Динхайские хроники иного мира/Dinghai Fusheng Records/定海浮生录

      

“Таким образом моя удача со мной лишь до двадцати лет.”

      Четвёртый год правления Тайюаня, второе февраля. Пожар войны бушевал в городе Сянъян, своим огнём обволакивая небо. Одинокая лошадь, рассекая облако чёрного дыма, мчалась далеко-далеко на юг.       В погожий ясный полдень, взяв Сян Шу с собой, Чэнь Син постоянно пришпоривал коня, мчась на всех порах из Сянъяна. На протяжении двадцати ли, что они проехали, по пути в город Данъян, перед собой они видели огромную толпу простого люда со своими семьями, спасающихся бегством. Крики и рыдания раздавались на всю округу, а дорога была настолько переполнена людьми, что невозможно было и шаг сделать. Сопровождаемые плачем, люди пытались пропихнуться через толпу в попытках отыскать своих близких.       Сто пятьдесят лет назад военачальник царства Шу, Гуань Юй, взял в осаду расквартированные за городом войска царства Цао Вэй, а следом затопил семь военных поселений, тем самым одержав блестящую победу. После этого город Май пал, а тракт, что был взят Гуань Юем, оказался той самой дорогой, по которой сейчас шли Чэнь Син и Сян Шу. Отчаянные рыдания всколыхнули небо и потрясли землю, от чего было ощущение, что люди совершали смертные подношения бессмертному Богу Войны, что жил на землях Китая много лет назад.       На душе у Чэнь Сина было неспокойно, а мысли пребывали в хаосе. Видя, что через это огромное море людей было не пройти, он пошёл по узенькой тропинке в обход. Когда Чэнь Син вместе с Сян Шу дошли до подножия горы, юноша усадил мужчину на землю и принялся развязывать верёвки, стягивающие всё его тело.       В городском округе Цзинчжоу воцарилась военная смута, сопровождаемая повсеместной разрухой и запустением: простой люд бежал либо на юг в Цзяочжи, либо на восток в Цзянькан и в город Сучжоу, либо в другое иное нетронутое войной место. У подножия горы Чэнь Син прошёл через лес и наткнулся на небольшую деревушку. После полудня зима будто сменилась на весну, и густой туман опустился на землю, привнося в это место спокойствие и тишину.       Было очевидно, что и это место также пострадало от войны – всё вокруг было в руинах. Всех домашних птиц и сторожевых собак забрали с собой спасавшиеся бегством бывшие жильцы. Чэнь Син пробрался в пару домишек, но нигде не было ни одной живой души, отчего вместо помощи он мог рассчитывать лишь только на пресную воду из колодца. Юноша ещё раз оглянул Сян Шу с ног до головы: после целой ночи, которую мужчина провел в муках, то, что он пребывал в хорошем состоянии, было чудом. Близился уже двенадцатый час с того времени, как Сян Шу принял заживляющую пилюлю – значит, что скоро действие лекарства постепенно подойдёт к концу и меридианы на теле мужчины должны будут полностью восстановиться. Чэнь Сину нужно было найти еды для своего Божественного защитника, чтобы тот смог восстановить свою физическую силу… Этот парень был очень тощим. Если бы он хорошо питался, то выглядел бы весьма недурно.       Согласно именному списку губернатора Чжу Сюя, Сян Шу было двадцать лет – он всего на четыре года старше Чэнь Сина. Однако, среди варваров ху, юноши обычно в тринадцать лет обзаводились женами и детьми, поэтому к двадцатилетнему возрасту у северного инородца уже могла быть своя семья и дом.       — Мой Божественный защитник, тебе уже лучше? – спросил Чэнь Син.       На подсвеченном солнцем лице, пара юношеских глаз пристально рассматривала мужчину перед собой. Всё лицо Сян Шу было испачкано в саже и, хоть он, в общем-то, и был мужчиной статным, но в данную минуту походил на простого оборванца. Однако сам юноша выглядел немногим лучше: после всего того хаоса и беспорядка, через которые они прошли, оба сейчас напоминали двух нищих попрошаек.       