Redenzione

Проснулась ты от лёгкого, почти невесомого прикосновения к рукам. За несколько часов сна вы так и не сдвинулись с места, все еще обнимая Волкова вместе с Разумовским. За все годы, что вы были вместе, тебе уже не надо было открывать глаза, чтобы знать, чьи это прикосновения. Кожа у Сережи всегда была нежнее, прикосновения легче, а в порыве страсти ощущались острее, жестче, обжигали. Сейчас он обводил места, на которых еще виднелись синяки от вашей с ним драки в башне. Ты услышала, как сбивается его дыхание. — Сереж, милый, перестань, — твой голос был чуть охрипшим ото сна, от него встрепенулся сам Разумовский, видимо, до этого погруженный в свои мысли, а следом зашевелился Олег, который всегда спал чутко. — Я просто думаю, что это не те метки, которые мне нравится оставлять на твоем теле, — говорил он тихо, будто боялся, что его услышат. Глаза на тебя не поднимал, все водил взглядом по телу. Облизнул обветренные и потрескавшиеся губы. Когда же ваши взгляды встретились, в его зеленых глазах плескался знакомый огонек, но уже здоровый и такой желанный. Порой складывалось впечатление, что Сережа застенчив в постели, но на самом деле все было не так. У Разумовского все зависело от настроения. Он мог быть мягким и нежным, полностью отдаться на растерзание, а мог быть жестким и властным, от чего у вас с Олегом всегда сносило крышу. Казалось бы: в своей жизни вы спали только с друг другом, вместе учились целоваться, прикасаться, исследовали тела друг друга, начиная лет с 15, и до сих пор не могли насытиться. Это всегда было прекрасно. Вы никогда не задумывались над тем, что вам чего-то не хватает в постели, научились говорить открыто о своих желаниях. Ревности тоже никогда между вами не было. Вы умели доставлять друг другу удовольствие, если оставались вдвоем с Сережей или Олегом. Ты любила наблюдать за взаимодействием Волкова и Разумовского, порой не вмешиваясь в их игры до самого конца. Вам никто больше и не нужен был. Тем более сейчас, когда Олега не было рядом около года, а Сережа последний раз прикасался к тебе с добрых два месяца назад. Ты только сейчас поняла, что Птице просто это не нужно было, вот Сережа и отстранился от тебя. — Я смотрю лекарства выветриваются, раз либидо проснулось, — более тяжелые, грубые пальцы Волкова прошлись по твоему позвоночнику и легли на шею, и ты знала, что он зеркалит движения с Сережей. Мурашки пробежали по телу, ты сильнее вжалась в горячее тело, тепло которого ощущалось даже сквозь слой одежды. — Мне с вами двумя много и не надо, — сказал Разумовский прежде, чем чуть приподняться и клюнуть Волкова в губы. Он отстранился, и ты заметила, что он не выглядит уверенным, скорее беспокойным. Ладонь Олега теперь переместилась на Сережин подбородок. Тот заставил рыжего посмотреть прямо в свои глаза. — Чего ты боишься? — ты поражалась невидимой связи, которая была у этих двоих. Заметила ее еще в день вашего знакомства в школе и с тех пор не переставала восхищаться тем, как они оба чувствуют друг друга, читают без слов и лишних эмоций. Ты не стала дожидаться ответа Разумовского, понимая, что словами тут ничего не решить. Словами бывает доказать что-то намного сложнее, чем прикосновениями. Возможно, просто таких слов и не существует в мире. Ты перелезла через Олега, села на бедра Разумовского, руками надавила на его плечи, чтобы тот полностью лег на кровать. Олег сразу оказался рядом, вы встретились взглядом, и ты потянулась к краям своей футболки, чтобы стянуть. Волков и твои мысли будто читать умел, последовал твоему примеру и тоже избавился от футболки, оставаясь