Надежда на наслаждение почти так же приятна, как и самое наслаждение.
***
Один далеко не самый положительный человек однажды сказал, что жизнь — это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди. И сейчас похоже Чимин именно такой безрассудный почти мертвый наглец, лишь чудом от всепоглощающего страха, остающийся в сознании. За что боролся, на то и напоролся, да? Как прозаично! Змея, которая не может отбросить свою кожу, умирает. Так же, и умы, которым не под силу изменить свое мнение; перестают быть умами. Омега обо всём этом прекрасно осведомлён. Но вот только толку от этого — ноль. Всё равно ведь прёт на таран, наплевав на всю опасность кругом. И вот он результат: диверсия не удалась, а «наказание» не заставило себя ждать. Устало прикрыв глаза и всеми оставшимися ещё в теле силами попытавшись ни о чём не думать и не представлять себе в красках то, что его сейчас ждёт, Чимин рвано выдохнул и невольно дёрнувшись от того, как легко его подняли над полом, мысленно приготовился к неизбежному. Будет больно. Очень. Жар исходящий из открытой, хорошенько прогретой печи настолько сильный, что даже просто стоять рядом с ней неприятно, что уж там говорить о тесном контакте голой кожи с нутром крематория. Интересно, какая там температура? Около девятисот градусов? Если не больше, конечно. Чимину хватит. С головой хватит! Но долой панику, адски больно будет не долго. Что его там ждёт? Пламя, из-за которого его тело быстро покроется волдырями, затем от полученных ожогов пойдёт острая воспалительная реакция, от которой болевые ощущение только увеличиваются, все пространство печи заполнится едким дымом, забивающим дыхательные пути. Вот просто прекрасно же! Чимин всегда об этом мечтал. Не смерть, а картина маслом! Остаётся радоваться только тому, что в большинстве случаев человек крайне быстро умирает не от ожогов, а из-за действия токсичного угарного газа — он вызывает сонливость и потерю сознания, после чего последствия уже необратимы. Лепота! Как бы отрубиться поскорее и гори оно всё синим пламенем. Буквально гори! Резкая острая боль, охватившая его ступни, настолько сильная, что Чимин не в силах сдержать громкий вскрик. А ведь это только начало! Всего лишь ноги… дальше больше. Не бойся смерти: пока ты жив — её нет, когда она придёт, тебя не будет. Какая же наглая ложь. Мертвые всегда блуждают в немом безмолвном мире и из их ртов вырываются лишь пустые беззвучные слова-проклятья. Искупление приходит лишь через своеобразную инъекцию мыслей. А так ли оно необходимо? Кто может ответить точно? Создатель? Дьявол? Они оба? А нужен ли ответ? Мёртвые ведь так красиво маршируют под звуки голоса лжи. И он скоро замарширует, словно тот покорный солдат. Раз шаг, два шаг. И так по кругу. Кричащий. Угнетаемый тишиной. Задыхающийся от невысказанных слов… такой обречённый. И живые ведь блуждают тоже. Пусть сами этого до конца и не понимают. Как люди могут знать, что такое смерть, когда они не знают еще, что такое жизнь? Помутненные безумные глаза, всматривающиеся в пустое холодное небо, отчаянно пытающиеся разглядеть там что-то, что уже однажды было увидено. Рассвет? Лучи в муках умирающего солнца? То, что дорого сердцу? Уже слишком поздно быть спасенным. Падая в забвение, Чимин, как и все кто был до него, обречён на стагнацию, и всё ради того, чтобы узреть анти-сотворение. Не слишком ли велика цена для столь ненужных многим знаний? В какой момент Чимин рухнул на пол, а альфа крепко держащий его отшатнулся назад, омега при всём желании