Чэнь Син набрал немного воды из колодца и принялся протирать чумазое лицо Сян Шу, а заодно и сам умылся. Результат был потрясающий. На заросшем грязной бородой и худом лице показались яркие и чистые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, и брови, формой напоминающие застроённые лезвия мечей. Глаза Сян Шу были похожи на бездонное ночное небо, а из-за действия лекарства его губы алели румянцем. Если его нарядить в чистые одежды, то этот мужчина без сомнения будет выделяться своим изяществом и красотой.       “Ах, мой Божественный защитник такой красавец!”       “Он поистине как прекрасный нефрит!” – не переставал восхищаться юноша.       Конечно Сян Шу “соответствовал” своим телосложением стандартам северных инородцев… но по его чертам лица и цвету кожи нельзя было сказать, что он был варваром. Как он мог вообще быть из народа ху? Оденьте его в платье учёного и повешайте на пояс старинный меч, и он бесспорно будет выглядеть как красивый и известный учёный муж с башмаками на деревянной подошве, что будто идут в танец с ветром, когда тот звонко насвистывает ясной луне на небосводе, отчего даже самый возвышенный роман о неземной любви, написанный поэтом из Цзянькана, померкнет на фоне такой изящности.       Справедливости ради, у Чэнь Сина не было никаких особенных требований к внешности своего защитника – для него главным было умение хорошо сражаться. Впереди был дальний путь, усеянный огромным количеством трудностей и опасностей, а для кого-то как он, чьё единственное достоинство заключалось лишь в удачливости, и кому только и оставалось, что, завидев противника, молить Бога, иметь в спутниках искусного в сражениях Божественного защитника было действительно необходимо.       Красивые люди радуют сердце и глаз, и в компании таких людей невольно повышается настроение. Но Небеса благоволят мне, и надеюсь, что мой Божественный защитник окажется не просто бесполезным красавцем.       — Говорят, что Император династии Цинь, Фу Цзянь, без ума от красивых мужчин, — Чэнь Син уселся под деревом, положил голову Сян Шу себе на колени и протёр шею мужчины, проговаривая: — Раньше он даже держал Мужун Чуня подле себя, во дворце, на протяжении нескольких месяцев. По-моему, можно воспользоваться возможностями и пойти в Чанъань, чтобы после выздоровления показать твою красоту, с её помощью втереться в доверие и свергнуть императора.       Пальцы Сян Шу слегка дёрнулись, но Чэнь Син не заметил этого и пошёл стирать одежду. В ручье ещё плавал лёд, что делало температуру холодной до дрожи.       — Знаешь, не важно, ху или хань: пока ты не убиваешь людей без разбора... — не успели слова закончиться, как его внезапно ударили по затылку, и он упал на землю.       Спустя четверть часа юношу облили холодной водой, и он проснулся, сразу обнаружив, что с него сняли верхнюю одежду. Его оставили только в нижнем одеянии и завернули в одеяло, обвязав верёвками и посадив на стул. Сян Шу также перенёс его на задний двор.       Юный экзорцист сразу же взбесился.       — То так ты относишься к своим спасителям?       Сян Шу без особого желания перебирал вещи Чэнь Синя. Сбоку от них была зажжённая печь, там варилась белая каша — очевидно, последняя доля риса, найденная в доме фермера.       Чэнь Син вскрикнул:       — Негодяй! Что, воды в рот набрал?       Сян Шу посмотрел на кинжал экзорциста и подбросил его, играясь. Потом положил обратно и осмотрел сумку с лекарствами — все средства были для него неизвестны.       Чэнь Син сейчас напоминал червя: крепко связанный и без возможности двигаться.       Сян Шу пошёл к колодцу и принёс ведро воды. Он разделся перед Чэнь Синем, не показывая никакого смущения — без разницы уже: всё и так было увидено. Мужчина начал мыть свои волосы и продвигаться дальше. После холодного душа он глядел на воду и чужим кинжалом сбривал себе бороду.       Чэнь Син был зачарован:       — Ой-вей.       После бритья, меньше чем через час, Сян Шу полностью закончил приводить себя в порядок. Когда он повернулся, то взору предстала вся его болезненная худоба, но вопреки этому и красивое чётко очерченное лицо с глубоко посаженными глазами.       