***
В столичном небоскребе, вылепленном из стекла и металла, на всех тридцати восьми этажах кипела бурная жизнь. Витал запах растворимого кофе и бульонов из пакета, отовсюду были слышны разговоры, звонили телефоны, строго одетые девушки и молодые люди сновали по коридорам. Офис иностранца был расположен на первом этаже с торца здания, имея отдельный вход и неказистый вид из окна. — Ты идиот?! Опять координаты попутал? — визгливым голосом кричал невысокий полноватый мужчина средних лет. — Гайджин-сама, простите, в этот раз все прошло как надо: груз ушел из пункта назначения, — чуть ли не на коленях, перед ним отчитывался перепуганный юноша. — Позови мне Хироши. — Гайджин промокнул выступивший пот с залысины на лбу. В душном кабинете иностранца возник крепко сложенный шатен с фиалковыми глазами. — Так что с грузом? Где деньги? Вы хотите меня лишить последних денег?! — голос иностранца истерически задрожал. - Я и так поставляю вам наилучший товар по смешной цене! — Он развел руками в стороны. — Гайджин-сама, обещаю вам, разберусь с проблемой, — проговорил шатен, и опустился на одно колено в почтении. Такеда Хироши, бывший джонин Селения, скрытого в Траве, 22 лет от роду, после окончания Четвертой войны шиноби ушел со службы и подался в столицу Страны Огня. Причина, побудившая его уйти со службы шиноби, была более-менее очевидна. Пока он ценой своей жизни спасал мир шиноби, его дом накрыл осколок бомбы Десятихвостого. На том месте, где когда-то жили его родители и младшие братья и сестры — после окончания войны остался зияющий кратер. Хироши, который на одной идее пошел на фронт, вернулся в никуда. Некоторое время он надеялся на то, что его семья вместе с беженцами покинула родную деревню. Он даже наводил справки в столице, нашел очевидцев, которые подтвердили его страшную догадку — жители деревни не покинули ее даже во время войны. Молодой человек окончательно разуверился в идеалах шиноби, которые ему навязывали с самого раннего детства. Сдал форму и оружие джонина и отправился в столицу Страны Огня. В столице он практически сразу нашел непыльную работенку. Нужно было проверять точки поставок товаров: поставка производилась один раз в месяц после полной предоплаты. Какие товары поставлялись — Хироши особо не интересовался, а его хозяин — Гайджин-сама не посвящал в подробности. Сейчас бывший джонин отправился на юго-восток от столицы — в место поставки. Для успешной поставки нужно было тщательно выверять координаты, чтобы применить одну из разновидностей техники перемещения, как объяснял ему в начале Гайджин-сама. Ребята, которые работали на точке поставки, подчинялись непосредственно Хироши.3. Новая реальность
24 ноября 2021 г. в 09:33
— Сакура, сейчас я наложу на тебя хенге, постарайся его держать так долго, насколько это возможно.
Какаши сложил печати и розоволосая куноичи превратилась в шатенку с короткой мальчишеской стрижкой. Вместо джонинской униформы на ней оказались разношенные кроссовки, синие потёртые джинсы и спортивная курточка. Сам он стал тоже шатеном в серых штанах и клетчатой рубашке, а половина его лица была завернута в тёмно-синий шарф. Вспыхнувшая искоркой надежда Сакуры увидеть настоящего сенсея без маски провалилась очередной раз, и куноичи почувствовала укол сожаления.
— А, ещё один момент, чуть не забыл, открой рот, пожалуйста.
Сакура послушно приоткрыла рот и, складывая очередную последовательность печатей, сенсей наложил на нее печать молчания. Разумеется, она знала все пункты восьмого протокола, знала, что так будет, но всё же собиралась потом высказать ему свое «фи».
Ближайший поселок со странным названием «Приятное свидание», как и говорил Паккун, был населен гражданскими. Несколько улиц с одноэтажными усадьбами, пара магазинов и административное здание, вмещающее в себе главу поселка, полицейский и фельдшерский участки. Никакой важной информации.
Когда они оказались за пределами поселка, сенсей подозвал к себе куноичи и снял с нее печать.
— Какаши, неужели я так похожа на болтливую дурочку? — начала возмущаться Сакура.
— Прости-прости, ничего личного, просто такие правила, — улыбаясь, развел руками сенсей.
— Я слышала, как ты общался с жителями, расскажи, откуда ты знаешь это наречие? — начала интересоваться Сакура.
— Я не знаю этого языка, — посерьезнел Какаши. — Это тоже из арсенала АНБУ, если хочешь так же, могу помочь.
— Конечно хочу! — Розоволосая азартно сверкнула глазами.
Шиноби свернули с дороги и зашли в лес. Вдали от исхоженных троп сняли печати хенге и Какаши возвел барьер, который позволил им скрыться от посторонних глаз и ушей.
— Сакура, снимай обувь, перчатки и расплети волосы, — чуть запнулся и добавил, — еще нужно, чтобы ты разделась до пояса.
