Белая Ворона

Младший Магистр Шурф Лонли-Локли сидел в кабинете Лойсо Пондохвы и внимательно слушал его задание. Он уже давно был своим в этом сердце Ордена. Лойсо часто приглашал его к себе. Задушевных бесед за кружкой камры, конечно, не вёл, но держался достаточно непринуждённо и вводил в курс многих своих дел. Шурф очень хорошо знал, что обольщаться не следует, всё может измениться в любой момент: Великий Магистр капризен и переменчив. Но потом как-то привык. Показалось — Лойсо действительно доверяет ему. В конце концов, даже у Лойсо Пондохвы должен быть свой круг, так почему бы Шурфу не стать его частью? Лонли-Локли всегда казалось, что к Лойсо невозможно привыкнуть как к лихому ветру, который дует, куда хочет, а не туда, куда можно ожидать. Грозное и прекрасное существо, которое крылось под обличьем стройного светловолосого мужчины, не вмещалось ни в какие представления о возможном. Но всё же Лойсо-человек был знаком Шурфу достаточно хорошо. Он знал его привычки и предпочтения, любимый сорт табака, манеру смеяться, откидываясь в кресле, фасон коротких сапожек и ещё много мелочей, составляющих привычный облик Великого Магистра. Это было приятно и вносило в его отношение к Лойсо уют и даже какую-то интимность. Шурф был доволен тем, что Лойсо ни разу не попытался повторить их близость. Те отношения, что у них сложились, были гораздо ценнее для него, чем любой секс, даже экстремальный, который у них случился. Лойсо был для него тем, чем мог стать отец, только не по-детски, а осознанно. Образец для подражания, предмет поклонения и восторга. Но всё чаще Шурф ловил себя на том, что ждёт от Лойсо чего-то ещё, непонятно чего, но самого главного и важного. Ждёт, но не получает. Сейчас речь шла о поездке в Кеттари. Лойсо говорил: — В последнее время мне стало надоедать безрезультатное противостояние с Кеттарийцем. Он всячески подбирается ко мне, но у меня такое впечатление, что он намеренно использует те пути, на которых я могу его остановить. Он это знает и как будто просто показывает мне свою силу. Не такой уж он простак, чтобы всерьёз рассчитывать напугать меня. Я не сомневаюсь в том, что вполне в его силах если не убить, то нанести мне ощутимый вред, он — очень могущественный колдун. Ну, что же, пришло время расшевелить его. Я уничтожил Кеттари. Шурф вскинул на Великого Магистра недоумённый взгляд. Тот усмехнулся: — Ты сомневаешься в том, что я могу сделать это, не выходя из кабинета? Напрасно. Семь дюжин дней назад город Кеттари был стёрт с лица земли. Я, собственно, и не ждал, что разгневанный сэр Халли появится у меня в кабинете, чтобы пристыдить и погрозить пальцем, но хоть какой-то реакции всё же ждал. И вот недавно до меня стали доходить слухи, что Кеттари существует. Туда ездят и привозят кеттарийские ковры, как ни в чём ни бывало. Мне нужно узнать, в чём дело. Шурф молчал. Он ни минуты не сомневался в том, что Лойсо без всякого труда может узнать это сам. Если уже не знает. Зачем тогда посылать туда его? Ответ напрашивался сам собой: это нужно не Лойсо, а ему, Шурфу. Часть обучения, дырку над ним в небе! Лойсо мгновенно подхватил его мысль: — Ты достаточно знаешь меня, Шурф. Я не Чиффа, который каждый свой чих обставляет, как многоходовую интригу. Ты прав: мне нужно, чтобы туда съездил ты. Точнее, сходил Тёмным Путём и так же быстро вернулся, узнав, разумеется, что случилось. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Пауза. Шурф поднялся с кресла. — Я могу идти? — Конечно. Почему не можешь? Иди. Сборы заняли немного времени. До Кеттари путь неблизкий, но Тёмным Путём можно пройти хоть до Арвароха, если возникнет такая надобность. Шурф постоял у ворот, глядя на разросшиеся деревья вахари. Что-то было не так. Он решительно шагнул на мостовую городской окраины. Наваждение было таким качественным, что распознать его сразу мог только сильный и опытный колдун. Преодолевая внутреннее сопротивление, граничащее с отвращением, Шурф шёл по призрачному городу. Сердце неподконтрольно колотилось, сбивая дыхание. Лойсо захотел избавиться от него таким замысловатым способом, отправив внутрь наваждения? В любой момент оно могло рассеяться, прихватив с собой непрошенного гостя. Но зачем, Лойсо? Исчезнуть внутри наваждения — страшная участь. Никакого посмертия, даже жалкой надежды стать призраком. Раствориться в небытии, как будто тебя и не было никогда на свете. Шурфу было страшно. Жизнь, столько обещавшая и уже давшая столько наслаждений, могла кончиться в любую секунду. Одного слова Лойсо, сказанного в орденском кабинете, вполне достаточно. Впрочем, это и вне Кеттари могло произойти с таким же успехом. Поймав себя на этой мысли, Шурф перевёл дыхание. Время шло, Лонли-Локли брёл по нарядной набережной Миера, переходил мосты, даже зашёл в трактир, правда, протолкнуть в горло ничего не смог. Вышел, спустился к реке, закурил. Итак, исчезновение вместе с наведённым призраком города ему, возможно, не грозит. Зря он погрешил на Лойсо. Да, пожалуй, особого смысла в таком замысловатом способе убийства простого Младшего Магистра не было. Значит, он и вправду должен узнать, что тут случилось. Ясно было пока только то, что Лойсо действительно уничтожил настоящий Кеттари, а кто-то очень могущественный создал на его месте другой. Жаль, Шурф никогда не бывал здесь раньше и не может судить о том, насколько призрачный город соответствует своему уничтоженному образцу. Но выглядел лже-Кеттари вполне обычно. Город как город. Немноголюдный, но всё же прохожие встречаются. Тоже люди как люди, разговаривают с характерным акцентом. Даже вот такие экземпляры встречаются, отметил Шурф. «Экземпляр» был и правда нерядовой. По набережной шла умопомрачительная красотка в дорогом лоохи с замысловатыми зелёными узорами. Лонли-Локли терпеть не мог таких сладеньких блондинок: пухлые губки бантиком, загнутые ресницы хлопают по три раза в секунду, гладкий низкий лобик, пышная грудь и толстая задница. На румяном личике — ни проблеска мысли. Блондинка остановилась, игриво повела плечами и откровенно подмигнула Шурфу. Этого ещё недоставало! Он уже сложил пальцы для щелчка, но вовремя опомнился: Смертный Шар в призрачном пространстве мог вызвать непредсказуемые последствия. Лонли-Локли демонстративно отвернулся и услышал за спиной смешок, а потом неожиданно низкий, хрипловатый голос: — Напрасно отворачиваешься, красавчик. Не мешало бы тебе приглядеться. Шурф резко повернулся в её сторону. На набережной никого не было. Так. Похоже, начались чудеса, предназначенные лично ему. Он бросил окурок в Миер, словно хотел показать пренебрежение к призрачной сути города, и вышел на набережную. До вечера Шурф бродил по Кеттари и не заметил никаких внешних проявлений необычности его бытия. Только, пожалуй, планировка казалась несколько сумбурной: одна и та же улица продолжалась на другой стороне реки, если судить по табличкам с названием. Но, строго говоря, так вполне могло быть и в нормальном городе. Мало ли, может, архитектор с фантазией. К вечеру, устав бродить по городу, Шурф присел на скамейку в каком-то невнятном парке. Он понимал, что возвращаться ещё рано. Узнать самого главного: чья это работа, ему пока не удалось. Вернуться и сказать Лойсо, что «кто-то» навёл качественное наваждение поверх руин, и думать нечего. Между тем город жил своей вечерней жизнью. На улицах появилось много прохожих, слышались оживлённые голоса, смех, музыка. Преодолевая раздражение и усталость, Шурф вспомнил разговор с Лойсо. Он решил спровоцировать Кеттарийца и разрушить то, что было ему особенно дорого. Намёк прозрачный: для того, чтобы уничтожить этот Мир, Магистру Пондохве достаточно лишь увеличить масштаб своих действий. Ответом было создание иллюзии прежнего города. Иллюзию можно овеществить, это лишь вопрос времени. Но кто это сделал? Сам Кеттариец? Вряд ли, для этого необходимо