сказать не смог бы. Слишком глубоко погряз в мутной дурно пахнущей трясине своих мыслей. Первое, что более-менее чётко он смог увидеть и идентифицировать — это Чонгук, остервенело бьющий железными прутьями всех, кто пытался к ним подойти. В голове кавардак, паника плотным кольцом миллионов когтистых рук сдавила шею, не позволяя сделать даже короткого вздоха. Что здесь происходит? Где он? Где Юнги? Выстрел. Громкий и пробирающий до самых костей. Кровь, стремительно расползающаяся по свободной серой майке Гука в области живота, словно удар под дых для омеги. Это всё из-за него. Это он виноват. Он один! — Чонгук, — едва слышно слетело с губ Чимина, именно в тот момент, когда один из прихвостней Сокджина налетел на альфу и повалив того на пол, принялся озверело бить кулаком в лицо. Как много крови… — Не трогайте его! — Квон, чего стоишь? — без особого интереса наблюдая за избиением Чона, спросил Сокджин, лишь чудом не зевнув. — Альбинос всё ещё не в печи. Исправь это. — Да, Лилит-ши, — моментально оживился альфа, подхватывая омегу с пола, и вновь начиная засовывать того в огонь. — Ещё чуть-чуть и весь залезет. — Сокджин, не трогай Чона, — напрасно пытаясь вырваться, воскликнул Чимин, в ужасе глядя на то, как его ноги погружаются в самое пекло. — Животное ты больное. Я тебя и на том свете достану! — Ядовитые губы, ядовитые слова — вот из чего ты сделан, братик, — весело прыснул Сокджин, даже и не думая останавливать избиение Чона. — Но мне по-прежнему не страшно. Гори в аду, Чимин-и! Сколько времени человек может не дышать? Около минуты-двух? А сколько уже не дышит Юнги? Все пять? Или это ему только кажется? Перед глазами — кровавое месиво и трупы, трупы, трупы! Холодно. Истошные крики 1310 — как аккомпанемент всего этого. 1310… нет, у омеги есть имя — Чимин! Чимин… его подружка, их с Гуком Цаца. Почему им дали так мало времени побыть в компании друг друга? Не слишком ли это жестоко? Слишком! И это так в стиле этого проклятого места. Поверхность — филиал истинного Ада на земле. Как же хочется обратно в «Тэгу-5», подальше от всего этого. Туда, где тепло и спокойно, ибо смотреть на то, как бьётся в агонии белокурый омега всё напрасно пытаясь отсрочить неизбежное — невыносимо! Смотреть на Чонгука не подающего никаких признаков жизни — равносильно собственной смерти. Он должен что-то сделать. Должен как-то спасти их всех. Но что он может? — «Тэгу-5», — громко воскликнул Юнги, раньше, чем успел это осознать. — Ты же хочешь эту колонию, Лилит. Я могу тебе её дать! Только останови всё это! — Пауза, мальчики, альбиноса от печи далеко не уносим, — громко проговорил Сокджин, моментально отреагировав на слова Юнги. — Что ты имеешь в виду, человек? Объяснись. — Я знаю, что нужно сделать твоим людям, чтобы жители колонии сами открыли вам двери, — на одном дыхании, выпалил Юнги, не сводя болезненного взгляда с ран на ногах омеги. Сплошные ожоги. — Да ну? — не поверил ни слову человека Сокджин. — Вот так прямо возьмут и откроют? С чего бы это? — Либо откроют, либо задохнутся, — не стал юлить Юнги, прекрасно понимая, что Лилит далеко не тот человек, с чьим терпением можно играть. Всё нормально. Он всё делает правильно. Иногда для решения некоторых задач нужно невидимое сделать видимым. — Главная труба вентиляции выходит на крышу. Она в одном из закрытых кодовых ящиков. Перекроете её, и колония будет вынуждена сдаться. Альтернативных источников кислорода там нет. — Всё так просто? Что с охраной? — Охране нужно время, чтобы выйти на поверхность. У