***
Шурф замолчал. Смотрел на Лойсо настороженно, видимо, ожидая если не смерти, то взрыва гнева или хотя бы вопросов. Он, видимо, был ко всему готов. Великий Магистр Ордена Водяной Вороны подошёл к неподвижно стоящему Лонли-Локли и молча обнял его. Он прожил на свете и во тьме уже больше тысячи лет, но это было первое дружеское объятие в его жизни. Оно было прекрасно и продолжалось целую секунду. Почувствовав на плечах ответное прикосновение, Лойсо отстранился и внимательно поглядел в близкое лицо своего Магистра. Тот волновался так откровенно, что Лойсо рассмеялся. — Ты такой молодец, что не послушался меня, Шурф! Но запомни на всю оставшуюся жизнь: это был первый и последний раз. Тот кивнул: — Я всё понял. И можно было не сомневаться, что эти слова относились не только к предупреждению о нарушении запрета. Было видно, что он действительно сегодня понял если не всё, то многое из происходящего. Лойсо повернулся к неподвижной молчащей Тени и вдруг почти испугался: как он мог видеть её наяву?! Что это? Где они? Судя по окружающему антуражу — по-прежнему в его собственном кабинете, и это явно не сон. Магистр Пондохва не был склонен к панике и сейчас нашёл происходящему единственно возможное объяснение: появление Тени в одном Мире с человеком могло быть следствием двойного Заклинания Призыва. Да, упоминаний о таком явлении он раньше не встречал, но это не значит, что оно невозможно. Неоспоримое доказательство такой возможности было перед ним. Значит, надо разбираться самому. Лойсо вслушался в себя. Гул в голове утих, сознание стало ясным. Прежнее могущество было при нём, увеличения его пока не ощущалось. Видимо, для постоянного жизненного фона существовал какой-то предел, большее могущество могло навлечь безумие. Взгляд Тени, женщины в тёмном платье, был пристальным и тяжёлым, она не пыталась заговорить, хотя не сводила с него глаз. И тогда с Лойсо Пондохвой стало происходить что-то непонятное и никогда не испытанное. Это было ощущение постоянного прочного контакта с Миром. Даже так: единения, слияния с ним. И этот Мир наполнял сознание Великого Магистра новым пониманием себя: Мир был и невыносимо ужасен, и беспредельно прекрасен одновременно. В нём существовали, разумеется, дохлые вороны, но это были просто дохлые вороны, ничего в понимании Мира не прибавляющие. Справляться с этим нужно было немедленно, потому что меняться Магистр Пондохва не собирался. А вот Тень менялась на глазах. Неподвижное лицо становилось выразительным и хищным, в глазах появился весёлый и злой огонь. Фигура стала медленно наполняться набирающим силу светом, и он неуклонно и необоримо распространялся, захватывая Лойсо. Древний Ужас охватил Великого Магистра, ужас перестать быть собой, потерять себя, свою личность. Это было гораздо страшнее и окончательнее смерти. Он смотрел на себя как будто со стороны и видел, что его собственное сознание заполняется чужим, как белым непроницаемым светом. Надо было действовать немедленно, пока неподвластным ему была только меньшая часть сознания. Волевым усилием освободиться не получилось. Никаких заклинаний, нужных в таких случаях, Лойсо не знал. Оставалось одно: уничтожить источник воздействия. Пока ещё это возможно. Лойсо почувствовал, как напрягся стоящий рядом Шурф. Но на этот раз его помощь принимать было нельзя. Он повернулся к нему: — Ты можешь идти, Шурф. Тот, не задавая вопросов и не прощаясь, ушел Тёмным Путём. И тогда заговорила Тень: — Так-то лучше, а то пришлось бы убить хорошего мальчика, ставшего свидетелем того, чего видеть никому не полагается. Голос тени звучал откровенно зло и насмешливо. — Не много ли на себя берёшь, Магистр Пондохва? Узнал бы сначала, что такое — жизнь с двумя Тенями, тогда не сунулся бы, куда не следует. Ты ведь уже начал понимать, что такое — носить в себе весь Мир? Только-только начал. И ты надеешься остаться прежним? Лойсо Пондохва почти всю жизнь имел дело с врагами, и сейчас прекрасно понимал: Тень провоцирует его. Нарывается, прямо говоря. Значит, предпочитает быть уничтоженной? Отлично, исполним желание леди! Исходящий от женской фигуры неяркий белый свет продолжал неотвратимо заливать его мозг. Эта Тень с её страшным знанием, оказывается, была ему не нужна. Он ведь действительно, сам того не зная, вызвал единственно действенное оружие против себя, направленное не на неуязвимое тело, а на сознание. Заклинание убийства Тени было известно Лойсо, одно-единственное, древнее и рискованное. Менее опытному колдуну применять его было нельзя: оно могло задеть его самого. Но выбора не было. Страшные короткие слова ощущались, как разряды молний в голове и руках. Тень исчезла мгновенно, но слабый свет ещё несколько секунд мерцал в сумрачном пространстве кабинета. Всё кончено. С трудом подавив желание тяжело осесть на пол, Великий Магистр услышал как будто со стороны свой голос: «Я — Лойсо Пондохва!»***