личное присутствие. Кто-то из его могущественных сообщников, ясно. Вечерело. Оставаться ли здесь на ночь, Шурф не знал. Может, это наваждение рассеивается ночью, так бывает. Или наоборот, ночью откроется то, чего он не заметил днём. Шурф встал и побрёл наугад к окраине города. В сгущающихся сумерках от отчётливо увидел краешек узорного зелёного лоохи, мелькнувший за углом. Если это та самая блондинка, то она определённо здесь неспроста. Лонли-Локли устремился следом. За поворотом короткой улицы никого похожего не было. Городская ограда с распахнутыми воротами оказалась совсем рядом, и Шурф решил заглянуть туда из любопытства: что за границей наваждения? Но позади послышался добродушный голос: — А вот туда тебе лучше не ходить, Шурф. Он резко обернулся. На обочине дороги стоял ничем не примечательный господин средних лет, средней комплекции, среднего роста. Единственная примета: рыжеватые пышные усы. Незнакомец доброжелательно улыбался и призывно махал рукой. Лонли-Локли напрягся, приготовившись и к нападению, и к важному разговору, ради которого он, возможно, и пришёл сюда. Было так любопытно, как, наверное, никогда в жизни. Между тем неприметный господин не проявлял никаких признаков агрессии. Он продолжал улыбаться и явно был настроен на долгую беседу. — Что, оценил мою работу, Младший Магистр? Я в тебе и не сомневался. У тебя огромный потенциал, молодой человек. Да и сейчас есть на что полюбоваться. Незнакомец назвал его по имени, но сам не спешил представляться. Значит, спрашивать бесполезно. Шурф прервал словесный поток: — Так это вы создали иллюзию города? Зачем? — Давай присядем где-нибудь. Разговор у нас будет если и не долгий, то важный. Ну, хотя бы вот здесь. Он приглашающе махнул рукой в сторону маленькой, увитой плющом беседки, которой только что точно не было. Внутри было прохладно, легко дышалось. Они опустились на длинную скамейку. Шурф продолжал вопросительно молчать. Он задал вопрос и ждал ответа. — Ну, и что ты так смотришь? Я ведь уже сказал, что новый Кеттари — моя работа. — Это не Кеттари. Это иллюзия. — Вот как? — хохотнул незнакомец. — А на предмет всего остального ты так уж уверен, Шурф? Ты ещё очень молод, но чрезвычайно любознателен и наблюдателен, так что мог уже заметить: нет ничего постоянного. Граница между сбывшимся и несбывшимся не так уж чётко проложена. Да и о своей жизни ты не можешь с уверенностью сказать, что она — не сон, не иллюзия, не наваждение. Верно ведь? Разве у тебя нет кое-какого опыта? Рыжеусый говорил небрежно, улыбался и насмешливо поглядывал на своего собеседника, а Шурф почувствовал, что тело покрылось мурашками и на лбу выступила испарина. Крыша высокого дома, его собственная рука в белом лоохи, незнакомый голос за спиной, читающий неведомые стихи... Кто этот человек? Почему он знает о нём больше, чем он сам? — Да не волнуйся ты так! Я не знаю содержания твоих видений. И не я их насылал. Это просто возможный вариант твоей жизни. Тебе лучше знать, чего ты лишён здесь. Причём нельзя с уверенностью сказать, какой вариант предпочтительнее. Просто не будь так прямолинеен. Впрочем, уверенность в своей правоте — природное свойство молодости. Когда ты станешь гораааздо старше, то не будешь твёрдо заявлять: это — реальность, а это — иллюзия; это есть, а этого нет; это — разрушение, а это — созидание. И никогда не скажешь: этого не может быть. Пославший тебя не ошибся, когда сказал, что эта поездка тебе нужна не меньше, чем ему — информация. Ему я передавать ничего не буду, он сам умеет делать выводы. Шурф молчал. Что он мог противопоставить тысячелетней мудрости? Что перед ним — один из древних колдунов, Шурф не сомневался. — А теперь позволь откланяться, Шурф. Да и тебе пора. Нет, Кеттари ночью остаётся на месте, не волнуйся. Просто твоё задание выполнено. Незнакомец исчез. Шурф тяжело поднялся со скамейки и шагнул в свою комнату, чувствуя себя на тысячу лет старше.