Сексуальный октябрь

      Дарья Гурина вернулась домой после работы. Очередное важное совещание, очередные переговоры с деловым партнёром утомили её. Больше всего на свете ей хотелось отдохнуть и расслабиться. Зайдя в дом и переодевшись, женщина сняла своё розовое кожаное пальто, поправила чёрные, словно вороново крыло, волосы и хлопнула в ладоши.       Под полупрозрачным розовым абажуром загорелся свет, озаряя жилистую мужскую фигуру, волосы от пупка к лобку, обтянутые синими боксерами с белыми лампасами бёдра и волосатые ноги. Дарья посмотрела на головной фонарик под абажуром, туловище и ноги мужчины и усмехнулась.       Лёня Каминский смотрел на Гурину сквозь полупрозрачную ткань абажура и заметил злобную усмешку в её карих глазах. Взрослая женщина лет тридцати двух, которая упорным трудом добилась должности генерального директора, но парень уверен — она просто «насосала», что, по его мнению, обычно делают женщины для повышения или заработка денег для крупных покупок. При этом сам Лёня за всю жизнь и дня не отработал, а только встречался с обеспеченной женщиной. В лицо он мило улыбался, а за глаза открывал интернет и писал: «Все бабы меркантильные проститутки», хотя сам ничего в своей жизни не добился.       Поправляя платье на своих плотных бёдрах, женщина смотрела на своего любовника и посмеивалась над ним:       «Неудачник! Думает, что я ничего не знаю. А я знаю все его аккаунты. Как же он любит унижаться перед богачками ради подачки, а потом пишет, что мы лентяйки меркантильные».       Дарья включила свет и потребовала у «раба»:       — А теперь выключи свет и встань на ковёр. На четвереньки! И чтобы молчал! Не позорь меня перед подругами!       Лёня послушно убрал абажур, снял с головы светодиодный фонарь на ремнях и встал на розовый коврик. Приняв удобную позу, Каминский про себя размышлял:       «Да, я делаю всё, что мне скажут. Зато хорошо получаю. Ещё и подружки чаевые подкинут».       Вскоре к Дарье в гости пришли две её подружки, Марина Юнаева и Татьяна Скопина. С первой Гурина дружила ещё с детского сада, а со второй — с десятого класса, когда та перевелась с другой школы.       — Привет, Дашка! — крикнула Марина, высокая кареглазая брюнетка.       — Снова своего мужика заставляешь стоять раком? — усмехнулась Татьяна, невысокая, чуть полноватая блондинка с голубыми глазами.       — А что ещё с ним делать? На большее он не годится. Да и что он умеет делать? — заявила Дарья.       Женщины сняли пальто, разулись и прошли в большую комнату. На большом пушистом розовом ковре стоял Лёня и смотрел на пол. Дарья взяла овальную деревянную столешницу и положила на спину Каминского. Парень терпеливо принял её и стоял, держа деревянный диск ровно на спине. Гурина открыла сервант и поставила на импровизированный «стол» три тонких фужера для шампанского. Скопина поставила бутылку мартини, а Юнаева достала из сумки коробки с «Рафаэлло» и «Ферреро Роше».       — Даха, поздравляю тебя с покупкой машины! — крикнула Марина, распечатывая коробочки с конфетами. — Надеюсь, ты на ней будешь ездить быстро и аккуратно.       — Я тоже надеюсь, — улыбнулась Дарья и, открыв мартини, разлила его по фужерам.       — Этот тост за покупку машины, — заявила Юнаева, поднимая бокал. — Пусть у нас будет огромный заработок для того, чтобы наши мечты сбывались.       Женщины чокнулись, выпили шампанское и принялись болтать о своих женских делах. Лёня слушал их разговоры о планах и мечтах и про себя с усмешкой думал:       «Шлюхи! Думаете, куда потратить всё, что вы насосали?».       Дарья уже вошла во вкус и продолжала весело рассказывать о своём желании съездить в Доминикану. Марина посмотрела на подругу и некстати сказала:       — А я скоро замуж выхожу. Уже третий раз.       — Поздравляю! — порадовалась за подругу Гурина.       — А у меня развод, — вставила Татьяна.       — Почему?       — Просто я уже десять лет живу с этим человеком, а это уже большой срок. Не люблю я его. Я его и раньше не любила, а вышла замуж потому, что он хороший парень. Да, я ему нравилась, а он мне нет. Думала, что потом полюблю. Но не стерпелось, не слюбилось.       «Просто ты шлюха. Не умеешь ценить своего мужика. Теперь у тебя свобода ходить налево и направо», — продолжал размышлять Каминский.       — А я никогда замужем не была. Вообще. Мне и так хорошо. Зачем мне этот штамп в паспорте? Не понравился мужик — можно выставить его за дверь, и не надо с ним делиться имуществом. И детей никогда не хотела. Просто они мне не нужны. Если мне захочется, то могу для себя родить.       — Ну и правильно. Всему своё время, — поддержала подругу Марина.       — Эх, Дашка, как же я завидую тебе. Мне бы такую волю, как у тебя, — вторила ей Татьяна.       — Это да. Но мне и этого придурка хватает. Хоть он про нас, женщин, всякие гадости пишет, зато ублажает хорошо.       Дамы ещё выпили, закусили конфетками и поговорили обо всём и ни о чём. Лёня про себя смеялся, чувствуя усталость в руках и ногах из-за того, что больше часа простоял в одной позе.       «Ничего, я ещё над вами поржу, шлюшки».       Наступала ночь. Марина и Татьяна достали из кошельков по три тысячи рублей и, кинув их на пол, оделись, обулись и, сев на машины, отправились домой. Лёня хотел взять деньги, но вспомнил, что на его спине столешница с бутылкой мартини, фужерами и конфетами. Дарья закрыла дверь и, убрав со стола на подоконник посуду и остатки от конфет, сняла со спины Каминского столешницу и поставила у шкафа. Парень поднялся и, разминая затёкшие руки и ноги после часовой стойки под тяжёлой столешницей, походил по ковру.       — Я тебе вставать разрешила? — злобно спросила Дарья.       Ничего не говоря, Каминский послушно сел на пол и про себя размышлял:       «Просто самоутверждаешься за чужой счёт, дура!»       — Что, придурок, получил от моих подруг зарплату за то, что постоял и послушал нашу болтовню? Я знаю, что ты у себя в «ВК» пишешь. Можешь не скрывать. Ты можешь троллить девушек и кайфовать от того, как они тебя в чёрный список отправляют, но помни одно — ты ничтожество. Ты хочешь лёгких денег. Поверь — деньги можно заработать только трудом. А то, что ты жрёшь за мой счёт и получаешь подачки — это так. Везение. Поешь хоть конфетки. Может, это тебя порадует, неудачник.       Лёня слушал «госпожу», съел конфету с кокосом и конфету с шоколадом и молчал, ожидая её приказа. Дарья сняла с себя синее платье и колготки. Сев на светло-коричневую софу, Гурина развела ноги и приказала:       — Иди сюда. Сначала поласкай мне грудь.       Каминский послушно подполз на коленях и, вытащив её груди из чашечек белого бюстгальтера, вцепился губами в её правый сосок. Лёня щекотал языком самую чувствительную часть груди и получал удовольствие от ласк. Дарья гладила его ершистые волосы и постанывала, про себя отмечая:       «Да, инцел, тебе большее не светит. Только лизня. Сам не умеешь знакомиться с девушками. Помню, как ты мне в личке куни предложил. Согласилась потому, что хотела разнообразия. Хоть чему-то научишься, дурень».       Оторвавшись от правого соска, Лёня поцеловал левый и с наслаждением щекотал языком, отчего Дарья ощущала, как сладко замирало внизу живота. Каминский не нравился ей — Гурина просто получала удовольствие.       