Такого выражения на лице Чиффы Макс не видел ни разу. Вернее, отсутствие какого-либо выражения как такового — словно мигом слетели все маски, которыми тот обычно пользовался. Вот только что они вдвоём сидели в мягких креслах гостиной за чашкой камры, обменивались шуточками о столичной аристократии, а секунду спустя Джуффин вскочил и вытянулся буквально в охотничью стойку. Только что не принюхивался. По застывшему взгляду Макс догадался, что Джуффину прислали Зов с не слишком приятными новостями, и нехорошее предчувствие больно кольнуло под рёбра. Что могло случиться такого, что даже Кеттарийского Охотника выбило из колеи? Первой мыслью было: «Кто-то умер!» В этом Мире было мало людей, чья смерть могла обеспокоить Кеттарийского Охотника, и оттого предположение казалось невероятным. Макс знал, что тому приходилось убивать бывших друзей и даже был тому свидетелем, но сопровождалось это проявлением сожаления или злости, а не этим каменным лицом. Даже о близком конце Мира Чиффа рассказывал эмоциональнее. А потому масштабы предполагаемой катастрофы заранее поражали воображение. Но Макс не успел не то что спросить — адресовать вопросительный взгляд. Наставника как ветром сдуло. Причём, Тёмным Путём. Интересно, может ли ветер дуть Тёмным Путём? Послать Зов Джуффину и спросить, что стряслось, Макс так и не решился. В таких экстренных обстоятельствах, когда у Джуффина не было времени даже на короткое объяснение, вмешательство постороннего могло только навредить. Что следует предпринять Максу в подобном случае, тоже было неясно. Но наверняка самодеятельность была ни к чему, так что оставалось только ждать. И думать о подобной ерунде, вроде потенциальных магических способностей ветра, лишь бы не дать волнению перерасти в панику. Макс крутил в руках опустевшую чашку, то и дело поглядывая на часы. Время тянулось безобразно медленно. В какой-то момент ему показалось, будто пол под ногами качнулся, закружилась голова… Землетрясение? Да нет же, ничего не шаталось, даже камра в кувшине оставалась спокойной. Макс прислушался к ощущениям. Окружение оставалось в норме, вот только… в воздухе образовалась какая-то пустота, нарушающая равновесие. «Иди сюда, Макс». Внезапный голос Джуффина в голове заставил вздрогнуть и выронить из рук чашку. Та, конечно же разбилась, но зато окончательно помогла Максу вынырнуть из своего странного оцепенения. «Куда — сюда? Вы где, Джуффин?» «В кабинете Нуфлина. Не трать время на вопросы, просто пройди по моему следу». Не успев усомниться, сможет ли он попасть на защищённую территорию Ордена Семилистника, Макс послушался и нашарил ногой след. Посетители в тёмном, захламлённом кабинете Великого Магистра Ордена Семилистника делали его ещё более тесным. Макс, впервые удостоившийся приглашения в святая святых Ордена, с любопытством оглядывался по сторонам. Он ожидал увидеть мрачноватый просторный кабинет со стенами, обшитыми резными деревянными панелями, заставленный книжными шкафами под потолок, но никак не склад непонятного барахла, беспорядочно сваленного, где попало. Нуфлин Мони Мах сидел в единственном кресле. На ветхом сундуке с огромными висячими замками, не слишком заботясь о церемониях, расположились леди Сотофа и Джуффин, по-прежнему не натянувший на лицо не единой эмоции. От осознания, что это состояние не покидает его уже продолжительное время Макса пробрал холодок. А леди Сотофа… Ох, ничего себе! Макс даже пошатнулся от неожиданности, потому что ему показалось, что она ранена или сильно больна. Но нет — ни повреждений, ни видимых признаков недуга внешне не было. Он присматривался, пытаясь понять, что изменилось. Его не отпускало ощущение, словно он смотрит на человека, которому недостает крайне важной части тела, но… не в физическом смысле. — Что с вами, леди Сотофа? — наконец выдавил он, кажется, и без того повисший в воздухе вопрос. Та как-то натянуто улыбнулась одной стороной рта, совсем как Джуффин в особенно циничном настроении. — Не можешь понять, чего не хватает, сэр Макс? — Можешь не гадать, — заговорил Джуффин, — Сотофа потеряла одну из своих Теней. — Потеряла! — раздраженно прошипел Нуфлин, приподнявшись в кресле. — Говори прямо, Чиффа. Лойсо Пондохва нашёл способ увести её силой и уничтожить. Скажите спасибо, что ему не удалось подчинить вторую Тень своей воле, иначе могуществу Ордена Водяной Вороны даже все Ордена вместе взятые не смогли бы ничего противопоставить. А всё потому, скажу я вам, что кое-кто предпочитал детские игры настоящей охоте, несмотря на предупреждения! Судя по