружили какую-нибудь дохлятину. Усёк, белый воронёнок? Это был явный вызов. Здоровяк хотел его запугать, показать своё превосходство. Шурф не мог допустить такого расклада, уязвленная гордость требовала немедленно показать, чего он стОит. Может быть, утром он недооценил противника, но сейчас точно не уступит. Огненные нити из его пальцев вылетели мгновенно. Пять линий рассекли воздух перед самым лицом наглеца и тут же рассыпались искрами, рассеянные вовремя подставленной ладонью. «Смог-таки отбить, — разочарованно отметил Лонли-Локли. — Ну ладно, во второй раз точно достану». Но не успел он приготовить новое заклинание, как та же ладонь поднялась в примирительном жесте. — Всё-всё, хорош! Вижу, что ты не так прост, кое-что можешь. Мне это нравится. Терпеть не могу трусов и неженок. Моя комната после пожара для жизни не годится, так что меня переселили сюда. Хатта Урай, — он изобразил подобие приветственного жеста, — вижу тебя как наяву, сосед. Что ж, если это была проверка, Шурф её прошёл. Хатта действительно перестал проявлять открытую агрессию, даже рассказал кое-что о порядках в Ордене и дал пару советов. Но во взгляде осталась настороженность. Такую же можно было увидеть у лисиц, наблюдающих за птицей, прежде чем напасть. Только вот Лонли-Локли не собирался становиться добычей. — Мы здесь зависим друг от друга, если понимаешь, что я имею в виду, — сказал Хатта напоследок, прежде чем отправиться ко сну. Шурф же проверил, на месте ли его импровизированные щиты. Бдительность терять было нельзя. Засыпая, он размышлял о том, что кое в чем ему стоит брать пример с нового знакомого — изучить обстановку, а в особенности людей, с которыми теперь, хочешь не хочешь, а дело иметь придётся.