вас будет около десяти минут, чтобы всё сделать. — Хорошо, про охрану — верю, — задумчиво кивнул Сокджин, попутно прокручивая в голове всю имеющуюся у него информацию о «Тэгу-5». Во время каждого их нападения на колонию, охранники действительно выходили не сразу, а спустя какое-то время, и да, особенно тщательно те защищали именно крышу. Пока всё сходится. — Где эта труба? — Скажу тогда, когда поставишь на доверенности свою подпись. Разумеется кровью, — глядя Сокджину прямо в глаза, проговорил Юнги, стараясь выглядеть максимально спокойным. — После сразу же уйдёшь. — А что, если я откажусь? — приподняв бровь, осведомился Сокджин. Подпись на доверенности? Что они все так вцепились в этого треклятого альбиноса? Сосёт хорошо? Зад умело подставляет? Или болтает много? Последнее вряд ли. Расскажи тот что-то существенное, Чон бы пренепременно уже этим воспользовался. А так… раскрытие парочки их «засланных казачков» — беда не большая. Всегда есть возможность заменить тех новыми. — Не много хочешь? — Откажешься и ещё парочка поколений вашей семьи будет напрасно сражаться с ветряными мельницами. «Тэгу-5» — неприступная крепость. Была и всегда ею будет. Поверь мне. — Значит, ты хочешь, чтобы я подписал доверенность, оставил вам живого, пусть уже и потрёпанного, альбиноса, а затем просто ушёл? — прищурившись, прохрипел Сокджин, слишком очевидно сомневаясь. Да, «Тэгу-5» — это главная цель его рода вот уже как более двухсот лет. Взять колонию под свой контроль равносильно досрочному выполнению всех обязательств перед семьёй и верхушками корейского сектора. И это ещё далеко не все плюшки. Как только «Тэгу-5» падёт, все колонии их сектора будут под его непосредственным контролем. А это более, чем заманчиво. В целом мире похвастаться подобной монополией могут всего два сектора: Китайский и Украинский. Встать с ними в один ряд — это тупо вау! Хвала и почёт. Но оставлять в живых Чимина… как-то совсем не хочется. Он ведь так долго его ловил. Столько дерьма стерпел. И всё опять начать сначала? Стоит ли игра свеч? — Да, всё так, — уверенно кивнул Юнги, стараясь не смотреть ни на притихшего Чимина, ни на неподвижного Чонгука. — Плюс ты сейчас при своих людях дашь мне слово, что в ближайшие сорок дней не вернёшься сюда и никого не подошлёшь. Будем считать этот срок своеобразным мораторием на убийство нас троих. На этих условиях я сдам тебе главный секрет «Тэгу-5». — Признаться, ты загнал меня в угол, — нервно хохотнул Сокджин, всё не решаясь сделать выбор. Отсрочка смерти альбиноса в сорок дней не так уж и велика, но за это время Намджун вполне себе может успеть помириться с белобрысой тварью. И что тогда? Вновь искать окольные пути? Вот же блядство! «Тэгу-5» или же смерть альбиноса? Ответ очевиден. Но как же сложно его произнести. — Не ожидал, что ручной человечишка Чона окажется таким хитрым. Будь по-твоему. Я принимаю все условия и даю слово не трогать вас на протяжении сорока дней, начиная с этой секунды. Но если соврешь, живьём сдеру с тебя кожу и выкину на улицу. Долго там протянешь? — Думаю я умру ещё на этапе снятия кожи. Болевой порог ни к чёрту, — невольно передёрнув плечами, хрипло вымолвил Юнги, отлипая, наконец, от стенки. — Подожди минутку, я принесу доверенность. — Давай, — неопределённо махнул рукой Сокджин, недовольно выдыхая. Краем глаза проследив за тем, как быстренько человек рванул по лестнице вверх, Сокджин задумчиво прикусив губы, склонился над Чоном и брезгливо ощупал пульс на шее. Живой. Но уже явно доходит. Может