в одних спортивных штанах. Широкая ладонь Олега накрыла твою, он повел ваши сцепленные руки от живота Сережи до его шеи, развернул лицо рыжего к себе, чтобы следом наклониться и наконец-то слиться в долгожданном, глубоком и до ужаса развратном поцелуе. Они оба прекрасно знали, как заводили тебя их поцелуи, что ты была готова смотреть на них часами. Наблюдать, как они угадывают движения друг друга, как двигаются в унисон, забывают дышать и любят, бесконечно любят друг друга. Под твоими пальцами ощущался уже возбужденный пульс Разумовского. Ты наклонилась следом и стала покрывать белоснежную шею короткими поцелуями-укусами, не стесняясь оставлять следы, а свободной рукой медленно водила по спине Волкова, будто заново изучая каждый изгиб, каждый шрам, чтобы теперь точно запомнить, чтобы на кончиках пальцев выжечь эти ощущения. Потому что теперь ты знала, как это. Потерять их обоих. Пускай даже на время. Олег оторвался от Сережи, делая глубокий вдох и перехватил твои пальцы, касаясь каждой подушечки губами. Ты тоже остановилась и оторвалась от шеи Разумовского, чтобы взглянуть на Волкова и потянуться теперь к нему за поцелуем. Стоило вашим губам соприкоснуться, и вот уже две широкие ладони ложатся тебе на талию, прижимая к сильной груди. Кожа к коже. Идеально. Поцелуй продолжался недолго, Волков немного хищно улыбнулся, взгляд его был туманным, возбужденным. Он приподнял тебя с бедер Сережи, чтобы стянуть шорты, которые были последней преградой, следом стянул свои штаны сразу вместе с бельем и все откинул куда-то на пол. Разумовский наблюдал за вами в этот момент и тяжело дышал. Он был покрыт уже легким и невероятно красивым румянцем, испарина выступила от возбуждения, пальцы его сжимали простыни. Олег занял место сзади тебя, а когда ты снова оказалась на бедрах Сережи, привстал, прижимаясь к тебе своей крепкой грудью, зарылся пальцами в волосы и направил тебя. Ты сцеловывала с губ Разумовского его вкус, вперемешку с Олеговым, рука Волкова приятно давила, заставляя углублять ваш поцелуй, а сам Волк зубами буквально вгрызался в твою шею, прикусывал кожу на плечах и на загривке. В этой небольшой комнате у вас троих сносило тормоза, самые первобытные животные инстинкты выходили наружу, после долгой и болезненной разлуки. Хотелось до крови, до боли. Чтобы чувствовать ярко, чтобы на подкорке выжечь эти ощущения. Чтобы пометить, следы оставить и всему миру сказать: мое, не тронь. Стоны из тихих и приглушенных становились открытыми, бесстыжими, ты очень надеялась, что наемники либо уже не в доме, либо очень крепко спят, потому что сдерживаться сейчас никто из вас не планировал. Волков снова потянул тебя за волосы, и ты оторвалась от губ Разумовского, открыто и довольно улыбаясь, заглядывая в родные глаза, в которых уже не было видно даже радужки, настолько возбуждение накрыло Сережу с головой. Олег спустился по твоим волосам ниже, собирая их в хвост, и снова чуть оттянул, прекрасно зная, как тебе это нравится. Чувствовать давление, отдаваться так полностью в распоряжение Волкова и позволять управлять собой. — Сереж, позволишь позаботиться о тебе? — голос Олега был хриплым, стальным, низким, под стать его прозвищу. Казалось, что еще чуть-чуть, и он правда зарычит. Ты опустила глаза на Разумовского, и следила за тем, как бегает его взгляд то на тебя, то Волкова, как он начинает судорожно кивать, не в силах уже даже отвечать. — Милая, ты знаешь, что нужно делать, — от шепота Волкова около твоего уха по телу прокатилась еще одна жаркая волна, и ты не сдержала громкий стон. Жарко, мокро, ты была