Куноичи сняла повязку шиноби, расплела волосы, собранные в хвост, и принялась снимать обувь, как сенсей смущенно заметил: «Не стесняйся, я отвернусь» — и отвел глаза.
— Как будешь готова, ложись на землю, — из-за спины произнес он.
Розоволосая уже скинула с себя джонинский жилет, куртку с символом Узушиогакуре, черную водолазку и принялась стаскивать спортивный топ, обнажая небольшую грудь.
— Я готова, — сказала она, расположившись на влажных прошлогодних листьях. Куда делась ее уверенность в себе? «Так надо, успокаивала себя Сакура, это сенсей, он не мужчина». В тоже время ночной сон никак не хотел забываться. «Забудешь здесь такое — усмехнулась она про себя».
Когда Хатаке обернулся, он чуть опешил от вида юной ученицы: среди лесных трав с распущенными нежно-розового цвета волосами лежала юная девушка. Ее светлая кожа ярко выделялась на фоне зеленого мятлика и редких лесных цветов. Крошечная родинка на плече, острые, выделяющиеся ключицы, маленькая грудь с темными, напряженными от прохлады, сосками, под левым ребром серебристый след от меча Сасори. Тонкая талия и грубые джонинские штаны — которые совершенно не сочетались с ее белой кожей. В который раз за свою жизнь он порадовался тому, что носит маску: ибо взглянув на свою ученицу в таком виде, у Хатаке неосознанно приоткрылся рот.
Какаши достал кунай и полоснул им себя по ладони. Своей кровью он вывел печать в верхней части ее живота, затем от этой печати он продолжил выводить кандзи на ее ступнях, шее, животе, на руках. От ее шеи он продолжил кандзи к лицу куноичи — тихо произнес: «Сомкни губы» — и он вывел очередной знак. В нос ей ударил металлический запах крови Хатаке, она неосознанно вздрогнула, на что он также тихо сказал: «Расслабься, не дергайся, Сакура». После того, как сенсей нанес все кандзи на ее тело, он приложил ладони к ее лбу, и Сакура ощутила поток его чакры. Такая теплая, мягкая, тягучая, словно растопленный мед, чакра Какаши расходилась по ее телу, погружая в состояние полузабытья.
Через некоторое время, куноичи пришла в себя. Она уже лежала на своей куртке, ее обнаженное по пояс тело было прикрыто водолазкой, а голова находилась на коленях сенсея. Какаши сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, его глаза были прикрыты, размеренное дыхание говорило о том, что он спит. Сакура втихаря начала рассматривать спящего сенсея. Копну непослушных серебристых волос пересекала повязка шиноби Конохи. На открытой части его лица выделялись серебристые брови, темно-серые ресницы, левую бровь рассекал шрам, уходящий вниз по щеке под маску. Судя по его лицу, Какаши можно было принять за мальчишку-генина — он явно выглядел моложе своих 28 лет.
Спокойное дыхание сенсея сбилось, он медленно выдохнул и будто извиняясь, произнес: «Сакура, прости, я после нанесения печати просто отключился, очень много чакры ушло».
— Спасибо, сенсей, — чуть улыбнувшись, поблагодарила Сакура. — Если я правильно поняла, то я теперь буду понимать и разговаривать на любом языке, даже не изучая его? — Она приподнялась с его колен и начала постепенно натягивать на себя одежду.
— Нет-нет, Сакура! — усмехнулся он. — Эта печать будет потреблять твою чакру, чтобы ты смогла говорить и понимать. И чем больше ты будешь ей пользоваться, тем больше чакры она съедает. Кстати, у тебя голова не болит? — поинтересовался Какаши и провел кончиками пальцев по ее розовым волосам.
— Нет, сенсей, — она удивленно взглянула на него через плечо, — а что?
— Значит, помогло вливание чакры, — удовлетворенно выдохнул он. — Когда мне в АНБУ ставили эту печать, потом три дня после этого голова болела.
— Сенсей, у вас чакра восстановилась? Может, я помогу?
Сакура начала суетиться, на что Какаши особо не сопротивлялся — он неважно себя чувствовал. Куноичи встала позади него, сняла с него налобную повязку, прошла ладонями по его жестким, спутанным серебристым волосам и начала медленно водить руками с целебной чакрой по его голове. Сосредоточив чакру на кончиках своих пальцев, она провела от висков к шее, делая лёгкий массаж головы, постепенно опускаясь к шее и плечам. Потом возвратилась к его голове и сосредоточила действие чакры на его лбу. Затем она опустила руки к его груди, и в районе солнечного сплетения прибавила ток чакры.
Какаши прикрыл глаза, и, уже в который раз за это утро был рад, что носил маску. Ее чакра была нежной, свежей, как морской утренний бриз, она заряжала каждую его клеточку желанием жить дальше.
Внезапно их потревожил высокий голос Кацуи:
— Сакура-сама!
— Кацуя! — радостно воскликнула куноичи, в ее голове в момент мелькнула шальная идея о том, что никакой это не другой мир, а они где-то по пути в Коноху и вот, за ними уже идет отряд коноховцев.