незаметно добить? Без него человек и альбинос едва ли смогут протянуть больше пары дней. А чем раньше Чимин умрёт, тем лучше для него и всего этого мира вместе взятого. Выходит… — Убери от него руки, — злобно рыкнул Чимин, на коленях подползая к Чону. — Ты дал слово. Это все тут слышали. — Не собираюсь я трогать твоего нового любовничка, и так вряд ли до утра доживёт, — поморщился Сокджин, выпрямляясь и отходя в сторону. — И как он? Трахает лучше Намджуна? — Намного! Мы тут втроём такую групповушку устраиваем — закачаешься! — пропустив мимо ушей явное оскорбление, пропел Чимин, попутно тоже ощупывая слабый пульс на шее Чона. — Ноги потом долго ещё свести вместе не получается, хожу, как новорождённый оленёнок. — Какая же ты шлюха, Чимин, — брезгливо выплюнул Сокджин, устало потерев переносицу. Как так получилось, что в нём и в этой дряни одна и та же кровь? — Не завидуй, Сокджин, настанет день и на тебя у кого-то не привередливого встанет. Показательно проигнорировав реплику альбиноса, Сокджин медленно повернулся в сторону лестницы и взяв из рук запыхавшегося человека бланк доверенности, до крови прикусил собственный палец и прижался им в графе подписи. Готово. Вот только, что-то совсем не весело от этого. Чёртов Чимин! Взяв наглого человека под руку и поднявшись с ним наверх, Сокджин убедившись, что они одни и их никто не слышит, проговорил: — Выкладывай. Где та труба? — На крыше возле левого края есть средних размеров железная дверца, она не заперта, — пряча доверенность в карман, ответил Юнги, немного нервничая от такой близости Лилит. Какой неприятный омега. — Вам нужно открыть её и открутить все болты на железной сетке, прикрывающей воздуховод. Там шесть резных болтов разных диаметров. Когда снимите сетку, там будет ещё одна с кодовым замком и большей плотностью. Наберёте нужные четыре цифры и получите прямой доступ к вентиляции. — И что это за цифры? — запоминая каждое слово, осведомился Сокджин. Как всё просто и в тоже время гениально! Не закрытая дверца, простая сетка, иллюзия полного доступа, кому в своём уме придёт в голову, что там скрыт такой жизненно важный «орган» целой колонии? Да уж, гениальность в простоте! — Про цифры я тебе ничего не говорил, — равнодушно пожал плечами Юнги, с улыбкой посмотрев на Лилит. — Но ты их знаешь? — Естественно. — И что ты за них хочешь? — из последних сил сдерживая себя, прошипел Сокджин. — Ким Тэхёна, — чётко выговаривая каждое слово, громко произнёс Юнги, чуть ли не скрипя зубами. — И кто это? Твой друг из колонии? — Тварь, из-за которой я оказался здесь. Именно он закрыл двери, не дождавшись моего возвращения. — О, мстить надумал? — неожиданно весело рассмеялся Сокджин, заметно расслабляясь. Код взамен на людишку? Да легко! — Похвально! Какую часть этого Ким Тэхёна тебе принести? Голову? — Всего и живого, — не меняясь в лице, пробухтел Юнги. — Хочу собственноручно его убить. — Ладно, как только войдём в «Тэгу-5», мои люди доставят его к тебе. Называй код. — Один шесть ноль один. — Такой простой, — фыркнул Сокджин, несколько раз повторяя цифры про себя. — Символичный небось? — Да, в 1601 году Тэгу стал столицей провинции Кёнсандо. — Мило, — кивнул Сокджин, поворачиваясь ко входу в подвал и прокашлявшись, громко рыкнул: — Все сюда! Мы уходим. Дождавшись пока его люди поднимутся вверх, Сокджин не утруждая себя прощанием с человеком, только было хотел двинуться к выходу, как в дом, подобно урагану влетел Намджун и уперевшись в него взглядом, пробасил: — Какого хрена, Сокджин?