Он сел перед печью и начал есть.       У Чэнь Синя заурчало в животе.       Закончив, Сян Шу зашел в комнату, взял чью-то одежду и надел её (хозяин этого дома, наверное, был охотником во время своей жизни). Когда тот появился снова, то уже затягивал наручи, пряча за ними свои рукава — одежды, правда, были слегка тесноваты, но это не мешало его величию проявиться.       Чэнь Син подумал: "Ну как он может быть из ху?". В тот момент все мысли вылетели из головы и крутилось только это.       Сян Шу взял лук и стрелы, оставленные хозяином, собрал себе кинжал, одеяние и медицинскую сумку. Он оседлал лошадь и напоследок взглянул на Чэнь Синя холодным и суровым взглядом.       Юноша занервничал:       — Освободи меня! Если так всё оставишь, я умру!       Мужчина развернул лошадь, но тот всё ещё продолжал кричать:       — Так ты не желаешь быть защитником? Нет так нет. Но тогда, когда же я тебя обидел? Я спас твою жизнь, хотя у меня даже была возможность тебя убить, но я не сделал этого.       Сян Шу ехал спиной к экзорцисту, но услышав это, он остановился и обернулся. Мужчина взял стрелу и натянул её в сторону Чэнь Синя.       — ...       Выстрел и со свистом стрела полетела в его сторону. Чэнь Син закрыл глаза, но только почувствовал, что верёвки вокруг него слегка ослабли.       — Но, — крикнул Сян Шу.       Мужчина пнул свою лошадь, чтобы покинуть поселение и выйти на главную дорогу.       — Ей! — юноша выбежал в одной только нижней одежде и со стиснутыми зубами прокричал: — Верни меня! Вот же ж ты тварь!       Чэнь Син впервые услышал голос Сян Шу — этот звук отдавался чистотой и мощью. Юноша не мог не подумать о том, что его защитник наделён прекрасным голосом... Нет! Этот мерзавец остается мерзавцем! Почему же всё-таки защитник взял и убежал?       Когда солнце село, подул холодный ветер, Чэнь Син просто стоял с пустым лицом в поселении и оглядывался.       Что ему делать? Он был окончательно опустошён как и физически, так и морально — в животе раздавалось урчание.       Я голоден... Осталось немного еды, так почему бы сперва не подкрепиться? Он был слишком истощён — юноша хотел быстрее прийти и поесть прежде, чем думать о чём-то ещё!       “Даже не догадываюсь, куда он ускакал и как я его обидел”, — Чэнь Син погрузился в свои раздумья и почти перевернул ложку с кашей.       Воцарилась ночь, температура в Цзинчжоу сильно упала. Молодой экзорцист укрылся в доме и нашёл там немного одежды. Среди темноты вдруг объявилась собака и начала лаять на него — он успокоил и накормил её. Видимо, животное постепенно приняло, что от него отвернулись и бросили. Вот так они вдвоем пережили эту холодную ночь в покинутом доме.       Чэнь Син завернулся во всё, что только нашёл, и обнял собаку, проговаривая:       — Ох, холодновато. Как подобное возможно? Божественный защитник, выбранный Светом Сердца, оказался негодяем?       Он плакал в душе. В эту длинную ночь его ожидания столкнулись с реальностью — покидая гору, у него не было представлений, что всё так обернётся.       Без исключения каждый экзорцист имел защитника. Они защищали и оберегали экзорцистов во время их действ. А защитник, рядом с Великим экзорцистом, управляющим штабом, имел почтенный титул Божественного защитника.       Сейчас, когда он единственный экзорцист в мире — естественно, он и есть Великий экзорцист, в то время, как Свет Сердца избрал ему Божественного защитника — Сян Шу.       Чэнь Син читал много старинных текстов и среди них была одна оставшаяся часть жертвенного ритуала на тонком шёлке, написанного защитником Вэнь Че для экзорциста Синь Юаньпиня. Второй погиб при битве с демоническим драконом в Сишуй, а первый убил дракона, отомстил за экзорциста и последовал за ним в реку Си, забытый всеми спустя время.       