зажата между двумя сильными горячими телами, а внизу уже могла ощутить два крепких и возбужденных члена, которые упирались в твои бедра. Волков сильнее натянул твои волосы и снова направил на Сережу. Вы быстро поймали общий ритм, пока ты покрывала грудь Сережи поцелуями и спускалась все ниже и ниже, Волков продолжал вести тебя одной рукой, а вторая оказалась уже между твоих ног, лаская нежную кожу внутренней стороны бедер. Стоило тебе подобраться к краю больничных штанов, которые все еще были на Серёже, как Олег выпустил твои волосы, вы в четыре руки стянули этот ненужный кусок ткани, и все втроём ненадолго застыли. Стояла тишина, прерываемая вашим тяжелым дыханием, в голове не было ни единой мысли, по телу вулканической лавой растекалось желание, но вы негласно решили дать друг другу передышку перед тем, как окончательно отпустить невидимые тормоза. Олег отстранился и под ваши вопросительные взгляды встал с кровати, подошёл к своей спортивной сумке и достал пачку презервативов и смазку, тут же тоже теряя уверенность в том, что происходит. У каждого были свои сомнения: правильно ли это? Не слишком ли быстро? А что потом? Столько всегда надо было обсудить, обговорить, но желание обладать все равно брало верх. Теперь ситуацию разрядил Разумовский. — Я, — начал он, но запнулся, когда понял, что голос совсем охрипший, — я хочу вас обоих, сейчас. И все. Тумблер бесшумно щелкнул, все на свои места встало и сомнения ушли. Олег снова оказался на кровати, снова становясь позади тебя, резко хватая за волосы, сразу направляя к напряжённому, уже истекающему смазкой члену Серёжи. Стоило твоим губам сомкнуться вокруг розовой головки, как Олег резким движением ввёл в тебя два пальца, начиная двигаться с тобой в одном ритме. Вибрация от твоего стона заставила Разумовского чуть прогнуться в пояснице. Ты сразу расслабила горло, пропуская его ещё дальше и глубже. К руке Олега на твоей голове присоединялась рука Серёжи, который теперь сам задавал ритм. Когда Олег убрал свои пальцы из тебя, ты жалобно заскулила, лишаясь этого прекрасного ощущения заполненности. Но ненадолго. Ты продолжала вбирать член Серёжи, позволяя ему буквально трахать твою глотку, пока сзади Олег, трясущимися руками пытался справиться с оберткой презерватива. И вот Волков снова берет тебя за волосы, оттягивая от Серёжи и ты с пошлым звуком выпускаешь ровный, длинный член Разумовского изо рта, тянешься вытереть рот от слюны, но твои запястья быстро перехватывает сам Серёжа. — Нет, не сейчас, — в ушах настолько шумит кровь, что ты слышишь Разумовского будто сквозь стекло, понимая, что твоё тело как желе. Ты им не управляешь. И, господи, как ты скучала по этому ощущению. Разумовский заглянул через твоё плечо, встретился взглядом с Олегом, улыбнулся ему своей чеширской улыбкой, убедился, что они на одной волне и перевёл снова взгляд на тебя, одной рукой, поглаживая по щеке. — Олежа сейчас войдёт в тебя, будь хорошей девочкой. Я знаю, как ты любишь выпускать зубки в эти моменты, но сейчас постарайся их спрятать, — такого игривого голоса Разумовского, греховного, ты не слышала слишком давно. И поняла, что твой план сработал. Какие разговоры, когда вот ваша терапия. Сил на то, чтобы связать даже пару слов уже не осталось, так что ты просто кивнула и снова обхватила член Разумовского губами, пропуская его до конца и сглатывая, чтобы вызвать громкий стон у любовника. — Господи, никогда не понимал, когда и как ты этому научилась, — он откинул голову и прикусил губы до крови, сдирая тонкую кожу. Олег провёл руками по твоим бёдрам, за этим последовал