выразительному ответному взгляду Джуффина на собеседника, это был далеко не первый круг упрёков в его непрофессионализме только за последнюю дюжину минут. — Я ведь не обвиняю вас в ненадлежащем обеспечении безопасности подопечных на территории собственного же Ордена, — Резко ответил Чиффа. — Вы и сами знаете, что у меня не было возможности предотвратить подобный поворот событий. Такого никто не ожидал. Мы будем и дальше тратить время на поиск виноватых или всё же дадите ввести Макса в курс дела? Спор двух могущественных колдунов напоминал детскую перепалку, когда разбившие любимую мамину вазу мальчишки пытаются доказать, что другой виноват больше. В иной ситуации Максу показалось бы это забавным, но сейчас его больше взволновало сообщение о том, что случилось с леди Сотофой. Она сама вопреки обыкновению не вмешивалась в это словесное противостояние, а сидела молча, сцепив руки на коленях с совершенно непроницаемым выражением на лице. Наконец, после целой минуты игры в гляделки с Джуффином (кажется, дальнейший диалог, не предназначенный для ушей Макса, продолжался на Безмолвной Речи, хотя Макс не мог бы сказать наверняка), Нуфлин Мони Мах снисходительно махнул рукой: мол «говорите уже, что с вас взять», опустился обратно на своё место и по-стариковски проворчал: — Я таки надеюсь, что вы не будете чесать языки ещё полдня, а поторопитесь заняться делом. Пользуясь слегка разрядившейся обстановкой, Макс поспешил выяснить подробности непосредственно у пострадавшей. — Насколько я понимаю, Тень — всё равно что личность человека? С трудом представляю ощущения от её потери. И как вы теперь… — Я — буду жить как обычный человек с одной Тенью, — с некоторой теплотой в голосе, на которую Макс уже и не надеялся, заговорила Сотофа, — К счастью, в моём случае это не смертельно. Я признательна за твоё беспокойство. Но, видишь ли, мальчик, проблема в другом… — она бросила виноватый взгляд на Магистра Нуфлина. — Вместе с Тенью я утратила часть могущества, в котором было наше преимущество. И, что имеет первостепенное значение, разрушена часть защитных чар вокруг Иафаха, которые были завязаны на мою Тень… — Иными словами, наши недоброжелатели получили прекрасную возможность свести счёты со старым Нуфлином, — раздражённо пояснил Великий Магистр, игнорируя взгляды Сотофы. Это прозвучало удивительно холодно. Нуфлин что, действительно винит леди Сотофу в том, что с ней сделали? Макс бросил осторожный взгляд на Джуффина: а что он думает по этому поводу? Тоже переживает лишь за их пошатнувшееся положение в войне, а не за подругу детства? Но тот смотрел куда-то в сторону, презрительно поджав губы. Ну хоть какое-то проявление эмоций. Но ещё больше Макса занимал другой вопрос: зачем его-то позвали на это экстренное совещание? Неужели прорехи в защитных чарах Семилистника латать? — Лучше и не сформулируешь, Макс, именно латать, — ответил на его мысли Джуффин. — Быстро восстановить защиту можно лишь на Тёмной Стороне, и помощь Вершителя будет неоценима. — Это так, мальчик. К великому сожалению, именно на Тёмной Стороне от моего могущества мало проку. Зато эти двое чувствуют себя там как хлеххелы в море, о тебе и говорить нечего… — Нуфлин крепко сжал подлокотники кресла своими узловатыми пальцами. Он явно не был в восторге от необходимости просить помощи у неопытного, безобразно молодого Вершителя, вдруг осознал Макс. И, ко всему прочему, не до конца доверял ему. — Я, конечно, сделаю всё, что от меня требуется, — Макс поспешил заверить того в своих добрых намерениях. Тот факт, что он нечаянно заглянул за привычные маски этих троих в минуту их слабости, означал, что Макс ступил на опасную территорию. Нельзя посторонним знать такого о сильных мира сего. Обладатели таких знаний должны быть или надёжными союзниками или мертвецами. — Это меня несказанно радует, Макс, — без малейшей радости в голосе отозвался Нуфлин и, тут же потеряв к нему интерес, обратился к Джуффину: — Теперь, когда мы официально заручились поддержкой твоего ученика, Чиффа, могу я надеяться, что одна из проблем будет решена в ближайшее время? — В этом вы можете быть уверены, — Джуффин буквально подскочил с места. — Идём, Макс, подробности по дороге. Он протянул было руку, чтобы помочь подняться Сотофе, но та ответила таким обжигающим взглядом, что на его месте Макс точно провалился бы сквозь землю. А Джуффину ничего — только довольно оскалился. Он явно возвращал присутствие духа, а вместе с ним привычные глазу маски. Втроём они покинули душный пыльный кабинет Мони Маха под его ехидный комментарий: — Обязательно в подробностях расскажи мальчику, как его сердечный друг поспособствовал ухудшению нашего положения. Может быть, это заставит его задуматься.