Во время династии Хань, Се Иу, губернатор округа Цзичжоу, а также Великий экзорцист, не был женат и не имел детей. Его сопровождал генерал Ху Би — непревзойдённый мечник того времени в Цзянху, Король Преодоления, имя которого стало легендой на многие века.       Чуть позже Чжан Лян, маркиз Лю, стал учеником Хуан Ши-гуна. Что до его Божественного защитника, некоторые говорят, что это Хань Синь, а другие — Сяо Хэ. Но когда Чжан Лян разыграл свою смерть и скрылся, Сяо Хэ, сговорившись с императрицей Люй Чжи, устранил Хань Цина.       История всегда не одобряла Сяо Хэ, поэтому защитником считали Хань Цина. Также ходили рассказы, что у Великого экзорциста были Левый и Правый Божественные защитники.       Сполусоння Чэнь Син вдруг припомнил предсмертные слова своего учителя.       — Юпитер связан с тобой судьбой. На него ты будешь полагаться всю жизнь, но он также являет собой и препятствие, с которым ты столкнёшься. Его земной цикл равен двадцати годам, и когда время придёт, он вернется на своё место.       Чэнь Син, следуя за ним, подытожил:       — И моя удача будет сопровождать меня до двадцати лет.       — Нет. Когда время наступит, Юпитер уйдет из твоей натальной карты, — пожилой мужчина остановился, оборачиваясь от кленового леса, объясняя: — Что случится, когда кто-то потеряет свою судьбоносную звезду? Ты уже давно должен знать ответ, поэтому я не буду пояснять.       Перед юношей в тот момент от осознания, как будто прогремел дождь и заплясали молнии.       Я… не доживу до двадцати.       Учитель спокойно продолжил:       — Судьба предрасположена небесами. Всё в этом мире рождается и умирает, а также имеет место, к которому придется прийти. Небеса дали тебе именно эту судьбу, так почему бы не воспользоваться своими годами, чтобы сделать что-нибудь для этого мира?       — С тех пор, как тебе приснился тот сон, держи курс на Сянъян. Ты — Великий экзорцист, — голос учителя раздавался в ушах. — Твое тело содержит единственный Свет Сердца в мире. На этих пустынных землях с тёмными ночами, где даже звёзды скрыты, ты — последний луч. В оставшиеся года постарайся сделать всё для возвращения потерянной духовной силы — используй Свет Сердца, дабы осветить всё вокруг.       — Само собой, если хочешь отказаться, тогда возьми всё брось и ищи свое дао впритык к двадцати годам.       На следующий день Чэнь Син ограбил ближайшие дома и раздобыл немного пайка, затем вдоволь накормил собаку найденой едой и надел женскую цветочную курточку вместе с хлопчатобумажными штанами — это должно было не дать замёрзнуть.       Покинуть поселение без лошади, серебра и своих медикаментов, похищенных Сян Шу, он мог только пешком. Нужно было держать курс на город Май, чтобы получить там некоторые дорожные принадлежности на дорогу до Чанъяна.       Видя уход юноши, собака последовала за ним, виляя хвостом.       Когда он подумал о Сян Шу, то просто глубоко вдохнул — этот мужчина даже не стоил и лапы этой собаки! После одной кормёжки это милейшее существо уже готово следовать за ним.       Однажды его учитель сказал, что нужно быть терпеливым и не принимать вещи близко к сердцу, ведь есть еще много дней, и если суждено ему быть Божественным защитником, то он им и будет. Если же нет — тогда, что в этом такого раздражающего и удручающего?       Несмотря на это, меньше месяца назад он покинул гору и терпел серьезные неудачи, не понимая, что сделал не так.       Бросаясь от одной мысли к другой, возле него на обочине вдруг остановился экипаж.       — Эй! Давай поднимайся! — крикнул ему кто-то. — Откуда ты? Мадам сказала впустить тебя!       Чэнь Син был обескуражен.       — …       Рано утром было много людей, которые направлялись со своими семьями на юг, в город Май. Больше всего шло с севера, среди них был юноша в цветочной куртке и с собакой — честно, он выглядел как нежный сын из семьи домовладельца, кроме того, еще и красивый. Люди не могли спокойно смотреть и представлять его незавидную участь: один конвой остановился и подобрал его с собакой.       