неожиданный звонкий и горячий шлепок, место удара обожгло. Ты прогнулась в пояснице и от неожиданности чуть сильнее заглотила член Разумовского, давясь, выпуская его и закашливаясь. Парни сразу оба потянулись к тебе, убирая волосы с лица. — Тише, тише, прости, — начал шептать Олег, покрывая твои плечи поцелуями. — Все нормально, войди уже в меня, Волче, — умоляюще попросила его, заглядывая в голубые глаза через плечо. Через секунду ты почувствовала ни с чем несравнимое распирающее чувство, последующее за ним чувство долгожданной заполненности и снова застонала в голос, откидывая голову. Парни быстро поймали общий ритм и сейчас втрахивали тебя с обеих сторон. Пальцы Олега сильно, до синяков, впились в твои бёдра, а Серёжа вцепился в твои волосы, то набирая ритм, то двигаясь более размеренно. Разумовский стал стонать ещё громче, его стало потряхивать, он подходил к той самой грани. То, как сжимались его пальцы, как он хватал ртом воздух. Олег тоже подхватил его ритм, входя в тебя с оттяжкой, резко, до конца, с каждым толчком заставляя выгибаться сильнее, сильнее вцепляться в бока Серёжи ногтями. Уже будучи на пике, Волков резко вышел, снова оттягивая тебя от Серёжи и сжал член того у основания, вызывая самый настоящий крик. — Олег, блять! — Разумовского могли услышать даже на улице в этот момент. Его подкинуло над кроватью, и он завалился обратно, закатывая глаза от того, что долгожданной разрядки так и не случилось. О, Волков прекрасно знал, в какой момент лучше так сделать, чтобы довести Разумовского до фейерверка перед глазами. — Рано ещё, любимый, рано, — между вами снова появились небольшое пространство и пауза, которая нужна была, чтобы отдышаться. Волков подтянул за колени уже мало чего соображающего Разумовского к себе, устраиваясь между его ног. Дотянулся до тюбика со смазкой, вылил большое количество себе на пальцы и стал растирать. — Не думаю, что нас с тобой хватит на полноценный заход, но не могу, как хочу почувствовать тебя, — твои бедра в этот момент непроизвольно сжались только от того, что ты представила, что будет дальше. Ты подвинулась к Олегу и встала на кровати на колени, чтобы оказаться с ним на одном уровне, сама потянулась за новым поцелуем. Рука снова опустилась на член Серёжи, сразу сжимая его в плотное кольцо и ты начала плавно двигать ею вверх-вниз. Олег ввёл первый палец в тугое кольцо мышц, и Разумовский зашипел. — Господи, какой ты тугой, Сереж, — прошептал Волков тебе в губы и снова глянул на Разумовского. Тот повёл бровью и не сдержался от ироничного: — Ну так меня уже год никто не трахал, чего ты хотел, — за что и получил звонкий шлёпок по красивой заднице от Волкова. Олег начал двигать одним пальцем, давая время Серёже привыкнуть к этому вторжению, прежде чем добавить второй. Ты же наконец смогла оторваться от губ Волкова и стала целовать его шею, плечи и спускаться ниже, языком обводя тату на ребрах Волкова, прикусывая там кожу. Олег зашипел, но, когда ты подняла голову, увидела улыбку на его лице. Олег сделал эту тату сразу после того, как вернулся из армии. С тех пор его тату было отдельным твоим фетишем, мимо которого ты никогда не могла пройти. Рукой ты продолжала в такт движениям Волкова двигать по члену Разумовского. Поначалу, когда вы только начинали заниматься сексом, такая многозадачность давалась вам тяжело, но со временем вы уже даже не задумывались, а просто знали, что удовольствие должны получить все. Волков другой рукой подтянул тебя снова вверх, захватывая твои губы в очередной поцелуй и добавляя второй палец для Серёжи. Тот вскрикнул, но быстро