Пожелав большего, Дарья расставила ноги, шлёпнула его по спине и, когда он прервал ласку и поднял на неё глаза, потребовала:       — А теперь поласкаешь мне ту часть женского тела, которую не смог найти, когда предложил мне куни. Надеюсь, теперь знаешь?       Лёня поцеловал ложбинку между её грудями и, касаясь губами её живота, спустился вниз; оттянув трусики в сторону, Каминский коснулся кончиком языка её клитора и щекотал. Гурина выгнулась дугой и схватила его за голову, гладя на ней волосы. Её дыхание стало хриплым и прерывистым. Лёня крепко поцеловал клитор и слизывал появившиеся полупрозрачные тягучие капельки. Каминский ввёл в неё палец, второй палец и, нащупав самую чувствительную точку, гладил её кончиками пальцев; Гурина закричала от удовольствия и вцепилась пальцами в софу. Ощущая нарастающую тяжесть внизу живота, Дарья сжала бёдрами голову Лёни и вскоре ощутила мощный оргазм.       — Молодец, парниша. Хоть что-то ты умеешь. Как долго я тебя учила. Теперь ты мне полижешь ещё раз.       Гурина поднялась с софы и сняла с себя белые кружевные стринги. Лёня сел перед ней на колени, взял её за бёдра и крепко поцеловал клитор, водя по нему языком. Дарья держала его голову и наслаждалась его ласками. Каминский ускорил движения, и Гурина про себя хихикала:       «Я знаю, что ты пишешь другим девчонкам. Требуешь встать на колени, а сам стоишь передо мной и лижешь мне. Что с тебя взять, придурок? На большее ты не годишься, инцел-проститут».       Лёня коснулся языком головки клитора, отчего Дарья дёрнулась, словно её ударило током. Отбросив мысли в сторону, Гурина слегка согнула колени и стояла, наслаждаясь движениями языка. Каминский продолжал делать приятное «госпоже», и вскоре она ощутила дрожь в ногах и, опираясь руками на софу, громко закричала, наклонила голову назад.       «Кончила, да? Вижу, что не притворяешься. Надеюсь, ты уже успокоишься, нимфоманка?»       — Лёня, я хочу, чтобы ты мне и сзади полизал, — отвлекла его от мыслей Дарья. — Если бы ты работал у меня в офисе, ты бы этим и занимался. Ты же в интернете такой смелый, а за зарплату ты готов даже унитаз вылизать, если я тебе прикажу. Только там бациллы и зараза, поэтому вылижешь сзади. Всё нормально. Не переживай. Отвращение не испытаешь.       Гурина повернулась к нему спиной, и Лёня, погладив её ягодицы, слегка раздвинул их и лизнул между ними. Каминский водил кончиком языка вокруг ануса и пальцем гладил клитор, отчего Дарья выгнулась, словно кошка. «Раб» покусывал её ягодицы, щекотал языком анус и вокруг него, держал её за бедро и, просунув палец в её лоно, гладил точку «G». Хихикая над Лёней, Гурина расслабилась: согнула колени и, держась за них ладонями, громко стонала, получая удовольствие.       «Как возбуждает, когда этот униженный раб выполняет всё, что я скажу».       Вскоре Дарья ощутила дрожь в ногах и стекающую по бёдрам смазку. От надвинувшегося оргазма Гурина громко застонала, подняла голову вверх и упала на колени.       «Теперь-то ты встала передо мной на колени», — усмехнулся Каминский, но не встал, ибо «госпожа» не давала добро.       Дарья поднялась, накинула светло-оранжевый шёлковый пеньюар и, достав кошелёк, быстро отсчитывала тысячные купюры. Вспомнив всё сделанное Лёней, Гурина давала ему деньги и говорила:       — Тысяча за лампу, четыре тысячи за стол, тысячу за соски, три тысячи за куни, ещё три тысячи за второй сеанс куни, четыре тысячи за лизание жопы, три тысячи за ласки. За этот день ты заработал двадцать пять. Даже больше, чем каждая моя сотрудница зарабатывает за месяц. Ты сегодня хорошо поработал. Следующий сеанс через месяц. Сегодня можешь переночевать у меня, а завтра пойдёшь к другой клиентке.        Лёня считал полученную зарплату и про себя думал:       «Как хорошо... За столько бабла не стыдно и жопу полизать».