***

На следующий день он открыто вышел в общий коридор к остальным послушникам. Он был готов и к провокациям, и к драке, но всё оказалось гораздо проще. После истории с Магистром Хотри он приобрёл репутацию то ли героя, то ли отчаянного безумца, так что мальчишки в основном расспрашивали о подробностях произошедшего и его прошлом в целом. Шурф, не собиравшийся заводить близких знакомств с ничего не значащей мелюзгой, отвечал односложно, едва размыкая губы. Всё равно скоро выяснится, что он один такой особенный, так что незачем стараться быть любезным. Интерес к новенькому быстро увял, впрочем, нашлись и такие, которые сразу признали его претензии справедливыми и повели себя не то что дружелюбно, а откровенно льстиво. Шурфу предложили показать Орден, рассказать о порядках, предостеречь от ошибок, посплетничать о преподавателях. Такие типы его занимали ещё меньше. Ему никто не нужен, он здесь для того, чтобы стать таким же, как Великий Магистр, и это скоро случится. Тогда вся эта шелуха отстанет и не посмеет лезть с услугами и сплетнями. «Пока ладно, — думал Шурф, — раз уж не могу от них отделаться, надо попробовать извлечь из этого общения пользу». К обеду он уже неплохо ориентировался в крыле, где жили послушники, и даже отметил для себя несколько укромных мест в лестничных пролётах и под крышей, где можно было побыть в одиночестве, когда мельтешение мелюзги станет особенно утомительным. Он всё-таки заглянул в трапезную в надежде, что на этот раз там подадут что-то съедобное. Как бы не так. В этот раз подавали явно протухшее мясо, приправленное разве что заклинанием от смертельных ядов, которое позволяло есть эту мерзость без вреда для жизни и здоровья… Он осмотрелся и отметил, с каким безразличием обедают остальные. Разве что некоторые мальчишки, как и он, с отвращением пялились в свои тарелки. Кто-то выбежал за двери, зажав рот. Наверное, все они тоже новички. Шурф всё же взял тарелку для вида, чтобы сесть за стол и послушать разговоры вокруг. — Говорю тебе, Магистр Орба слишком интересуется послушниками, утром я слышал…. Шурф старался запоминать всё, хотя мало понимал, о чём идёт речь. Что именно интересует Магистра Орбу? И как это может быть слишком? — Следующие Бои Аргада начнутся через полдюжины дней, надо налечь на занятия плотнее… Какие ещё Бои Аргада? Ничего не ясно. Шурф развернулся в другую сторону. — А вчера его опять видели в трактире. Так он точно схлопочет наказание за пренебрежение орденской кухней… Кажется, это стоило взять на заметку. Если постоянно пропускать приёмы пищи, это привлечет внимание старших. Оглядев зал, Лонли-Локли убедился, что расхаживающие между столов Младшие Магистры внимательно наблюдали за послушниками. Что ж, придётся сделать над собой усилие и хоть что-то отправить в рот. Оставалось надеяться, что после этого организм не расстанется с содержимым желудка за ближайшим углом... Что ещё? — В том трактире тусуются хорошенькие студентки… — Опять продул в крак последнюю корону… Не интересно. Когда Шурф уже было решил, что больше ничего толкового узнать не удастся, за спиной раздался шепот: — Да точно. Райда подслушал его Безмолвную Речь, Великий Магистр привёл его лично! — … никто не посмеет перечить… Больше он ничего не смог разобрать, но и этот клочок разговора взволновал его. Это о нём? Кто-то видел, что он прибыл сюда с Великим Магистром? Неужели Лойсо отдал какие-то особые распоряжения на его счёт? Эта мысль заставила сердце пропустить удар. Наверняка, Пондохва имел на него особенные планы. Возможно, он слишком занят, чтобы учить его сам, но потом… Шурф сдержал разбушевавшуюся фантазию. Что потом? Он собирался отомстить убийце отца, когда наберется сил… Да. Но это требует времени. А пока у него нет ни малейшего шанса на успех, он мог бы просто взглянуть на него ещё раз… В тот же день Великий Магистр вызвал его в свой кабинет. Шурф вошёл настороженно, остановился у двери, исподлобья глядя на Лойсо Пондохву. Он был готов к выговору за вольное поведение, хотя понимал, что вряд ли сам Великий станет отчитывать новенького. Для этого полно всяких… помельче. Но в глубине души надеялся, что Лойсо понравилось его поведение. Должен же он его выделить среди остальных! И даже предвкушал: сейчас тот всё ему расскажет, объяснит, какие великие цели у него связаны с ним, Шурфом Лонли-Локли. Но даже в самых смелых мечтах он не смел ожидать, что сам Лойсо Пондохва в нарушение всех уставных норм встанет ему навстречу, пригласит сесть в кресло у стола и заговорит так просто и доверительно: — Наслышан о твоих подвигах, Шурф! С первых же часов в Ордене показать всем, что ты не позволишь помыкать собой — это, знаешь ли, дорогого стоит. И прозвищем, которое ты заслужил, вполне можно гордиться. Белый Ворон! Как звучит! Мне даже завидно, правда. Я потратил больше времени на то, чтобы все вокруг поняли, кто я такой. Ясно, что я в тебе не ошибся. Шурф встрепенулся, вольготнее раскинулся в кресле: а что, он избранник самого Лойсо, ему можно! Ответил как можно солиднее: — Благодарю вас, господин Великий Магистр. Я постараюсь оправдать ваши ожидания. — Да уж постарайся, Лонли-Локли! — подхватил Лойсо. — А то, знаешь ли, не часто приходится иметь дело с ребятами вроде тебя. И ещё, Шурф. Я надеюсь, что ты понимаешь, почему мне пришлось быть таким жёстким и не держишь на меня зла. Шурф торопливо закивал: ещё бы он не понял! Ведь сразу же было видно, насколько жалок и ничтожен был отец по сравнению с самим Вороном. Что он мог ему дать, если едва дослужился до мантии Младшего Магистра, и это был, конечно, его потолок? — Я всё понимаю, господин Великий Магистр, — сказал Шурф, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Ему захотелось рассказать Лойсо о том, что он тогда увидел, что почувствовал и предчувствовал, потому что это было самое важное, а сидящий напротив человек смотрел так тепло, говорил так проникновенно, что нельзя было сомневаться в его искреннем расположении. — Когда я посмотрел на вас тогда, в первый раз в жизни, я увидел в вас своё будущее, возможное будущее, если я буду здесь, с вами. Оно показалось мне очень желанным, по-настоящему великим. Я очень любил отца, но ведь цель жизни каждого родителя — успех и счастье сына, правда? Значит, всё правильно. Шурф ещё хотел сказать, что теперь у него есть один ориентир в жизни — он, ослепительный и грозный Лойсо Пондохва, но подумал, что это будет слишком и замолчал, взволнованный и счастливый. — Да, похоже, ты действительно понимаешь больше, чем остальные и даже чем я мог ожидать. Ну, что же, я рад. Мне приятно, что ты на моей строне. Возможно, настанет момент, когда мы с тобой будем двое против целого мира. И Шурф тут же понял, что больше всего на свете хочет именно этого. Он и Лойсо! И пусть весь мир подождёт! А тот продолжал: — Мне приятно с тобой говорить, но, к сожалению, моих обязанностей никто не отменял, а дела сами собой не делаются. Возвращайся на занятия и всё же береги себя, тебя ждёт великое будущее, если справишься с обучением. Шурф вышел из кабинета, задрав подбородок выше обычного и едва отвечая на обращения. У самого Лойсо с ним связаны большие надежды и великие планы!

***

Вслед ему смотрел Лойсо Пондохва, качая головой от удивления. Ничего особенного, всё, как ожидалось, всё, как с остальными. Ну, да, силён и способен на редкость, но у него в Ордене такие десятками подрастают. Зачем ему этот Лонли-Локли? Вон, идёт по двору, задрав нос и переставляя тощие ноги, как журавль на болоте. Было бы смешно, да давно уж надоело. Но во сне был точно он, и он стал причиной поражения. Убить его? Да ни за что! Может быть, потом придётся, но сейчас этот мальчик выведет его на след настоящих, серьёзных, опасных врагов. И вот тогда-то будет настоящая битва, о которой он, Лойсо Пондохва, уже предупреждён!

***

Через несколько дюжин дней Шурф в случайно возникшем разговоре с другими послушниками узнал, что его Лойсо каждому из них говорил то же самое — мы с тобой против всего мира, ты один понимаешь, о чём я говорю… Он был поражён в самое сердце, но тогда не подал виду, а ночью, оставшись один в одном из тёмных закутков резиденции, дал волю чувствам. Бушевал, клялся, что наберётся сил, всему научится и убьёт Лойсо за предательство. Потом опомнился: какое предательство? Он сам всё напридумывал, а Лойсо… Он всё равно о нём услышит. Шурф не плакал, конечно, но был близок к тому. И, глядя сухими злыми глазами на светлеющий прямоугольник окна, поклялся себе: всё равно наступит день, когда Лойсо скажет ему «Мы с тобой…» не так, как другим.