Это была семья ученых, убежавшая из города Фан. Мужчине было за пятьдесят, он ехал вместе с женой, десятилетней дочерью и одной служанкой. Они спешили на юг, через город Май к округу Чанша, чтобы укрыться у своих родственниках, когда услышали о падении Сянъяна. Во время побега у пожилого мужчины было много переживаний из-за резни народа хань — убитый горем, он лежал в карете с закрытыми глазами, еле дыша. Тень смерти нависла над ним.       — Что случилось? — поблагодарив сперва мадам, Чэнь Син рассказал о своём происхождении ученого с юга, посмотрел на полумертвого хозяина и ощупал его пульс.       После прослушивания и определения болезни, юноша сказал:       — У него недуг. Есть ли у вас иглы? Дайте мне одну — после одного сеанса моксотерапии ему станет лучше.       Мадам быстро приказала подать иглы для вышивания. Чэнь Син подогрел их и начал работать. Потребовалось семь игл, прежде чем мужчина резко оживился и сплюнул застоявшуюся кровь. Его ум постепенно прояснился, и он заплакал.       — Чудотворный доктор!       — Чудотворный доктор!       Все постепенно поблагодарили его за спасение жизни. Молодой экзорцист скромно кивнул на такое волеизъявление, и они дальше продолжили свой путь в Май. По дороге он рассказал, как его ограбил Сян Шу, и все вздыхали в сочувствии.       — Ты не ищешь защитника, — сказала мадам. — Ты ищешь свои корни. Общественные нравы падают с каждым днём, а новые сердца не сравнятся со старыми в добродетельности.       — Именно так.       Чэнь Син ощущал себя лучше после разговора. Эта семья покинула его в городе Май и дала с собой сорок четыре таэля серебра и жареного цыпленка в благодарность. Он попрощался и пошел покупать себе одежду, а потом обменять серебро на золото.       — Когда моя мать дала мне жизнь, — юноша заговорил к собаке. — За легендой именно в тот день Юпитер входил в свой цикл. С рождения моя удача всегда была на высоком уровне, смотри, у нас теперь есть этот поджаристый цыпленок.       Он разделил его пополам и дал половину собаке. По дороге его глаза выискивали общественные ванны и после небольшого отдыха в одной такой, юноша пошел покупать себе одежду. Сменив свои одеяния, он стал походить на благородного человека, даже прикупил собаке норковую накидку, а потом направился в банк.       Город Май был небольшим, но имел всё нужное. Сянъян, крупнейший центр распределения грузов в Цзинчжоу, недавно пал. Армия Цзинь пыталась его удержать, но не вышло и уже нужно защищать город Май — беженцы с севера наводнили город, принося с собой скорбные вести.       Гостиницы, чайные дома и рестораны полностью заполнили богатые люди, создающие суету. Они спорили, лучше ли вложить силы в армию пока не поздно, чтобы выстоять, или бежать дальше на юг пока ещё есть возможность. Каждый был на пределе.       Сначала в обменять серебро, а потом за пропускным документом, позволяющим попасть в Чанъань.       Было видно, что банк готовился к выезду, но в помещении его встретила довольно тихая и странная атмосфера.       — Казначей, я бы хотел обменять деньги… — его голос резко прервался.       Казначеи, продавцы и охранники с открытыми ртами посмотрели на него, как только он вошёл. Их руки и ноги были связаны прутьями от окон — с вывернутыми челюстями они выглядели как сердитые гуси.       Один мужчина полуоборотом прислонился к окну для обмена денег и протянул левую руку на стойку, он носил охотничью одежду и… это был Сян Шу!       Сян Шу постучал пальцем, намекая работнику, чтобы тот ускорялся с выдачей денег. Последний дрожал, с вывихнутой челюстью он взял логарифмическую линейку и выдвинул ему золотые слитки, завёрнутые в небольшой свёрток — своими глазами он быстро дал юноше знак бежать.       Сян Шу это заметил и повернулся, чтобы посмотреть — два взгляда встретились друг с другом.       Пара солдат Цзинь проходили мимо дверей, Чэнь Син немедля подал голос:       — ПОМОГИТЕ! БАНК ГРАБЯТ!