расслабился. Волков стал работать активнее, разводя пальцы ножницами и наконец-то нашёл нужный угол, задевая и массируя простату пальцами. Серёжа кричал в голос, метался по кровати, ты чувствовала, как пульсирует его член в твоём захвате. Вы с Олегом переглянулись и стало понятно, что в этот раз уже можно довести Серёжу до разрядки. Оба склонились над Разумовским, стали покрывать его лицо беспорядочными поцелуями и взяли какой-то бешеный ритм. Олег продолжал двигать пальцами внутри, а ты надрачивала Разумовскому, пока тот не выгнулся и не раскрыл рот в немом крике. Оргазм настиг его сильный, долгий, вы не заканчивали свои ласки, пока Серёжа не сделал новый вдох и не излился в твою руку до конца. — Господи, блять, — прошептал Разумовский куда-то в потолок, понимая, что сорвал голос и что не в силах сейчас даже руками пошевелить после такого оглушительного оргазма. Вы с Волковым улыбнулись друг другу, ты протянула ему свою руку, чтобы упасть следом на кровать и потянуть Олега на себя. — Возьми меня, Олеж, как ты любишь, — а это значит быстро, грубо, с рукой на шее, чтобы дышать было тяжелее, чтобы ощущения были острее в этот момент. Он волком глянул на тебя, ноги развёл и вошёл резко. Ты же взяла его ладонь и положила себе на шею, давая сразу разрешение на все. Он двигался быстро, резко, вколачивался буквально. То нажимал на кадык сильнее, практически лишая тебя воздуха, то отпускал, прекрасно зная, как сделать приятно, но не больно. Он никогда не сделает вам больно, в этом ты была уверена. Вы оба уже были на грани, но ты хотела, чтобы Олег кончил первым, поэтому старалась оттянуть момент оргазма до последнего, сосредотачиваясь на тяжелом дыхании Волкова, на его глазах, которые смотрели сейчас будто в самую душу, на его приоткрытые губы и кончик языка, которым он постоянно водил по иссушенным губам. Вскоре Волков убрал руку с твоей шеи, облокотился уже двумя руками на кровать, делая последние резкие толчки, закусил губу и кончил, стараясь не упасть на тебя и не прижать своим весом. Ты обняла его за шею и стала покрывать родное и такое любимое лицо поцелуями, про себя отмечая, что нужно срочно заставить Олега побриться. Он вышел из тебя, стоило ему чуть отдышаться, снял презерватив и посмотрел в сторону Разумовского, который уже тоже пришёл в себя и лежал на боку, наблюдая за вами. — Сереж, надо нашей девочке помочь, а то она осталась без самого вкусного, — ты закусила губу, чтобы не взвыть от этого грешного голоса. Парни оба подвинулись чуть ближе, Олег опустился между твоих ног, а Серёжа языком прошёлся по твоему животу и стал играть языком и пальцами с твоими сосками. Волков под стать ритму Разумовского языком стал ласкать твой клитор, вытворяя своим языком что-то невероятное, что умел только он. Ты не смотрела вниз, понимая, что тогда и секунды не продержишься и поэтому пропустила тот момент, когда к языку Олега присоединились музыкальные пальцы Серёжи и проникли в тебя. Меньше минуты такой ласки тебе понадобилось, чтобы дойти до кульминации. Ты не поняла, сколько прошло времени, прежде чем к тебе вернулась возможность снова видеть без зайчиков перед глазами и слышать. Парни уже лежали по бокам от тебя, поглаживая то друг друга, то твои бёдра и руки. Глаза их были прикрыты, никто не торопился начать какой-то разговор, вы просто наслаждались моментом. — Я так скучала по вам, по вам обоим, — ты не сдержалась, нарушила это молчание. Больше всего хотелось в тот момент, чтобы они оба обняли тебя с обеих сторон, зажали между собой и никогда больше не отпускали. Так вы и провалились снова в сон.